Семь чудовищ Медного берега5 читателей тэги

Иногда я чувствую, что устала от современных ценностей. Многие из них неплохие, но слишком мелкие, чтобы определять человеческую жизнь. Хочется чего-то старозаветного, простого и чистого.

Когда в немецком фильме про гладиатора герой сказал возлюбленной, мол, мой отец был вождь, и он был смелый, честный, благородный человек, я подумала: вот на такой подкат я бы повелась. Но увы, ко мне подкатывали только с "я активный, позитивный, спортивный, продуктивный, работаю креативным дизайнером в компании по продаже продаж".

Пушочек решил рассказать немного о себе. Не то чтобы я люблю рассказывать о себе просто так, но замечаю, что многие мои знакомые, кто не стесняется этого, быстрее находят новых друзей, а я бы хотела их найти. Потому как мои посты, в основном, про историю и творчество, и мало кто знает, что за человек их пишет.

Итак, поехали.

1. Мне почти тридцать лет, я выпускающий редактор и замначальника корректорского отдела в бюро переводов "Профлингва" в Москве (но живу в Беларуси во славу удаленочки). Я милая кисонька среднего роста, среднего телосложения, и в целом не сказала бы, что в моей внешности есть нечто примечательное, кроме ласковых глаз и золотисто-русых волос.

2. Всю жизнь я сливалась от всех своих ухажеров. Сначала думала, это оттого, что я застенчивая. Потом поняла, что не такая уж я и застенчивая, а мне просто никто никогда не нравился за редким исключением. Мне нравятся лица, по которым видно, что человек, с одной стороны, себе на уме, но с другой - дружелюбен и доброжелателен. Вроде кошечки или лисички. Таких лиц я и в кино вижу не много, а уж в реале их можно пересчитать по пальцам одной руки. Впрочем, даже если мужчина в моих глазах не слишком привлекателен, думаю, мое сердце склонится к нему в ответ на трепетное отношение ко мне. Потому что смотри следующий пункт.

3. Я фиалка. Я весьма чувствительный котик, но стараюсь, чтобы это никому не причинило неудобств. Скорее всего вы даже не узнаете, что ранили меня - я поулыбаюсь, покидаю вам сердечек и мемов с котиками, и все будет хорошо. Но помните, что любое проявление строгости, холодности, равнодушия или пренебрежения в личном общении глубоко меня расстраивает. Это не значит, что я тут же опускаю руки и иду плакать. Это не значит, что я порву с вами отношения или стану думать о вас плохо. Но в такие минуты сердце мое оледеневает, и в следующий раз я дважды подумаю, стоит ли делиться сокровенными переживаниями с человеком, который уже посмеялся над ними. В общем, собеседнику такое поведение ничем, в сущности, не грозит, кроме отсутствия сердечной близости.

Напротив, когда я чувствую, что меня примут и полюбят всякой, что ничего не стыдно и ничего не страшно, душа моя будто расцветает - и все лучшее, что в ней есть, обращается на этого человека. Если в отсутствие теплоты я готова только выполнять условия соглашения, то купаясь в чужом тепле, я буду делать для тех, кто его дарит, все больше, и больше, и больше, и не знать усталости, ибо любовь поддерживает меня.

скрытый текст4. Я люблю прошлое, до 16 века включительно. Причем не только историческое, но и геологическое прошлое вызывает у меня интерес. Я вижу в минувших эпохах глубокую мудрость и непередаваемую красоту. Но и само течение времени завораживает меня - я из тех, кто будет прыгать с бубном вокруг елки только потому, что это доисторическая елка, уииии!

5. Если говорить о культурах народов, тех, что существуют в наши дни, то разуму моему интереснее народы СНГ, ибо я вижу в них мудрость святость и знание жизни, которые мне тоже хочется постичь. Я бы сказала, это пища для моего разума. Но душа моя больше склоняется к романо-германской Европе - там я особой мудрости не вижу, но чувствую жар и сердечность, среди которых отогревается и мое сердце. Я бы сказала, это пища для души. Что до остальных культур и народов, включая США - это больше занятная экзотика.

6. Я считаю, если любишь кого-то, но опечален тем, что он творит, единственный способ воспитания - это плюнуть на все дурное и поощрять проявления добродетели и того прекрасного, за что вы его полюбили. Если, конечно, дурное не направлено на вас. Тогда лучше сохранить свое достоинство и отстраниться.

