Иногда ужасно тяжело быть самим собой4 читателя тэги

Автор Елизавета Колобова

На моем семинаре "За что цепляют нас наши мамы", клиентки, начинают мне рассказывать, какая у них "особенная" мама, деспотичная, критичная, жёсткая. В свидетели они приводят разные истории, которые должны меня удивить.

Я беру ведро попкорна и усаживаюсь поудобнее - может и правда будет что-то, чего не было в моей матери, послевоенного ребёнка, чей отец умер сразу после войны от туберкулёза, а мать, переболев арахноидитом оглохла и немного поехала крышей, потому била ее за любую провинность до синего лица, с которым она не могла показаться на улицу.

Она выросла достаточно жизнерадостной (а что ещё ей оставалось?) и красивой женщиной. Получила два высших образования, работала на руководящих должностях. Поражённую в детстве психику, как и всё послевоенное поколение компенсировала алкоголем, и жили мы, во времена, когда у неё не было запоев очень даже неплохо.

Моя мать была мягче своей матери. До синей морды меня не били. И в принципе били редко. Я была сыта, ... ну и все. Голодной не ходила, в общем. Одеваться стала, когда начала шить. До этого, как и принято было в то время, донашивала одежду за старшей двоюродной сестрой и за незнакомыми людьми, сдававшими вещи в комиссионки. Так жили многие.

Моя сепарация от матери произошла около 30 лет. Я прорабатывала своё к ней отношение, предоставив ей право быть тем, кто она есть, снять с неё ожидания моего внутреннего ребёнка, который все ещё искал у неё признания и право жить, и пойти своим путём, сжав крепко ладошку своего внутреннего взрослого.

Наши отношения с ней давно простроены, границы расставлены и иерархия, где я уже давно старшая в семье, выведена.

Но когда я приезжаю с детьми, на неё нападает роль "смотри, какая я клевая бабка, я щас расскажу тебе про твою непутевую мать и мы будем вместе против неё дружить". Разделяй и властвуй - одна из любимых стратегий того поколения.

Я спокойно отношусь к этим ее балагурствам. Вижу, что в такие моменты в ней просыпается юмор, радость и ощущение силы. Она счастлива. Дети мои ржут над ее байками (а уж с чем, с чем, а с чувством юмора и острым словцом у неё все в порядке), а рассказать им что-то, за что я буду действительно краснеть и что им знать не следует, она не может. Во первых, потому что не знает, а во вторых, потому что дети знают много моих несовершенств и любят меня вместе с ними.

В этот раз ничего не предвещало. Я приехала с младшим. Мы сидели на кухне, пили чай с тортом, мама травила свои байки, полностью счастливая. Я встала налить себе чайку и слышу:

- Мать твоя, подростком была... ты помнишь, Лиз, в лагерь ты собиралась, на море? - окликнула она меня и по тону я поняла, что сейчас будет одна из историй о моей непутевости, - Сшила себе блузку. Два дня сидела. Старалась! Захожу. Она меряет. Довольная такая, - она делает паузу, чтобы сын оценил величину моей глупости и ее трудностей материнства.

- Тут, - она показывает две скрученные фиги на уровне груди, - два прысча, а она себе декольте вырез сделала, - она опять делает паузу, приглашая всех повеселиться ее иллюстрации.

- Я говорю ей, - тон ее сменился на грозный, - Ану-ка снимай, чего удумала! Взяла и порвала эту блузку, - она сделала широкий жест руками, показывая, как рвётся на две части полотно, - а потом этой блузкой по морде!

Она замолчала в ожидании аплодисментов своему поступку. От как она дочь в строгости растила!

Первым отреагировал мой внутренний родитель:"Пиздец! -подумал он, прикрыв голову руками, что же ты натворила-то, дура! Ну а скосячила, так молчи!" А в слух я выпалила своему ребёнку, который смотрел за моей реакцией:

- Вот, а ты на свою мать жалуешься!

- Да я не жалуюсь, - начал оправдываться он, ошарашено.

Следующим возник мой внутренний ребёнок, который подёргал подол юбки и сказал :"Вообще-то, это она сделала с тобой". И перед глазами сцена - мне 16 лет, я собираюсь на море, на 2 месяца, шью себе одежку, корплю над каждым шовчиком, радуюсь, представляю себя принцессой... нет, чего уж там, Королевой! Выхожу показать маме... "Пиздееееец!" - вопит мой внутренний ребёнок, слыша как рвётся ткань и прилетает этой же тканью по морде.

Мой внутренний взрослый, глядя на все это, задумчиво произносит:"Господи, как я при таком регулярном абьюзе, ежедневном, между прочим, это если не было запоев (а когда были, то и по несколько раз в день) такой здоровой выросла? Спасибо богу терапии! Хотя, теперь понятно, откуда у меня жёсткий запрет на унижение. Спасибо мама, всю свою жизни положила, чтобы показать мне наглядно, как нельзя".

Пауза, отведённая мамой на аплодисменты закончись:

- Правильно я тебя воспитывала! Проституткой не выросла! В подоле не принесла!

- Господи, мама, какая проститутка, мне было 16 лет? -и у меня встал вопрос, с чем она так боролась во мне. Со своим страхом позора? Страхом уйти на дно? Или может со своими нереализованным желаниями? Какая разница. Главное, стало понятно, что все это не про меня, а про неё.

