Jack of Shadows, блог «Pandemonium»
– Сдаётся мне, это не песчаная буря, – Мункар неотрывно смотрел на линию горизонта, где, стремительно приближаясь к городу, клубилось густое грязно-рыжее облако.
– Старый трюк, – согласно кивнул Накир. – Но действенный.
Самые чуткие и зоркие тоже заметили странное явление, а самые любопытные, коих было несомненное большинство, начали подтягиваться поближе. То, что за пыльной завесой могло скрываться не очередное посольство, а орда голодных стихийных духов или что похуже, их уже не смущало – Сифр устал от опасений. Да будь там хоть Легион с «огненными ангелами» в обнимку – если не запасся амулетом для побега, к чему давиться у портала и встречать судьбу спиной? Повезёт или нет – но в любом случае куда как лучше вознести молитву Богине, связаться с родней и друзьями или заделаться репортёром-любителем. Профессионалы тут тоже были – стайки съёмочных кристаллов резво вылетели навстречу, а в толпе показались стражники. В случае серьёзной угрозы они бы разве что успели героически умереть вместе со всеми, но осознание этого факта добрый народ, несомненно, успокаивало.
Пыльный вихрь был совсем близко, когда из него вырвался мотоциклетный клин, а за ним – армейский вседорожник ослепительно белого цвета. Замыкающих в этом кортеже не было.
читать дальшеНежданные гости лихо свернули с главной дороги, перестроившись так, чтобы машина оказалась впереди, и встали ровно напротив золотой исполинши. Буйный ветер стих, и теперь народ разрывался между новым зрелищем и избавлением от излишков песка, которым щедро угостили даже привычных к бурям кочевников.
Тонированные стёкла не позволяли сходу увидеть, кто пожаловал на этот раз, но близнецы переглянулись – эмблему Чистильщика на форме мотоциклистов не заметил бы только слепой. Элита Легиона, билет в ничто для непокорных Пластин, личная гвардия Аваддона, последний довод владыки Адмира и прочая, и прочая. Когда имперскую саранчу разглядели и перетолковали всем слабовидящим и непросвещённым, водительская дверь наконец открылась, и из недр бронированной машины показался высокий стройный офицер в чине лейтенант-полковника при таком обилии наград, что их хватило бы на целый полк. Многочисленные причудливые ордена немилосердно вспыхнули и засверкали на солнце, грозя выжечь сетчатку.
– Я же говорил, будет весело! – со смехом бросил Асмодей кому-то внутри салона. – Лакрима, не дуйся, твоя игрушка в полной сохранности. И, как выяснилось, может ездить быстрее катафалка.
В два движения оказался на крыше, лениво отмахнувшись стеком от парочки особо назойливых съёмочных кристаллов. Машина тронулась навстречу статуе, толпа завороженно наблюдала за этим зрелищем, пытаясь устаканить в восприятии весь ворох скандальных образов и шлейф слухов и сплетен. С бравым молодчиком в форме они упорно не вязались, он казался просто обаятельным столичным отморозком. Слишком пристальный для простого осмотра достопримечательностей взгляд Асмодея скользил по золотой фигуре. Когда до постамента оставалось не больше десяти шагов, он швырнул стек под ноги, оттолкнулся и прыгнул. Риск сорваться и покалечиться для Изначального равнялся нулю, но впечатлительную часть аудитории сохранность трюкача взволновала нешуточно. Под нестройные возгласы одобрения и негодования он благополучно оказался наверху и одарил всех широкой белозубой улыбкой.
– Какая женщина, а! – Асмодей восхищённо прищёлкнул языком и коснулся статуи. – Есть что потереть на счастье!
Он задержал руку на нагретом золоте и с трудом сохранил радостную улыбку на лице. Металл подался под пальцами, как упругая женская плоть, словно под вызолоченной поверхностью великанша была живой. Асмодей поспешно оторвался от статуи – нет, не сейчас, не при толпе зевак, но Хаос побери Темнейшего, что он здесь наворотил?
