День в истории Блогхауса: 27 марта 2019

Что означает наш термин "диссоциативное устройство идентичности" и зачем мы его ввели, когда есть термин "ДРИ".

Продолжение подбора схемы, разгрузочный день и поиск баланса между индивидуальной и групповой работой.

Эльфийская рукопись

27 марта 2019 (23:53:26) 7

Название: Эльфийская рукопись
Автор: Санди для WTF Moomins 2019
Размер: мини, 2135 слов
Пейринг/Персонажи: Муми-тролль/Снусмумрик
Категория: слэш
Жанр: романс
Рейтинг: R
Краткое содержание: вот почему Снусмумрик остался в Муми-доле
Примечание: все персонажи, вовлеченные в сцены сексуального характера, являются совершеннолетними

Однажды Снусмумрик нашел эльфийскую рукопись.
Так думала Филифьонка, случайно узрев краешек нотной рукописи с эльфийскими письменами, высовывавшийся из сумки Снусмумрика; так думала Гафса, и Муми-мама тоже так думала, потому что им об этом рассказала Филифьонка. И когда Снусмумрик заиграл на губной гармошке вечером что-то меланхоличное, все так и подумали, что это эльфийская песнь…
В тот день Снусмумрик покинул Муми-дол в чуть большем душевном раздрае, чем обычно. Он брел по дороге через Муми-дол, обуреваемый ненавистью к домам, запретам и однообразию, и зябко сжимал плечи, обхватив их руками. В былые годы он шел по этой дороге навстречу новым осенним приключениям. В этот раз – от того, что случилось с ним в Муми-доле.
В былые годы он приходил сюда, чтобы посидеть на пригорке, поиграть новые мелодии друзьям, повеселиться в компании детей, которые его любили. Дети мало-помалу вырастали. Округлость Муми-тролля сменялась юношеской угловатостью, фрекен Снорк превращалась в юную даму, по-детски пронырливый Снифф становился расчетливым молодым дельцом. А мелодии Снусмумрика приобретали оттенок меланхолии без всякого влияния эльфов – ему и без эльфов было о чем грустить.
скрытый текстОн замечал, что его младшие друзья вырастают, но он не заметил, как они выросли. Не заметил, когда восторженный ребенок, а затем и неуклюжий, но славный подросток превратился в юношу с теплыми и сильными руками. Кто виноват, что такие вещи всегда происходят очень быстро – не успеваешь опомниться?
Что же случилось сначала? Они купались. Вспоминали, как катались на волшебных тучках и как из-за шляпы Волшебника плотвички превратились в канареек – то-то смеху было. И как нашли пещеру. И как однажды хатифнатт подпалил челку милой фрекен Снорк. А потом Снифф куда-то делся, и Хемуль тоже вспомнил, что забыл разложить редкие экземпляры шпажника и венерина башмачка на просушку. И они остались вдвоем. Мелкие капельки воды блестели на теле Муми-тролля и скатывались по нему. И Муми-тролль сначала взял полотенце, смахнул с себя воду, а потом стал вытирать Снусмумрика, и это было очень необычно, потому что они всегда вытирались сами. Снусмумрик подумал, что это какая-то новая игра, и уже хотел было затеять веселую возню, как вдруг ощутил лапы Муми-тролля на своей груди. Они осторожно провели по ключицам, потом – по соскам, задерживаясь на них, и Муми-тролль нежно вздохнул, а Снусмумрик с ужасом понял, что его тело с радостью отзывается на эти неумелые ласки.
Он так и стоял столбом, когда Муми-тролль потянулся к нему и коснулся губами его лица, а его лапы обвились вокруг талии.
– Снусмумрик, – донесся его хриплый шепот. – Ты мой самый лучший друг.
Снусмумрик молчал, потому что между друзьями таких вещей не происходит, а что ответить, он не знал.
– Знаешь, мне иногда кажется, что мое сердце – это вроде корзинки со сливами или яблоками. И когда ты уходишь осенью, ты забираешь одно яблоко с собой…
– Но вы же все равно ложитесь в спячку, – произнес Снусмумрик, не зная, как выпутаться из положения.
– Я бы не ложился, если бы ты оставался. Знаешь, я боюсь, что однажды моя корзинка опустеет.
Снусмумрик хотел что-то возразить, но Муми-тролль внезапно отстранился, бросил ему полотенце, крикнул «догоняй!» и побежал в сад. Догонять, ребячиться и делать вид, что ничего не произошло, Снусмумрику никогда не удавалось, и вместо этого он ушел в лесок, куда время от времени уходили все жители Муми-дома, когда были грустны или рассержены. Он присел в зарослях огромного орляка, достал гармошку и заиграл.
– Ну и музыка! Это же скрип старой двери!
– Какие звуки, век бы не слышал!
– Что за ужасная какофония!
Снусмумрик вскочил и резко оглянулся. Вокруг него, словно светлячки в лесной темноте, рассыпались звонкие смешки, но никого не было видно.
– Кто тебя учил издеваться над инструментом, юноша? – послышалось за спиной.
Снусмумрик обернулся, но смешки зазвенели справа; он повернулся направо – и тут же слева кто-то выкрикнул:
– Пожалей наши уши!
Куда бы ни приходил Снусмумрик, везде его песенки были ко двору. Малявки и зверюшки радостно встречали его и пускались в пляс, стоило ему достать губную гармошку. И никто-никто, никогда-никогда не говорил Снусмумрику таких вещей.
– Может, ты больше не будешь сюда ходить, а? – засмеялись где-то в чаще.
– Или хотя бы научишься сидеть молча, горе-музыкант?
Снусмумрик схватил губную гармошку и швырнул ее на землю. Может, он и не расстроился бы так, если бы не признание Муми-тролля, – но сейчас в его мыслях и чувствах царил сумбур.
– Смотрите, как мы боимся критики! – захохотали отовсюду.
– Сыграйте сами, если такие умные! – в ярости крикнул Снусмумрик. – Послушаем, что вы умеете!
Повисло молчание.
А потом послышался тихий-тихий, нежный и прозрачный звук. Он повторился, за ним пришел второй, третий. Это была музыка резных листьев орляка и крохотного родничка между ними, и птичьего гнезда где-то очень высоко, и белки, чей пушистый хвост мелькнул за стволом, и ажурного лишайника на стволе, и глади маленького озерка в глубине леса… Ноги сами понесли Снусмумрика по направлению к звукам. Он шел и шел; наконец, начало смеркаться, и он вышел к озеру. Перевернутое кружево ветвей чернело в его воде на фоне темно-синего неба, и вдруг тысячи бледно-зеленых огоньков вспыхнули и затанцевали над водой и в воде – то отражались в ней светлячки, которые кружились в ритм мелодии.
– Научите меня, – прошептал Снусмумрик. – Научите меня так играть!
– Ты даже не спросишь, кто мы? – спросили его небо, и ветви, и листья, и огоньки.
– Кто вы?
Перед ним выросли двое. Они выглядели странно и в то же время красиво – не зверьки, не малявки и не букашки, и не цветы, но похожи. Снусмумрик смотрел на них не отрываясь, и вдруг ему показалось, что он понял.
– Мы благодарны тебе, маленький музыкант, – сказал старший из них. – Моя дочь начала чахнуть. Ты ведь знаешь, верно, что эльф не может умереть от старости, но может исчахнуть в печали. А ты пришел и рассмешил ее своей игрой, и теперь она здорова, как прежде. Проси чего хочешь!
– Я уже попросил, – ответил Снусмумрик. – Дайте хоть пару нот!
Вокруг него все завертелось, потемнело и смешалось, и только смешки лесных эльфов звенели над головой. А потом он обнаружил себя лежащим у палатки. Рядом валялась сумка, а в ней – толстая пачка нот. Стояло веселое, но прохладное утро, вовсю светило солнце, а в ветвях деревьев оставались поредевшие желтые листья.
– Снусмумрик, ты вернулся! – воскликнула фрекен Снорк. – Ты жив! Какое счастье!
– Логически мысля, он должен был вернуться, ведь его палатка осталась здесь, – рассудительно заметил Снорк. – Но я рад!
