День в истории Блогхауса: 12 декабря 2023

Джудит Беннетт о том, как изучалась и изучается жизнь средневековых женщин (пересказ Миллы Коскинен)

Когда феминистки в конце 19-го века начали сплачивать ряды, они довольно быстро обратились к средним векам: как женщины получали образование? Какой работой они занимались? Какие законные права они имели? Занимались ли они политикой?

скрытый текстСобственно и сегодня есть сотни феминистов-средневековщиков, изучающих с этой точки зрения философию, науку, искусство, музыку, религиозные тексты. Это настоящая элита, имеющая долгое и дорогое образование, знающая старые языки и наречья. Их проблема в том, что они пытаются проникнуть в прошлое женской истории, изучая разрозненные и не всегда достоверные источники, написанные, по большей части, мужчинами. Тем не мнее, их влияние на умы тех, кто только начинает карьеру историка, нельзя недооценивать. Например, тех студентов и молодых ученых, которые убеждены в том, что сегодня женщина живет в некоем золотом веке свободы и неограниченных возможностей, которые были получены совсем недавно, ждет довольно много сюрпризов при изучении Средневековья.

Для начала, Средневековье – это невероятно долгий период длиной во множество столетий: раннее средневековье (500 – 1000 гг), среднее (1000 – 1300 гг) и позднее (1300 – 1500 гг).
Во-вторых, большое значение имеет исторический контекст условий жизни и событий изучаемого периода. В третьих, совершенно невозможно делать какие-то выводы о европейской средневековой женщине, не принимая во внимание «женский вопрос» и способы его решения в сопредельных Европе странах.

Примером того, как модифицировались наши представления о средневековой женщине, может служить эссэ Эйлин Пауэр о женщинах в томе «Наследие Средних Веков» (1926 г). Эта работа до сих пор является одной из самых влиятельных при формировании взглядов на место женщины в мире средних веков, но вот ведь беда: это эссэ – не совсем то, что Пауэр, историк и преподаватель в лондонской высшей экономической школе, написала изначально. Издатели просто потребовали, чтобы она его переделала, потому что оно, по их мнению, было «недостаточно уважительным к а) женщинам, б) церкви и в) правилам приличия». Это из ее письма подруге, которое она зло подписала «нянька в детском саду, во время урока вышивания».

Но даже в выхолощеном виде, эссэ Пауэр, сосредоточенное на ситуации центральних и поздних средних веков, дает хорошее представление о статусе женщины того времени по отношению к мужчине.

Пауэр утверждает, что, во-первых, здесь имеет место быть сильное расхождение теоритеческого представления о роли женщины в обществе, каким оно виделось тогдашними социологами, и практикой повседневной жизни. Как минимум, путаница и противоречия теорий делали их просто неприменимыми в быту. Во-вторых, Пауэр оценивает довольно благосклонно общий социальный статус средневековой женщины того периода. Она отмечает, что сложности, разумеется, были. Не могли даром пройти сочинения, сочащиеся ненавистью к женщине, законы, как бы подразумевающие, что женщина – существо неполноценное, сама социальная структура, во многом наделяющая мужчину правами над женской жизнью и бытом. Но, на самом деле, между мужчиной и женщиной тех времен существовал некий корявый, но прочный балланс сил, в которой позиция женщины не была ни неполноценной, ни доминирующей. В третьих, Пауэр оценивает тот период для женщин вцелом если и не «золотым», то достаточно хорошим. Всё это доказывается примерами из жизни феодальных леди, горожанок и крестьянок.

Разумеется, после Пауэр были предприняты и другие попытки проанализировать жезнь средневековой женщины, даже неколько : в 30-х, 60-х и 90-х годах. Современный взгляд на этот вопрос заключается в том, что на судьбу отдельного человека в средневековом обществе влияли три фактора: раса, класс и пол. Но даже это триединство только начинает раскрывать «женский вопрос Средневековья».

Для начала, женщины были разные: кто-то оставался одиноким на всю жизнь, отвергая замужество как таковое. Другое выходили замуж настолько рано, что их жизнь определялась ролью жены, матери и хозяйки. Третьи рано вдовели, и тогда наступала их совершенно новая жизнь с непривычным статусом. Четвертые более или менее плавно переходили из одного состояния в другое. Трудно ожидать, чтобы менталитет женщин, живущих такими разными ценностями, был идентичен.