– Добрый народ Перешейка, любезные граждане Сифра, братья и сестры мои! – бодро заорал Асмодей. Отработать номер, хлебнуть эмоций толпы – вон как уставились-то, грамотно выбранный костюм – половина дела. А с Cамаэлевой.... инсталляцией будет время разобраться тихо, ночью, не привлекая внимания. – Разве мог я подумать, что вестник мира и любви понадобится земле, не знавшей войн? Друг мой Лино, господин мэр, я знаю, что ты сейчас слышишь меня. Адмир полагает суровость к твоему предшественнику соразмерной его глупости и жадности, но всё же излишней – народу достаточно было всего лишь выразить своё недоверие и предложить лучшего кандидата в соответствии с демократическими принципами. Поскольку неугодная персона не погибла, этот вопрос может считаться закрытым. А ты не покинешь свой пост столь варварским и постыдным образом и непременно восстановишь то, что было разрушено, – Асмодей послал в один из кристаллов особенно острый взгляд. – Я пришёл с миром, но я не из тех, кто на коленях будет умолять о понимании и взаимности. Обычно просят меня – и не знают отказа. Но сейчас я готов просить, – Асмодей стащил фуражку и коротко, грациозно склонил голову. – И прошу народ Вольного Перешейка об одном – не отталкивать нашу дружескую руку.
Толпа восторженно взревела. Один из Изначальных, член Совета Тёмных, одиозный наперсник Темнейшего явился просить Вольный Перешеек о дружбе – это ли не знак того, что Всеблагая даже из узилища защищает своих верных? Асмодей слегка подался вперёд – такой всплеск должен был наполнить его силой куда вернее, чем долгий отдых или обильная трапеза. Но поток энергии ощущался странно – будто то, что должно было выплеснуться к оратору полноводной рекой, уходило в иссыхающее русло, разбрызгивалось мутными ручейками. Тёмный князь едва заметно сдвинул безупречно вычерченные брови и вгляделся в окружающий мир магическим зрением. Выругался про себя, с трудом удерживая на физиономии открытое доброжелательное выражение. Ожидаемый поток восторгов бился в постамент золотой идолицы и поглощался ею почти без остатка. Обострённые заклинанием чувства уловили едва заметную вибрацию – так скрытно дрожит земля в преддверии тектонического сдвига. Недолговечные не ощущают этого, но все, кто обладает более чутким слухом, начинают беспокоиться задолго до разрушительной дрожи поверхности. Не обмолвиться об этой достопримечательности ни словечком – каков мерзавец. Или это проверка? Ну хорошо...
– Друзья мои, – голос посланника доброй воли не дрогнул, стороннему наблюдателю и в голову не пришло бы, что пламенную речь оратор толкает почти машинально, обдумывая совершенно иные проблемы. – Процветание и мир редко прорастают на почве, унавоженной преступлениями и бунтом. Но Адмир никогда не доходил до мести искренне заблуждавшимся, и сейчас я здесь, чтобы своим словом подтвердить – мы не воевали с вами ранее и не опустимся до насилия в этот раз. Прощение, милосердие и понимание принес я сюда, а в качестве ответного дара прошу лишь вашей поддержки.
Выдержав красивую паузу, Асмодей снова поклонился и вернул фуражку на место. Коснувшись козырька пальцами в подобии воинского салюта, он небрежно позировал для слетевшихся репортёрских кристаллов, не прекращая ощупывать заклинаниями все вокруг. Какие ещё сюрпризы таит эта рутинная поездочка? Висок слегка кольнуло. Странно. Он был готов поклясться, что никого, хотя бы отдалённо сопоставимого силой с Изначальными, не окажется на пару дней пути вокруг... но нет. Не задумал ли Темнейший сложную интригу, послав на Перешеек двоих с разными поручениями?
