Архив Шано (публикации за 23 февраля 2019)5 читателей тэги
* * *
27.11.2012 в 22:17
«Лестерский кодекс» Да Винчи признан одной из самых дорогих книг в мире Научный трактат Леонардо Да Винчи «Лестерский кодекс», посвященный небесным телам, земле и воде, включает заметки научного характера, рисунки, чертежи и математические выкладки. Его особенность – использование зеркального шрифта. Чтобы прочесть текст, нужно приложить зеркало к строке и смотреть на буквы в отражении. Аналогичный метод использовал Жак Соньер, герой романа «Код Да Винчи», чтобы зашифровать сообщение о местонахождении криптекса номер один. Тетрадь с записями, которые Леонардо Да Винчи сделал в период с 1506 по 1510 год, названа по имени главы британского семейства, который приобрел её в 1717 году. На 18 двойных листах дорогой бумаги, отделанной полотном, великий живописец и изобретатель писал сепией; листы сложены таким образом, что в итоге получилось 72 страницы. Владельцем фолианта является Билл Гейтс, ага, тот самый. Купив «Лестерский кодекс» за 24 миллиона долларов США, IT-магнат считает книгу одним из своих наиболее стабильных капиталовложений, однако продавать её пока не собирается. В настоящее время «Лестерский кодекс» экспонируется в Музее искусств в Сиэтле, США. 
* * *
Оригинал взят у в post
Но когда мне надо куда-то, то я об этом сообщаю. и меня почему-то пускают. Вот когда я без документов оказалась на греческом острове... гхм, ну об этом не стоит... а вот я заехала в Афулу в микроскопических шортах... нет, это я отвлеклась. Так вот, коридор Вазари.
На входе стояли два стража, наподобии ифритов из восточных сказок. Уверена, охранник там полагался один, но одному скучно. Итальянцы общительны.
- Мне бы туда, - пояснила я гвардиано предмет своего интереса и добавила - Я приехала издалека.
тут мне пришлось пресечь внутри головы перевод на итальянский "... говорящую собачку посмотреть"
Ифриты смотрели сочувственно - на конкурсе идиотских аргументов мне уверенно маячил Оскар. Во Флоренции 250 тыс.жителей и 4 млн. туристов. Тут все приехали издалека, а бесчисленные одинаковые японцы с фотоаппаратами - из большего далека, чем я.
- Откуда? - доброжелательно спросил один из охранников. Наверное, он полагал, что послать после краткого светского разговора вежливей, чем сразу.
Тут на России все должно было и закончиться, но у второго ифрита возникли неожиданные ассоциации.
О, Россия, - сказал он. - Gogol!
Вот это было неожиданно. полный текст
* * *
Я поняла, кому надо молиться от постигшего меня книжного хаоса! 
Оригинал взят у в Книги в доме
Посвящаю это ретабло Святому Игнасио Лойоле в благодарность за чудо, что мой любимый муж наконец — после того как мне пришлось немного надавить на него — осознал, что должен покончить с постоянной покупкой книг. В нашем доме не так уж много места, и вдобавок книг у нас уже больше, чем мы может прочесть за всю жизнь.
Костлявая, 5 марта 2009.
* * *
Археологов часто называют гробокопателями. Конечно, исследование древних могил – довольно существенная часть археологии: пирамиды, подземные гробницы, курганы и просто скромные могилки дали множество находок и определили многие представления.
Среди них – антропология человека в различные периоды истории. Кстати, результаты этих находок не так уж хорошо известны даже и любителям исторических сопоставлений.
Например, не все знают, что древние охотники были более здоровыми, чем древние землелельцы, что античность была более благоприятным временем для человека, как биологического и социального существа, чем все средневековье и даже большую часть Нового времени, или что с той же точки зрения в Древней Греции жили, в общем, лучше, чем в Древнем Риме. Помню, как я пытался переубелить одного упертого оппонента, что изменения благосостояния не являетеся поступательным, но тщетно: тот верил, что в палеолите жилось хуже, чем в неолите, в неолите хуже, чем в бронзе, в бронзе – чем в железном веке, в античности – чем в средние века и так далее. Короче, собеседник верил в непрерывный прогресс, а все противоречия, вроде часто встречаемого в античности долголетия, был склонен объяснять через сочинения главного бредолога академика Фоменко, через правоту «новой хронологии».
Так вот, состояние костей из древних могил может многое изменить в нащих представлениях. Дело в том, что по костям можно определить рост и примерный возраст умершего, а также некоторые данные по питанию в детстве. Обобщение этих находок позволяет давать сравнительные оценки. Конечно, они не окончательны. Но вот любопытная табличка:
Табл. 1 Антропологические данные по находкам в Восточном Средиземноморье и Греции (работы Л. Энджела).
