Семь чудовищ Медного берега5 читателей тэги

Я сейчас посмотрела фильм "Залечь на дно в Брюгге". Слов у меня мало, большую часть фильма я сидела в слезах. Он кровавый, мрачный и печальный. Но вместе с тем в нем ярко видно все то, за что я люблю Западную Европу. И если в ней в самом деле есть такие люди, как... да, наверное, как все герои, то воистину она заслуживает этой любви.

Интересно, европейцы реально не любят американцев?.. Судя по фильму, дело обстоит так, будто американцы считают европейцев недалекими провинциалами, а европейцы американцев - разжиревшими ублюдками, смотрящими на других как на пыль у себя под ногами. Странно, мне всегда казалось, они ладят. Хотя возможно, я неправа.

Увидела в ленте очень интересное мнение, не могу не поделиться.

***
В повседневной жизни мы различаем людей именно по их делам. Когда ты окажешься в беде, один знакомый поможет тебе, сделав даже больше, чем ты его просил, а второй воспользуется твоим несчастьем в своих целях – хотя бы просто для того, чтобы обидно над тобой поржать.

Но вот в чем дело. Это различение легко и понятно только до тех пор, пока вы находитесь по одну линию фронта. Стоит интересам капитально пересечься, как нежелание доброго человека делать злые дела парадоксальным образом меняет положение на прямо противоположное.


Некто сказал: если на тебя наставили пистолет и уже готовы спустить курок, остается надеяться, что тот, кто собирается тебя убить – злой человек.

читать дальшеЗлодей постарается выжать из ситуации как можно больше. Даже если ему просто заплатили за твою смерть, он будет тянуть момент, упиваться своей властью, любоваться твоим страхом. А значит, есть возможность поговорить с ним – и может быть, договориться.

Добрый человек – совсем другое дело. Он не хочет тебя убивать, ему неприятно это делать, но раз он на это решился, значит, это решение взвешенное и осознанное. Он считает, что тебе необходимо умереть, и более того – что другие варианты либо бесполезны, либо уже опробованы. А значит, не будет вступать в переговоры, не будет тянуть время. Он просто выстрелит и пойдет дальше.

Как всегда, в массовой культуре это отражено предельно ясно. Кто чаще оставляет жизнь поверженному противнику – герои или злодеи? Ответ очевиден. В книгах и фильмах несть числа Темным Властелинам, мафиозным лидерам и прочим негодяям, которые расстались с жизнью лишь потому, что однажды поддались импульсу и пощадили того, кто казался им побежденным и безобидным. Не всегда даже из милосердия – порой они считали, что так причинят врагу больше страданий, чем если просто его убьют.


Иисус учил людей любить ближнего. Он же учил любить врагов.

Кто-то пошутил, что чаще всего это одни и те же люди. И действительно, настоящим врагом может быть только тот, кто непосредственно с тобой соприкасается. Но дело в том, что эта заповедь трудноисполнима именно потому, что одна ее половина практически исключает вторую.

Насколько я это вижу, отношение человека – что-то вроде постоянной суммы, и добавить что-то одним можно, лишь отобрав у других. Чем больше вы любите ближнего, тем меньше в вашем сердце сострадания к врагу, а тот, в ком нет особой симпатии к своим собственным соратникам, и к врагам не испытывает настоящей ненависти.

Единственный выход – вовсе не воспринимать никого своим врагом, а оценивать ситуацию по совершенно иным критериям. Но на такое способен далеко не каждый.

Вот и получается, что там, где речь идет о действительно важных вещах, где невозможно (или неочевидно) решение путем компромисса, от доброго человека добра лучше не ждать.

оригинал здесь

Хочу сказать пару слов о том, что "такая-то страна ужасна, пора валить".

Всякий вправе относиться к любой стране как захочет, но мне ближе такой подход: у ООН есть список из, кажется, двадцати восьми стран, где все прямо плохо. Называется вроде "список наименее развитых стран" или еще как-то эвфемистично, я о нем узнала на работе около года назад. Список составлен был затем, чтобы делать этим странам скидки на международных тусовках. Во всяком случае, так гласит официальная версия.