Асмодей жадно втянул воздух, улыбнулся ещё шире и спрыгнул с постамента. Народ покорён – перед ними тот, кого они хотят видеть. Хлопают по спине, тянут руки для пожатия, ещё немного – и благословения попросят. Демоны, ифриты, недолговечные, какой-то сомнительный сброд, плоды свальной любви в разных пропорциях и комбинациях, ребятишки, мужчины, женщины – тут Асмодей несколько отвлёкся, заткнув один особенно неугомонный белокурый рупор свободной прессы жарким поцелуем. Чем не ответ на дурацкий вопрос? Провокация имела успех, посему, лавируя в нужном направлении, пришлось перелобзать куда попало ещё с десяток страждущих и попрощаться с фуражкой. Стайку детворы так порадовали амулеты, щедро брошенные «добрым господином из Адмира», что с дороги засранцы убрались, даже не прощупав как следует его карманы.
Асмодей лучезарно улыбался, продолжая пожимать руки, обнимать податливых красоток, кидать амулеты на удачу – нелишне приправить щедрые предложения Адмира силой личного обаяния. Как бы не получилось так, что Самаэль послал его сюда из-за этой идиотской статуи, и подготовить почву для того, чтобы задержаться с комфортом, не помешает. Но откуда же плеснуло силой чистой древней крови, когда он стоял на постаменте? Кто был настолько нагл или беспечен? Асмодей сосредоточился, прикрыл глаза –со стороны казалось, будто высокопоставленный гость смотрит куда-то за горизонт, силясь поверх голов разглядеть добрые знамения светлого будущего. Нечто интересное он-таки увидел – и быстрым шагом двинулся к цели. Вскоре адмирский посланник буквально врезался в двоих неброско одетых кочевников, чертивших на песке нелепые знаки. Парни ничуть не смутились, кивнули, как шапочно знакомому надоеде, и продолжили увлекательный подсчёт завитков в грубо сделанном рисунке.
– Какое самообладание, какое чувство собственного достоинства! – громко восхитился адмирец. – О, истинные дети Пустошей, почему бы вам не оказать мне любезность, временно присоединившись к моей свите? Я здесь недавно и хотел бы собрать под своим кровом представителей всех рас и племен Перешейка, чтобы ничьи интересы не остались неучтёнными Адмиром.
– Влипли, – мысленно сообщил один кочевник другому. Тот кивнул в ответ, что немедля было воспринято Асмодеем как согласие.
– Было бы обидно удрать, даже не попытавшись выяснить, что задумал дядюшка на этот раз, – второй вздохнул, затер рисунок ногой в пыльной сандалии и повернулся к адмирскому гостю. – Почтём за честь, – вежливо произнёс он, не потрудившись изобразить типичный для пустынников акцент. – Не каждый день скромные бродяги удостаиваются подобных приглашений.
– Иного я не ждал, – ураганное добродушие Асмодея сбило на подлёте других претендентов на место в свите. Он цепко ухватил кочевников под руки и увлёк за собой, на ходу отдавая приказания. – Осторожнее, друзья, мы же не хотим, чтобы кто-нибудь лишился грядущего праздника? Никакой давки и падений под колёса! Самое интересное только начинается!
Несмотря на растущий ажиотаж, толпа покорно очистила путь и позволила погрузиться в машину. Асмодей послал новообретённым поклонникам воздушный поцелуй и скрылся в недрах бронированного белоснежного монстра. Внутри утомлённо откинулся на спинку сиденья и процедил:
– Надеюсь, купленную тобой лачугу уже привели в порядок.
– Сделали всё возможное, дядя, – философски отозвалась Лакрима, наблюдая, как почтенный старший родственник подкрепляется из фляжки с гербом Правящего дома, щедро распространяя по салону очень селективный и чрезвычайно нишевой аромат горящего торфяника, не вполне погашенного морской водой. – Сильно опасаются, что вы останетесь недовольны.