Автор Катерина Мурашова

Хранитель печалей

Насколько опасны детские фантазии и что делать родителям, если ребенок считает себя существом из другого мира

— Мы вас очень просим, помогите нам! Сделайте хоть что-нибудь! Мы все думали, оно само как-нибудь, нам так и психолог когда-то сказал, а оно — никак. Нам уже и в гимназии говорят: обратите внимание и сделайте уже что-нибудь, это как-то странно, мешает, мы не можем это терпеть и не замечать, но не знаем, как правильно реагировать, и надо с кем-то проконсультироваться и принять какие-то меры. А мы и сами в затруднении: это вообще нормально или как? Хотелось бы уже знать и делать что-то, но что? Вот мы к вам и пришли…

 

Мама, бабушка и дедушка. Все говорят громко, длинно, перебивая друг друга. И самым удивительным образом в их тройном монологе нет ни грамма информации. Я вежливо и внимательно слушаю троих взрослых людей несколько минут и в результате знаю о происходящем в их семье ничуть не больше, чем в тот момент, когда они только вошли в мой кабинет.

 

Девочка Милослава — дочка и внучка — с ними. Грустная, узкоплечая, большеглазая — сидит на стуле, подсунув ладошки под худые бедра, и молчит. Да и куда же ей против них! На вид Милославе лет 10–11.

 

— Ей же уже скоро 12 лет будет! — случайно улавливаю первую конкретную информацию из потока родительского красноречия.

 

Интересно, что же мне теперь делать? Сказать им: а теперь давайте еще раз, сначала и конкретно? Или попросить их замолчать и обратиться к самой девочке?

 

— Вот вы сейчас спросите у нее: кто она такая?! — громогласно возглашает дедушка.

 

Что ж, предложение ничуть не хуже всего прочего, думаю я и послушно спрашиваю:

 

— Милослава, кто ты? — ожидая в ответ услышать что-нибудь вроде «кошечка», «белочка», «фея Винкс» и так далее.

 

Бегство девочки в фантастические или литературные образы от таких активных родственников видится мне вполне естественным. Правда, несколько смущает упоминание гимназии и школьных учителей. Она что, и в школе представляется белочкой-кошечкой, мяукает или орешки грызет?

 

— Я — хранитель печалей, — тихо и спокойно отвечает девочка.

 

— Вот! — дедушка обвиняюще вытягивает узловатый палец в сторону внучки. — Видите?!

 

Мама и бабушка качают головами, как китайские болванчики.

 

— Выйдите, пожалуйста, все, кроме Милославы, — говорю я. — Когда будет нужно, я вас позову.

 

* * *

 

Конкретную информацию из девочки пришлось вытягивать. Вытянутое достаточно удивительно, но, похоже, совершенно соответствует ее внутренней реальности.

 

Милослава и вправду считает себя хранителем.

 

— У каждого человека есть то, для чего он сюда пришел, ведь правда? У меня вот это. Нравится ли мне? Не знаю. Наверное, это ни хорошо, ни плохо, просто — так. Плохо, когда человек делает то, что не его.

 

Все человеческие печали, согласно представлениям Милославы, живут в отдельной стране. Страна эта довольно красива, но, конечно, меланхолична. Посредине — большое красивое озеро с островами, вокруг — разноцветный осенний лес. Над лесом небо. Иногда в стране печалей ясно и солнечно, и тогда деревья отражаются в воде как в зеркале. Иногда — идет дождь и дует ветер, тогда вода морщится и даже завивается барашками волн, а лес грозно шумит. Печали — птицы, живущие в этом лесу. Они разные. По озеру плавают огромные и грациозные печали-лебеди. В камышах живут суетливые печали-утки. Есть встрепанные и сварливые печали-вороны. Есть маленькие певчие птички-печальки, каждая из которых на заре и на закате поет свою песню. Имеются и совсем фантастические, не встречающиеся в нашем мире птицы-печали. Все обитатели леса по-своему очаровательны, своенравны и не очень умны.

 

Милослава — хранитель этого леса.

 

В чем задача хранителя? Обеспечивать птицам-печалям привольную и разнообразную жизнь в их родном лесу, разговаривать, играть, увещевать, уговаривать, не пускать их в наш мир, а тех, которые все-таки прорвались, возвращать обратно в родные пенаты. Еще есть отдельная проблема: надолго попав в наш мир, птицы-печали норовят образовать в нем пары и загнездиться. Этого допускать нельзя ни в коем случае. Иначе прямо здесь, в нашем мире печали могут уродливо размножиться: наш мир совсем не подходит для их птенцов, и они вырастают просто ужасными и уже не могут вернуться на родину предков.

 

Внимательно выслушав и обсудив в деталях всю эту лирическую и (нельзя отрицать!) талантливую психоделику, я отправила Милославу в коридор и позвала соскучившихся родителей, сразу предупредив их, что говорить они будут по очереди и только по моей команде.