– Я тоже, – сказал Хемуль. – Я нашел еще несколько очень редких и интересных растений в овраге, хочешь, покажу?
– О, Снусмумрик! Наконец-то! Сыграешь нам? – спросил Снифф.
«Почему они все так столпились, будто меня не было невесть сколько? И где Муми-тролль?» – тут Снусмумрик подумал, что Муми-тролль может вообразить, будто Снусмумрик сбежал из-за его неожиданного признания, и ему стало неуютно. Он заметил, что Муми-тролль стоит в дверях, робкий и как будто подавленный, понял, что Муми-тролль действительно так и решил, и окончательно пал духом.
– Муми-тролль, смотри, кто пришел! Он жив, он снова с нами! – кричали его друзья.
– Конечно, я с вами, куда я от вас денусь, – проворчал Снусмумрик.
– Но, милый Снусмумрик, ты так внезапно ушел, и тебя не было целых три месяца, – возразила фрекен Снорк.
– Как – три месяца? Я провел с эльфами всего один вечер!
– С эльфами? – переспросила Муми-мама. – Тогда все понятно. Эльфы любят такие розыгрыши… Ну, ничего, ребята! Идемте пить чай!
За чаем Муми-тролль даже не смотрел на Снусмумрика. Это было бы смешно, если бы не так понятно, что Муми-тролль задет до глубины души. Для него все было впервые, и странное исчезновение Снусмумрика он воспринял как отказ.
«А что чувствую я? – подумал Снусмумрик. – Для меня то, что он вырос, такая же неожиданность, как встреча с эльфами… А разучу-ка я те партитуры, что они мне подарили, и сыграю только для него! Он поймет, что я вовсе не отворачиваюсь от него!»
И в тот же миг новая мысль поразила его: ведь Муми-мама доверяет ему, считает хорошим другом для сына, – как-то она все воспримет? Не сочтет ли, что Снусмумрик злоупотребил ее гостеприимством?
После ужина он все-таки развернул эльфийскую рукопись.
Такого разочарования он не испытывал ни разу в жизни. Почти ни одной партитуры ему так и не удалось прочесть, как он ни старался. А когда все же нашел несколько понятных записей, то проиграть на губной гармошке их не вышло. Должно быть, ноты были написаны для игры на арфе и свирели…
На палатку упала тень. Муми-тролль стоял рядом, и на его мордочке застыло нерешительное выражение.
– Я хотел выучить эльфийские песенки, чтобы порадовать тебя, но их нужно исполнять на арфе, а у меня только гармошка, – сказал Снусмумрик.
– Это ничего, главное, что ты хотел сыграть их для меня, – ответил Муми-тролль.
Его мордочка приблизилась, глаза затуманились от сладкой поволоки, и Снусмумрик ничего не успел сказать. Губы их соприкоснулись. Снусмумрик подумал, что если он обнимет Муми-тролля, то ничего страшного не случится… и вдруг почувствовал, что его старые-престарые брюки падают вниз, сползая на щиколотки, а любимый пиджак стаскивается с плеч вместе с рубашкой. Теплая лапа ложится между ног, мягко раздвигая их, шаловливо щекоча внутреннюю, чувствительную поверхность бедер, а потом перебирает волоски в паху и гладит член и яйца.
– Что ты... что ты делаешь, – задыхаясь, прошептал Снусмумрик.
– Я хочу, чтобы ты знал о моих чувствах, – серьезно ответил Муми-тролль.
Должно быть, он вычитал это в какой-нибудь взрослой книжке. Почему он не вычитал в других книжках, что чувства можно проявлять и по-другому? Но Муми-тролль увидел все, что думал Снусмумрик, на его лице и сразу же отстранился.
Ой-ой, подумал Снусмумрик. Ой-ой. Он такой чувствительный, этот тролль. Как же мне теперь быть? Может быть, если тоже погладить его там, он не будет расстраиваться?
Что-то отчаянно неправильное было в происходящем, но Снусмумрик не мог понять – что именно. То же, что и в нотах эльфийской рукописи…
– Ты правда этого хочешь?
– Да… да, да…
Он стонал, ерзал и сжимал Снусмумрика в объятиях; его лапы за прошедшие пару лет стали необыкновенно сильными, а сейчас они были еще и влажными и горячими, а лицо приняло такое серьезное выражение, как будто решалась его судьба. А потом он вывернулся из объятий и опрокинул Снусмумрика на спальный мешок лицом вниз.
– Скажи мне, как, – попросил он.
– Смазка… у меня в рюкзаке… масло, которое мне дал подземный дух…
– А вдруг оно тебе понадобится?
– Оно мне уже понадобилось. Лезть в глубины Земли я точно не буду…
Это было больновато, и неудобно, и странно, и как-то стыдно, но Снусмумрик мельком обернулся и увидел на мордочке Муми-тролля выражение счастья. А ради этого стоило потерпеть.
Наутро Снусмумрик проснулся. Он был один. Между ягодицами было скользко от масла, и неприятные ощущения в пояснице напомнили, что вчерашнее ему не приснилось. Он приоткрыл палатку, и пахнуло острым запахом осени. Вылез – и поежился от утренней прохлады. Опавшие листья и жухлую траву под ними прихватило инеем, а в небе виднелись последние улетающие птицы.
– Пора ложиться в спячку, – сказала Муми-мама. Это был явный намек – ложись с нами или выметайся из Муми-дола. Вслух она бы никогда этого не сказала, возможно, даже и не подумала бы, но Снусмумрик знал, что должен уходить.
«Мы так и не договорили…. Впрочем, оно и к лучшему. Он слишком чувствителен, этот тролль, и может все воспринять не так, как есть на самом деле…»
На веранде никого не было, но в гостиной собрались все – и малышка Мю, и Снорки, и Снифф, и Хемуль, и Муми-папа, и, конечно, Муми-тролль, и все они жевали сосновые иголки в большой миске. В той же, в которой иголки были и в прошлом году, и в позапрошлом, и целую вечность назад, когда сам Снусмумрик был подростком, а Муми-тролль – ребенком. В Муми-доле никогда ничего не менялось, кроме самого Снусмумрика. Он достал было ручку и листок бумаги, но растерянно опустил руки. Что он ему напишет? «Будем вместе строить запруду?» Смешно… Раскинув мозгами, Снусмумрик все-таки написал: «Жди меня. В первый весенний день я вернусь к тебе с новыми песнями». Это-то он мог ему обещать…
Он так и не увиделся с Муми-троллем. Его уход смахивал на бегство, но нужные слова для прощания никак не хотели рождаться.
Это и есть бегство, подумал он. Не ври хотя бы самому себе.
Он шел и шел. Ненависть мало-помалу отпускала его, потому что дома заканчивались, и начинались лесные тропки, на которых можно месяц блуждать и никого не встретить. Отпускала грусть и отпускала вина. Отпускала невыносимая пустота, поселившаяся где-то в груди. Теперь Снусмумрик чувствовал себя свободным и готовым принять новые ноты, которые обязательно придут к нему.
Он готов был принять чувства и отдать свои.
Сам не замечая, как, он достал губную гармошку и заиграл, пританцовывая. Сначала – «Все зверюшки завязали бантиком хвосты», потом еще что-то. А потом заиграл что-то совсем новое, непохожее ни на одну из его старых песен. Он проиграл получившуюся мелодию раз, другой – и вдруг вспомнил, на что она похожа. На музыку эльфов, которую они играли ему тогда! Снусмумрик достал эльфийскую рукопись, всмотрелся в партитуры и удивился, как он раньше мог их не разобрать. Наверное, это все потому, что я был слишком взволнован, а еще мне надо было побыть одному, решил он. Здесь же все ясно написано, каждая нотка просто специально родилась для моей губной гармошки!
Он играл и играл, сыграл каждую пьесу, каждую песню, пока не перевернул в рукописи последнюю страницу. А потом повернул назад.
Ведь он обещал Муми-троллю сыграть новые песни специально для него.
А Муми-тролль обещал, что не уляжется в спячку, если Снусмумрик останется.
И что за беда, если они не сумели поговорить о своих чувствах раньше? У них для этого теперь была целая зима.