– Умница, – Асмодей убрал фляжку и наконец соизволил обратиться к своим пассажирам.
– Ну что, двое из дворца, вы от имени или по поручению?
Ответом было выразительное молчание с оттенком издёвки.
– Так я и думал. Выходить из роли пустынных блоходавов не советую: всё, что происходит на Перешейке – остаётся на Перешейке. Иногда в самом прямом смысле. Посмотрим, на что вы можете сгодиться.
– Господин Гадюка очевидно не в духе...
– Блоходавы, значит...
После короткого мысленного обмена мнениями кочевники ухмыльнулись. Через секунду пыльные тряпки упали на пол, а два крупных леопарда, с трудом поместившиеся на широченном заднем сидении, принялись сосредоточенно и по-собачьи шумно, крайне демонстративно выкусывать блох и чесаться.
Лакрима нахмурилась и бросила на дядю недовольный взгляд.
– От же кошкин приплод, – меланхолично оценил превращение Асмодей. – Я своё общество никому не навязывал, можете немедля отправляться хоть папаше в зубы, хоть матери в щель. А можете стать недурным дополнением к свите – парочка ручных хищников, эка невидаль. Всё видно, всё слышно. И совершенно недоказуемо, что два кровожадных леопарда из фонтана, в пьяных видениях бунтовщиков превратившиеся в лиц, подозрительно похожих на раймирских принцев и командоров кшатри, и два милых воспитанных зверя, привезённых послом доброй воли Адмира в качестве питомцев, – одни и те же твари. К чему сходу наступать друг другу на нежные места? Не лучше ли заключить маленький взаимовыгодный союз? Что-то мне подсказывает, есть у нас общие интересы в здешних широтах, – Асмодей щёлкнул пальцами, и на стеклах с двух сторон от леопардов вспыхнули и погасли совершенно одинаковые знаки.
– Выбор ваш. Соглашайтесь или проваливайте.
Звери притихли, а затем с разницей в доли секунды мазнули когтистыми лапами по вычерченным на стекле знакам. Те вспыхнули голубым призрачным цветом. Снова пауза – Мункар так и остался леопардом, сменив масть на более тёмную, почти чёрную с муаром, а Накир принял свой обычный вид.
– Политика частенько укладывает в одну кровать самых неподходящих партнёров, – мягко произнес он. – Возможно, сегодня наши пути действительно сошлись в одной точке. Но прежде, чем ответить за нас обоих, я хотел бы узнать, как вам понравилась скульптура, ныне ставшая главной достопримечательностью здешних мест? Возможно, столь тонкий ценитель искусства...
– Примитивная порнография в обёртке монументализма, – уклончиво отозвался Асмодей. – Если вы, котятки, пообещаете не мешать, я приглашу вас на увлекательную прогулку под луной.
– Да, в лунном свете она особенно привлекательна, – кивнул Накир. – Возможно, наши вкусы куда ближе, чем мне показалось сначала... что ж, тогда за себя и за брата я готов принести клятву помогать вашей миссии всеми силами, пока она не будет угрожать нашей личной безопасности и интересам Раймира.
– Принято, – Асмодей ловко извернулся в кресле и протянул назад руку, которую Накир пожал, а черный леопард боднул лбом, словно ластящийся домашний кот. Ещё одна вспышка холодного голубоватого огня – и вместо рыжеволосого демона на сиденье завозился второй леопард, стремительно темнеющий, чтобы ничем не отличаться от брата.
– Осталось по дороге купить пару ошейников, – едва слышно проворчала Лакрима. – И заказать вывеску «Цирк дядюшки Асмо». Когда мать просила сопровождать тебя в официальной поездке, мне представлялось несколько иное.
– Моя дорогая сестра слишком серьёзно относится к политике, – отмахнулся Асмодей. – Дипломатия – это весело, малышка, тебе ещё представится случай в этом убедиться.