Angel, Lawrence J. (1984) "Health as a crucial factor in the changes from hunting to developed farming in the eastern Mediterranean." In: Cohen, Mark N.; Armelagos, George J. (eds.) (1984) Paleopathology at the Origins of Agriculture (proceedings of a conference held in 1982). Orlando: Academic Press. (pp. 51-73)]
Ward Nicholson Longevity & health in ancient Paleolithic vs. Neolithic peoples
Из нее можно сотворить и несколько полезных графиков (рис. 1-4). Данные последнего ряда использованы лишь в графиках 2 и 4.
Рис. 1 Средний рост мужчини и женщин по археоантропометрическим данным.
полный текст
* * *
Среди наиболее спорных тем, по которым медиевисты ведут дискуссии вот уже более века, едва ли не первое место принадлежит вопросу о соотношении двух реальностей — дворянства и рыцарства. Две ли это стороны одной медали? Или две разные сущности, переплетавшиеся между собой? А в этом случае: что такое, в сущности, дворянство? И что такое, в сущности, рыцарство? В чем их различие? В чем сущности эти относительно совпадают и каковы временные пределы такого совпадения? Вопросы эти до сих пор обсуждаются весьма живо Прежде чем приступить к попытке трудного синтеза, мы сначала ограничимся лишь доказанными фактами и выводами, наиболее солидно обоснованными.
полный текст* * *
Баллада о прикладном конфуцианстве
Часть первая, уголовная
В городе Мацуширо, что в провинции Мино, жил-был человек по имени Ихэй, что по торговым делам должен был часто бывать и живать в Эдо. И была у него жена с редким именем Умэ ("Слива"), чья семья проживала в деревне Комабаяши, что в провинции Мусаши. В один прекрасный день, летом 1711 года, к той жене в гости приехал брат и пригласил ее пожить у них - мол, муж твой по торговым делам задерживается, а обратно через нас поедет, так подожди его под родительской крышей. Поехала, отчего же нет. Приехала, живет, а муж как сквозь землю. Нет его и нет. Она родню допрашивать, родня ей - говорил, 28 будет. Срок прошел, вестей нет, а тут еще соседи сказали, что ниже по реке утопленник всплыл. Жена туда. Так и так - утопленник. Зацепился за корягу и висит. Только вот беда - вниз лицом и не близко. А по сложению, вроде, похож.
Умэ домой - а отец с братом помочь отказываются наотрез. Мол, только они еще посторонних утопленников из речки не таскали.
Так что женшина ночь проплакала, а утром пошла к деревенскому старосте и доложила по всей форме. Старосте деваться некуда, пришлось вылавливать. Оказалось - действительно Ихэй и, конечно, мертвей мертвого.
Тут дело переходит в ведомство губернатора, начинаются допросы, в доме тестя обнаруживают вещи покойного, алиби нет, косвенные улики есть, а вскоре и прямые вылезают, потому что из двух крестьян преступники плохие и непредусмотрительные. В общем, позарились на деньги и товар, да и убили зятя.
Ну с убийцами все как бы понятно. А юридическая неясность возникает относительно кого? Относительно, естественно, женщины по имени Умэ. И - нет, никто ее совершенно не заподозрил в соучастии, у нее как раз алиби было, а мотива не было, мужа она любила, жила с ним хорошо, а от смерти его много теряла. Да и вообще раскрылось преступление только благодаря ей. В чем и было дело. Потому что по законам страны непочтительность к родителям, особенно к отцу - это тоже сугубая уголовщина. Ну а стать причиной, по которой отец потеряет жизнь... это, согласитесь, явная непочтительность.
* * *
Писательство – занятие одинокое и малобюджетное. Человек в состоянии писать практически при любых условиях. Он может быть слепым и парализованным и все равно диктовать верной подруге «Как закалялась сталь». Может быть абсолютно нищим - и все-таки ему хватит денег на рулон дешевых обоев и десяток карандашей (которые, впрочем, всегда можно похитить в «Икее»). Ему не нужны ни краски, ни холст, ни мрамор, ни рояль.
Только я и мое вдохновение.
Писать можно в болезни и здравии, в богатстве и бедности. Писатель не зависит от продюсера, от актеров, от капризов проката и зверства цензуры. Пока он пишет – он фактически божество, и никто, ничто, ни война, ни кризис, ни инфляция не способны встать на его пути.
Это фундаментальная особенность писательского ремесла. Жизнестойкостью оно сопоставимо с тараканами. Писатель ни от кого не зависит, потому что он в своей работе принципиально одинок.
Но откуда же берется такой феномен, как соавторство? И как оно технически осуществимо?