 

Задавая направленные вопросы, получила следующую информацию:

 

Мама с папой давно в разводе. Никаких вредных привычек, алкоголя, наркотиков, психиатрии и так далее. Расстались, потому что он «блажной», денег не зарабатывал, семьей толком не интересовался, сейчас живет со своей мамой и говорящим попугаем, с дочкой общается раз в неделю, где-то преподает, изучает парламентские уложения XVII века. Отношения у Милославы с папой хорошие, но разговаривать с ним о том, что у девочки проблемы, бесполезно: он никаких проблем не видит.

 

Идея «хранителя печалей» появилась давно, теперь им кажется, что еще до школы. Точно помнят, что в первом классе ходили к психологу, который сказал: не трогайте ее, все дети фантазируют, будут новые школьные впечатления, все пройдет. Не прошло. Сейчас жалеют, что послушали того психолога и «не задавили все это безобразие в зародыше».

 

Фантазии Милославы и сами по себе не хороши: что это за «печали» у нее такие? С чего ей печалиться, если у нее все есть: родители, все блага, школа хорошая? Родители волнуются: если она сейчас так, что же будет дальше? Начнет от «печалей» вены резать или из окна прыгать? Сами же знаете, какие они сейчас. Вы вообще интернет читаете?

 

Но это все полбеды. Глупые фантазии, да, ладно. Но она вам, наверное, не рассказала, что в школе делается.

 

— А что там делается? — спрашиваю я.

 

— Она собирает печали.

 

— В каком смысле — собирает?

 

— В самом что ни на есть прямом. Она же «хранитель». И давно уже нескольким одноклассникам объяснила, как это все устроено. Те другим рассказали. И вот — не знаю уж, кто до этого додумался — они пишут свои печали на листочках и отдают ей, повторяя какую-то специальную формулу: сохрани мою печаль, пусть живет она птицей в волшебном лесу, ну и еще что-то такое, чуть ли не в рифму. Она берет эти бумажки, читает…

 

— А что в них? Вы знаете?

 

— Ну например: «Это печаль о моей умершей собаке. Ее звали Жучка. Она была такая-то и такая-то. Она уже была, когда я родился. Теперь ее нет и мне ее очень не хватает».

 

— А потом?

 

— Потом она забирает бумажку, воображает себе птицу, соответствующую этой печали, описывает ее тому, кто дал бумажку, и говорит: я сохраню твою печаль в моем лесу. Иди, она улетела, с ней все будет хорошо. И чуть ли не руку ему на голову кладет. И они все говорят, что им сразу легче становится. Печаль улетела — как же! И завуч мне сказала, что недавно одна их молодая учительница, которая была беременна и ребенка потеряла, принесла Милославе такую бумажку о ребенке, и она сделала, конечно, эту печаль птицей и отпустила, а одна девочка все это слышала и потом наябедничала. И родители в школе уже волнуются: что там у вас за секта? Вы понимаете? Ее вот-вот из гимназии исключат. И я, кстати, завуча понимаю! Кому такое надо?

 

Мама Милославы бурно заплакала.

 

— Мы ходили к психиатру, он сказал, что это, вполне возможно, шизофрения, и предложил госпитализацию и обследование. И еще ходили к психологу в районном центре, она долго со Славой беседовала, а потом сказала мне, что у нее в самооценке почти нет феминитивов (она же себя называет не «хранительницей», а именно «хранителем») и что такие дети часто потом меняют пол, а затем выдвинула ящик, достала какие-то коробочки и предложила купить у нее успокаивающий чай.

 

— Может быть, ей гипноз поможет? — с надеждой спросил дедушка.

 

— Или все-таки таблетки? — бабушка заглянула мне в глаза.

 

Мне было и смешно, и страшно одновременно.

 

— А чем вы все занимаетесь? — спросила я.

 

— У нас два магазина, — сказали бабушка и дедушка. — А у дочери очень ответственная работа, она заведующая сектором продаж в крупной компании.

 

— Ваша девочка невероятно талантлива, — сказала я. — В ней соединились теоретический и мечтательный интеллект отца и ваша приземленно-практическая организационная хватка. Это хорошая новость. А плохая заключается в том, что с талантом ничего нельзя сделать. Его можно убить, ему можно помогать, но для него не существует вожжей — вы меня понимаете?

 

— То есть вы тоже ничем нам не поможете, — констатировал дедушка.

 

— И даже успокоительного чая не предложите? — горько сострила бабушка.

 

Я уже готова была отрицательно покачать головой, но вдруг вспомнила.

 

— Я попробую ее кое с кем познакомить. Я позвоню вам, тогда вы приведете Милославу сюда еще раз.

 

Они ушли с разочарованными лицами. Я их понимала.

 

После окончания приема я достала свои журналы. Я работаю 25 лет и очень плохо веду документацию, но все-таки пишу даты начала каждого журнала и всегда пишу контактный телефон посетителя. Я приблизительно помнила годы. И имя — Женя или Саша. Возраст — 12–13 лет. Через пару часов у меня был список из десяти телефонов. В этот вечер в семи семьях наверняка решили, что психолог из поликлиники, очевидно, рехнулся от тяжелой работы.