В основном, там Африка, по-моему, кто-то из Центральной Америки, но не буду врать, а из Евразии только два государства: Афганистан и Бангладеш.

Не найдется идеальных стран. Везде свой рай. Везде свой ад. Но если вашей в этом списке нет, то, возможно, и в несчастье вашем виновна не она.

Но это неточно.

Не знаю, говорила ли я, но время от времени люблю смотреть передачи о путешествиях. И вот в начале сентября напала на "Жизнь других" с Жанной Бадоевой. Передача мне страшно нравится, во многом потому, что сосредоточена не на курортах и достопримечательностях, а на жизни местных - начиная от родильных домов и заканчивая кладбищем. Что сколько стоит, каково жить и учиться в разных городах мира, кем можно работать, каков жизненный путь простых людей. Подается все это в развлекательном ключе, да и ведущая милая, поэтому неудивительно, что по вечерам хочется припасть.

Страны меня интересуют не все. Фаворит, о котором я с удовольствием смотрю почти что угодно - это ни за что не угадаете Узбекистан. Для меня это страна-солнце, страна-праздник, невыносимая легкость бытия. С небольшим отрывом идут Таджикистан и Туркменистан - ощущение то же, но не в такой полноте. С большим отрывом, под настроение - Азербайджан. Эти четыре страны олицетворяют для меня праздник жизни. Но при этом к самим местным жителям сердце мое остается холодно, и местный менталитет мне не близок.

С интересом смотрю об Иране и Афганистане (хотя здесь многое зависит от автора канала, ибо простор для инсинуаций огромен). Эти страны для меня олицетворение жестокости и красоты жизни.

Под настроение люблю посмотреть о Латинской Америке, в частности о Кубе - это скорее яркая экзотика, хотя, если говорить об ощущениях - также красота и радость.

Люблю смотреть и о чудесах России - как если бы я окидывала хозяйским взглядом то, что есть в моем распоряжении и что я легко могла бы увидать сама, если бы не была ленивой кисой.

По-особенному я люблю Западную Европу. Сама по себе тамошняя жизнь не слишком меня интересует - я знаю, что она непроста и что в ней нет такой же феерии, какую можно встретить в уже упомянутых странах. Но к ее жителям я отношусь с большой теплотой, как если бы это были мои повзрослевшие дети (простите за такое сравнение, но лучшего я не придумала). Это единственная земля, боль которой я не могу воспринимать равнодушно - а я очень равнодушный человек. В Западной Европе много народов, и естественно, что какие-то мне ближе прочих. Но если выбирать из всех ее народов один, это будут французы.

Можно долго и нудно расписывать, что в их культуре есть хорошего, но я лучше процитирую Бадоеву - страсть к жизни. И от себя добавлю: способность пронести эту страсть негасимой через пошлость, тяжесть и скудость быта. Жизнь во Франции, особенно в северных и центральных областях, совсем не сладкая - тесное жилье (нашим малосемейкам и не снилось, а там почти все, с кем встречалась ведущая, имели по трое детей), тяжелое налоговое бремя (опять же, нашим и не снилось), весьма ограниченная помощь от государства, суровые и нередко стремные законы. Но во многих местных жителях заметна способность приподняться над всем этим, не ныть, не думать постоянно о том, где достать деняк; приготовить праздничный ужин из повесившейся в холодильнике мыши, сшить элегантное платье из занавесок, навести красоту в крошечной квартирке на десять квадратов, где даже туалета нет; уйти с нелюбимой высокооплачиваемой работы на любимую, чтобы получать в три раза меньше и ни о чем не жалеть.

Очень хорошо французский дух передает запись праздничного концерта от 14 июля. Великолепная сцена на фоне Эйфелевой башни. Национальный оркестр. Множество отечественных и приглашенных исполнителей (даже русские были, потому что культура отмены!). Классическая и оперная музыка. А перед сценой - чистое поле, и толпа собравшихся просто сидит на земле под палящим солнцем. Потому что сиденья и навесы для слабаков.

