Ономастикон7 читателей тэги

Вы, альфреды, гады,

Вы, альфреды, паразиты,

Нет для вас пощады...

Радий Погодин, «Альфред»

У каждого времени есть свой положительный – и свой отрицательный персонаж. Иной раз – когда происходят общественные пертурбации – эти субъекты вдруг меняются местами, и бывший подонок вдруг обращается, как в сказке, ясным соколом, ну или хотя бы перестаёт подвергаться осуждению, осмеянию, критике и ненависти. Сейчас мы всё чаще вспоминаем нашу советскую традицию с её назидательным посылом – тогда всё было чётко и никаких размытых контуров: гад значит гад. Без права на слезливое и лживое сострадание. Подлеца надо уничтожать или деятельно перевоспитывать, а не пытаться его понять, простить, оправдать… пожалеть.

Отрицательный герой по-советски – это не только поступки, речи, смыслы, но и особые отличительные знаки, по которым читатель (или зритель) мог сразу же приметить «чужого». Подобное распознавание было характерно не только для социальных драм, производственных романов или, например, кинокомедий, но присутствовало даже в остросюжетных повестях о милиции. Можно сказать, это сводило на нет главную жанровую особенность детектива – мы с первых же страниц сами (!) выявляли тех, кто причастен к преступной деятельности, и принимались следить не за раскрытием тайны, а за слаженной и честной работой правоохранительных органов. Что же это были за клейма, по которым любой советский человек мог узнавать предателя, убийцу, расхитителя народного добра, ну или просто – малодушного подонка, который… в десятой главе действительно бросит беременную от него студентку или оставит товарища в беде. А мы-то уже с первых страниц это почувствовали!

Итак, очень важным было… само имя героя, точнее – антигероя. Несмотря на то что единственно возможным мировоззренческим методом признавался социалистический реализм, ни о каком «…исторически-конкретном изображении действительности» говорить не приходилось, ибо целью советского искусства была дидактика. Как в произведениях екатерининского классицизма. Например, у Дениса Фонвизина положительных героев кличут Правдиным, Милоном и Софьей (в переводе с греческого – «мудрость»), тогда как отрицательные персонажи – сплошь Простаковы да Скотинины? И Митрофан – это «матерью явленный», что мы и увидели в итоге. Таким образом, имена должны быть «говорящими», помечающими.

И вот мы читаем, что «…Пьер Скрипкин – это уже не фамилия, а романс!» И не столько романс, сколько указание, что «бывший рабочий, бывший партиец» Присыпкин решил сменить свою неказистую фамилию – на изысканную и музыкальную. С иноземным акцентом, разумеется, – ибо Пьер вам не Петька. Что в резюме? Дрянной человечишка завсегда стыдится своего простонародного имени… племени, звания, отдавая предпочтение заокеанским Полли и парижским Жоржам. (Впрочем, ещё у Фонвизина в «Бригадире» был выведен юный аристократ Иванушка, именующий себя Жаном.) У популярной в 1920–1930-х годах писательницы Лидии Сейфуллиной есть примечательный рассказ «Чужая». Его героиня – смазливая и модная девушка Нюра именует себя Нонной. Это звоночек! Потом мы узнаём, что Нюра-Нонна любит напевать старорежимные романсы, кокетничать, вертеться, и в конечном итоге оглоушивает своего жениха вопросом: «Но как же, Вася, пройдёт моя молодость в нашей с тобой скромной участи?» полный текст