День в истории Блогхауса: 7 февраля 2024
Виктор Гурьянов, блог «Впечатления о прочитанном, просмотренном»
Мария Корнилова "Смешарики. История культовой Вселенной".
Всё-таки купил. По впечатлениям могу сказать, что неплохо. Действительно история вселенной данной, всё как и заявлено. Хотя мне чего-то не хватило. Может ещё каких-нибудь забавных фактов или заметок от персонажей по бокам, не знаю. Привык просто к книгам по иностранным мультсериалам, там часто много интерактивов всяких, тестов, комментариев от персонажей вселенной, и часто входит ещё плакат, а порой даже наклейки бонусом. В данном случае мне этого не хватило, всё слишком серьёзно как-то.
могут быть спойлерыНекоторые факты узнал, которые я не знал действительно до прочтения данной книги. Кстати, до Нюши планировалась бурёнка, которая была вся настолько идеальная, что решили - с ней конфликтов не получится. И заменили её на Нюшу. Но тут, думаю, что даже переборщили с Нюшей и конфликтностью. Ещё зачем-то указали точный возраст персонажей, хотя ранее такого не делали. Была же вроде даже концепция такая, что у персонажей нет точного возраста, только разделение на детей, взрослых и пожилых.
Вот возраст смешариков, если есть желание, то можете открыть спойлер.
возраст смешариковКрош: 9 лет
Ëжик: 9 лет
Нюша: 13 лет
Бараш: 14 лет
Пин: 36,6 лет
Лосяш: 40 лет
Копатыч: 45 лет
Кар-Карыч: 61 год
Совунья: 70 лет
Меня вот возраст Совуньи убил. И их разница в возрасте с Карычем. Учитывая, что в мульте решили сделать так, что Совунья и Карыч в отношениях. А вас что убило?
могут быть спойлерыНекоторые факты узнал, которые я не знал действительно до прочтения данной книги. Кстати, до Нюши планировалась бурёнка, которая была вся настолько идеальная, что решили - с ней конфликтов не получится. И заменили её на Нюшу. Но тут, думаю, что даже переборщили с Нюшей и конфликтностью. Ещё зачем-то указали точный возраст персонажей, хотя ранее такого не делали. Была же вроде даже концепция такая, что у персонажей нет точного возраста, только разделение на детей, взрослых и пожилых.
Вот возраст смешариков, если есть желание, то можете открыть спойлер.
возраст смешариковКрош: 9 лет
Ëжик: 9 лет
Нюша: 13 лет
Бараш: 14 лет
Пин: 36,6 лет
Лосяш: 40 лет
Копатыч: 45 лет
Кар-Карыч: 61 год
Совунья: 70 лет
Меня вот возраст Совуньи убил. И их разница в возрасте с Карычем. Учитывая, что в мульте решили сделать так, что Совунья и Карыч в отношениях. А вас что убило?
Jack of Shadows, блог «Pandemonium»
С неба звёздочка упала
После удивительных капризов природы в маленькой тихой деревушке начинают бесследно пропадать сначала козы, а потом и люди.
Читать?Сверкнула в чёрном небе яркая вспышка, пронеслась над лесом, оставляя огненный след, – да и рухнула в густую чащу. Красивая звезда, хвостатая, таких Молли не видала. И никто в деревне не видал. Простые-то валятся с небосвода, как срок им приходит, раз – и всё, никаких чудес. Желания загадывать не больше проку, чем опадающей листве заветные мечты шептать или у первого снега счастья клянчить.
Кто на суженых гадал – тем вовсе смех и грех. В какой стороне живёт-поживает будущий муженёк или жёнушка, звезда указала точно, хоть каждая балда отнекивалась и норовила махнуть рукой куда угодно, лишь бы не туда. Оно и понятно – место гиблое, лес глухой да топи.
Пошутили и забыли, мало ли ложных примет. А только с той ночи всё и не заладилось. Сначала заморозки не ко времени ударили, точно годовое колесо вспять пошло. Потом скот пропадать начал, как выгонят в ночное – козы не досчитаются. Пастушка бранили на все лады – уж до того дошли, что сочинили, будто дурачина Колокольчик своей настоящей родне коз сбывал в обмен на новые песенки. Добранились, удрал в слезах бедняга Томми искать пропавших животин и сам сгинул следом. Забили тревогу, собрали ватагу, прочесали окрестности частым гребнем – фьють, пустота. Ни волков, ни уж тем более Лесных. Дурнее коз они, что ли, чтоб показываться толпе сердитых мужиков с дрекольем? У Лесных жизнь своя, у людей своя. Давно бок о бок с ними живут, вредить не вредят – вот пошутить могут, на праздники – самое милое дело под сидр и пляски.