Люда Орел, блог «Новая жизнь»

Новая жизнь. День 816.

27 марта 2019 (23:48:26) 362BEST

Другой Глобус. 4. Травма и диссоциация. 1. Диссоциативное… расстройство или устройство? 1.

Когда-то мы с Трикстером придумали термин “диссоциативное устройство”, который долгие годы помогал нам самим, нашим друзьям и клиентам.

Сейчас те, кому мы помогали, выросли, окрепли и сами ведут блоги, а порой и психотерапевтическую практику, помогая другим людям.

Но, поскольку идею диссоциативного устройства личности мы обычно подбрасываем людям, пребывающим в большой печали, похоже, им часто не до того, чтобы вкапываться в смысл.

Так что этот пост - про то, что хотел сказать автор. Вернее, авторы.

полный текст

Трикстер Троп, блог «Будни психотравматолога»

Проект "Хорошая жизнь" - 1634. Малахит вчера, карта, письмо Илье, Тай в гостях и клиенты

27 марта 2019 (23:32:53) 168

Клопы весенние - 25 марта 2019 ^-__-^~

Вчера я не все новости успел написать - у меня все безбожно глючило, так что я выложил только ту часть поста, которая статья про экстернализацию, плюс еще один абзац.

А на самом деле вчера мы еще отправили Лиду на выставку "Мир камня" в качестве фотокорреспондента.

Она там все осматривала и отправляла нам фотографии :).

Я очень хотел что-нибудь малахитовое - в идеале, конечно, отполированный малахит в куске породы, как в пещерке, но там были, в основном, просто украшения, так что пришлось мне удовольствоваться небольшой подвеской в форме плоского яйца.

Теперь думаю, не сделать ли из нее искомую пещерку с помощью цемента и творческого воображения.

Она, конечно, очень маленькая получится, но может выйти вполне красивой.

полный текст

#блог

перекатиполе, блог «underdeck»

* * *

27 марта 2019 (21:51:25) 326

В общем, я долго думала и пришла к выводу. Когда-то, давным-давно, мне нужно было становиться музыкантом. Пусть плохим, но музыкантом. Конечно, я и раньше приходила к такому выводу, но вот так чётко и осознанно только сейчас. Раньше я отмахивалась от этой части себя, стоило только о чём-то таком подумать. "Да-да, было бы здорово, но кто я такая" - примерно так я думала каждый раз. Даже когда начала играть на дарбуке, я игнорировала свои эмоции, закрывалась от самой себя, ведь кто я такая, у меня даже музыкального образования нет и вообще я ни на что не гожусь. Может, и не гожусь. Может, у меня бы ничего не получилось, а может, это именно то, что когда-то выпало из моей жизни и оставило огромную дыру, которую я из года в год ничем не могу заполнить. Ищу-ищу-ищу и всё не там. Нашла. И что? Теперь даже плохим музыкантом не станешь. Всё ко мне приходит слишком поздно. Чёрт знает, что теперь с этим делать.