Отмечу еще, что Франция, как и многие хоть сколько-нибудь большие страны, разная. И ее регионы весьма различаются обычаями и образом жизни. Север и центр живут своей жизнью, немецкий восток - своей, в Провансе своя атмосфера, а корсиканцы, судя по их собственным словам и фамилиям, ближе к итальянцам, чем к французам.

И хотя средиземноморский юг удивительно красив, мне ближе север и центр, и немецкий восток. Вся эта южноевропейская романтика: сады, виноградники, море, семейные трапезы на тридцать человек - все это немного не мое. Да и в жителях юга труднее угадать тот самый французский дух, который мне так полюбился. Ибо если ты живешь на богатой земле, в большом доме, справа плещется море, слева простерлась оливковая роща, то как узнать, любишь ли ты жизнь оттого, что она к тебе добра, или оттого, что огонь твой ярок?

 

Во сне видала чудную вещь, которую и наяву хотела бы купить и передать потомкам.

Это была книга стихов для младших школьников о мире и всем, что в нем. Каждый разворот содержал большой снимок или рисунок и пару кадров поменьше, а еще - одно или два стихотворения по краям страниц. Были там страницы, посвященные тропическим лесам, пустыням, космосу, современным городам и событиям прошлого. Стихи были очень взрослые, совсем не игривые, но не настолько заумные, чтобы их не мог понять человек без образования. Писал их не один поэт, а разные авторы, каждое стихотворение - свой.

Первый разворот представлял собой изображение компаса с четырьмя стихотворениями, посвященными сторонам света. Скажу честно, не помню, что о них было сказано. Но если бы мне нужно было писать такие стихи, я бы сосредоточилась не на том, чтобы перечислить все, что есть примечательного на востоке и западе, севере и юге, а на том, чтобы каждое стихотворение содержало цельный образ. Для меня, например, эти образы таковы:

 

Восток - загадка

Запад - гордость

Север - тяжеловесность

Юг - праздник

Мне доводилось слышать о японском традиционном искусстве, что в Японии развита культура умолчания. Когда о важных вещах говорят вскользь, как бы между делом, не заостряя на них внимания. Потому что есть вещи, сказав о которых прямо и открыто, ты не покажешь их истинного блеска, но только опошлишь их.

Не скажу о Японии, но в кинематографе континентальной Западной Европы, а также в британских и американских фильмах до середины девяностых годов я этот прием нередко встречаю. Я и сама часто использую его в творчестве, потому как люблю отвести глаза, заставить читателя смотреть на красивую, но несущественную деталь, тогда как главное - вот оно, лежит перед ним, описанное обыденно и просто, мимоходом, между делом. И замечают его не все.

Например, в британском фильме "Айвенго" 1982 года есть потрясающая деталь, дающая понять, что Буагильбер не мудак. Во время их последней битвы с Айвенго, когда тот падает с коня и теряет щит, Буагильбер также спускается с коня и отбрасывает щит. Это пара секунд, кусочек кадра, на котором даже не останавливается камера, но умеющий видеть да увидит.

Вообще в европейских фильмах многие вещи передаются без слов, что мне страшно нравится. В российских и американских не так: там обязательно прокомментируют важные вещи, чтобы зритель уж_точно_понял. Не знаю, как с другими зрителями, но для меня словесное сопровождение того, что в нем не нуждается, способствует не пониманию, а опошлению.

Я сказала уже, что сама этот прием использую везде, где вижу, что внимание, заостренное на важных вещах, только повредит им. Повесть "Зима огненная" есть не что иное, как отвод глаз длиной в сто тридцать страниц. Рядом с героиней все время лежит несказанное сокровище. Любовь, которой она ищет, уже окружает ее. Жизнь, которой она хочет, фактически у нее в руках. Но все это описывается как фон, просто милый фон ее жизни, ничего драгоценного, ничего сверхъестественного - она и сама не в полной мере понимает свое богатство. Во всяком случае, пока не рискует лишиться его, погнавшись за захватывающей мечтой.