7. Я люблю мемы, тупые шутоньки, хиханьки хаханьки, стендапить к месту и не к месту, потому что юмор облегчает любую боль и снимает любое напряжение. Иное дело, что не всякую боль нужно облегчить и не всякое напряжение снять.

8. В какой-то момент я решила, что хочу быть достойным человеком, дабы не жалеть о своих поступках и не стыдиться их. И так как милосердия во мне не было, я решила, что моим козырем будут честность и порядочность. Чтобы человек знал: если я ему что-то сказала, скорее всего, этому можно верить и на мое слово можно положиться.

9. Мои представления о добре и зле достаточно просты: что идет в конечном итоге на созидание - хорошо, что на разрушение - плохо. Я всегда за мирное урегулирование конфликтов, и война в моих глазах - великое бедствие. Но мне и в голову не придет осуждать тех, кто устраивает войны или участвует в них, потому что поддержание мира - большой труд, для многих непосильный, и в части случаев война может оказаться даже не простейшим, а единственным выходом из положения.

10. Я миролюбива, предпочитаю не рубить сплеча, и всегда говорю: погодите, давайте разберемся.

11. Я сострадательный человек, но сострадаю обычно тем, кому сочувствия традиционно достается мало - скорее виновному, чем невинному; скорее сильному, чем слабому. Верно, в этом проявляется моя склонность к уравновешиванию. Так, я, островок мира и спокойствия, тянусь к смятенной диковатой Европе.

12. Я вижу свою самореализацию больше в семье, чем в работе. Я хороший спутник и друг и, думаю, была бы хорошей матерью. Но в отсутствие мужчин, которые мне нравятся, я пока строю карьеру. Хотя, надо сказать, и карьеры я не планировала, просто искала работу, от которой бы не хотелось повеситься.

13. Одно из моих самых светлых мечтаний - провести моих знакомцев из прошлого, скажем, некоторых крестоносцев, по улицам Гомеля в канун Нового года. Даже мне наша праздничная иллюминация кажется невероятно красивой, а в каком восторге будут люди, для которых венецианский флот - отвал башки, и представить не могу.

Мне не девять жизней вручил Творец,
А несчетное их число,
Чтобы мне вовеки не умереть
И осилить любое зло.

Чтобы, если кожу с меня сдерут,
К ночи новая наросла.
Чтобы даже самый тяжелый труд
Не согнувшись перенесла.

Чтобы если зубы раскрошат мне,
То прорезались бы к утру.
Чтобы я могла есть кору и снег
И неделю не пить в жару.

Чтобы, если рану мне нанесут,
Затянулась бы за полдня.
Тело - хрупкий движущийся сосуд
У других, но не у меня.

читать дальшеА в тайник кровавый в моей груди,
Уместив посередь костей,
Дал мне сердце, могущее снести
Сотни сотен любых потерь.

Сотворив мне сердце, мою судьбу,
Наложил на него печать,
Чтобы и в свирепейшую из бурь
Улыбаться мне и молчать.

Чтоб оно пылало в холодной мгле
Вереницей ночных костров.
Чтобы, даже углем остыв в золе,
Неустанно гоняло кровь.

И как только сердце мое, костер,
Поместилось в моей груди,
Он ладонь Свою надо мной простер,
И зашил, и сказал: иди

В ту страну, где обувь захочешь снять,
И в семью, что к тебе добра.
Кто рукам железным не даст поднять
Ничего тяжелей пера.

Где стальное тело щитом от бед
Станут бережно укрывать.
Где во веки вечные на тебе
Будет нечему заживать.

Где костер твой сердце не стылу хмарь
Разгонять будет как свеча,
Но во храме их озарять алтарь
И в их доме хранить очаг.

И тогда Я стану на месте том
И ладони Мои простру.
Им и будешь щит, им и будешь дом,
Им и будешь родник в жару.

И когда отыщешь себе тот край,
Где поселится мир с тобой,
Им и будешь сад, им и будешь рай,
Им и будешь тогда любовь.

Это не мои мысли, но как же они верны.

Как только ты сказал "я никогда..." - засекай время и жди.

Как только ты посмеялся над кем-то - засекай время и жди.

Когда во время пандемии народ сидел в изоляции, многие решили заняться изучением иностранных языков. Я никогда не понимала, зачем изучать языки просто так, если не собираешься никуда ехать. Саморазвитие ради саморазвития? Што?

Когда после начала СВО Запад рассорился с Россией (и чуток с нами) и запретил прямые рейсы, я смеялась над теми, кто переживал по этому поводу. Как хорошо, думала я, что меня все это не касается. Не представляю, зачем бы мне потребовалось лететь в ЕС.