 

Я набирала номер: «Это семья Ивановых? Это Екатерина Вадимовна Мурашова, психолог из детской поликлиники. Вы посещали меня девять лет назад. Скажите, могу ли я попросить к телефону Евгению? Мне нужна ее помощь. Живет отдельно? А можно ее телефон? Евгения? Это психолог из детской поликлиники. Скажите, Евгения, вы были когда-нибудь Принцессой Сумерек? Нет? Спасибо. Всего доброго. Извините за беспокойство».

 

На восьмой раз мне повезло.

 

— Да, это я, — ответили на том конце трубки. — Саша. Принцесса Сумерек.

 

— Саша, сколько вам сейчас лет? — спросила я.

 

— 23. Что я должна сделать?

 

* * *

 

Милослава и Александра оказались внешне несколько похожими.

 

За прошедшие дни я отчетливо вспомнила девочку-подростка, которая весь день была вялой, тусклой и заторможенной, но оживала в сумерках, одевалась и красилась как принцесса, могла ни с того ни с сего острить, петь, танцевать, быть умной и очаровательной. Родители не понимали, что делать, ведь школа-то — днем. Мне удалось тогда отстоять ее — от таблеток и всякого такого, я плела родителям какую-то чушь про биоритмы и метаболизм, а ей объясняла, что все мы в некотором смысле в изгнании в этом профанном мире, но надо учиться в нем жить и одновременно искать свое место.

 

— Я и сейчас Принцесса Сумерек, только об этом никто, кроме близких, не знает, — сообщила Милославе Александра.

 

— Теперь вы, наверное, уже королева, — с восхищением глядя на девушку, сказала Слава.

 

— Нет, позволь мне еще некоторое время побыть принцессой, — очаровательная улыбка, взмах густых и длинных ресниц.

 

— Кто вы, Саша? Ну, помимо того, что принцесса.

 

— Я актриса. Окончила институт, играю в театре.

 

— Я могу теперь выйти? — почему-то мне не хотелось влезать в это взаимодействие птиц, сумерек, принцесс, театра, печалей и осеннего леса. Я чувствовала себя в нем лишней.

 

— Да, конечно, — Александра совершенно аристократически взмахнула тонкой кистью, отпуская меня.

 

* * *

 

Я не знаю, о чем они говорили.

 

Александра сказала мне:

 

— Она волшебная и очень сильная. Сильнее тогдашней меня. Спасибо. Это память и вдохновение для меня.

 

А Милослава сказала:

 

— Я поняла: не обязательно устраивать балаган. Если ты видишь человека и видишь его печаль, и ты хранитель — ты можешь просто представить ее себе и выпустить в лес.

 

— Воистину так, — я вздохнула с облегчением.

 

Интересно, кем она станет, когда вырастет?

 

Не удивлюсь, если психотерапевтом.

НЕТ, СЫН, ТЕБЯ НЕ ЗАБЕРУТ...

 

Нет, сын, тебя не заберут цыгане. И дядя милиционер не заберет. И вон той незнакомой бабушке я тебя не отдам.

 

Нет, бабая не существует, сын. Это тётя просто неудачно пошутила.

 

Ночью никто тебя за бочок не укусит, не переживай, это просто колыбельная такая. Детская песенка. Да, странная, согласна.

 

Мальчики — плачут. Они не роботы. Если больно или горько — плачут даже мальчики, и ничего в этом зазорного нет. Я видела, как плакал мой папа, когда погиб наш пёс. Мне было около девяти лет, но я хорошо это помню.

 

Нет, тетя не будет смеяться, что ты боишься прыгнуть с горки. Она уже ушла, не обращай на нее внимания. Испытывать эмоции — нормально. Испытывать страх — нормально. Не стыдись своих чувств.

 

Если ты хочешь посидеть у меня на руках — сиди. Мне тяжело, но я подержу. Значит, тебе сейчас это нужно. А дяде, который дразнит тебя «тыжмужик», надо бы вставить кляп. Ты не обижайся, его самого так дразнили в детстве, и он это так и не перерос.

 

Это неправда, Андрей, что только послушные мальчики получают конфеты. Жизнь преподносит сладкое и бунтарям тоже. Тем, кто берёт не спрашивая: борется, добивается и не ждёт послушно, когда принесут.

 

Если не хочешь, то можешь не давать свои игрушки незнакомым детям. Делиться должны только твои клетки, ты — нет.

 

Давать сдачи — можно. Твой папа был хорошим мальчиком, которого учили не драться. Помогло ли ему это в ужасной уличной драке? Нет. Ему было 15, его избили до полусмерти. Но он был хорошим мальчиком и не дал сдачи. А дядя прокурор был плохим мальчиком и постарался, чтобы тем, кто бил дали срок.

 

Если ты услышишь: раз ты такой непослушный, то я не буду тебя любить — не расстраивайся. Тот, кто это говорит — несет ерунду и просто не умеет правильно сформулировать, что ты и твои поступки не одно и то же.

 

Помни: я люблю тебя одинаково сильно и когда ты ведёшь себя плохо, и когда ты образцовый малыш с ангельским характером.

 

Меня может расстраивать твоё поведение, но ты и не обязан соответствовать моим ожиданиям. Я тебя люблю больше всех на свете. Помни это. Чувствуй это.

 

И да, Андрей, не все взрослые — умные. Говорят, мудрость приходит с возрастом, но порой возраст приходит один.

