Говорят, с пленными крестоносцами мусульмане могли поступить четырьмя способами:
а) уговорить принять ислам;
б) убить;
в) посадить в темницу и назначить выкуп;
г) продать в рабство.
И вот в последнем случае мне интересно: кто их покупал? Нет, серьезно. В античной Европе, например, такие рабы спросом не пользовались. Раб, бывший некогда свободным, а тем более воином - вещь в хозяйстве бесполезная и мало к чему пригодная. Такой будет думать лишь о побеге, неважно, к какому хозяину попадет. Доверишь ему корабль - он на нем от тебя учешет. Дашь кирку - он ею тебя и кокнет. На органы тогда людей вроде не продавали. Нипанятна.
Так много вопросов, так мало ответов.
Мое отношение к Западной Европе (и весь ужас происходящего) можно описать такой сказкой.
Жил-был человек. Его пожирала вялотекущая болезнь, с каждым годом причиняя все больше страданий. Как-то раз он услышал, что недалеко на западе - час-два лету - бьет из-под земли родник. Вода в нем не святая, но имеет такой состав, что, испивая из родника, человек излечится от своей болезни. Но радость от известия смешалась с отчаянием: ведь к роднику уже давно подключилась фабрика, превратив его русло в канализационный сток. Может, и остались чистые потоки, а может, нет. Может, испив, излечишься от болезни, а может, отравишься.
Но нигде более такой воды не найдешь.
Как ни оправдываются писатели, как ни твердят, что "это не мои мысли, а героя", их отношение к описываемому нередко можно угадать. Не по словам, так по событиям. По тому, чему они уделяют внимание, а что обходят. По тому, какие истории выбирают рассказать.
Так в "Видесском цикле" Тертлдава мне видится глубокое уважение почти ко всем описываемым народам. Автор как будто подносит им зеркальце - но не обычное, а венецианское, с позолоченной амальгамой, в теплом свете которой все кажется мягче, красивее и чище, чем есть на самом деле.
Мои любимые намдалени - аллюзия на нормандское (шире - западноевропейское) рыцарство. И Европа как будто смотрится в зеркальце и говорит: в целом неплохо, только почему я тут алчная и вероломная? И Тертлдав такой: ну, ты совсем уж не наглей, мать, это все-таки зеркало, пусть и золотое.
Не в первый раз я сталкиваюсь с тем, что вещи, которые вызывают у других ужас, я воспринимаю как ачетакова. Вот и сейчас дочитала книгу Филипса о крестоносцах. Папа Римский был весьма рад, что крестоносцы завоевали Константинополь (хотя сначала был против поворота экспедиции - и немудрено!).
Но потом до него стали доходить слухи о том, что они в этом самом Константинополе творили в первые дни захвата - и Папе поплохело. А я сидела с лицом лица и не понимала, ачетакова. Младенцев они там не варили, кровавых бань не устраивали, а что мародерство, насилие, грабежи - так разве не любая средневековая армия так делает?
В конце концов, я пришла к выводу, что так легко все восприняла потому, что сам мой интерес к четвертому крестовому походу возник из поста в ленте, где описывался грабеж, причем в весьма сгущенных красках. Поэтому все, что я читала и слушала позднее, было по сравнению с этим постом довольно лайтово, да и я примерно знала, чего ждать. Может, если бы я читала эту книгу, не зная развязки, то после весьма достойного поведения крестоносцев во время противостояния их разгул и был бы для меня шоком.
Впрочем, это не объясняет моего спокойного отношения ко многим другим вещам, повергающим мое окружение в ужас. Вообще я как-то слышала, что стремление преуменьшать значение трагедии свойственно людям, которые пресыщены стрессом, а стремление преувеличивать значение - напротив, тем, кому не хватает стресса. Интересно, где в этом случае будет адекватная оценка беды и кто вообще может оценивать происходящее адекватно.
Жертву нельзя обвинять. Виноват всегда агрессор. Кто говорит "сам напросился", тот сам напросился. И так далее.
И все же сегодня я прочитала мемуары немного... обнаглевшей жертвы, скажем так. Это все тот же Никита Хониат, с сочинениями которого я знакомлюсь кусками под настроение. Немного обрисую ситуацию: крестоносцы захватили Константинополь и стали его грабить. Они не объявляли себя ни друзьями, ни союзниками, ни освободителями, ни еще там кем. Они о своих намерениях пограбить заявили уже давно, когда поняли, что император не собирается рассчитаться с ними по долгам.