Во-вторых, принадлежность к определенной религии формировала и менталитет, и вполне бытовую, ежедневную рутину, не говоря уже о социальном статусе женщины. Христианство, иудаизм, мусульманство, мистицизм, ортодоксальные и мистические ответвления – каждое привносило что-то свое и внутри общины, и в социуме вцелом.

В третьих, жизнь свободного человека сильно отличалась от жизни батрака, а жизнь того – от жизни раба. В четвертых, чисто культурные различия: Европа населялась различными этническими группами, каждая из которых привносила свои культурные традиции, которые в отношении к женщине далеко не всегда были «переферийными», и это тоже со временем начинало влиять на социум.

Далее, существовали различия для приличных женщин и проституток, начиная с одежды и жилья, и заканчивая манерой поведения. И, наконец, региональные различия. К поздним средним векам, если не раньше, Европа четко разделилась в плане замужеств на два региона: на севере и западе женщины, не принадлежащие к аристократии, выходили замуж позже, и за мужчин более или менее своего возраста. К тому же, некоторое количество женщин не выходило замуж, не становясь при этом монахинями. На юге и востоке девушки выходили замуж рано, как правило, за мужчин вдвое старше, и незамужние уходили в монастыри.

Какого-то единогласия по вопросу среди историков, тем не менее, не существует. Историк Клапиш-Зубер возмущается положением женщин в средневековой Италии, где среднестатистическая девушка к 18 годам была уже матерью двоих детей и замужем за человеком вдвое старше себя. Клапиш-Зубер считает, что эти бедняжки проводили лучшие годы в подчинении старым мужьям, и, овдовев, оказывались в невыносимых обстоятельствах. Историки же Стэнли Чознацки, Елена Розенберг, Томас Кун и другие возражают, утверждая, что при таком подходе к делу совершенно не учитывается инициативность и способность к социальным маневрам женщин, для которых эти условия были естественными во многих поколениях. Не лучше обстоит дело и в северном регионе: здесь мечи скрестили Марианна Ковалевская и Джереми Голдберг. Их разногласия касаются процента женщин, проживавших в средневековых городах Англии.

Случаются и откровенные ляпы. Например, одна группа историков невзначай создала некий архетип эмансипированной средневековой женщины, изучая документы по сбору налогов, листы гильдий и регистры недвижимости. То ли случайно, то ли нет, от их внимания ускользнуло, что документы говорят о «вдовах», а не о «женщинах» в целом. А вдовы были совершено отдельной историей в плане прав и обязанностей перед короной.

Были, правда, общие моменты в жизни средневековых английских женщин, независимо от того, к какому социальному слою они относились. Аристократки не заседали в парламенте, горожанки не становились мэрами, а крестьянки – бейлифами. И феодальная, и королевская, и городская, и помещичья легислационные системы ограничивали имущественные права замужних женщин, давая куда большую свободу женщинам одиноким и вдовам, и большую свободу мужчинам, чем женщинам. Социальные обычаи определяли всем женам, от крестьянки до аристократки, роль помощницы мужа и безупречное поведение. Экономически жизнь была построена таким образом, что от жены требовалось умение управлять хозяйством. Эти навыки были разными в замке лорда и в домике крестьянина, но и жена лорда не могла быть просто «драгоценным камнем в короне» своего мужа. Все они, от королев до крестьянок, работали, и работали много.

Из блога: Читай & Мысли

Беречь дружбу, не идти на поводу у толпы, не насмехаться над слабостями родственников, не доверять сплетням – и много ещё чему полезному научит читательниц знаменитый роман.

Помимо оригинальной и красивой истории любви, помимо яркой главной героини, "Гордость и предубеждение" привлекает своей универсальностью. Хотя действие происходит в Англии начала XIX века, большинство коллизий, рассмотренных Остин, не ограничиваются определённой эпохой и географией. Они вечны, так как связаны с тонкостями человеческих отношений, с человеческими характерами, слабостями, страстями и страстишками. И воспевает Остин, в конечном итоге, благородство, великодушие, умение прощать.

В увлекательное повествование умница Остин вплела воспитательные элементы, и мы усваиваем их полуосознанно, будучи поглощены сюжетом. Какие уроки мы можем извлечь из этой книги?