А тут весельем и не пахло, мужики смурные вернулись, нахохленные. Неладно в лесу, дескать. Тихо-тихо, аж слышно, как мухи кашляют. Поначалу ничего, потом страх дикий нападает, бежать охота на все четыре стороны. И ведь не робкого десятка, все тропинки знают, куда не надо – не сунулись бы, а разобрало, как сопливых мальцов. У кого ушибы, у кого вывихи, у старосты и вовсе шишка на лбу и нос на сторону: глаза сдуру зажмурил и в дерево влетел. Нос-то Молли горемыке со щеки соскребла и на место поставила, только как теперь соседям в глаза смотреть, вернулись без мальчишки, зато с полными штанами. Хвала судьбе и предкам, хоть от заикания лечить никого не пришлось. Жаль, матушка не дожила, нашла бы пару ласковых и настойку покрепче для такого случая. И уж точно б не позволила всё валить на лесной народ. Молли тоже не позволила, вроде как невзначай напомнила и про звезду хвостатую, и про сбесившуюся после её падения погоду – вдруг неспроста оно. Младшие Лесные небесным светилам не указчики, сами не рады, небось. А старших и вовсе никто не встречал из ныне живущих.
Созвали сход, хотели было снарядить гонца к знающему человеку – а староста ни в какую, крепко его стыд заел. Рассказать ведь придётся про свой позор. Увещевать, улещивать, соглашаться, что с тех пор, как отправилась к предкам Хетти Кочерга, то есть добрая госпожа Малоун, все хвори и печали её соплячка лечит как умеет. Девка расторопная, а матери всё ж не чета.
Из ближайших соседушек вдова Харрис, но она старше, чем была мать. И здоровьем похлипче, в прошлом году обезножела совсем. От дел не отошла, но сама не поедет, хоть на закорках неси. А старый Оуэн Миллер, если согласится, так поди знай, какую плату запросит. На зависть бодр, только чудит год от году больше и страньше. На ярмарках давно молва идёт: за силу и здоровье с потрохами запродался Сыч невесть кому. Ни один преемник у него дольше года не сдюжил пока, даже родные. Мрут и мрут – и всё дико, по-дурацки как-то. На Лесных не похоже, те иначе б взыскивали. А к кому в долги влез, на своей шкуре выяснять – увольте. Ну как осилит задачку и попросит Молли в услужение на годик? С него станется, по доброй воле к нему нынче неохотно идут.
Молли сердито сплюнула в траву и поднялась. Проверила карманы, карманчики и кармашки, каковых на её рабочем платье было великое множество, и большая часть потайные. Всё на месте, нечего лавку просиживать, пора навестить владения. Норов у матушки и впрямь был крут, ну так пусть убедятся, что Молли его вполне унаследовала. За него-то матушка и любила младшую, пусть и очень по-своему. Наказывала строже, ругалась, как возчик. Но знала: достались «последышу» её железная воля и постоянное стремление испытать себя. Только спрятаны до поры, как монетка внутри сдобного пирожка – вроде и на благо, а зуб сломать запросто.
Венком с прошлой ярмарки Молли не то, чтоб гордилась, но раз уж предки и природа щедро одарили её всем, кроме разве что высокого роста, глупо не пользоваться. Уважаемая знахарка не обязана выглядеть огородным пугалом или ходячей покойницей, может и Летней королевой быть. И «Пышечка» звучит куда приятней «Кочерги».
Только ступила в тень деревьев – флимары почуяли, налетели, свесились. Молли кивнула, дав понять, что на поясной поклон не расщедрится. И задумалась, что творится с полем – пасынки леса будто испарились, а ведь за калиткой в этот час её всегда поджидали шумные, похожие на кузнечиков создания. Умертвий тоже не видать. А должны бы показаться хоть из приличия и родственным правом. Ловить посреди поля старшего покойного дядю Молли привыкла, сложнее было бы втолковать возможным любопытным, отчего Длинный Дик таков нынче. Помер до срока на грани – и вернулся межевым. Совсем безобидный, если глупостей не делать. Всё ж не в подорожники или скрестные угодил, те злее бешеных собак и голоднее трясины бывают.
Цыкнула на разгалдевшуюся мелочь – а им что, хохочут, ухают, но как-то без огонька. И ни одной сплетни, побасенки или сказочки не заводят.
– Чего вылезли, лодыри? Не ваш час, так и брысь пошли! – не выдержала Молли и погрозила пальцем ближайшему засранцу, болтавшемуся вверх тормашками на толстом суку.
– Не наш! Не наш! – тоненьким голоском отозвалось существо, перебирая когтистыми задними лапками. Круглые совиные глазища смотрели с надеждой. – Брысь! Брысь! Пошли!
Остальные подхватили, зашебуршились, кто-то на радостях хлопнулся в кусты, будто куль с мукой, но тут же вспорхнул обратно.
– Белены объелись, сорочьи дети, – заключила Молли. – Дальше что?
– Дальше – что! Дальше! Пошли! – второй вопрос привёл флимаров в бурный восторг, стая двинула вглубь, маня за собой. По древним правилам, говорить с ними не стоило, а задавать вопросы – тем более. Якобы после третьего отклика беспечного путника ждала участь законной добычи. По счастью, нынче светлый день, до деревни рукой подать, да и флимары хоть дурные, а свои. Матушка говорила, раньше крупнее были и смекалистее. Но считать и тогда не умели.
Из обрывков трескотни уловила лишь то, что в чаще и правда завелась какая-то гнусь, которую надо выгнать. На том бы и разворачивать оглобли, не лезть в одиночку... А кого с собой звать невесть на какую тварь, когда цвет деревни стрекача задал? Ни вида, ни повадок флимары описать не смогли бы даже под заклятьем – олухи пернатые, что с них взять. Одно ясно, не орешками гость неведомый питается, козами… и пастушками. Нагнанная жуть – не его ли?
