Что почитать: свежие записи из разных блогов

Межзвёздное соревнование интернет-знаменитостей в прямом эфире 1

 

Цзин Ян только проснулся, когда почувствовал, что его мышцы сильно болят. Он решил, что это тело могло только что выполнить тяжёлое упражнение.

 

Он сел, оглядел ультрасовременный дизайн комнаты и догадался, что это может быть мир будущего? Или же первоначальный владелец этого тела был поклонником высоких технологий?

 

Немного прощупав руку, он обнаружил, что потянул мышцу. Цзин Ян снова лёг и запустил систему. Он решил сначала восстановить повреждённое тело и устранить болезненное ощущение.

 

Он запустил функцию наследования памяти, и Цзин Ян, наконец, понял, что на этот раз мир, в который он попал, был межзвёздным пространством-временем.

 

Космическая империя Фуловай владела несколькими сотнями небесных тел. Эпоха науки и техники процветала уже более тысячи лет, и всевозможные высокие технологии широко использовались в работе и повседневной жизни. Теперь даже обычные повседневные дела были неотделимы от различной высокотехнологичной продукции.

полный текст

 

Творили, записывали, сводили и исполняли: andelyta, natoth, headgie

Помощники послов (джен)
Переводчик: natoth
Фандом: Вавилон 5
Персонажи: Вир Котто, Г’Кар, Деленн, Кош Наранек, Ленньер, Лита Александер, Лондо Моллари, На’Тот
Рейтинг: General
Жанр: Статья
Размер: Мини | 3 237 слов
Статус: Закончен
Саммари:
Одно из многочисленных достоинств «Вавилона 5» — то, что у каждого из четырех послов, представленных в пилоте, — Деленн, Лондо, Г'Кара и Коша — есть помощник, который становится важным вспомогательным персонажем со своим собственным характером...

Попробуем понять, как именно они помогают раскрыть характеры послов.