RonaVorona, блог «Фанатский треп»

Деревья

27 марта 2019 (21:50:08) 199

В любой непонятной ситуации рисуй деревья :)

#веселые картинки

Джулиан, блог «Мышиные заметки»

* * *

27 марта 2019 (21:42:17) 7

Посмотрела мюзикл Burial. Без сабов, но всё понятно. )) Круто то, что актёр, который играет Сандзо, не меняется, а он очень классный.

LunniLost, блог «styx Lunni Los†»

опять что то про людей

27 марта 2019 (21:29:09) 14

кто это? директор? да пошел ты в жопу, директор, не до тебя щас!(с) масяня

божебоже.

лу, завязывай ты с нравоучениями... да и не с нраво, просто вообще прекрати что-либо кому-либо пояснять. они необучаемы. и в любом случае будут гордо думать, что ты неправ.

это, что ли, такое самоутверждение — выслушать меня, решить что я несу чушь, пойти гордо дальше с мыслью "ха, а я умнее"? прийти через какое-то время, лить сопли что я-таки был прав. некоторые даже и этого не могут, вобще блядь ничему жизнь не учит, хотя из-за шишек от граблей уже лба не видно.

стоило бы перестать спасать идиотов от их собственного идиотизма. хочешь гореть — гори, чо я-то... если их собственная участь не волнует, зачем она мне? мне кажется, поясняя что то, я всего лишь поясняю свою позицию, но истина в том, что моя позиция очевидна, пояснять её ещё персонально каждому, адаптируя под его тип мышления — жирно выходит. нет, я пытаюсь помочь. я прислушивался к тем, кто умел просчитывать ситуации, но это редкий дар и у меня самого он есть, так что мне оно без особой надобности. а эти... видят огонь, чувствуют, что жжётся, ещё и я ору над ухом, что не лезь блядь сука, сгоришь... "ну, я попробую". потому что вдруг это всё спецэффекты такие, а я просто преследую свои цели или перестраховываюсь? тьфу ты, еб...

ты в следующий раз, когда

заметишь кого-то, кого можно бы и спасти -

не трогай.

из стишка моего, старого

не к себе было обращено, а вот надо было к себе

надо как то научить себя думать, что что-то в этом мире может быть попросту не моим делом

и заодно прекратить рассказывать как у меня всё хорошо

выглядит как истерика, и попытки убедить в этом самого себя. хотя я просто такой, мне всем на свете надо с кем-нибудь поделиться

— дорогой дневник, я сходил в туалет и счастлив

— дорогой дневник, я хочу спать, по-настоящему хочу, а не так что "надо лечь, может усну"

— дорогой дневник, я охуенный

— дорогой дневник, я отвратительный

— сука, дорогой дневник, как меня терпит кто-то вообще

— бля... слышь, дневник, а чо они такие охуевшие все и как от меня можно вообще отказываться?

нет, ну последнее это честнее, потому что нельзя, потому что если я предлагаю свою привязанность — это чаще всего больше, чем кто либо когда либо им предлагал или предложит

это, ну, очень выгодное предложение.

даже если это не очевидно.

Psoj_i_Sysoj, блог «Логово Псоя и Сысоя»

Система «Спаси-Себя-Сам» для главного злодея. Глава 47. Отряд беззаветных сплетников Цзянху

27 марта 2019 (21:15:00) 44965BEST

Предыдущая глава

К этому времени у Шэнь Цинцю накопилось выше крыши поводов для беспокойства [1].

И дело было даже не в том, что его в прямом смысле слова искромётное бегство свершилось практически под носом Ло Бинхэ, а в том, что в то самое мгновение в голове раздался до боли знакомый звук.

Тот самый успевший стать ненавистным гуглтранслейтовский сигнал.

А он-то думал, что навсегда отряхнул со своих нейронов метафорическую пыль её электронов. Думал, что полная смена харда поможет ему навсегда избавиться от этого зловредного вируса, как ребёнок радуясь тому, что впредь сможет без следа раствориться в безбрежном людском море, наслаждаясь свободой, подобно птице в ясном небе?

читать дальшеСтарательно делая вид, будто не замечает позывных Системы, будто страус, прячущий голову в песок [2], Шэнь Цинцю со всех ног бросился к проходу в Царство людей, проделав весь путь от безлюдного кряжа до пограничных земель со скоростью урагана. Однако зловещий звук продолжал пиликать в голове, и не думая затихать.

[…Активация… Активация… Связь душ…]

[…Устранение ошибок… Восстановление контакта с пользовательским сервером…]

Уж не стала ли эта пресловутая «связь душ» следствием того, что он умудрился наткнуться на Ло Бинхэ?

Выходит, соединение, которое разорвалось в результате смены тел, вновь установилось после этой злосчастной встречи, и теперь это самое устранение ошибок пользовательской службой неизвестно, во что выльется!

Воистину, в лице Ло Бинхэ воплотился злой рок Шэнь Цинцю!

По счастью, Система, похоже, ещё не настолько восстановилась, чтобы формулировать связные предложения из этих отрывочных команд. Шэнь Цинцю продолжал ломать голову над этой проблемой на протяжении всего пути, но, когда на глаза показались признаки человеческого жилья, он вновь озаботился своим имиджем, перейдя на медленный величественный шаг, и направил стопы к городку-заставе.

Днём этот городишко был не в пример оживлённее: пусть его нельзя было назвать процветающим — ни тебе широких запруженных прохожими улиц, ни теснящихся по их обочинам домов — и всё же рядом с открытыми лавками кипела жизнь.

Неподалёку от развевающегося перед входом в чайную флагом c названием лавки [3] стояли молодой мужчина и женщина с мечами в руках. Подойдя к ним, Шэнь Цинцю напрямую спросил:

— Почему вы всё ещё не вернулись на хребет Цанцюн?