Лес пошёл тёмный, недобрый, до поворота к болоту добралась уже без провожатых, намеренно выбрала обходной путь и перестала отвечать на зовы. Тишина и правда хоть топором руби – значит, не промахнулась, Молчуны рядом. Их спросить? Всё видят, всё слышат через землю – кто корнями, кто каменным боком. Да забаловались вконец ещё при матушке. Она-то им вперёд платила, вот и обленились – взять закуп возьмут, а ответа – ждать состаришься. То ли на людей похожи больше, чем про них думать принято, то ли время у них по-иному течёт.
Тропинка то и дело терялась в густой траве, вскоре пропала с концами. Кусты и деревья обступили со всех сторон. Молли обернулась – ничего и никого.
– Тьфу ты, путалка! – не все, значит, притихли да разбежались. Пришлось разуться и переменить башмаки местами. Кто первый догадался эдак потешить Лесных? И что забавного нашли в том создания, жившие на свете задолго до того, как появились первые люди?
– Отдай дорогу! – крикнула Молли, притопнув ногой. Высоко в кронах зашумел ветер, на макушку свалилась вылущенная шишка. Судя по звукам сверху, величиной шаловливая белочка была мало не с телёнка. Каких только мороков не напустят – и напрасно, знают же, что не по грибы пришла.
Пока перебирала в уме, которым средством бить дальше, дорогу наконец отдали. Но её тотчас преградил диковинный зверь. Не лесной кот, не рысь. Тулово длинное, лапы мощные. Шкура гладкая, цветом как у оленя, на шее и грудаке светлые подпалы, а морду будто в кучу угля сунул, да не до конца отряхнулся. Длинный гибкий хвост слегка подрагивает – и кончик хвоста тоже чёрный. Подкрался бесшумно, мог бы прыгнуть со спины и задрать, ан нет, обошёл да вылез. И стоит, глаза пялит. Удивление в них через край, не звериное, человечье совсем. Оборотень? Перевёртыш? Не принц же зачарованный, в самом деле. Красивущая скотина.
– С миром иду, не балуй, – Молли решила проверить свою догадку. В случае неудачи её всего-то разорвут на кусочки и сожрут, как косулю.
Зверь повёл носом и фыркнул – не похоже, чтоб собрался напасть. Смотрел по-прежнему странно – будто не он чудо-юдо не пойми откуда, а Молли. Развернулся и неторопливо потрусил вперёд, чуть прихрамывая на переднюю лапу. Совершенно сбитая с толку Молли поплелась следом, ходить в башмаках не на ту ногу – удовольствие так себе. Хищник вывел к небольшой поляне, где вместо роя голодных фей или хотя бы лёжки козлоногих обнаружилась одинокая охотничья стоянка. Зверь убедился, что Молли не собирается сбежать, и нырнул в полотняной шатёр. Оттуда вскоре донеслась резкая гортанная речь, из которой удалось выяснить только то, что говорящий обладает приятным голосом и очень зол. Полотнище надулось, как парус, и наружу вывалился ладный черноволосый парень, с виду не старше Молли. Внутри шатра что-то с грохотом посыпалось на землю, а парень обернулся, сжимая в руке рвань, до нашествия фей, несомненно, бывшую его одеждой.
– Сволочи! – в сердцах прошипел он, повесив на шею цепочку с подвеской – гладкой простой пластинкой. Измочаленные тряпки отбросил прочь, дескать, подавитесь. – Ну хоть амулет-переводчик не спёрли.
– Брезгуют железом мелкаши, – произнесла Молли, заинтересованно разглядывая амулет. Ни символов, ни узоров, вещь неприметная, а вместе с тем презанятная. – Гнездо большое, старое, могли б не только обнести да портки попортить. Сперва напугались, а как осмелели – повылезли. И попали прямо на праздник урожая. Сам виноват.
– Малые народцы и другие сорта вредителей и паразитов? Не учёл.
– Сам-то чужого сроду не брал, понятно, – прищурилась Молли. – Скажи тогда, добрый человек, козочки тебе не попадались? Две белых, одна рыжая.
Парень скривился и фыркнул, в человечьем обличье у него это получилось ещё выразительней. Настоящий красавчик, когда рожи не корчит, и стыдливостью природа не пожаловала. В чём мать родила рассекает, однако не красуется, как деревенские охламоны на речке, привычно ему. Да и то – нагишом показаться чего ж зазорного, родители знатно постарались. С рукой у него неладно, снаружи целёхонька, а беспокоит.
– Мой косяк, – поди ж ты, сходу сознался, мог бы наплести с три короба. Снова влез в шатёр, вернулся приодетым – нашлись запасные штаны и рубаха на босу грудь. Чудно скроены, но по уму. Порылся по многочисленным карманам, кинул Молли монету. Поймала, глянула – тяжёленькая и вот как бы не золотая? Присмотрелась получше, ахнула. И вправду золото, да только спереди на ней мужик какой-то чужой, носатый. Что написано – не разобрать. Перевернула – а там и вовсе дракон с крыльями нараспашку. Парень истолковал её удивление на свой лад:
– Чего? Две башки за три – княжеская щедрость! Целое стадо купить можно, и ещё сдача останется. За хлопоты, стало быть, накинул.