Короче, сейчас котик изучает французский и гуглит как получить етот ваш шенген. Зачем - спросите вы.

 

Я сегодня гуляла и думала о том, что хочу написать фанфик по песне Кристины Прилепиной "Котенок в колодце" (можете послушать, если у вас мало причин для грусти). И что действие рассказа будет происходить в одном из крестоносных государств Ближнего Востока. А когда вернулась домой, увидела в ленте Ютуба ролик с фестиваля реконструкции, где как раз показывали гражданскую одежду рыцаря Иерусалимского королевства. Люблю такие совпадения, теперь примерно представляю, как был одет мой герой. :)

Еще не решила, хочу ли поехать на фестиваль в сентябре, хотя об отпуске уже договорилась. Московская подруга, с которой я хотела сходить, слилась, а одной мне и в Гомеле-то страшно выбраться на незнакомое мероприятие, не то что в Москве, где я знаю полтора района.

Котята, я сегодня прочитала очень милую статью о крестовых походах американского историка Томаса Мэддена, и как же мне нравится мягкий стиль его изложения - как будто писала моя душа.

Профессор Мэдден жил себе скучной профессорской жизнью до тех пор, пока не случился теракт 11 сентября. Вот тогда его стали осаждать репортеры, и крестовые походы внезапно сделались всем интересны, ибо на них ссылался бен Ладен, обвиняя Запад в войне против ислама.

В крестоносцев сейчас не плюнул только ленивый, даже европейцы как будто стремаются говорить о них что-то доброе. но автор отмечает, что это, во-первых, вина массовой культуры, где фильмы, выставляющие их алчными ушлепками, мало общего имеют с историей, зато под пиво и чипсики заходят на ура, а во-вторых, "легко рассматривать Европу в свете того, чем она стала, а не того, чем она была". Средневековая Европа - это нищебродские задворки тогдашнего мира. А вот исламская цивилизация - это мощь, передовые технологии, несчислимые богатства. И вплоть до 16 века, когда Сулейман Великолепный осаждал Вену (!), перед европейцами стояла во весь рост зримая угроза лишиться всего, что было ими создано. Посему автор рассматривает крестовые походы как отчаянные попытки отодвинуть экспансию ислама.

"Христиане XI века вовсе не были фанатичными параноиками. Мусульманская угроза была реальностью. Хотя мусульмане могут быть и миролюбивы, ислам родился в огне войны, и войною же развивался. Со времен Мухаммеда средством распространения мусульманства был меч. Исламская мысль делит мир на две сферы: Обитель ислама и Обитель войны. Христианству — равно как, собственно, и любой другой немусульманской религии — места на карте не отводится. Христиан и иудеев можно терпеть в исламском государстве под исламской властью. Но традиционный ислам учит, что христианские и иудейские государства надлежит разрушить, а земли их — завоевать".

Однако победы на поле боя были для европейцев редкостью: все крестовые походы, кроме первого, оказались, по большому счету, провальными, и христианский мир все более сокращался. Но "хотя христианская Европа и находилась на волосок от гибели, в ней назревало нечто новое, не имеющее себе прецедентов в истории человечества. Ренессанс, родившийся из странной смеси древнеримских ценностей, средневекового благочестия и уникального внимания к коммерции и предпринимательству, стал основой для таких подвижек, как появление гуманизма, научная революция и эпоха великих открытий <...> Нейтрализация исламской угрозы была достигнута экономическим путем. Чем сильнее и богаче делалась Европа, тем более отсталыми и жалкими казались ей некогда грозные, непостижимые турки".

И, конечно, не могу не процитировать послесловие, которое касается любых воинов и любой войны в каком бы то ни было веке.

"Глядя на крестоносцев с безопасного расстояния в несколько сот лет, легко презрительно морщиться. В конце концов, теперь религия не стоит и гроша, не то что войны. Но надо помнить, что наши средневековые предки точно так же питали бы отвращение к нашим войнам — куда более разрушительным — разжигаемым во имя политических идеологий. Но все же и средневековый, и теперешний солдат сражается, в конечном счете, за свой мир и то, что это мир создает. Оба они готовы претерпеть огромные страдания, принести жертвы ради служения тому, что им дорого, тому, что больше них самих".

Сейчас тут будут рассуждения про искусство. Но не то, которое в картинных галереях, а то, которое мы обычно скачиваем в Интернете - книги, фильмы и музыку. Под раздачу попали русское, европейское и американское, потому что их я смотрела, читала и слушала больше всего. С восточным я знакома очень поверхностно и судить по паре фильмов не буду.