скрытый текст1) Пробелы в воспитании детей могут обернуться большими проблемами в будущем. Этот постулат никто не оспорит. Как недолюбленность, так и избалованность приносят свои горькие плоды. Мистер Беннет «умыл руки» и пустил на самотёк воспитание дочерей, не считал нужным призывать к разуму жену. Вместо того, чтобы заниматься детьми, он требовал оставить себя в покое и просиживал дни напролёт в библиотеке.

Две старшие дочери, к его счастью, выросли разумными и сдержанными, и он, видимо, уверовал, что и младшие «сами собой» получатся такими же. Но увы! Оставленные только лишь на мать (на которой мистер Беннет женился, как отмечается в книге, польстившись исключительно на её внешние данные), младшие сёстры Беннет сделались тщеславными кокетками. Образования они не получили (разве что умели читать и танцевать), их вызывающее поведение никто не порицал. Итог отцовского попустительства обернулся позором для всей семьи, особенно для самого отца, ведь до супруги даже не «дошло», насколько сильно пострадала их репутация.

С другой стороны, нечто похожее произошло и в семье Дарси. Родители избаловали сына, и он уверовал в свою исключительность. Фицуильям был и «самым умным», и «самым добрым», и «самым образованным». Итог – гордыня и самомнение, а из-за них – неудача в личной жизни, которую пришлось очень трудно исправлять.

2) Помните анекдот: «– Это ваши близкие родственники? – Да, недалёкие.»

У всех нас есть такой родственник, за которого хотя бы раз в жизни было стыдно. Не исключено также, что мы сами иногда являемся кому-то такими родственниками. Так что стóит ли смеяться (тем более злорадно) над чьей-то незадачливой роднёй? Урок №2 от Джейн Остин: не стóит.

В романе мистер Дарси был, как теперь говорят, «в шоке» от родителей, сестёр и провинциальной тётки своей избранницы. Категорически не хотел родниться с такими людьми, боясь, что сам станет объектом насмешек. Потом настал его черёд краснеть за собственную тётку – леди Кетрин де Бёр. И Дарси понял, что несправедливо делать кого-либо ответственным за глупость других членов семьи. Каждого человека следует оценивать лишь исходя из его личных качеств.

3) Женской дружбы не существует? Посмотрите на Лиззи Беннет и Шарлотту Лукас. После многих лет дружбы Шарлотта «ни с того ни с сего» принимает предложение руки и сердца от мужчины, которому только что отказала Лиззи. Такое бывает в жизни нередко. Отвергнутые поклонники ищут утешения поблизости – и находят: в лучших подругах или даже сёстрах своих несостоявшихся невест. И на этом женская дружба мгновенно заканчивается.

Однако Лиззи слишком умна для того, чтобы обидеться на Шарлотту и наказать презрением мистера Коллинза. Она пытается понять мотивы Шарлотты (и они весомы) и воздерживается от того, чтобы критиковать при ней мистера Коллинза. Шарлотта и сама понимает, что ситуация, с точки зрения Беннетов, получилась некрасивая. Но Лиззи своей моральной поддержкой, во-первых, помогает Шарлотте сохранить «хорошую мину при плохой игре», во-вторых, сохраняет нить давней и ценной для обеих девушек дружбы. И вот, не прошло и полгода, а Лиззи уже гостит у Коллинзов, как ни в чём не бывало.

4) Есть немецкая пословица: Eifersucht ist eine Leidenschaft, die mit Eifer sucht, was Leiden schafft (перевод уничтожает великолепную игру слов, но вот он: Ревность – страсть, которая усердно ищет то, что причиняет страдания).

Посмотрим на поведение мисс Кэролайн Бингли, продиктованное безумной ревностью к Лиззи. Кэролайн «метила» выйти замуж за Дарси, отчего при всякой возможности говорила ему гадости о Лиззи. Будь мисс Бингли поумней (саму себя она, конечно, считала очень умной и образованной), она подружилась бы с Лиззи, отзывалась бы о ней положительно (или хотя бы нейтрально). Тогда Дарси, получив отказ от Лиззи, вполне мог бы обратить свой взор на Кэролайн. Но мисс Бингли, руководимая ревностью и самолюбием, только и старалась, что очернить Лиззи. Пристыженный за свою гордыню и другие промахи, Дарси теперь видел в Кэролайн свои же пороки, что окончательно отвратило его от неё.