Не то хвалится, не то за жадину принял. Или зубы заговаривает?
– И куда мне с ними, фокусы показывать? – Молли повертела золотой между пальцами и сунула в кармашек. – Превратится в какую-нибудь пакость, а меня если не ославят, так засмеют.
– Сама ты… Это ж Старый Шэм! – совершенно искренне возмутился парень. – Он любой деньгой прикинется. Но всегда честно! Что мы, фейри какие, чтоб конскими яблоками платить или жухлыми листьями?
Первую часть сказанного Молли не вполне поняла, вторая её немного успокоила. Но на всякий случай решила пустить в ход ледяную вежливость. Надулась и скрестила руки на груди. При её сложении это выглядело мило и всегда производило неизгладимое впечатление. И сейчас позволило вдобавок скрытно тронуть мешочек с развей-травой. Первое средство от любой наслани, а что не сразу спохватилась – не признак ли добротных чар?
– Очень любезненько, сударь… не знаю вашего имени. А за пастушка сколько полагается по вашим расценкам?
Парень аж подкинулся от обиды. Больше на себя, чем на Молли, но под половичок замёл лихо. Упал на колени, отвесил глубокий поклон: южанин – он южанин и есть.
– Зовите как хотите, лишь бы не Брысью, как местные плоды гулянок дохлых сов с пьяными ведьмаками. Родители и приятели знают меня под именем Марти. И лишь с хорошей стороны. Детокрадом не слыву, душегубом-людоедом – подавно.
– Не трогал мальца, значит? – не меняя сурового тона, переспросила Молли. И попыталась припомнить хоть одну подходящую быличку или сказку, в которой не нашлось бы подвоха с Той стороны. – Дуришь ты меня, добрый человек, не пойму, как – а чую. Выкладывай, откуда ты такой взялся на мою голову. Не то всю деревню сюда приведу, перед людьми ответ будешь держать.
Мог бы насмерть заколдовать, зверем загрызть или хоть пугнуть до обморока. Или просто взять и исчезнуть с хохотом. Ничего не сделал, только глазами сверкнул. Не наврал, значит, что не душегуб-то.
– Ведьма, а повадка как у дознавателя в участке! Но те всегда представляются, прежде чем вопросами сыпать. Сказала б хоть, красивая, как зовут тебя.
– Не ведьма, знахарка, – поправила Молли, суровость её сделалась более искренней. Вечно валят всех в одну кучу, плевать людям, что она, что Сыч, что тётка Харрис. Было б дело сделано, а как – не их забота. Вот сорвётся если – тогда спросят за всё, чего не припомнят – то придумают. – Потому и зовут меня как совсем припрёт: «Помоги, госпожа Молли, пропадаем!»
Назвавший себя Марти принял это с преувеличенной серьёзностью. Приложил руку к груди и мотнул курчавой головой:
– Не губи, добрая госпожа Молли! Считай, припёрло мне. Всё – край, вилы. Пропадаю! – улыбка у паршивца зубастая, но обаятельная, и взгляд хитрющий. Махнул рукой на бревно, лежавшее подле шатра. – Располагайся, гостьей будешь. Заодно и переобуешься, небось, ноги сбила. Это обряд такой или местная мода?
– Какой же ты колдун, когда простых вещей не знаешь, – степенно проронила Молли, воспользовавшись приглашением.
– Паршивый, – грустно улыбнулся Марти. – И неудачливый вдобавок. Хотя насчёт последнего я уж в сомнении. Дважды повезло – набрёл на красотку знающую да не пугливую, а она меня не выдала селянам на растерзание.
– Ты клинья-то не подбивай, диво лесное, – наведя порядок в обувке, Молли ощутила себя гораздо увереннее. – Ещё не вечер.
– Справедливо, – тотчас согласился поганец. – Предложил бы махнуть стаканчик за знакомство, да обратно ж мой косяк – личный припас в первый день вышел, а от лавочки нашей таких щедрот не предусмотрено. О! – Марти хлопнул себя по лбу и снова полез в шатёр. Вернулся и гордо выложил на бревно добычу: большая закрытая плошка с нарисованным на ней дракончиком – опять крылатым! – и тонкая пластинка с орехами на обёртке. Накормить пытается, хоть и сказал, что не фейского племени. Их же уйма разных, но про тех, что оборачиваются огромными странными кошками или падучей звездой, никто не слыхивал.
– Да чего ты? Думаешь, отравлю? – Марти смотрел с подкупающим по силе недоумением. Потом в карих глазах мелькнула тень внезапной мысли, он хлопнул себя по бедру здоровой рукой и расхохотался.
– Дурень я, как есть дурень, гнать меня в три шеи не только со службы, но и из приличного общества. За выдающееся слабоумие. Закрутки тут у вас наверняка другие, а шоколаду и вовсе не довезли.
Молли поджала губы. Совсем дремучей считает, как заезжие торговцы на ярмарках, обожавшие без спросу объяснять, что у них на прилавке для какой нужды.
– Одну правду о себе уже сказал, молодец. Что съестное это – ежу понятно. Непонятно только, чего коз таскал тогда?