Лю Минъянь отвесила ему скромный поклон, Ян Исюань же поспешил ответить:

— Прочие адепты уже вернулись в свои школы. Теперь, убедившись, что старейшине также удалось уйти, и мы сможем возвратиться с миром.

Шэнь Цинцю зашёл в чайную вместе с ними, подыскав столик. Занятые праздной болтовнёй посетители за соседним столом при одном только взгляде на него принялись ахать и охать:

— Да это же… Это же…

Обернувшись, Шэнь Цинцю убедился, что это были те самые стражи, которых он спас в ту ночь, когда вылез из земли. Те самые, которые застали его врасплох, вынудив выпалить первое попавшееся имя. Встретившись с ним взглядом, Лу Лю не преминул поприветствовать своего спасителя:

— Это снова вы, господин Цзюэши… [Непревзойдённый] — Вторую часть имени он намеренно пробормотал максимально неразборчиво. Его товарищи поспешили последовать его примеру:

— Приветствуем старейшину Цзюэши… !

Шэнь Цинцю кивал в ответ на приветствия со снисходительной улыбкой, приняв твёрдое решение немедленно разжиться иным титулом. Наконец прямолинейный Ян Исюань не выдержал:

— Старейшина, как же всё-таки звучит ваше второе имя: Хуан [Жёлтый]? Хуанхуа [Жёлтый цветок]? Гуанхуа [Великолепный Свет] [4]?

Пару раз кашлянув, Шэнь Цинцю наконец невнятно пробормотал:

— Это… — Мог ли он знать, что после того, как он годами как ни в чём не бывало использовал этот логин, ему в один прекрасный день станет за него по-настоящему стыдно!

Наконец, усилием воли придав лицу предельно серьёзное выражение, он изрёк:

— Прошлой ночью адепты из многих школ видели меня в пещере Чиюнь. Едва ли после этого мне удастся сохранить свою личность в тайне, и всё же я призываю вас по возможности не распространяться об этом. Лучше всего будет, если вы вовсе не станете обо мне упоминать.

— Но почему? — изумился Ян Исюань. — Старейшина, разве вы не говорили, что знакомы с моим учителем?

— Ну, когда-то мы и впрямь неплохо знали друг друга… — вынужден был признать Шэнь Цинцю.

К его немалому облегчению, от этого щекотливого вопроса его избавили спасённые им стражи, возобновив прерванное обсуждение. Один из них, лузгая тыквенные семечки, бросил:

— Кстати говоря, Лю-гэ, ты ведь тогда так и не рассказал нам, какое объяснение происходящему представляется тебе более правдоподобным — почему бы не поведать об этом сейчас?

— О, это крайне любопытная версия, — тотчас оживился Лу Лю. — Сдаётся мне, что она исходит от самих же вовлечённых в это лиц. Стало быть, эти Ло Бинхэ и Шэнь Цинцю…

При этих словах сердце последнего болезненно ёкнуло. Невольно выпрямившись, он весь превратился во слух — даже движения веера замедлились. Адепты с Цанцюн также невольно прислушались.

— Так вот, этот Ло Бинхэ приходился учеником Шэнь Цинцю, так ведь? — Отпив чай, начал Лу Лю. — Всем известно, что он ведёт своё происхождение из низов [5], и в юные года ему довелось снести немало бед и унижений. И даже после того, как он вошёл в число адептов хребта Цанцюн, его долгие годы недооценивали — поговаривают, что он тогда регулярно подвергался побоям и издевательствам со стороны товарищей. Однако в дальнейшем Шэнь Цинцю оградил его от этих посягательств, окружив ученика вниманием и заботой.

Похоже, Лу Лю и впрямь отличал талант прирождённого рассказчика — каждое его слово звучно вибрировало в воздухе, голос то поднимался, то падал, то вовсе замирал, словно следуя течению замысловатой мелодии, при этом говорящий ритмично покачивал головой, словно профессиональный бродячий сказитель [6]. Будто заворожённый, Шэнь Цинцю и сам бессознательно принялся кивать — да, именно так всё и было — прежде, чем сбросить Ло Бинхэ в Бесконечную бездну, он и впрямь был сама доброта.

— И что проку было в этой заботе? — не удержавшись, фыркнул Ян Исюань. — Чтобы он потом…

Его перебил другой сбитый с толку страж:

— Разве это не противоречит тому, что Шэнь Цинцю, как утверждают, только и делал, что издевался над учениками?

— Э, уже озадачены? — с хитрецой бросил Лу Лю. — Что же вы скажете, когда услышите, что эта парочка была воистину неразлучна, питая сокровенные чувства друг к другу?

К этому моменту сидящая за соседним столиком троица, заслушавшись, бессознательно прихлёбывала из чашек, но при последних словах у Шэнь Цинцю и Ян Исюаня чай фонтаном брызнул изо рта. Лю Минъянь удалось избежать подобного конфуза, но чай из её застывшей в руке чашки также незамедлительно оросил стол.

Внимающие Лу Лю стражи, потрясённо втянув воздух, принялись сыпать вопросами:

— Неужто люди опустились до такого сорта сплетен?

— Да уж, это и впрямь что-то небывалое, — признал Лу Лю. — Но, строго говоря, это Ло Бинхэ питал нездоровую привязанность к своему учителю, принимая желаемое за действительное.

«Чего? “Принимая желаемое за действительное”? Да вы тут что, все с ума посходили?» — негодовал в сторонке Шэнь Цинцю.

— Сами подумайте, кого представлял собой Шэнь Цинцю? Он был главой пика. А чем славится пик Цинцзин? Это обитель спокойствия и гармонии, которой чужды суетные страсти [7] — все побуждения сердец его обитателей направлены лишь на продвижение по тропе совершенствования. Шэнь Цинцю были воистину чужды низменные желания и чувства обычных людей. А в сердце Ло Бинхэ, который оказался не в состоянии достичь подобных высот, любовь преобразилась в жгучую ненависть!

На лбу и запястьях Шэнь Цинцю вздулись тёмные вены.

— Л-любовь в ненависть? — запинаясь, выдавил Ян Исюань.