Автор Юлия Зеликман

Как сохранить долгие, наполненные теплом и взаимной радостью отношения?

Ученые проводили длительный эксперимент с участием семейных пар.

И нашли простой рецепт, состоящий всего из двух ингредиентов - доброта и великодушие.

Очень многое из того, что описано в статье, я открыла для себя очень давно.

И вовсе не в отношениях с мужем.

 

Мой сын был тогда маленьким и требовал много внимания. Я плохо справлялась и все время искала, как это изменить.

Со временем у меня появилось правило: что бы ребенок мне не говорил, это важно.

 

Если у меня есть такая возможность, я бросаю все дела, поворачиваюсь к нему и внимательно слушаю. А потом заинтересованно реагирую.

А если такой возможности нет, то я говорю, что занята и обязательно сообщаю, когда смогу быть к его услугам.

 

Это сильно изменило наше взаимодействие. Раньше сын не оставлял меня ни на секунду, непрерывно дергал и что-то хотел. А я раздраженно отмахивалась.

 

Когда я стала практиковать внимательное присутствие, он стал все больше играть самостоятельно и начал наконец-то от меня отделяться, а у меня появилось время и силы.

 

Такой парадокс: чем больше качественного времени я ему уделяла, тем больше времени у меня освобождалось.

 

И когда я стала свободнее и адекватнее, я увидела, что с мужем у меня отношений уже почти никаких нет.

 

Сын был маленький и требовал внимания, а муж был большой и ничего не требовал. Но это не означало отсутствие потребностей.

 

И тогда я стала очень постепенно и с мужем руководствоваться тем же правилом: любое обращение ко мне важно.

 

Как это выглядит на практике.

 

Я сижу за компьютером. Муж что-то начинает мне говорить из другой комнаты, входит, видит меня за работой и осекается: "А, ты занята, извини".

 

Я поворачиваюсь к нему и отвечаю: "Я не настолько занята, чтобы не выслушать тебя".

 

Бывает и так, что настолько. И бывает, что меня раздражает, когда меня отвлекают, особенно по пустякам. И я могу вспылить и ответить грубо. Я далеко не ангел.

 

Но когда я выныриваю из своих дел и мыслей, я иду к нему и спрашиваю, что он хотел.

 

И такая мелочь много лет назад вновь развернула нас друг к другу.

 

А еще в статье говорится, как важно не только поддерживать друг друга в тяжелые периоды, но и разделять радость своего партнера, сопереживать ему не только в горе, но и в счастье.

И это оказывается не так-то просто. Ведь так привычно обесценить удовольствие другого, подколоть, простебать или буркнуть что-то формальное. И это одиночество в собственной радости разрушает отношения, отдаляет нас друг от друга.

 

Все эти, пусть маленькие, движения навстречу очень важны. Нам всем хочется внимания, хочется знать, что нас ценят, что мы небезразличны.

 

В новогоднюю ночь я поднимала свой бокал за тех, кто рядом с нами в горе и в радости, с кем можно разделить свою жизнь, кто терпит наши капризы, прощает нам наши несовершенства и любит нас несмотря ни на что.

 

По сути это - за доброту и великодушие наших партнеров.

 

Прочтите статью и поделитесь своими соображениями. Очень интересно, что вы об этом думаете.

"Приятель жалуется — слушай, мне сорок лет. С утра у меня мигрень, вечерами болит спина. На глазах очки, на зубах коронки, в обуви ортопедические стельки. От сухомятки запор, от жирного гастрит, от вина изжога. Без таблетки из дома не выйдешь, без крема на пляже не позагораешь, без сна вообще не жилец. Но я же, вроде, здоровый человек!

 

Ну да, говорю. Ты и есть здоровый человек. Так выглядит здоровье. Потому что болезнь выглядит совсем не так.

 

Или вот: работаешь без конца, деньги тратишь исключительно на детей. Питаешься дома, не в ресторанах, носишь хлопок, расслабляешься на диване. По доходам уверенно входишь в средний класс и даже кое-где из него выходишь. Почему же в итоге у тебя накоплений — раз в год, вывернув все карманы, отвезти семью к ближайшему морю, туда самолетом, обратно пешком? Ты же, вроде, богатый?

 

Ну да, именно так и выглядит богатство. Бедность выглядит не так.

 

У меня же прекрасные легкие дети! Почему же они непослушные, шумные, не гении в математике, и в комнате у них постоянно бардак?

 

Все просто: так и ведут себя прекрасные легкие дети. Тяжелые дети ведут себя совсем иначе.

 

Но у меня же хорошее воспитание, хорошее настроение! Хорошая жизнь, хорошая голова. Почему же… Все верно. Хорошее тело, хорошее лето. То, что у нас есть — это оно и есть. Когда оно больше не будет хорошим? Когда его не будет.

 

А вот еще: я же, вроде, быстрый! Почему же все у меня занимает столько времени? Любые процессы, все изменения? Да и само понимание?

 

Все просто: «столько времени» - это и есть «быстро». Медленно — это гораздо дольше.

 

А как же жизнь? Она же короткая, получается?

 

Нет. Она длинная. Очень длинная: семьдесят, восемьдесят лет. И за них ты успеешь то, что успеешь. Так и выглядит длинная жизнь. Короткая жизнь — это совсем другое.