– Видишь ли, какая штука… – Марти призадумался, подбирая слова. Рассказывать ему было неприятно, нос морщил, ухмылялся криво. – По первости мне не то, что банку вскрыть, вздохнуть было тяжко. Высота-то ого-го, а я не высший демон, чтоб порхать по небу как птица. Звероформа не подспорье – сама видала, с ней только шутить про посадку на все четыре лапы. Маскировку забацал, падение замедлил, а поломался всё равно. Портал, сволота такая, не туда открылся. Сбой путевого амулета, ошибка в расчётах – и я тут. Милостью Хаоса, не по частям, и без потери груза. Тушёнка, конечно, харч надёжный, но на свежачке-то лечение шустрее идёт.
– Погоди, – Молли понадеялась, что сейчас её глаза не размером с суповую миску. – Даже с твоим амулетом на голову не налазит.
– Вот чудачка. То ей всё выложи как на духу, а то давай потише. Попаданец я. Полный попаданец, – заключил Марти и принялся терзать плошку выуженным из кармана ножом. Чтоб эдак железом об железо – одно мягче другого должно быть. Морщился, шипел, больной рукой орудуя, но с третьей попытки крышку вырезал. Левша, значит. Уцепил кусок мяса и передал Молли плошку и нож.
– От нашего стола вашему. Невелик изыск, но уж чем богаты. Не на пикник собирался, это в мощные амулеты-складни хоть обед из трёх блюд уложи, хоть званый ужин с подавальщицами вместе.
Молли с любопытством покосилась на жующего «попаданца» – ясно теперь, откуда шатёр и прочее добро! – и понюхала подношение. Пахло по-домашнему уютно, похоже на тушёную в травах индюшку. На вкус оказалось чем-то средним между нею и старой лосятиной. Снедь как снедь. На плошке помимо дракончика имелась крупная надпись на непонятном языке.
– А что за мясо?
– Верный товарищ. Лучшая тушёнка в столице.
Молли закашлялась, Марти любезно хлопнул её по спине. Не сильно, скорее игривый шлепок под видом дружеской помощи. Молли отмахнулась и негодующе уставилась на хлебосола.
– А говорил, не людоед!
– И что дурень – тоже говорил. Оттого шутки у меня под стать, – виновато развёл руками Марти. – Никакой человечины или иных разумных мяс. Это ж подсудное дело! Про товарища – то просто название, игра слов. А так – что на картинке, то и в банке. Для общего удобства, не все ж грамоту знать обязаны.
Молли поставила еду на землю и устало потёрла глаза, пытаясь увериться, что это очень длинный и очень странный сон. Ну ладно духи, мертвяки, призраки… но драконы – чистой воды вымысел! И теперь она точно узнала, каков он на вкус в тушёном виде. С языка сам собой сорвался неимоверно глупый вопрос:
– Как же здоровенную ящерицу завалить, если она летать умеет?
Марти хмыкнул и выдал нечто уж вовсе несусветное:
– А кто их пустит с фермы-то? Дикие да, летают – шильники, к примеру, даже в город лезут иногда. Но этих паскуд не едят, они ж падальщики до кучи. Да прочих дичков и не трогают особо – от них щиты магические ставят, кто попроще – шугают или подтравливают втихушку. Для сложных случаев служаки есть. А чтоб прям самим бить – не бьют, недоставало ещё на государя попасть. Он, конечно, народу отец родной, но если вилами в жопу угостить – обидится, в запале не пожалеет.
Молли подумала и решила, что раз уж вляпалась в сказку с разбегу, то и вести себя надо по её законам. Диво неведомое – это как раз то, с чем не встречались раньше. Само по себе – часть природы. Кому и духи диво или дядя Дик. Хотя он скорее исключение, но тоже ведь существует и даже пользу приносит. Чем же в таком случае неведомый король-дракон хуже дяди Дика?
– То есть, мужик с монеты…
– Ага. Мог бы я, как он, чтоб чем хочешь перекинуться, так не шлёпнулся бы в болото, – Марти вздохнул и снова поморщился, шевельнув покалеченной рукой. Молли эти страдания надоели. Колдун-иноземец, а от деревенских обалдуев недалеко ушёл, те к знахарке с мелкой хворью не стучатся, тянут, пока не заматереет и в могилу не потащит.
– Сильно болит?
– Пустяк. Слабость после поломки – понятное дело, обычно враз проходит, как поешь и выспишься, но в ваших краях магии маловато. Третий день сплю да ем, то ничего, вроде, а то накатит…
– В болото, говоришь, свалился? – прищурилась Молли, услышав знакомые жалобы. – Что поломал, зажило, а теперь постреливает иногда? И противненько так зудит изнутри?
– Особенно когда сиднем не сижу, – кивнул Марти и почесался. – Организм выздоравливает, всё путём. Говорю ж, с магией у вас негусто, хоть и получше, чем на родине груза – вот уж где полный швах. Портал-то не только открыть, но и удержать надо. Жду вот, коплю силы.
– Покажи-ка руку, копилка, – велела Молли, мысленно прикидывая, не забыла ли пополнить запас толчёного корня дремляка.
Марти живенько сбросил рубаху. Как же – девушка приятная его за телеса ухватить предложила. Разлакомился, паршивец, опять глазки строить начал.
– А полный осмотр – только на втором свидании?