Никита, очевидец событий, обвиняет занявшее город войско не только в том, что они обнесли все, до чего могли дотянуться (говорят, даже электрические чайники забирали и микрочипы из стиралок вытаскивали, но это неточно), но и в дурном отношении к мирным жителям. Ну, то есть как в дурном... Франки, пишет он, были чрезвычайно раздражительны, огрызались на любое неугодное им слово, а если ты отказывался им подчиниться, могли и ударить. Держались высокомерно и отчужденно, не хотели иметь с греками ничего общего, и, если ты не прислуживал им, мог катиться из города на все четыре стороны.
Вот беженцы и уходили, скорбя о том, что лишились имущества, а кто-то - что лишился дочери или жены. Не убитых, как вы понимаете.
Здесь, конечно, встает вопрос, почему люди вообще уходили из города, в котором оставались их родственницы, если их оттуда пинками не выгоняли. Ну да ладно.
И вот, когда Хониат выходил из города с группой беженцев, у одного из них похитили дочь. Беженец в отчаянии обратился к Хониату, мол, сделай что-нибудь. Сам Хониат понятия не имел, что делать в такой ситуации, и просто побежал по улицам, подбегал к рандомным крестоносцам, хватал их за руки и кричал, мол, ваш товарищ похитил девицу, ведь вы же клялись их не трогать! Интересно, кстати, откуда он это знал. Крестоносцы и вправду давали такую клятву (и исполнили ее так себе), но вряд ли говорили о ней грекам. Может быть, рассказал венецианский знакомец Хониата. И знаете, крестоносцы не зарубили его походя. Не сказали "ебись сам со своими проблемами". Они пошли с ним, поговорили с их товарищем, и тот вернул девицу.
... мне кажется, или это вообще лучшее, чего можно было в тринадцатом веке ждать от занявшего город недружественного войска? Обвинять их в холодности и отчужденности крайне странно. Даже не потому, что захватчик не обязан сердечно относиться к покоренным, а потому что пока они сидели под городом в ожидании выплат, горожане их открыто ненавидели. То и дело вспыхивали стычки на почве национально-религиозной розни. Были попытки поджечь венецианский флот (ведь если у вас под городом сидит ненавистное вам войско и вы хотите, чтобы оно убралось, нужно сжечь его корабли, ну). Не говоря уже просто о фоновом пренебрежении в духе "фу, варвары". А когда они вошли в город, горожане решили разбудить в них добрые чувства! Мне кажется, там и так все было достаточно неплохо. Во всяком случае, Хониат обвиняет их в холодности, отчужденности и всяких непотребствах, а не в зверствах.
Эта сказка имеет следующую мораль: относитесь к людям нормально. Вдруг это ваше будущее начальство.
Мои дорогие пушочки, я оставлю комментарии открытыми, но так как ниже речь идет о довольно важных вещах, то, если вам захочется что-то сказать, не говорите ничего злого, пожалуйста. Даже на фоне нынешней политической ситуации.
Вчера и сегодня годовщина взятия Константинополя крестоносцами. А так как кисуля сидит в византийских пабликах, за эти два дня нормально так начиталась гадостей. Не от администрации, конечно, админы святые люди, но от комментаторов.
"Кем бы они себя ни называли, жадными варварами и остались"
"Все беды от Запада"
"Именно на награбленные в Константинополе деньги и ценности экономики стран Западной Европы превратились в "развитые"
... и прочие цитаты великих людей. Один там вообще матом писал, притом не только про крестоносцев, а вообще про всех участников действа. Вот это я знатно офигела: сейчас бы хейтить людей, живших восемьсот лет назад.
Здесь остается сказать только, что никто из нас не знает, как себя поведет, оказавшись на месте того, кого осуждает. Подозреваю, что люди, плюющие ядом в тех, кто ничего им не сделал, вряд ли явят образец благородства в реальном противостоянии.
Но я сегодня хочу поговорить о не крестоносцах, а о Европе вообще. Вернее о моем к ней отношении. И потому все, что будет сказано ниже, ни в коей мере не истина в последней инстанции и не попытка судить какой-либо народ. Это мои личные загоны, стереотипы (куда без них), предпочтения и так далее.