— Во всяком случае, это лучше любых других измышлений объяснило бы всё происходящее. Что же до событий собрания Союза бессмертных, то они вполне могли развиваться следующим образом. Само собой, Ло Бинхэ как старший ученик пика Цинцзин должен был принять участие в состязании. Достигнув вершины развития своих боевых навыков, он был преисполнен уверенности в себе. Вот только случилось так, что в это самое время в запечатанное ущелье Цзюэди внезапно хлынули демоны, и Шэнь Цинцю наряду с другими бросился на подмогу ученикам. Застигнутый врасплох Ло Бинхэ решил воспользоваться этим моментом, чтобы признаться учителю в своих истинных чувствах.

Ладонь Шэнь Цинцю со звоном повстречалась с лицом.

Ну почему, почему с уст этого человека, излагавшего события столь правдиво, под конец сорвалась такая дикая чушь?

Более того, это последнее предложение делает весь рассказ о собрании Союза бессмертных верхом двусмысленности!

— Отличаясь возвышенной и целомудренной натурой, — торжественно возвысил голос Лу Лю, — Шэнь Цинцю решительно отверг чувства ученика.

Эти слова заставили Шэнь Цинцю перемениться в лице: едва ли кто-то ещё, помимо его наивного доброхота-шисюна Юэ, додумался бы применить к нему подобные слова. Даже он сам, главное действующее лицо этой истории, не мог бы предвидеть столь драматичного поворота событий! Тем временем Лу Лю проникновенно продолжил:

— Кто же мог подумать, что отказ приведёт Ло Бинхэ в столь беспросветное отчаяние, что он, окончательно лишившись рассудка, совершит подлое и богомерзкое деяние, попробовав овладеть учителем силой!

Шэнь Цинцю запустил обе пятерни в волосы, не решаясь поднять глаза.

Похоже, Ян Исюань утратил дар речи ещё раньше. Подумать только, с какой жестокостью безграничный мир, только начиная приоткрывать перед несчастным юношей свои двери, наносит ему удар за ударом! Лю Минъянь, в свою очередь, лишь издала еле слышное:

— Ах! — спустя какое-то время шепнув: — Так вот оно что!

Что, чёрт вас всех дери, за «вот оно что»?!

Какое именно «что» имела в виду эта девчонка?

И не надейся, что я не стану выбивать у тебя признание только потому, что ты — главная героиня!

Вокруг Лу Лю тем временем собралась целая толпа, самозабвенно усеивающая пол шелухой тыквенных семечек. Когда рассказчик дошёл до драматической кульминации, по рядам слушателей пронеслось единодушное:

— Сущий зверь [8]!..

— Хуже любого зверя!..

Судя по сочувственным вздохам, эта история и впрямь завладела умами аудитории.

Старший братец Лу, ты вообще кто — капитан бесстрашной пограничной стражи или отряда беззаветных сплетников?

Лу Лю опустил на стол чашку с таким видом, словно это был молоток судьи [9].

— Само собой, Шэнь Цинцю не поддался! Учитель и ученик скрестили мечи. Дело кончилось тем, что победу одержал сильнейший, а Ло Бинхэ вынужден был отступить с позором. Несмотря на столь мучительный разрыв, Шэнь Цинцю не смог бы вынести подобного удара по репутации любимого ученика, потому-то он и солгал, будто бы Ло Бинхэ пал от рук демонов. Хоть тем самым он сохранил доброе имя ученика, ничего больше он сделать для него не мог. Вот и вся правда об исчезновении Ло Бинхэ и его длительном отсутствии — а также о том, почему он отказался возвращаться на хребет Цанцюн, когда выяснилось, что он жив. Не потому, что он не желал видеть своего учителя, а потому что был не в силах взглянуть ему в глаза!

Внимая разошедшемуся рассказчику, сердце Шэнь Цинцю безмолвно обливалось слезами.

Вот это, я понимаю, драма!

И кто, по вашему мнению, её действующие лица — жестокий насильник и непорочная Дева Мария?

Проблема этого сюжета заключалась лишь в одном: Ло Бинхэ в жизни не пришло бы в голову кого-либо насиловать — стоило ему кого-то захотеть, как они тотчас покорно раздвигали ноги!

— После подобного потрясения, — продолжал Лу Лю, — Ло Бинхэ был вознаграждён свалившейся ему на голову удачей: пустив все свои помыслы на стезю совершенствования, он завоевал благосклонность старого главы дворца Хуаньхуа. Однако в сердце его продолжал безраздельно царить Шэнь Цинцю. И вот настал день триумфального возвращения [10] Ло Бинхэ, вскоре после которого случились события в городе Хуаюэ. Как вам известно, заклинатели хребта Цанцюн продолжают вопреки всем утверждать, будто Ло Бинхэ — сущий демон. От себя могу лишь добавить, что этот ветер дует не из пустой пещеры [11]. Вполне возможно, они обнаружили доказательства того, что Ло Бинхэ стакнулся с демонами, дабы очернить имя Шэнь Цинцю — впрочем, доказательств было явно недостаточно, чтобы предъявить их общественности. Будучи добродетельным главой пика, Шэнь Цинцю был недосягаем для Ло Бинхэ, вот он и решил, так сказать, стащить его с лошади [12], чтобы поставить на один с собой уровень. Он полагал, что подобное унижение раз и навсегда избавит учителя от высокомерия!

В этот момент Шэнь Цинцю потерял способность воспринимать дальнейшее — его перетруженное сознание внезапно воспарило, подобно воздушному шарику, тело расслабилось, и его осенило совершенное равнодушие ко всему происходящему.

— Давайте-ка закажем что-нибудь перекусить, — бросил он своим спутникам с благодушной улыбкой.

Лу Лю воспользовался этим, чтобы заверить:

— Господин Цзюэши… вы можете записать все закуски на мой счёт!

Повернувшись к своим слушателям, он продолжил, скорбно возвысив голос:

— Ло Бинхэ употребил все старания на то, чтобы заточить Шэнь Цинцю в Водной тюрьме дворца Хуаньхуа. И как вы думаете, с какой целью? О, его грязные замыслы были очевидны. Дворец Хуаньхуа уже давно был у него в кармане, так что там он мог распоряжаться даже дуновением ветра и бегом облаков одним мановением руки. Заклинатели Дворца утверждали, что Водная тюрьма лишь станет местом временного заключения Шэнь Цинцю до совместного расследования четырёх великих школ, но помещать его туда было всё равно что держать ягнёнка в логове тигра [13]. При заточении тело Шэнь Цинцю опутали вервием бессмертных, лишив его духовных сил — и как вы думаете, что сотворил потерявший всякий стыд ученик со своим беспомощным учителем?