 

Еду после работы мимо парка, где по аллее каждый вечер ковыляют два старичка. Я их знаю лет двадцать, они были красивы, как бывают красивы породистые немолодые люди. Они были веселыми, боевыми, ездили заграницу, собирали картины, смеялись моим анекдотам. Сейчас как будто уменьшились вдвое. Старушка согнулась, старик опирается на костыли. Меня не узнали. Волочат ноги, три шага в пять минут.

 

Так выглядит счастье. Несчастье выглядит не так".

Автор Neivid

 

У нарушения границ в общении родителей и взрослых детей есть общая черта — это путаница ролей. В той или иной ситуации вы не можете действовать как взрослый человек, который общается с другим взрослым. Вы либо принимаете роль ребёнка — в то время как родители становятся в позицию старшего, воспитывающего и задающего направление, — либо, напротив, родители становятся в позицию детей: беспомощных, капризных, неумелых и требующих вашей полной опеки. Вот 7 признаков того, что подобное нарушение границ присутствует в вашей жизни.

1. У вас нет неприкосновенной территории

Если вы живёте с родителями, то в вашу комнату могут зайти, переложить вещи, прибраться на письменном столе, а то и проверить карманы или сумку. Жизнь в отдельной квартире тоже не всегда гарант неприкосновенности личного пространства: во многих семьях выросшие дети, съехав, оставляют маме, папе или бабушке ключ. Это может объясняться вопросами удобства, необходимостью присмотреть за кошкой, полить цветы, забрать какие-то вещи. Но суть остаётся той же: в таком случае у человека нет своей территории, есть лишь общая со старшими родственниками.

Взрослому человеку желательно жить отдельно от родительской семьи и иметь своё пространство, которое он впоследствии будет делить с партнёром. К сожалению, в семьях где действует запрет на автономное существование, это отделение проходит трудно и драматически. Выросших детей пугают опасностями внешнего мира, совестят «лишними тратами» на съём жилья, слёзно спрашивают, за что они бросают маму и папу, и вопрошают, неужели им так плохо жить с семьёй.

Вопрос территории — один из самых болезненных и сложных. Он, как никакой другой, демонстрирует расстановку сил в семье: кого считают взрослым и имеющим право на своё пространство, а чьи границы можно безбоязненно нарушать. Решить его, пожалуй, можно лишь выстраиванием принципиально иной эмоциональной дистанции и сменой всех договорённостей. Часто в этом требуется помощь психолога, поскольку противостоять давлению семейной системы трудно. Важно осознать своё право на отделение. Любой выросший человек имеет право быть самостоятельным, жить отдельно, принимать решения за себя. Это нормальные признаки взрослости, а не эгоизм и предательство.

2. У родителей есть планы на вашу жизнь

И они не стесняются их вам озвучивать. Это могут быть планы на будущее или недовольство выбором, который вы уже сделали. Лучше бы вы получили экономическое образование, как советовал папа, потому что журфак в современном мире никому не нужен. Непонятно, зачем снимать квартиру в таком шумном районе, лучше бы выбрали тихий и поближе к отчему дому. Неясно, зачем было выходить замуж так рано. Вам нужно принять то предложение о работе, потому что оно перспективное, ездить в командировки, повидать мир, купить квартиру.

Есть и мягкие варианты. «Вот когда у тебя будет ребёночек… У меня же когда-нибудь будут внуки, правда?» — вроде бы неплохое пожелание, и даже без требований. Но такие «пожелания» от близких, в какой бы форме они ни были озвучены, затрудняют доступ к собственным желаниям. Одна из задач взрослого человека — осознать собственные потребности в жизни, которые могут сильно отличаться от родительских.

Дело не в том, что родных нужно перевоспитать, объяснив им, что неправильно озвучивать свои представления о вашей жизни. Может быть, у кого-то получится донести эту мысль, а кому-то проще отшутиться или увести разговор в сторону. Важно другое: понять, не давят ли на вас родительские идеи о муже, квартире или головокружительной карьере, не вмешиваются ли они в ваши собственные планы. А поняв, постараться отделить себя от папиных и маминых представлений.

3. У вас нет права отказать маме (папе, тёте, бабушке)

Например, вы не можете не взять мобильный телефон, когда вам звонят родственники, или двадцатиминутная отсрочка вызовет страшную панику на том конце. Вы не можете отказаться от поездки на день рождения, даже если мама решила праздновать его вечером в среду на даче, а в четверг утром у вас совещание.

Есть парадоксальные ситуации, когда отказать вроде бы можно, но чувство вины настолько велико, что легче согласиться даже на неудобное предложение. Или вина подталкивает вас дать поспешное обещание, на выполнение которого потом будет потрачено много сил и ресурсов, вместо того чтобы сказать: «Дай мне время подумать, пожалуйста». Это тоже означает, что нет внутреннего права на отказ родителям.

Несомненно, это сдвигает границы взрослого человека, делая его как бы не совсем взрослым, не принадлежащим себе — особенно если семья большая, а просьб много. Решение тут то же, что и с личной территорией: осознать своё право на автономность. Своё время, своё пространство и независимые решения — три кита, на которых она строится.