Для начала скажу: может, я и подвержена распространенным в русскоязычном мире стереотипам, но для меня народы Западной Европы обладают менталитетом грабителей и мародеров. Они горделивы и алчны, склонны к риску и легки на подъем, не отличаются тонкостью восприятия и сложностью натуры, им тяжело дается понимание равноценности всех людей. Я во многом согласна с царевной Анной Комниной, которая описывала их как "народ, неудержимый в порывах, неверный данному слову, изменчивый". Очень занятно наблюдать, как их лучшие стремления разбиваются о всякий соблазн. О них в полной мере эти строки "есть у вас бесстрашье, сила есть навечно - и должно быть сердце, сердце человечье". С последним иногда бывают проблемы.
И в то же время я их люблю. Или скорее - готова любить, потому что говорить о любви к тому, с чем не соприкасалась, наверное, опрометчиво. Этот менталитет вызывает у меня некую материнскую нежность. Известия о катастрофах и бедствиях, человеческих жертвах никогда не трогают меня - и только если речь идет о Европе, в душе начинает шевелиться что-то, напоминающее сострадание. А если я сострадаю кому-то, если во мне просыпается, пускай ненадолго, желание защитить его, поддержать его, это предвестие любви.
В то же время сама Европа как регион совсем не кажется мне райским садом. Возможно, опять виноваты стереотипы, но для меня это те еще джунгли, где все дорого, плохой сервис и так себе косметика. Жить там в одиночестве я совсем не хотела бы. Даже если я выйду там замуж (а у меня есть такие мысли), я бы предпочла вести жизнь Персефоны. Ибо родина - это родина. Это мое место силы, земля святая, и я ни за что не посмотрела бы в сторону Запада, если бы менталитет его народов не был единственным, что меня в этом мире трогает. Я тут всех уже, наверное, задолбала с намдалени, а между тем, еще когда я не знала, с кого списан этот народ, у меня не было сомнений, что это кто-то из западноевропейцев. Потому что вот эти прямота и честолюбие, алчность и легкость, воинственность и азарт, грубость и святая простота - кому еще могли принадлежать. Трудно сказать, знала бы я любовь, если бы Европы вовсе не существовало на земле.
Подводя итог: я считаю русских (и народы, сильно вовлеченные в их культурное поле) людьми куда более мудрыми, чем европейцы. Куда более милосердными. Куда более сложными, наконец, хотя сложность натуры мало общего имеет с глубиной. Я испытываю к своей родине глубочайшее почтение и не могу представить ситуации, в которой мне стыдно было бы признаться, что я русская или белоруска. Но в то же время у меня есть чувство, что здесь мне нет применения. Что лучшие качества моей души нужны не тут и оценены здесь не будут. Что они как раз для тех самых варваров, грабителей и мародеров, которые, тем не менее, с горем пополам стремятся к свету.
Задумалась о том, стоит ли авторам школьных учебников по истории давать оценку описываемым событиям. Скажу честно: я не знаю. Но если бы я писала такой учебник, то постаралась бы избегать любого намека на оценку. Пускай это будет яркая живая картинка, или сухое изложение фактов, или глубокое расследование причин произошедшего - но пусть дети делают собственные выводы.
Даже при описании, скажем, нацистской Германии и Второй мировой войны (да что Германии, даже при описании нынешней СВО!) я постаралась бы построить изложение так, чтобы показать причину и следствие, а если они неочевидны, то простую последовательность событий, но не давать оценки.
Тут я исхожу из двух принципов: во-первых, я не люблю осуждать людей, которые ничего мне не сделали. Как будто говорит внутренний голос: то не твоя забота, не бери себе чужое право, не искушай судьбу. Во-вторых, такой подход вряд ли вызовет у школьника соблазн проверить, так ли было на самом деле.
Например, знаете, почему я заинтересовалась крестоносцами? Потому что прочла в новостной ленте коротенький тенденциозный пост о разграблении Константинополя, где на крестоносцев повесили всех собак, да и комментаторы не отстали со своим "Запад опять несет свои ценности". Тут во мне проснулся товарищ следователь, сказал "разберемся" - и полез разбираться. Как итог: сейчас я весьма тепло отношусь к крестоносцам и западному рыцарству в целом, хотя пост был призван вызвать совсем не эти чувства.
Вы же не хотите, чтобы ваш сынуля полюбил Гитлера. :)
Лучшее
Материалы сайта предназначены для лиц старше 16 лет (16+)