Молли смолчала, целиком поглощённая работой. Сам тощий, как палка от метлы, а сильный. В шутку напряг мускулы – и, сам того не зная, очень облегчил задачу. Попался, гадёныш! Сейчас бы его на раз-два, да рук лишних нету. Нащупанный бугорок слабо шевельнулся и утёк из-под пальцев чуть в сторону.
– Крикунца подцепил, бедолага, – Молли цокнула языком. – Неглубоко сидит, зароется – хуже будет.
– Кого? – теперь настала очередь Марти переспрашивать.
– Увидишь. Нож давай. Кипятку срочно взять негде, ну да ладно, – она вынула из кармашка пузырёк. Обтёрла нож, проверила лезвие, щедро полила его настойкой для промывки ран – болезный потянул носом, округлил глаза и возмутился:
– Зажала, значит, за знакомство-то можно было хоть по глоточку.
– Потерпишь, – привычно огрызнулась Молли. – Смирно сядь. И рубашку скатай да в зубы возьми.
– Кто ещё душегуб тут… – буркнул Марти. – Без кляпов обойдусь.
К чести болтуна, не заорал. Наоборот, притих и будто на чём-то сосредоточился. Надрез получился ровный, крови вышло немного – блестящий, мерно пульсирующий бок тварюшки Молли углядела сразу. Толчёный в мелкую пыль дремляк сверху – и обождать, чтоб впитался.
Осторожно влезла в надрез, прощупала вокруг, сколько успел выесть, и очень удивилась. Уцепила тугое скользкое тельце со стороны хвоста, слегка скрутила, чтобы не вырвался, надавила и с трудом вытащила наружу.
– Вон какой у тебя нахлебник, болотный подарочек, – Марти при виде отвратной морды червяка, на которой торчали три пары крепких, чуть изогнутых жвал, присвистнул. Никак, шутки свои развязные вспомнил и прикинул, насколько ему повезло. Молли бросила сонного червя на землю и хорошенько потопталась, давя до красновато-мясной жижи. Пригляделась – в месиве под подошвами подёргивались мелкие ошмётки, точно конского волоса настригли. Везуч её новый знакомец, словно ему все фейри скопом ворожат. Еще неделя – в мешок с крикунцами превратился бы.
– Пока грызёт – молчит. Если наживую выдирать – орёт дурниной. А если оставить – сам вскоре орать будешь, пока не рехнёшься. Лося или оленя подчистую ушатывает, даром что мелкая дрянь, а прожорливая.
– Демоны – народ прочный, нас без запивки не сожрёшь! – даже с развороченной рукой Марти умудрился принять горделивую позу. – Глянь, сама убедишься.
Молли уставилась на рану и ахнула. Та зарастала на глазах, точно по волшебству. Промыть не успела, как на коже остался лишь неровный, но едва заметный шрам.
– Ясно теперь, чего другой уж от боли выл бы, а ты только морщился да чесался. Крикунец мясо ест, ты наращиваешь. Так его и запер. А поскольку всяк, кто хорошо ест, гадит не хуже, отсюда и слабость твоя затяжная…
Договорить Молли не дали, едва в крепких объятиях не задохнулась. Силища у болезного и правда оказалась недюжинная, а благодарность безудержная – целовал куда попало, в ухо угодил – аж зазвенело.
– Пусти, медведь! Рёбра сломаешь! – Молли ловко вывернулась, когда почуяла, что её собрались усадить на колени.
– А я чего, я ж от души! – ни капли смущения в карих глазах. – Или так противен?
Молли не ответила. Чего врать попусту.
Марти меж тем успел натянуть рубаху и разминал руки. Пошевелил пальцами, сплёл их в какую-то заковыристую фигуру – и шагах в пяти от бревна на земле появилась крошечная яркая точка. Как только она начала увеличиваться, расцепил пальцы и встряхнул кистями – точка исчезла.
– Спасительница! Должен буду! – с сияющим лицом выпалил Марти, задев босой ногой плошку с драконятиной... или дракониной? Та покатилась в траву, но парень не обратил на это внимания. – Я ж теперь могу двигать отсюда, только груз заберу. Башку мне, конечно, открутят, но ничего, обратно прирастёт. – После увиденного чудесного исцеления Молли уже не была уверена, шутит он или нет.
Юркнул за полотнище и вернулся с небольшим ящиком, к которому были приторочены лямки. Тронул что-то в кармане куртки – шатёр со всем его загадочным содержимым растаял в воздухе.
– Товар-то у тебя битый, растяпа, – несколько обиженно заметила Молли, указав на прореху в стенке ящика. Как руку подлатала – всё, прощай, милашка. Потискал – и будет с тебя, не поминай лихом.
К сожалению или к счастью, Марти мыслей читать не умел, потому только отмахнулся и зачастил:
– Ерунда! Заказчик всяко жалобу накатает, срок доставки дольше обещанного. Ну, упаковка нарушена, да, слегка фонит, зато груз цел. У вас же никто не помер? – наткнулся на острый взгляд Молли и смущённо отвёл глаза. – Извини, чушь смолол, ты-то вон жива-здорова. И погоду крутило всего ничего, не климатическая же катастрофа. Что не так? Всё так. Присядем на дорожку?