4. Ваши договорённости с родителями постоянно нарушаются

Вы договаривались, что заедете в девять утра и отвезёте родителей на дачу, но к девяти утра никто не собран, и к полудню тоже, и только к двум часам дня вы выдвигаетесь в путь по самым ужасным пробкам. Потому что: «Ну, ты же знаешь папу, ему всегда что-то надо доделать в последний момент». Мама попросила о помощи буквально на полчасика, но эти полчасика растянулись на три, и все ваши остальные планы полетели в мусорное ведро.

Как понять, что это про вас? Если у вас запланировано какое-то совместное с родителями дело, то на всякий случай вы ничего важного на этот день уже не планируете: неизвестно, насколько застрянете. Кстати, здесь расстановка сил скорее обратная: родители выступают в роли капризного ребёнка, который занимает всё время и притом остро в вас нуждается.

Невозможность спланировать время, о чём-то договорившись с человеком, выбивает из колеи. Если опция просто оговорить временные рамки не работает («Пап, я заеду, но у меня только два часа и ни минутой больше»), есть два выхода: либо через оговорённое время просто собираться и уезжать, либо не затевать никаких совместных дел.

Кстати, последнее вовсе не означает бросить родителей на произвол судьбы. Ремонт по дому или генеральную уборку после него вполне можно перепоручить наёмной бригаде. Возможно, этот выход устроит все стороны, не оставит родителей без помощи, а вас — без личного времени. В противном случае останется только смириться с положением зависимого и смело вычёркивать из ежедневника один-два дня в неделю.

5. Просить о помощи небезопасно

Взрослые люди тоже просят помощи. Обычно отношения, в которых можно просить о какой-то деятельной поддержке, строятся по принципу взаимообмена, это нормально. Но всё же помощь — дело добровольное, и в норме сохраняется возможность отказать человеку, даже если недавно он оказал вам услугу. Например, приятель заходил кормить кота, пока вы были в отпуске, но вы просто физически не сможете гулять с его двумя огромными догами, когда он уедет.

Однако в некоторых семьях существует установка, что взрослый человек просить о помощи не может. А если просит — значит, он всё-таки не взрослый. Обычно это семьи, в которых действует запрет на сепарацию. Таким образом родители как бы сообщают: мы не приветствуем твоё отделение, а если всё-таки решишься — подмоги не жди, справляться со всем будешь сам. В таких семьях после просьбы выросшей дочери или сына о какой-то услуге она или он автоматически становятся должны, причём обычно больше, чем просили сами. Начинается атака на границы: «А вот ещё зайди, сделай, перезвони, встреть посреди ночи». Отказ сопровождается обидами и припоминанием: «Мы же тебе помогаем, а ты что, для семьи ничего не хочешь сделать?»

Обычно после нескольких подобных эпизодов человек уже знает, где заканчиваются пределы «безопасной» семейной помощи и начинается та, за которую он останется должен неизвестно сколько. Увы, во вторую зону лучше просто не заходить.

6. Вас постоянно оценивают

«Повышение зарплаты — это отлично, ты молодец. А вот отпуск в Турции — это безобразие, неужели нельзя было хотя бы в Черногорию путёвки найти?», «Ребёнок совсем худой, посмотри — это же чистый скелет! Чем ты его кормишь?».

Здесь дело даже не в том, что вас редко оценивают положительно, а в самом стремлении выставлять оценки. Поддержка, стремление выслушать и принять вне зависимости от результата — это общение близких людей на равных. А право на оценку есть у того, кто иерархически стоит выше. Поэтому непрошеное оценивание, даже если вам выставили высокий балл, это всегда попытка общения «сверху».

Оптимальным в такой ситуации будет реагировать на оценку как на простое сообщение, не оправдываться и не пытаться переубедить. «Не любишь Турцию? Жаль, а нам понравилось там отдыхать». Иногда помогает перевод темы разговора на собеседника. Это изменяет расстановку сил и автоматически выводит вас из позиции ребёнка: «Спасибо, что беспокоишься, мам, Васин вес в рамках его возрастной нормы. Расскажи, а ты сама хорошо питаешься? Овощи ешь?»

За положительную оценку можно поблагодарить, подчеркнув, что вы гордитесь прежде всего не оценкой, а собственными стараниями: «Я тоже очень рада повышению, спасибо. Я много сделала для этого».

7. Вы вынуждены врать о чём-то существенном

Человек прибегает ко лжи, когда чувствует себя загнанным в угол или когда знает, что последствия от выяснения правды будут для него непереносимыми. Например, слёзы, упрёки, запугивания инфарктом, ухудшение отношений. Если вы не можете признаться родителям, что курите, расстались с бойфрендом, не верите в бога, бросили институт или не собираетесь идти в магистратуру — значит, в ваших отношениях пока недостаточно автономии. Не обязательно делать шокирующие признания немедленно: если вы пока не готовы озвучить правду — на это есть причины. Но о пересмотре отношений стоит задуматься.

