Хатуль мадан10 читателей тэги
#фольклор искать «фольклор» по всему сайту с другими тэгами
Нельзя, но если очень хочется, то можно
Кто не слышал, что возвращаться домой за забытой вещью — плохая примета? А если уж пришлось вернуться за кошельком/сумкой/ключами, то следует посмотреться в зеркало. Или что нельзя отдавать деньги вечером? Но если сильно надо, то положите пачку на какую-нибудь поверхность — стол/стул/диван, и вуаля, сделка закрыта (узнала об этом от молодого парня, у которого покупала б/у ноутбук:)
О некоторых распространенных способах избегания пишет, например, Альберт Байбурин.
В свою очередь, Мария Каспина изучила, как ашкеназские евреи Восточной Европы обходили ряд прямых религиозных запретов, которые были выработаны в еврейской традиционной культуре. А столкновение закона и обычая было довольно частым явлением. Например, на праздник Пурим принято было, чтобы мужчины переодевались в женские костюмы и наоборот. В то же время в Торе прямо сказано: «Да не будет одежды мужской на женщине, и да не наденет мужчина женское платье, ибо мерзость пред Богом, Всесильным твоим, всякий делающий это (Втор 22:5)».
Каспина выделяет три типа обхода прямых запретов или способов нарушения предписаний. Первый путь укоренен в галахической* еврейской традиции и называется пикуах нефеш — «спасение жизни». Суть его состоит в том, что если очень нужно сделать что-то запретное, чтобы спасти жизнь человека, то можно нарушить законы субботы или разрешить больному есть во время поста в Йом Киппур. Амулеты строго запрещены в Библии, однако если они помогли спасти жизнь человеку, закон разрешает их использование. Поэтому на многих амулетах часто можно видеть надпись «проверено, действенно». продолжение следует…
Антропологическая фотография
Все на том же портале «История России в фотографиях» нашла подборку «В фотообъективе Кунсткамеры: антропологическая фотография». В связи с этим позволю себе лирическое отступление. В прошлом году мне довелось поработать в пресс-службе нашего губера. В сентябре были выборы, и за несколько месяцев наш отдел изъездил практически весь регион — от пыльных заволжских степей-полупустынь до лесов и холмов Правобережья. Надо сказать, что Саратовская область довольно пёстрая в этническом плане. Какие только народы не живут здесь, и в общем-то глаз привык к самым разным типажам. Однажды мы поехали на Акатуй — чувашский праздник, посвященный началу посевной. Его праздновали в селе на краю географии, где мобильные превращаются в тыкву (нет сети). Когда видишь эти смуглые скуластые лица и слышишь незнакомую речь, пресловутое «разнообразие народов» обретает смысл.
К чему это я? К тому, что можно бесконечно всматриваться в лица людей на фотографиях из Кунсткамеры и размышлять, как много всего получилось из одного ковчега:) Если мало, то вот ещё подборки: раз и два.
Суслика жалко
Прекрасное из Facebook к годовщине смерти Ленина.
Леонид Соловьев (будущий автор книг про Ходжу Насреддина) дебютировал в центральной печати сборником «Ленин в творчестве народов Востока» (Московский рабочий, 1930) – собранием якобы фольклорных текстов, якобы услышанных составителем-энтузиастом из уст народных сказителей на просторах Средней Азии и записанных по свежим следам. В действительности сборник представлял собою наглую мистификацию – плод оригинального творчества Соловьева. По преданию, вскоре после выхода книжки по следам Соловьева была направлена из Ташкента фольклорная экспедиция (автор с понятным трепетом ожидал результатов), которая (автор с облегчением выдохнул) «нашла» узбекские и таджикские оригиналы всех – за исключением одной (!) – песен, «записанных и переведенных» Соловьевым...
Сведения об этом издании и его неординарной судьбе подробно изложены в остроумной статье Михаила Гронаса «Лосев, Бродский, Уолкотт, Хини, Элиот, Оден, Йейтс, Вертов, Ленин и Ходжа Насреддин».