Марти уселся на бревно и умолк, глядя в землю, словно ждал чего-то. Молли тяжело вздохнула, представив, как вернётся в деревню – ну кто захочет ей поверить? Монета не поможет, золото с Той стороны счастья никому не приносило. Оставалось ещё кое-что. Матушкиных записей немного жаль, но Молли знала их назубок – низкий поклон покойной за науку да за выбитую леность. «Всё в памяти держи! Котелок дырявый, решето нашейное, свистушка с ушками!»
– Ты сказал, должен будешь.
– Не отпираюсь. Что хочешь, проси! – пылко откликнулся Марти, но поспешил уточнить. – То есть, в разумных пределах. Я ж не всесилен.
– Надо одну сказку былью сделать, – тихо и серьёзно сказала Молли. – Она коротенькая совсем и донельзя глупая. Пошла соплячка-знахарка одна-одинёшенька на диво лесное кровожадное… Да так и пропала.
Марти замешкался лишь на мгновение – понял, просиял, заулыбался во весь рот.
– А думал, не нравлюсь. Сама велела клинья не подбивать. Ты ж вон какая… – взгляд и мысль балабола дружно забуксовали на крутых поворотах прелестей Молли, но преодолели препятствия с честью: в глаза всё-таки посмотрел. – Словом, не коза, чтоб без спросу тягать.
– Считай, был спрос. Теперь воруй, – Молли не смогла сдержать ответную улыбку, наблюдая, как дуралей резво спрыгнул с бревна, взвалил поклажу на спину, путаясь в лямках, и принялся выписывать пальцами змеиную свадьбу. Светящаяся точка послушно сверкнула на прежнем месте и росла быстрее, чем в прошлый раз. Когда достигла размеров колодезной дыры, коварный похититель взял довольную добычу под руку и повёл к порталу.
Напоследок Молли оглянулась и хихикнула – ну и рожи будут у тех, кто найдёт в траве позабытую посудину с летучим дракончиком. Если Лесные раньше не утащат.
Tigris Alba, блог «Tigris Fluvius»
* * *
На работе пригрозили подарить всем сотрудникам по футболке с фирменным логотипом, по этому поводу сегодня собирали информацию о требуемых размерах. О женской части коллектива рассказать нечего кроме того, что мы дружно офигевали от мужской части: девять из десяти мужчин на вопрос о размере делали большие глаза и говорили «Минуту, сейчас жене позвоню». Один, до которого докопались по вацапу, прислал фото ярлычка футболки; двое, чтобы посмотреть размер, чуть не сняли футболки прямо там, где стояли. Когда таблицу с размерами временно передали на моё попечение, подошёл самый молодой водитель, совсем пацан ещё, жены нет, звонить некому. «Ну не зна-аю, — сказал пацан, — я ношу сорок два, сорок четыре... оверса-айз». Жениться, срочно. Ещё один кадр в ответ на вопрос о размере футболки рассказал, какого размера пальто он носит, какая ему нужнa ростовка, поведал, что покупает одежду только зарубежных брендов, что футболки у него «Adidas», потом понял, что я дура, потому что перезвонил коллеге, с которой мы работаем в одном кабинете, и всё то же самое пересказал ей.
И только Андрей Глебович, маленький сухонький дедок, бодро гаркнул «Сорок шестой! Доброе утро!», схватил свой путевой лист, послал диспетчерам воздушный поцелуй и умчался к заказчику.
Коллеги с автомобилями начали страдать, едва услышав прогноз погоды, а я счастлива — люблю снегопады, люблю пробираться сквозь пышные свежие сугробы, люблю смотреть на падающий снег из окна, люблю спать — в снегопад всегда так хорошо спится. Скорее всего, это связано с меняющимся атмосферным давлением, но мне нравится думать, что это просто снег укрывает город — а значит, и меня — одеялом, делая мир вокруг мягче и уютнее.
Купила на ужин салат, потому что он новый и нельзя не попробовать: салат китайский, яблоко зелёное, огурцы свежие, салат чука, фасоль стручковая, масло растительное, соль, сахар, лимонный сок (без ГМО) — нецензурно вкусно. Называется «Зелёный», видимо, в честь персонажа книг об Алисе Кира Булычева.
- #еда
Журналист Игорь Глуховский, блог «Пером, как шпагой»
Почему пасквили в исполнении мультяшной Масяни до сих пор преспокойно можно посмотреть на всем известном видеохостинге?
Только вспомнить, что с «нулевых» «впаривали» нашим детям, к чему подводили, аж тошно становится. Взять, к примеру, «легендарную» «Масяню». Этот бред мультипликации был буквально повсюду. Не слазил с экранов. Теперь, когда многое переосмысливается и переосмыслено, есть надежда, что таких «высокохудожественных» «мультов» больше наши дети не увидят.
скрытый текст
Петербургский мультипликатор Олег Куваев* (Министерство юстиции России признало Куваева иностранным агентом), создатель легендарной «тыквоголовой» Масяни, уехал из России ещё в нулевые годы. В декабре прошлого года в России его объявили в розыск из-за серии, в которой мультяшка призывала русских солдат сдаваться в плен ВСУ. А уголовное дело из-за этого возбудили ещё в октябре. Сей персонаж регулярно выступает с «обличением» России, как «диктаторского кровавого государства».