Человек старше двадцати — двадцати пяти лет, который принимает роль ребёнка в общении с родителями, будет «впадать» в неё и с другими авторитетными и значимыми для него лицами: профессорами в институте, начальством, мужем или женой. Всё это не способствует достижению успеха, выстраиванию здоровых границ в личном общении и чревато разнообразными перекосами во всех сферах жизни. Ребёнок не может целиком распоряжаться собой, не планирует своё время, не может требовать достойной оплаты труда и соблюдения договорённостей. Он находится в зависимом положении.

А человек, «усыновивший» собственных родителей, обременён непосильной нагрузкой. Вместо того чтобы выстраивать собственную жизнь и отдавать силы детям, проектам, личной жизни, он будет возвращать все ресурсы назад, родительской семье.

Задача сепарации — максимально перейти в отношениях с родителями в позицию «взрослый — взрослый». Иногда это предполагает увеличение дистанции. И очень часто — необходимость смириться с тем, что чего-то в вашей жизни родители не принимают, не понимают и не могут дать. В этом случае придётся отказаться от идеи перевоспитать и переубедить их — ведь это тоже будет нарушением границ.

 

Яна Филимонова

 

Задумайтесь над тем, кто в вашей семье или паре за что отвечает. Для примера несколько вопросов. Кто планирует отпуск? Кто платит по счетам? Кто покупает продукты? Кто готовит еду?

Часто наша пара создаётся и позже функционирует как эффективная команда, где каждый отвечает за своё. Причём ясно, что лучше использовать наши сильные части по назначению. Скажем, если у вас оплата счетов занимает несколько минут, а у партнёра - несколько часов, логично, если вы их всегда оплачиваете. Если вашему партнеру легко общаться, а у вас это вызывает огромное сопротивление, то логично, если он спросит дорогу, когда вы заблудились в незнакомом городе. Логично, но…

Но до того, как усомниться в логике происходящего, ещё более интересные вопросы. А про что вы спорите? Кто, например, отвечает у вас за лень и расслабление, а кто за развитие и связанное с ним напряжение? Кто за то, чтобы полежать, а кто за театр, экскурсию и прочую развивающую движуху? Интересно, что часто после скандала, соглашаясь на вариант партнёра потупить, тот, кто был за театр, тоже испытывает радость. Но и сторонник релакса может быть очень рад походу в театр. А значит, «расслабиться и потупить» были в тени развития первого партнера, а «театр и развитие» - второго. Но проблема, в том и состоит, что эти роли в паре жёстко распределены.

Часто это распределение определяют комплексы. Скажем комплекс отшельника будет рад не коммуницировать и не чувствовать, опираясь на комплекс драмы жены. Наблюдая и даже осуждая её избыточную коммуникабельность и эмоциональность, он получает возможность не развивать этого в себе. А комплекс драмы прекрасно обопрётся на порядок супруга в вопросе оплаты счетов («Мой творческий хаос всё равно с этим не справится!»). Но сговор не обязательно происходит между дополняющими или противоположными комплексами. Партнёры могут оказаться в тюрьме общего комплекса. Так одного неполноценность будет заставлять прятать свои слабости за внешней пассивностью, а другого - прятать их под маской стремления к совершенству и развитию. А выглядит, как конфликт про «потупить или в театр».

Если рассматривать брак как индивидуацию, как движение к выходу за рамки собственных комплексов, нам необходимо, во-первых, увидеть этот сговор. Как я использую партнёра, чтобы остаться в ловушке старых комплексов? Как я сгрузил на него то, что могло бы меня развивать? Как я, осуждая его за его отличия от меня, пользуясь ими, продолжаю подпитывать свои комплексы?

Но главное не остановится на осознании сговора. Важно начать делать то, что вы привычно сгружаете на партнёра: платить по счетам, покупать продукты, готовить еду, планировать отпуск, поднимать больные вопросы и выражать чувства. Без этого мы никогда не станем целостными и останемся жить в тюрьме своих детских комплексов. Для развития личности нужно, как учил автор психодрамы Морено, играть любые роли и особенно теневые. Если вы обычно про «потупить», то начните тащить партнера в театр, на экскурсию, лекцию и т.п. А если наоборот - позвольте себе лениться и никуда не пойти, пусть он вас тащит. Конечно в начале это будет получаться плохо и точно намного хуже, чем у поднаторевшего в этом партнера. Здесь важно не пойти на поводу у комплекса неполноценности и сказать себе «я учусь, я пытаюсь, что-то делать в самой трудной для себя сфере». А значит, имею полное право на ошибки и несовершенство. С каждым разом будет получаться лучше, а когда-то, может, даже лучше, чем у партнёра. Только так можно выйти из семейного заговора наших комплексов и обрести свободу и целостность.

Друзья, а что вы думаете о тайном сговоре комплексов? Как он проявляется в вашей паре, и как у вас получается из него выйти?

Автор Станислав Раевский

Автор Евгения Андреева

 

Кажется, что основную часть претензий партнеров друг к другу можно сформулировать как-то так:

 

- Он (она) недостаточно хорошо защищает меня от моей жизни...

 

или

 

- Он (она) достаточно хорошо и долго это делал, а теперь почему-то не хочет...

 

или

 

- Она не хочет успокаивать мою тревогу, а я не умею это делать сам...

И вообще почему я должен сам?..

 

Кажется, эти ожидания никогда не будут удовлетворены партнером в полной мере.

 

Нам придется пережить и это разочарование...