Скажу сразу: я не беру совсем уж проходное искусство типа песен-однодневок. И, конечно же, все, что здесь написано - ни в коем случае не объективный приговор, но исключительно мои впечатления на основе того, что я читала, смотрела и слушала, а это, как вы понимаете, капля в море.

Итак, русское искусство, безусловно, душевнее западного. Но в этой душевности как его преимущество, так и - для меня - недостаток. Помните, как у Заболоцкого: "Душа обязана трудиться!". Так вот, русское искусство хочет заставить ее трудиться, но не дает ей даже получить профессионального образования, а гонит сразу в цех. В такой ситуации душе непросто достичь трудовых успехов. Русское искусство пытается коснуться глубин человеческого сердца, но пытается с наскока, будто душа уже подготовлена к чувствам, которые оно стремится вызвать. Не знаю, как чья, но моя обычно не готова, поэтому автоматически закрывается и только разум отмечает те художественные приемы, которыми на нее пытались воздействовать. А если я замечаю, чем на меня пытаются воздействовать - это уже провал. Я бы сравнила русское искусство с двоюродным дядей, который приезжает к тебе в гости и такой: привет, я твой дядя, помнишь, виделись, когда тебе было два, я у тебя тут поживу месяцок, не стесняйся, все свои, где у тебя холодильник, почему в морозилке одни полуфабрикаты, ты что, не готовишь, а где ты тогда мужа найдешь. А ты стоишь с лицом лица и думаешь: мужик, кто ты такой, сними гостиницу.

Европейское искусство, напротив, долго ходит вокруг да около, иногда вовсе не ставит своей целью тебя тронуть, а хочет скорее показать нечто возвышенное, что коснется твоего духа, или нечто занятное, что заинтересует твой разум. Душа при этом остается спокойна, на нее никто не пытается давить, и за счет этого, не чуя опасности, она постепенно раскрывается - и когда наступает момент ей трудиться, вот тут она показывает профессиональный класс. Никакие русские и уж тем более американские фильмы и книги не доводили меня ни до слез с криками (как то случилось с "Баудолино"), ни до адских плясок в полночь (как то случилось с "Крестоносцами" 2001 года). Если приводить аналогии, европейское искусство я сравнила бы с осторожным ухажером, готовым ждать сколь угодно долго, пока его ухаживания тронут сердце возлюбленной.

С американским искусством сложно. Почему-то то, что я видела и читала у них до начала девяностых включительно, весьма напоминает европейское и мне нравится. Но с конца девяностых случается будто какой-то надлом, Америка уже не торт, может в красивую картинку и завернутый сюжет, но все на один раз, ничего не трогает, ценности надуманы, истории высосаны из пальца, все поверхностно, обращается к самым примитивным эмоциям, не в силах коснуться подлинных глубин души. Не знаю, что там произошло. Где-то слышала, что США сильно сдали после распада Союза, как будто, лишившись соперника, расслабились в худшем смысле этого слова. Возможно, доля истины в этом есть. Американское искусство я сравнила бы с ухажером, который сводил тебя в дешевую забегаловку и ждет, что ты сейчас раздвинешь ноги.

Господа котята, я могла бы тут офигительно долго рефлексировать, но это никому не интересно, поэтому просто скажу: я дописала историю о крестоносцах Четвертого похода и их заложнице. Прочитать можно на Фикбуке или на АвторТудей.

 

Аннотация: Константинополь, 1203 год. Юная Софья отвергла ухаживания логофета императорской канцелярии, и с тех пор он не упускал случая расстроить ее жизнь. Когда крестоносцы возвращают трон Исааку Ангелу, логофет советует ему выдать Софью за царевну и отдать латинянам в залог исполнения его обязательств.

 

Почему это историческая повесть, а не псевдоисторическая, как обычно: потому что в этот раз мне хотелось описать не только атмосферу прошлого, а конкретное событие, конкретные народы и конкретных людей. Поэтому большая часть этой кулстори - реальные исторические эпизоды, а большая часть действующих лиц - реальные люди. И, конечно, я не избежала истерики на тему "как же мне писать о реальных людях свои тупые фички, это будет оскорбление их памяти, а если я шо не так скажу, как я им в глаза посмотрю на том свете". Но в итоге решила, что восьмиклассницы же пишут фанфики о своих любимых певцах и актерах, еще и похлеще моего, и им ничего не жмет, так отчего я парюсь.