Я думаю, корни соавторства – в том, что человек вообще нуждается в партнере. Человек так устроен в принципе. Поэтому он вступает в клуб, в брак, в связь, у него появляются друзья, единомышленники, собутыльники. Разве не проще, не лучше выпить свою водку в одиночестве? Тебе же больше достанется! Но нет, надо с заветной бутылкой тащиться к приятелю, чтобы разделить с ним удовольствие. Почему? Да потому, что одному не интересно.
В писательстве желание «разделить удовольствие» встречается куда реже, но все равно периодически оно возникает. Обычно соавторы – близкие люди: друзья, супруги, братья, любовники. Они разделяют не только творчество, но и что-то еще. У них имеется некое общее поле, в котором они существуют, их как бы накрывает общим куполом. Совместное творчество является продолжением совместной жизни в принципе. Это как дышать одним воздухом.
Человеку обычно бывает трудно сделать первый шаг – поставить первый знак на белом листе. Перейти границу от быта к творчеству. Иногда это затруднение преодолевается сравнительно легко, раз – и ты уже «не здесь»; иногда человек подолгу топчется на пороге, не решаясь начать. Соавторство существенно облегчает этот переход. Совместное фантазирование бывает очень плодотворным.
Встречаются разные виды соавторства. Можно, например, стать соавторами-перипатетиками. Гуляешь с дорогим соавтором и часами обсуждаешь с ним героев и приключения. Это сродни словесной ролевой игре. В разговоре люди уходят в иную реальность и там получают свое наслаждение. А потом, если есть желание, можно все проговоренное записать.
Как? Дело техники. Можно поделить историю по главам, по героям, и писать раздельно: один пишет одну линию, другой – вторую. Как эти линии пересекаются – обсуждается на встречах.
При более тесном контакте можно писать следующим образом: один сидит за пишущей машинкой/компьютером, второй сидит рядом. Идет непрерывный диалог. «Теперь давай они у нас пойдут в магазин». – «По дороге встретят соседа». – «Погоди, а сосед чем занят?» - «Давай сосед несет длинную трубу, а они налетят на него, и тут...» - И так далее, шаг за шагом. Звучит бредово, но под клавишами рождается текст-импровизация, словесное выражение эдакой медитации на двоих. Мы даже пытались записать на видео сам процесс, но камера мешала, поэтому получилось довольно фальшиво. В жизни все происходило естественно и весело.
Писание в состоянии непрерывного диалога захватывает и создает психологическую зависимость. Фактически весь день ты просто ждешь вечера, когда можно будет собраться и опять начать гнать сюжет.
Потом записанное редактируется, понятное дело, но сумасшедший драйв «совместной медитации» в тексте все равно будет ощущаться. http://krupaspb.ru/forum/index.php?topic=46.msg15027#msg15027
* * *
Оригинал взят у в Хайнлайн как шутка длиной в жизнь
Мне очень нравится эта гипотеза, потому что она объясняет чудовищную нестыковку между текстами Хайнлайна и идеями, попадающимися в его книгах. Больше того, один из моих самых любимых хайнлайновских романов - "Иов, или Осмеяние справедливости" (в русском переводе; на деле это парафраз Кэбелла; заметим, что уже тут переводчик столкнулся с очевидной проблемой - как перевести слово comedy сурьезно, и это, собственно, все о том же) - я в свое время воспринял ровно так: нечто очень хитрое и марктвеновское, а вовсе не проповедь либертарианства о религии.
И - это, конечно, гипотеза чудовищная. Хотя в шутках длиной в десятки лет нет ничего нового (Лео Таксиль, сильвупле). И, разумеется, куда легче предположить, что "Фарнхэм", где в далеком будущем плохие черные люди едят хороших белых, - это пародия по сути. И совершенно монструозный роман "Достаточно времени для любви", и вся тематика инцеста, к которой Хайнлайн был склонен на старости лет, - тоже. Само собой, такое издевательство над читателем предполагает некоторую ненормальность. Но это, так сказать, более нормальная ненормальность, нежели та, которую воображаешь поневоле, когда читаешь позднего Хайнлайна серьезно. Да и по-человечески цирк с конями в фантастике от человека, который, как мы помним, и писать фантастику начал от балды, очень понятен.
К тому же у Хайнлайна явно было чувство ю - что чувствуется в его текстах на уровне сиюминутного эпизода, но почему-то совсем не вычитывается на уровне книги в целом. А зря. Просто он хорошо маскировался.
Ну или не так хорошо - Уэстфал верно подмечает, что в последних романах шутки Хайнлайна уже совершенно откровенны. Но вот поди ж ты - культ есть культ. Он бывает только всерьез.