Одного из реконструкторов, которых я смотрю, как-то спросили на стриме, можно ли считать "Айвенго" достоверной реконструкцией нравов и обычаев Англии высокого средневековья? Он сказал, что нельзя, ибо эти самые нравы и обычаи там сильно идеализированы, особенно рыцарские. Хороших книг о средневековье в принципе немного, подумала я, а тут все же мировая классика - и посмотрела фильм (1982 года, британский). Он мне так понравился, что я заинтересовалась этой историей и за пару недель прослушала роман и посмотрела все четыре его экранизации.

Скажу честно, даже несмотря на некоторую идеализацию нравов и обычаев, особенно саксонских, книга сохраняет дух эпохи, а это главное достоинство любого исторического романа. Но, конечно, я никогда не увлеклась бы этой историей, не будь в ней милых моему сердцу персонажей.

Интересно, если кто-то читал эту книгу, кого вы там любили? Айвенго? Буагильбера? Судя по Фикбуку, общий любимец - это Буагильбер, и мне он тоже нравится. Пока я не прочла книгу, а только посмотрела британский и советский фильмы, это был мой любимый герой. Но книга на то и книга, что раскрывает мир и героев полнее любой экранизации. И в романе Скотта я неожиданно для себя (хотя подождите...) нашла другого любимца. Это Морис де Браси, командир наемной дружины. Среди всех героев романа он более остальных походит на реального средневекового рыцаря - отважного и гордого, знакомого с понятиями чести и добродетели, верующего, но при этом легкомысленного, распущенного, невежественного авантюриста. Однако более прочих его качеств, хороших и не очень, меня восхитило отсутствие жестокости и некая разборчивость в средствах. Судите сами: восьмой сын восьмого сына, нищеброд-наемник, получивший в наследство не папкин замок и мамкины земли, а коня, оружие и пинок под зад. Сколько таких младших сыновей небогатых баронов вынуждены были с мечом в руках добывать себе доли - мало кто сохранял милосердие, выбивая место под солнцем. Сколько человек теряли всякую жалость к ближнему, готовы были идти по головам, не выбирая средств. И то, что герой, вынужденный сам ковать свое благополучие, готов ради этого не на все, не могло не тронуть меня. Скажу честно, сердце мое тронулось и обратилось к нему тогда, когда его смутили слезы Ровены и он почувствовал, что готов даже отказаться от насильственного сватовства, похоронив и все свои надежды на удачный брак, и уважение товарищей.

«Если, - думал он, - я позволю себе растрогаться слезами этой девицы, как я возмещу себе утрату всех блестящих надежд, ради которых я пошел на такой риск? Вдобавок, будут смеяться принц Джон и его веселые приспешники. Но я чувствую, что не гожусь для взятой на себя роли. Не могу равнодушно смотреть на это прелестное лицо, искаженное страданием, на чудесные глаза, утопающие в слезах. Уж лучше бы она продолжала держаться все так же высокомерно, или я имел бы побольше той выдержки и жестокости, что у барона Фрон де Бефа».

Вот после этого, наверное, я его и полюбила, а затем все более уверялась, что не ошиблась. Среди троицы похитителей он милосерднее прочих, к нему я не боялась бы попасть в плен и обратиться с просьбой о пощаде.

Что до экранизаций, то лучшей из них я считаю тот самый британский фильм 1982 года, который посмотрела первым. Это апофеоз адекватности. Никаких "средневековых фильтров" - удивительно красивый визуальный ряд, яркие краски, адекватные персонажи, близкие к каноничным образам. Невероятно красивая Ребекка. Никакой лишней жести.

На втором месте советская экранизация - за потрясающий образ Буагильбера. Ему там лет пятьдесят, но такого горячего мужика еще поискать!

На последнем месте - сериал 1997 года и фильм 1952 года. Сериал полон жестокости и грязи, которой ужаснулись бы и средневековые люди, а фильм... несколько глуповат. Хотя Ровена там удивительно красива - пожалуй, ближе прочих к образу в моей голове.