– Приехали, – на лице Лакримы не отразилось и тени энтузиазма. Тяжёлые кованые ворота бесшумно распахнулись, пропуская посольский кортеж во двор старинного особняка, больше напоминавшего музейный комплекс.
– Серьёзно? – вскинул брови Асмодей. – Парни, вам точно тут понравится, – обратился он к леопардам. – Уютная атмосфера опустевших гнёзд врагов режима, настоящий архитектурный трофей и недогоревшая страница «Истории падения лучших домов Раймира». Поддержку наследникам какой именно жертвы политических репрессий я случайно оказал?
– Рада, что ты оценил, – невозмутимо улыбнулась Лакрима и кивнула в сторону главного входа, где толпились многочисленные встречающие. – Закуски сервированы, принимай парад.
Асмодей выскочил из машины едва ли не раньше, чем она остановилась, и распахнул заднюю дверь:
– Котятки, за мной! Комитет по встрече заждался.
Огромные кошки переглянулись и выпрыгнули следом. Картинно потянулись, разминаясь, а затем двинулись к входу в особняк по бокам от Асмодея, словно телохранители. За их спинами в ворота въезжали остатки кортежа.
– Тронут, оценил, запомнил, – Асмодей нетерпеливым жестом приказал замолчать представительному демону в тёмном костюме, очевидно, управляющему, рассыпавшемуся в приветствиях. Остановился на ступенях, не проходя в дом, и оглянулся. Голова кортежа, те, кто первыми въехал во двор, уже стянули шлемы, расстегнули похожие на броню куртки и расселись прямо на бортах чаши огромного фонтана во дворе с бутылками ледяного пива и игристого вина.
– Эфор? – красавчик со шрамом на щеке и недопитой бутылкой «Cеребра Сифра» метнулся на зов патрона, как ужаленный. – После ужина, ближе к ночи, возьмёшь подобающую твоему положению свиту и заглянешь к мэру. С письмом от меня. Письмо прочтёшь – оно будет не запечатано в знак моего доверия тебе. Лино не идиот и поймёт, что это означает. Уяснил? Свободен.
– Лакрима, – Асмодей приобнял подошедшую племянницу, – будь снисходительной владычицей этих развалин и пригляди за всеми охламонами, – свободной рукой он обвёл пространство так, что в круг попали прислуга, свита и даже леопарды. Дождавшись неохотного кивка, он поманил к себе управляющего и, по-прежнему обнимая племянницу за плечи, сообщил: «С этой минуты слово госпожи Лакримы – мое слово, её воля – воля Третьего дома. Ко мне обращаться только в случае Второй Вселенской. Понятно?» Управляющий отвесил прочувствованный поклон.
– Идём, котятки, нас ждут великие свершения, – Асмодей взбежал по ступеням так, словно бывал в этом особняке не единожды. Леопарды переглянулись и потрусили за ним.
«Лачугой» и «развалинами» Асмодей именовал особняк совершенно незаслуженно. Мраморные лестницы, мозаичные полы, огромные окна от времени ничуть не пострадали, а всё остальное было то ли по новой закуплено комитетом по встрече, то ли перенесено сюда магией из какого-то Асмодеева поместья. Леопарды скользили по особняку тенями, заставляя слуг отшатываться в испуге, на что Асмодей не обращал ни малейшего внимания. Он, насвистывая, шагал вдоль анфилады комнат на третьем этаже и умолк, лишь остановившись перед мало отличавшейся от своих товарок массивной дверью красного дерева. Приложив ладони к створкам, слегка нажал – те бесшумно распахнулись. Огромная комната с камином и выходящими на старый городской квартал окнами, лишенными занавесей или хотя бы деревянных жалюзи, очевидно, некогда служила приватной гостиной, но теперь стала кабинетом патриарха Третьего дома. Широченные диваны, подушки на полу, многочисленные низкие столики – на одном валялись какие-то свитки и стоял письменный прибор, на другом – ворох книг, самый большой стол в центре заставлен блюдами и бутылками. Три столовых прибора, три бокала... Асмодей приглашающе махнул рукой в сторону стола, леопарды помотали мордами.