(статья и правда остроумная — как «Бродский оплакал Элиота вслед за Оденом, который оплакал Йейтса вслед за безвестными узбекскими или туркменскими сказителями, которые оплакали Ленина в фильме Вертова»)
Ниже вниманию читателей предлагается только один (потому что один из самых коротких) «народно-поэтический отклик» на кончину Ленина, якобы записанный в Старом Коканде восемнадцатилетним фольклористом-собирателем.
Жизнь и удивительные приключения гефилте-фиш
Историк и кулинарный критик Шмиль Холланд так вкусно рассказывал на «Эшкофесте» о местной кухне и переплетении кулинарных традиций что я пропала. К тому моменту я уже попробовала лахух в йеменском гараже-«ресторане» у Кармеля и всё думала, зачем же они едят недожаренные оладьи.
Холланд рассказал много интересного. Что хала «прибыла» в Эрец Исраэль из Европы, лахух — из Йемена, а лепешки, напоминающие любимый лаваш с рынка, — из Бухары. Что репатрианты искали замену привычным ингредиентам и способам приготовления — и находили. Так, в Восточной Европе гефилте-фиш готовили из «подручной» рыбы, благо рек было в изобилии. Классический вариант — из щуки. Только в Одессе (понятно почему) готовили иначе. В Израиле репатрианты не нашли полноводных рек и пресноводной рыбы. Зато были пруды, организованные агентством «Сохнут», с карпами. «И теперь здесь, если ты делаешь гефилте-фиш не из карпа, это почти приравнивается к тяжкому греху», — иронизирует Холланд.
Государство умудрилось найти замену рису, кускусу и пасте «ферфалах». Потом, когда наладился импорт риса, на него перешли палестинцы, доселе использовавшие пшеницу (булгур и фрике).
Адаптировались и к отсутствию печей с глиняными горшками. Кугл/кугель стали готовить на примусах в форме с отверстием посередине. И «целое поколение выросло со знанием, что у кугла в середине есть дырка».
Холланд говорит, что еда динамична. Остается только порадоваться, что при всех изменениях кулинария тот ещё консерватор.
Свадьба русская, страсти вологодские
Фольклор — одна из интереснейших тем. Не псевдорусские псевдококошники, а то, чем жили предки, что было для них плотью и кровью. Мои предки были людьми простыми: с одной стороны — «просто» бедняки-крестьяне, с другой стороны — старообрядцы-беспоповцы, обжившие территорию вокруг реки Большой Иргиз.
В прошлом году наткнулась на книгу «Русская свадьба», где авторы подробно описали свадебный обряд в нескольких селениях Вологодской области. То есть надо держать в уме, что это северная локальная традиция, а не общероссийская, как можно было бы подумать из названия. Очень интересное чтение: и про заселение края, и про устройство дома, и про семейную жизнь, и про сложные социальные связи. Сделаю несколько «выжимок» оттуда.
Еще не так давно девицы и женщины наших деревень постоянно пряли. Пряли всю зиму, пряли днями и неделями. Трудно представить, какое количество пряжи надо было наготовить, чтобы одеть всю большую крестьянскую семью. Потому и были красивы прялки, что с ними не расставались с осени до весны. На все посиделки или беседы девушка ходила с прялкой—«пресницей». Причем, уходя из дому на беседу, брали уже не простую, которая служила «позався», а самую нарядную, резную, чаще всего подарок парня—«вечеровальника». И пока пелись песни, пока шутили и смеялись, заигрывали с парнями, руки безостановочно работали, пальцы, смоченные слюной, сучили пряжу, тянулась и тянулась нить. Ткали в великий пост, а пряли с филипьева дня до великого поста. За всю зиму только на святках дозволялось не прясть. Да и то родители требовали, чтобы дочь хоть простень (одно веретено с пряжею) да напряла.