Я, наверное, самый верный блюститель заповеди "не возжелай чужого". Но не от великой осознанности или силы воли, а благодаря высокой чувствительности. Сколько себя помню, у меня всегда была дичайшая аллергия на все чужое - начиная от чужих историй и заканчивая не моей работой, не моими мужчинами, да и просто обществом посторонних.

Мне сложно описать это чувство. Одна из избранных писала как-то, что многие мужчины не понимают, ачетакова для женщины в изнасиловании, тогда как женщина ощущает себя так, будто убивают ее душу. Так вот, у меня эти жуткие чувства всякий раз, когда я вынуждена погружаться во что-то чуждое. Помню, в первый день работы в школе, когда мне нужно было подписать десяток карт - казалось бы, что может быть легче! - я возилась целый час. Я могла сделать шаг и забыть, куда шла. Тоска, словно гиря, придавливала меня к земле. Мне до сих пор снятся мои прежние работы, и, просыпаясь от этих снов, я начинаю дико любить теперешнюю. Хотя объективно ничего страшного в них не было, они были просто не мои. С другой стороны, с теперешней моей работы люди валят табунами, просто не вывозя, а я не понимаю, что там можно не вывозить. Потому что это, видимо, мое место.

С мужчинами тусовки заканчивались после первого свидания. Стоило мне подумать о том, что с этим человеком придется общаться близко, погружаться в его жизнь, во многом разделять ее, как меня снова начинало засасывать то же ледяное болото, гасящее всякую искру жизни. И это чувство безысходности, смерти души поселяло во мне животный ужас. Я находила какие-то необидные предлоги слиться и сливалась. Хотя объективно это были неплохие люди. Просто не мои.

Так, я училась в двух московских университетах - и бросила их через пару месяцев. Бросила уже две съемные квартиры, прожив в них по месяцу. Хотя и в университетах, и в квартирах все было более чем достойно - но тяжесть на сердце не даст соврать.

Это же касается чужих мнений, чужих историй, чужих чувств. Просидев полтора часа в "Подслушано" я поняла, что начиталась их на всю жизнь и мне срочно нужно очиститься. Я очень неохотно читаю отзывы на товары - только если по-другому о них никак не узнать. Мне проще прочесть обобщенное усредненное описание операции на сайте клиники, чем истории реальных пациентов.

Конечно, у меня есть друзья и в целом где-то до десяти человек, в жизнь которых мне погружаться нормально. А уж если я сама нашла их в интернете и стала читать, то тем более. Но подавляющее большинство чужих жизней действует на меня как кислота - достаточно заглянуть пару раз, чтобы нутро обожгло. Трудно сказать, дело ли здесь в самих жизненных историях или в людях, их проживающих. Думаю, все-таки в людях, потому что одну и ту же жизнь можно прожить и воспринять множеством разных способов.

По этой же причине я почти не читаю художественную литературу и не смотрю сериалы. Разве что фильмы - и то нечасто. Да к тому же единственный жанр, в котором я читаю и смотрю абсолютное большинство всех художественных произведений - это исторический. Действие в них происходит, как правило, до 16 века. Причем псевдоисторическое фэнтези, если только там не делается акцент на как можно более точной реконструкции эпохи (как у Дворецкой или Тертлдава) сюда не входит. Думаю, это потому, что менталитет людей древности, их восприятие мира, да и сам мир отличались от нашего. Они мне в хорошем смысле чужды. Чужды настолько, что не вызывают боли, как древний вирус, поражавший мамонтов, но не могущий поразить современных археологов. Поэтому древность действует на меня как обезболивающее, под ее соусом я могу принять почти что угодно, и именно так и знакомлюсь с человеческой природой.

Иными словами, мне не приходится проявлять чудеса нравственности, чтобы не желать чужого. Ибо чужой дар, чужое счастье, чужая жизнь, как правило, настолько несовместимы со мной, что нужно прикладывать усилия скорее дабы не сбежать в ужасе.