Темный князь фыркнул и уставился на пол. На ковре немедленно появился большой поднос с живописной горкой кусков свежайшего сырого мяса разных видов, а рядом возник столь же внушительных размеров серебряный умывальный таз, наполненный ключевой водой с плавающими сверху льдинками. Звери не двинулись с места. Асмодей закатил глаза к потолку, но схватил со стола бокал и, зачерпнув немного воды из таза, демонстративно отпил. «Ни с вами, ни из вас, ни ради вас...» – леопарды кивнули, облизнулись и неспешно принялись за угощение.
– Слуги и свитские на этаж не войдут, даже если очень захотят, – язвительно сообщил Асмодей. – Так что, коль жрать сырое мясо и пить воду вас заставляет тяга к конспирации, а не к аскезе, можете не мучиться, котятки, – не дожидаясь реакции, он стянул китель через голову, не расстегивая, и швырнул на диван, а затем уселся в кресло около стола и налил себе вина.
Один из леопардов оторвался от мяса, неторопливо подошел к окну и, привстав на задние лапы, легонько царапнул стекло.
Асмодей снова закатил глаза.
– Снаружи на месте окон все, кроме магов моего уровня и выше, способны увидеть лишь гладко оштукатуренную стену. Что ещё? Кинуть Мору голограмму, разжиться конкоктом от паранойи, да вылить его вам в воду, чтобы полегчало?
– Внушить доверие тем, кто ещё вчера счастливо улюлюкал бы, увидев вашу голову на колу, – не штука, – Мункар вместе с привычным обликом обрёл дар речи и устроился за столом напротив Асмодея.
– Фокус так называемой «свободной воли» известен всем, – Накир также присоединился к беседе и налил вина себе и брату. – А судьба прежних хозяев этой обители гостеприимства – лучший урок разумной осторожности при заключении союзов. Ваше здоровье, – близнецы одновременно подняли бокалы, как того требовал обычай.
– В вашей семейной истории найдутся примеры, говорящие, что не следует поворачиваться спиной даже к ближайшей родне, – Асмодей медленно цедил вино, разглядывая командоров кшатри, словно оценщик в ломбарде – пару старинных серёжек. – Тем не менее, в этом доме вы можете чувствовать себя в безопасности, пока наши интересы совпадают. Китчевая поделка, привлекающая в эти края всё больше невротиков и истеричек, например... – прервав речь на полуслове, Асмодей встал и принялся разгуливать по кабинету с бокалом. Возможно, его нынешнему костюму недоставало привычной патриарху Третьего дома утонченности, но двигался он с обычной змеиной вкрадчивой грацией.
– Их привлекает магия, ничего удивительного. Пусть и не всем она с непривычки идёт на пользу, а тем, кому пошла бы – не даётся в руки. Немало проблем и с амулетами, зато с дикими духами Пустошей – совершенно никаких с недавних пор… – Мункар умолк, заговорил Накир, и для Асмодея сделалось очевидным, что при всём внешнем сходстве братья – не разделенное надвое единое сознание. – По причине их внезапного и полного исчезновения. Как полагаете, собрались в стаи и улетели на зимовку, или их насмерть сразили прелести нашей родительницы работы адмирского скульптора-натуралиста? В естественный процесс пожирания малых рыб большими в данном случае я не верю. Если бы к городу принесло кого-то постарше и посильнее, он бы не исчез, любезно очистив окрестности.