И при всём этом его пасквили в исполнении мультяшной Масяни преспокойно можно посмотреть на всем известном видеохостинге. И в России новые серии даже не блокируются. При том, что жизненное кредо и отношение автора к нашей Родине чётко выражено:
Журналисты «Телеканал 78» дают расклад того непотребства, который подрастающее поколение может впитывать (и впитывало!) через куваевскую «Масяню»:
И вообще у Куваева* то бешеные футбольные фанаты прерывают поход главных героев за «травой», то молодому человеку жизнь армия сломала. Автор, кстати, всегда последовательно выступал против призывав российскую армию, правда, израильский призыв его смущает не так сильно, как наш.
Масяню помимо «пропаганды наркотиков» при желании можно было бы спрашивать ещё и за популяризацию трэш-стримов. В 44 серии «Киноавангард» Масяня с Хрюнделем в попытках найти новые и свежие жанры кино начинают заниматься пранками — дразнят пассажиров в метро после закрытия дверей, пока их не побьёт машинист.
И слава Богу, что прочно обосновавшаяся когда-то на федеральных телеканалах «Масяня» хоть оттуда исчезла. Но вот почему сего непотребства упорно не замечали и не запрещали больше 20 лет? И почему «это» до сих пор не блокируется в российском интернет-сегменте?
скрытый текст
Петербургский мультипликатор Олег Куваев* (Министерство юстиции России признало Куваева иностранным агентом), создатель легендарной «тыквоголовой» Масяни, уехал из России ещё в нулевые годы. В декабре прошлого года в России его объявили в розыск из-за серии, в которой мультяшка призывала русских солдат сдаваться в плен ВСУ. А уголовное дело из-за этого возбудили ещё в октябре. Сей персонаж регулярно выступает с «обличением» России, как «диктаторского кровавого государства».
И при всём этом его пасквили в исполнении мультяшной Масяни преспокойно можно посмотреть на всем известном видеохостинге. И в России новые серии даже не блокируются. При том, что жизненное кредо и отношение автора к нашей Родине чётко выражено:
«В небе ангелочки летают на цветочках,
а на земле...
сплошная кругом гадость, всё дерьмо...!
все гады, все свиньи, сволочи, п*****ы!
гадкие вонючие негодяи, всё кругом грязь, всё г***о...!
всё плохо сделано, всё кругом задница сплошная...!», — звучит в 30-м эпизоде «Масяни».
а на земле...
сплошная кругом гадость, всё дерьмо...!
все гады, все свиньи, сволочи, п*****ы!
гадкие вонючие негодяи, всё кругом грязь, всё г***о...!
всё плохо сделано, всё кругом задница сплошная...!», — звучит в 30-м эпизоде «Масяни».
Журналисты «Телеканал 78» дают расклад того непотребства, который подрастающее поколение может впитывать (и впитывало!) через куваевскую «Масяню»:
«Начать можно хоть с первой же серии, где героиня оставляет бедных таксистов без оплаты, но это слишком мелко. В третьей — жуткие сограждане жестоко убивают кошку о стенку вагона поезда, но тоже не то. Мировой славой, опять же — без шуток, Масяня обзавелась после седьмой серии. По сюжету, главная героиня перечисляет все гостинцы к её дню рождения — кокаин, марихуана разных вариаций, ЛСД, но главное, никакого пива. Серия стала вирусным хитом, её перевели на несколько языков мира. В 22 серии Масяня мощно проезжается по родному для Куваева Петербургу, описывая забитые мусором дворы-колодцы и умирающих на улице на фоне облупившихся зданий».
И вообще у Куваева* то бешеные футбольные фанаты прерывают поход главных героев за «травой», то молодому человеку жизнь армия сломала. Автор, кстати, всегда последовательно выступал против призывав российскую армию, правда, израильский призыв его смущает не так сильно, как наш.
Масяню помимо «пропаганды наркотиков» при желании можно было бы спрашивать ещё и за популяризацию трэш-стримов. В 44 серии «Киноавангард» Масяня с Хрюнделем в попытках найти новые и свежие жанры кино начинают заниматься пранками — дразнят пассажиров в метро после закрытия дверей, пока их не побьёт машинист.
И слава Богу, что прочно обосновавшаяся когда-то на федеральных телеканалах «Масяня» хоть оттуда исчезла. Но вот почему сего непотребства упорно не замечали и не запрещали больше 20 лет? И почему «это» до сих пор не блокируется в российском интернет-сегменте?
Eliander, блог «Duen Canelli»
* * *
Этот макет я собрал в честь одной журналистки из Питера. Её зовут Катерина.
Хонор Харрингтон, блог «Бортжурнал»
Первым делом самолеты
Я говорила, что неровно дышу к боевой авиации? Так вот, я к ней дышу весьма неровно. При том, что отец у меня был зенитчиком, как-то так получилось, что у меня всегда было много друзей-летчиков. Это я вот к чему. Смотрю я "Военную приемку", ролик, посвященный дальней авиации. В кадрах из Энгельса, базы оной авиации красуются Ту- 160. Полуофициальное прозвище этой прекрасной машины - "Белый лебедь" А я смотрю и думаю себе: какой, к черту, лебедь? "Дракон"! Огромная, могучая, прекрасная машина...Ничего подобного в мире нет. И похоже, еще долго не будет. Недаром же, они имеют собственные имена. Короче, это надо видеть. Остальные - Ту -95 и Ту -22М тоже хороши, конечно, но не настолько.
Так-то вот...