Толпа в один голос взревела:

— Что за отъявленный мерзавец!

— Взрастивший тигра навлечёт на свою голову беду!

Шэнь Цинцю в раздражении отшвырнул меню.

— Как насчёт того, чтобы подыскать другое место?

— Не в силах снести подобное надругательство, Шэнь Цинцю устремил все помыслы к побегу. Мог ли он предвидеть, что его тотчас настигнет посланная по его душу шайка Ло Бинхэ? Сердца заклинателей Цанцюн едины, так что стоит ли удивляться, что глава пика Байчжань Лю Цингэ тотчас ринулся ему на помощь? Тут-то он и столкнулся лоб в лоб с Ло Бинхэ. Ревность того бушевала, подобно океану [14], грозя обрушить небеса. Не говоря ни слова, он нанёс Лю Цингэ сокрушительный удар, собираясь добить главу Байчжань, и Шэнь Цинцю, стремясь во что бы то ни стало остановить убийство, уничтожил себя на глазах ученика, чтобы…

Рассказчик прервал повествование, намеренно подогревая интерес аудитории. Толпа предсказуемо взорвалась воодушевляющими выкриками, тогда-то удовлетворённый эффектом Лу Лю приступил к финалу своей истории:

— Вот это и есть та версия, которую шёпотом передают из уст в уста. Кто-то скажет, что это — возмутительные выдумки, и всё же, как по мне, над ней стоит призадуматься, ибо она объясняет многие загадочные моменты этой истории. Помните, братья, что из официальной истории всегда вымарываются самые цветистые куски на потребу репутации власть имущих! Они не жалеют усилий для сокрытия неугодных им фактов, и потому нередко правдивая история уступает место угодной сильным мира сего!

«Ох, кому ты это рассказываешь! — сокрушался про себя Шэнь Цинцю. — “Официальная история”, вашу ж мать! Братец Лу, да если бы даже мне не светило женского общества в течение пары десятков лет, я бы предпочёл это, чем прослыть на весь мир обрезанным рукавом! Который, ко всему прочему, сношается с главным героем!»

Тем временем к ним, ловко лавируя между посетителями, приблизилась юная подавальщица. Ян Исюань и Лю Минъянь продолжали бездумно таращиться в пространство, проигнорировав её появление.

— Давайте, ешьте быстрее, — поторопил их Шэнь Цинцю. — А как закончите — ступайте по домам!

Им и впрямь не стоило задерживаться в этом пагубном месте: кто знает, каким ещё опасностям здесь могут подвергнуться жизни, мировоззрение и моральные ценности этих юных существ!

***

Препроводив адептов за пределы Границы, Шэнь Цинцю взял противоположное направление.

Он целеустремлённо шагал, пока на небе не взошла луна, а его невероятно тонкий слух не уловил еле различимый звон демонических колокольцев.

— Воистину, ты — злобный дух, который даже после смерти не истает [15], — не поворачиваясь, бросил он.

Убедившись, что её обнаружили, Ша Хуалин не видела смысла далее скрываться. Выплыв на дорогу в великолепии прозрачного красного облачения и радостном звоне бубенчиков, она расплылась в неподдельной улыбке:

— А вам удалось не на шутку заинтриговать Лин-эр, господин! Вы с таким вниманием отнеслись к этим двум адептам — признайтесь, что связывает вас с хребтом Цанцюн?

Развернувшись, Шэнь Цинцю покачал пальцем в воздухе:

— Я не собираюсь с тобой драться, и надеюсь, что тебя также не посетят подобные идеи. — Мысля здраво, Ша Хуалин не могла не признать, что она ему не соперница. Шэнь Цинцю как раз думал о том, что не помешало бы её малость припугнуть, когда всё его тело внезапно содрогнулось, словно сквозь его внутренние органы пробивала путь гигантская тысяченожка.

В улыбку Ша Хуалин закралась хитринка:

— Да, я не в силах победить тебя, но кто сказал, что я не смогу тебя контролировать?

Шэнь Цинцю ощутил, как подгибаются колени, но ему удалось остаться на ногах. Стиснув зубы, он прошипел:

— Когда ты мне это скормила?

— Как тебе понравились закуски и выпивка? — кокетливо бросила Ша Хуалин. — А сестричка-подавальщица? По счастью, ты был не слишком привередлив — вознамерься ты практиковать инедию, это доставило бы немало хлопот бедняжке Лин-эр.

«Вот лопух!» — Поглощённый льющимися в уши цветистыми домыслами в артистическом исполнении капитана стражи, он и впрямь совершенно утратил бдительность. Воистину, сплетни губят людей!

Обойдя Шэнь Цинцю кругом, Ша Хуалин удовлетворённо протянула:

— Хочешь знать, что попало в твоё тело? О, это не чета какому-то банальному яду!

«Да ладно! Этот старейшина знает это получше твоего — он умудрился заглотить кровь священного демона дважды, сука, дважды!» — негодовал про себя Шэнь Цинцю.

Обычно одного раза более чем достаточно — ему же повезло выиграть в эту хренову лотерею два раза кряду!

Никто не в силах контролировать кровь священного демона, кроме её изначального хозяина — и вот теперь кровяные паразиты стремительно распространялись по телу заклинателя. Это могло означать лишь одно.

Внезапно Ша Хуалин склонилась перед кем-то, стоящим за спиной Шэнь Цинцю:

— Ваша скромная помощница не подвела своего господина — я только что пленила его для вас!

Шэнь Цинцю с трудом повернул голову.

Воздух прорезала чёрная молния, создав быстро закрывающийся разлом.

Перед ним стояла высокая стройная фигура. Развернувшись, Шэнь Цинцю застыл — вот они и встретились лицом к лицу.

Ло Бинхэ возвышался над ним, меряя его бесстрастным взглядом — казалось, для этих похожих на ледяные озера глаз не имели значения ни изменённые черты лица, ни клочковатая борода.

Шэнь Цинцю устремил на него ответный взгляд.