– Кто знает, – Асмодей едва заметно пожал плечами и уставился в окно с таким интересом, словно видел Фирсет, один из наиболее одиозных кварталов Сифра, впервые. – Возможно, та рыба, что пожрала малых, не уплыла восвояси, а затаилась в толще придонного ила. Может статься, она возникнет из глубин, почуяв достойную приманку. Признаться, я изрядно на это рассчитываю.
Близнецы недоверчиво сощурились.
– Или вы утаиваете то, что неплохо бы рассказать, или речь уже не только о хидирин. След отца вашей правой руки затерялся именно здесь, и до сегодняшнего дня он был единственным достаточно сильным Изначальным, не считая дядюшки, что способен быстро извести бестелесную погань такого калибра. Но зачем бы ему это сафари? По просьбе нынешнего визиря за горшочек мёда? – братья в унисон фыркнули, представив адмирского хранителя традиций в роли ночного охотника на призраков.
Асмодей вернулся к столу, щедро доплеснул в свой бокал вина и потянулся к одному из блюд с закусками. Фаршированную перепелку он выбирал придирчиво, словно скучающий покупатель на рынке, однако, водрузив добычу на тарелку, тут же утратил к ней гастрономический интерес и снова коснулся губами края бокала.
– Приятно иметь дело с сообразительными молодыми людьми, – это прозвучало как тост. – Не думаю, что у нынешнего некоронованного властителя Перешейка найдется, что предложить моему опальному приятелю. Конечно, господин Жаба ценит антиквариат, но украшение, способное его заинтересовать, слишком своенравно, чтобы служить предметом сделки. Так что, если наши общие, – он вежливо кивнул братьям, – предположения верны, охотиться на мух мой бедный товарищ мог бы исключительно в своих интересах. Каковы они – мне в общих чертах известно, хотя не скажу, что в этой схеме сколько бы то ни было заметное место ранее занимали Перешеек или Пустоши, но все меняется, Хаос непостоянен, – он сделал большой глоток и вспомнил о безвременно почившей перепелке, с видимым удовольствием перемолов безупречно ровными белыми зубами крошечную ножку. – Я надеюсь выманить нашего загадочного сома из слоя ила, предложив ему лучшее, что есть у Третьего дома. Если Хаос будет ко мне благосклонен, то, прояснив некоторые спорные места в истории Веера, я с удовольствием позволю и вам задать несколько вопросов...
Близнецы уловили дополнительный бархатный акцент в последней фразе и бегло улыбнулись. Бесцветные глаза приобрели острый ледяной блеск.
– Туше. Придётся уточнить размер нашей благодарности за подобную щедрость. Но если ловля окажется неудачной, соразмерная услуга останется за вами. Либо за вашим Домом.
– Свои долги я выплачиваю сам, не перекладывая это тяжкое бремя на детей клана, – усмехнулся Асмодей. – И попрошу не так и много – всего лишь в зверином виде сопровождать меня на одной небольшой экскурсии, чтобы мне никто не помешал, когда я займусь совершенствованием образчика скульптурной эротомании. Если же окажется, что относительно некоторых особенностей декора я прискорбно заблуждался, вам придётся вернуть себе природный облик и постараться минимизировать возможные разрушения. Не жертвуя собой, конечно же... Ну как?
Некоторое время за столом царило молчание – близнецы мысленно переговаривались. Асмодей не торопил с ответом, он, казалось, полностью ушел в свои мысли, смакуя закуски и вино.
– Мы согласны, – в один голос произнесли братья. – Если рыба будет поймана и ответит на наши вопросы, это будет сочтено достаточным воздаянием. Если же нет, мы вместе или любой из нас в отдельности оставим за собой право потребовать сходной услуги от патриарха Третьего дома, когда и если в том возникнет нужда, – Мункар и Накир встали и протянули руки Асмодею. Тот оставил в покое бокал, тоже встал и обеими руками сжал ладони братьев. Холодное синеватое пламя на доли секунды охватило это тройное рукопожатие и растаяло в воздухе.