Поистине, ревность ослепляет. Джейн Остин учит нас не поддаваться чувству, которое «усердно ищет то, что причиняет страдания». Ведь ничего, кроме страданий, ревность и злость Кэролайн не принесли.

5) Если вы сердитесь, то, как советуют психологи, «досчитайте до 10». В гневе можно наговорить такого, о чём потом придётся сожалеть. Когда Элизабет отказалась выйти замуж за мистера Дарси, она в запале сказала, что он не джентльмен и, вообще, "последний мужчина, за которого она бы вышла замуж". Согласитесь, серьёзное оскорбление. То, что Дарси всё-таки повторил своё предложение руки и сердца, свидетельствует о его любви не столько к Лиззи, сколько к себе: он хотел получить доказательство того, что она (а значит, и все окружающие) больше не считает его таким чудовищем, каким он предстал изначально. Он восстановил свою репутацию, уважение к самому себе, завоевал уважение и любовь принципиальной Лиззи.

Однако это повторное предложение, пожалуй, относится к области сказок. Девушка-бесприданница отвергла богатого и знатного жениха, да ещё и была с ним груба. Если бы подобное случилось в реальности, то девушке, скорее всего, пришлось бы остаться старой девой и сожалеть о своей несдержанности.

6) Повторю: каждого человека следует оценивать лишь исходя из его личных качеств. Поэтому не стóит доверять сплетням. У каждого человека своё восприятие людей и событий, а самое главное – свои мотивы. Для собственной выгоды человек запросто обольёт грязью другого, особенно если уверен, что слушатели не станут проверять правдивость сообщения.

Мистер Уикхэм выдумал историю, в которой поменял местами «чёрное» и «белое». Он не сомневался, что общество городка Мэритон поверит ему, потому что знал характер Дарси: только близко знакомым Дарси открывался с лучшей стороны, а остальным демонстрировал гордую неприступность. Лишь благоразумная Шарлотта и добросердечная Джейн высказывали сомнения в истории Уикхэма: Дарси, мол, не может быть «настолько плохим». И оказались правы.

7) Те же Шарлотта и Джейн не участвовали в коллективном восхищении Уикхэмом и неприязни к Дарси. Даже Элизабет поддалась "стадному чувству", хотя и имела для этого личные мотивы (оскорбление от Дарси при первом знакомстве и, напротив, ухаживания со стороны Уикхэма). Так что урок №7: если тысяча человек повторяет глупость, это всё равно глупость, и не стóит её повторять. Полагаясь на собственный разум, следует если не идти против масс, то хотя бы шагнуть в сторону "от обезумевшей толпы".

С каким усердием общество хвалило Уикхэма, с таким же порицало его после раскрытия его истинного лица. Мнение толпы переменчиво, и бездумно примыкая к нему, можно остаться в дураках.

8) Наверное, главный урок Остин – не поддаваться своим слабостям. Холодная сдержанность, которой славятся (а иногда и раздражают) англичане, бывает очень полезна в жизни. Не поддаваться страстям – ревности, гневу, обиде – и тогда выйдешь победителем из неприятной ситуации.

Без греха в романе разве что Джейн Беннет (недаром она тёзка Остин), и она же самая сдержанная. Мы знаем, что страсти в ней всё-таки кипели (из-за разлуки с мистером Бингли, предательства Кэролайн, побега Лидии), но она страдала молча, никому не показывая своих переживаний. Именно Джейн в итоге оказывается вознаграждена, и её не в чем упрекнуть.

Дженй Остин была остроумна и проницательна и, несмотря на молодость, сумела выразить на страницах романа глубокие наблюдения о людях и их взаимоотношениях.

В конце романа можно написать, перефразируя Пушкина: «Сказка – ложь, да в ней намёк: Красным девицам урок!»

Дайри опять лежит... Днем оживал, хотя и не без тормозов, теперь An internal server error occurred.

Некоторое время назад заводила блог на Дыбре. Но не "взлетело", и не прижилась.

А раз так, то и смысла держать нет. Удалила.

Начала шить фетровые игрушки к Новому Году. По хорошему, за такие дела надо приниматься еще в сентябре-октябре, а не когда уже елку надо ставить.

И честно пыталась садиться и что-то делать. Но дальше - вытащить фетр., посмотреть, перебрать - не доходило, и он снова убирался в шкаф. И вот теперь надо сделать хоть немного. Но они пойдут в основном на подарки, поэтому сколько-то успею.