Прежний Ло Бинхэ, как бы холоден он ни был, напоминал отблески солнца на снегу. Даже в городе Цзиньлань и Водной тюрьме в нём угадывалось что-то человеческое — проскальзывало в едва уловимых выражениях лица, прорывалось во внезапных вспышках гнева. Этот же человек казался тысячелетней глыбой льда — горой под тяжёлой шапкой ледника — единый его взгляд заставлял содрогаться в ознобе.

Несмотря на всё это, Шэнь Цинцю при виде него испытал вовсе не то, что ожидал: как ни сложно было распознать бурлящие в его сознании эмоции, одна из их числа явно отсутствовала — страх.

Быть может, причиной стало то, что, перепробовав все способы убежать от судьбы, он вновь по воле звёзд оказался там же, описав круг. Осознание неизбежности подобной участи наполнило его душу безмятежным спокойствием принятия.

На какую-то долю секунды на лице Ло Бинхэ промелькнуло озадаченное выражение, несколько смягчившее его черты, однако оно тотчас растворилось без следа. Зрачки мужчины стремительно сузились, на лбу проступили огненные линии затейливой печати.

Прежде чем успел опуститься его всколыхнувшийся рукав, Ша Хуалин взмыла в воздух, отчаянно кашляя, словно её тонкую шею сжимала сокрушительная хватка невидимой руки.

В то же время капля демонической крови в сосудах Шэнь Цинцю расщепилась на тысячи нитей, прободая его внутренности. Холодный пот заструился по спине заклинателя.

— А ведь тебе, как я посмотрю, не занимать бесшабашности, — как бы между прочим бросил Ло Бинхэ.

Его лёгкий тон не смог бы обмануть никого — под налётом беззаботности проступала неразбавленная ярость.

Несмотря на собственное отчаянное положение, Шэнь Цинцю не мог не задаться вопросом — к кому обращался его бывший ученик: к нему или к Ша Хуалин?

Шестерёнки его мыслей завертелись с невиданной прежде скоростью: Ло Бинхэ не мог узнать его, пусть он «нынешний» чем-то напоминает Шэнь Цинцю, ведь его лицо скрывает завеса бороды. И всё же, казалось, его бывший ученик каким-то образом уловил сходство… Однако сейчас размышлять об этом не было никакого смысла: как бы то ни было, если Ло Бинхэ его узнал — это конец всему, если же не узнал — всё равно ничего хорошего!

Примечания переводчиков:

[1] Выше крыши поводов для беспокойства — в оригинале чэнъюй 肝胆俱裂 (gāndǎnjùliè) — в пер. с кит. «печень и желчный пузырь сплошь в трещинах», в образном значении — «замертво упасть от страха; струсить не на шутку; трепетать от ужаса».

[2] Страус, прячущий голову в песок — в оригинале чэнъюй 掩耳盗铃 (yǎn ěr dào líng) — в пер. с кит. «вор закрывает уши, чтобы не слышать звон колокольчика» — метафора, отсылающая к сказке о воре, который пытался скрыться, зажав уши, чтобы не слышать звон колокольчика, который украл.

[3] В Древнем Китае вместо вывесок использовались флаги с зазывающими надписями чжао ци 招旗 (zhāoqí).

[4] Хуан 黄(Huáng) — жёлтый.

Хуанхуа 黄花 (Huánghuā) — в букв. переводе «жёлтый цветок», имеет также переносное значение — «юная девственница / девственник».

Гуанхуа 光华 (Guānghuá) — в пер. с кит. — Гуан — «свет», Хуа — «великолепный, цветущий».

[5] Ведёт своё происхождение из низов — в оригинале чэнъюй 出身寒门 (сhūshēn hánmén) — в пер. с кит. «быть выходцем из бедного дома (бедной семьи)», 寒门 (hánmén) также означает «Северный Полюс».

[6] Голос то поднимался, то падал — в оригинале чэнъюй 抑扬顿挫 (yì yáng dùn cuò) — в пер. с кит. «мелодичный и чёткий (ритмичный); выразительно и с расстановкой (паузами)».

Ритмично покачивал головой — в оригинале чэнъюй 摇头晃脑 (yáo tóu huàng nǎo) — в пер. с кит. «покачивание головой в знак довольства».

Профессиональный бродячий сказитель 说书 (shuō shū) — искусство рассказа под музыку в Древнем Китае.

[7] Чужды суетные страсти — в оригинале чэнъюй 清心寡欲 (qīngxīn guǎyù) — в пер. с кит. «очистить сердце и умерить желания» (сохранять мысли чистыми, укротить порочные желания).

[8] Сущий зверь — в оригинале 禽兽 (qínshòu) циньшоу — в букв. пер. с кит. «животное», бранное «скотина».

[9] Молоток судьи — имеется в виду деревянная колотушка 惊堂木 (jīng táng mù) — брус, который китайские судьи использовали вместо молотка во время заседания суда, в букв. пер. с кит. — «деревяшка для сотрясания зала».

[10] Триумфальное возвращение — в оригинале чэнъюй 卷土重来 (juǎn tǔ chóng lái) — в пер. с кит. «вернуться, вздымая пыль».

[11] Ветер из пустой пещеры — в оригинале чэнъюй 空穴来风 (kōng xué lái fēng) — в пер. с кит. «ветер из пустой пещеры», в образном значении «необоснованное утверждение, выдумка; высосан из пальца, беспочвенные слухи».

[12] Стащить его с лошади 拉下马 (lāxià mǎ) — в образном значении «освободить от занимаемой должности, свергнуть, свалить, одолеть».

[13] Держать ягнёнка в логове тигра — в оригинале чэнъюй 羊入虎口 (yáng rù hǔkǒu) — в пер. с кит. «овца попала тигру в пасть», образно в значении «опаснейшее положение, крайняя опасность».

[14] Ревность бушевала, подобно океану — в оригинале чэнъюй 醋坛大翻 (сùtán dà fān) — в пер. с кит. «бурлящий кувшин с уксусом». Кувшин с уксусом 醋坛 (сùtán) — метафора для женской ревности.

[15] Злобный дух, который даже после смерти не истает — в оригинале чэнъюй 阴魂不散 (yīn hún bù sàn) — в пер. с кит. «дух умершего всё ещё не рассеивается», образно в значении: «дурное хоть и исчезло, но всё ещё продолжает влиять».

Следующая глава