Утро в агентстве не отличалось от любого другого, когда юноша приступил к напечатанию отчета о вчерашнем происшествии. Дазай вел себя прилежно при встрече: учтиво поздоровался и спросил о самочувствии, потом принялся за обработку данных, которые поступили от криминалистов.
Как и следовало ожидать – никаких явных улик. Больная часть отпечатков пальцев в квартире принадлежала убитому, несколько – пропавшему племяннику Юкио, а также приходящей уборщице, которая производила уборку раз в неделю.
Интересней всего было читать о вскрытии – Ацуши с трудом понимал медицинский сленг, однако сумел уловить суть написанного. Рокудо Торияма очевидно умер вне своей квартиры, повреждения внутренних органов, а также сломанные кости сообщали о странной смерти. Как будто он упал с большой высоты, не меньше 10 этажа, какой-нибудь многоэтажки.
Подобный вывод стопорил размышления. Оно звучало абсурдно. Как убийца смог провернуть подобную махинацию? Столкнул господина Рокудо, затем перетащил его труп в дом жертвы. И что? Никто ничего не видел? Это невозможно! Кто-нибудь обязательно бы позвонил в полицию или в службу спасения. А также камеры видеонаблюдения… Проклятье, вспомнил: Дазай-сан упоминал, что камер нет. Ладно, может их и нет в высотке, где Торияма прикупил квартиру, однако рядом много других зданий, может через них удастся что-нибудь обнаружить…
Все эти мысли он записал в своей тетрадке, в конце приписав: Всё ещё не знаю мотив преступника. Дважды подчеркнув слово – мотив.
– Ацуши-кун, ты уже закончил? – мягким шепотом спросил Дазай, внимательно прищурив глаза. – Готов выдвигаться для забора показаний?
Накаджима сглотнул и медленно кивнул, краем глаза словил странный взгляд Ранпо-сана, который уплетал картофельные чипсы – длилось это считанные мгновения, а затем Ранпо открыл другую пачку снеков, полностью сосредоточившись на ней.
– Тогда собирайся, как будешь готов – спускайся, – сказал Осаму, встав и задвинув стул, – я внизу тебя подожду.
Быстро сохранив документ в программе, зная: еще не раз придется его дополнять и перепечатывать, – вечная морока с отчетами. Спешно прибрался на своем столе и покинул офис, на прощание, кивнув главному детективу агентства. Кроме Ранпо в офисе не было не души.
– Погоди, Ацуши, – остановили его слова Эдогавы, он поманил его к себе.
– Ранпо-сан? – удивленно произнес юноша, сделав несколько шагов к столу детектива.
– Как продвигается ваше расследование? Помощь не нужна? – доброжелательно поинтересовался мужчина, отложив в сторону пакет с вкусняшкой.
– Спасибо за предложение в помощи, но мы справимся сами, – сказал Ацуши, он переменялся с ноги на ногу. Ему не хотелось заставлять Осаму долго ждать себя.
– Вот как. Похвально звучит, – одобрил тот. – А ты знаешь, что Дазай поменялся со мной, чтобы оказаться с тобой в одной команде?
– Что?! – вскинул голову Накаджима. – Дазай сделал…
Ранпо улыбнулся.
– Изначально мне выпала честь составить с тобой команду, а Дазай оказался в паре с Кенджи.
Юноша на миг замер в ступоре, но быстро взял себя в руки.
– Вы знаете?..
– О его чувствах к тебе? Конечно, – подтвердил он. – Дазай особо этого не скрывал. К тому же, до тебя, он мало погружался в работу агентства. Да и скажу тебе по-дружески: он действительно постарался, чтобы тебя приняли в нашу семью. Ни для кого он такого не делал – ни до тебя, ни после. Ты действительно особенный.
Ацуши покраснел, он чувствовал себя неловко и, честно говоря, мало понимал, зачем Ранпо-сан все это ему говорит.
– Вы поэтому поменялись с ним, чтобы помочь ему сблизиться со мной?
– Отчасти, – взгляд его стал мечтательным. – У меня были и свои цели в том.
Закусив губу, Ацуши не смог себя сдержать и выпалил внезапную догадку:
– Вам нравиться Кенджи?
Тот встал из-за стола, и, обойдя, подошел к Ацуши, похлопав по плечу сказав:
– Неплохо Ацуши, делаешь успехи в дедукции. Не расскажешь, как ты это понял?
– Я заметил, как вы смотрите на Кенджи – ваш взгляд становиться плавающим. Я не раз наблюдал это, – признался юноша, скромно опустив голову. – А сейчас, когда вы упомянули о какой-то своей цели. Внезапно всё стало ясно.
– У тебя, похоже, природное чутье к языку тела, – сделал вывод Ранпо, вернувшись к своему рабочему месту. – Поздравляю, ты прошел первую аттестацию.
– А?
– Я сделал это специально, – усевшись на стул в своей привычной манере, сообщил тот. – Специально для тебя; как ты понимаешь – я не из тех, кто будет настолько явно демонстрировать свои пристрастия.
– То есть, вам не нравиться Кенджи? – робко спросил Ацуши. – Я ошибся?
– Очень нравиться, – признался детектив, вытянув руку и взяв открытый пакет, снова начал хрустеть чипсами. – Ты не ошибся.
– Но вы сказали…
– Да сказал, чтобы ты начал понимал разницу. Скажи основную причину, по которой ты решил, что мне нравиться Кенджи по-настоящему, а не наоборот? Не беря в расчет мою явную демонстрацию этого.
Ацуши не задумываясь, выпалил:
– Из-за самого Кенджи, он улыбался слишком ослепительно, а порой смущался в вашем присутствии. Искренность – она чувствуется именно так. Между вами не могло быть договоренности, Кен – открытый человек, он не из тех, у кого получиться симулировать чувства. Через него, я понял и о вас.
– Великолепно, – щедро похвалил Эдогава, скушав очередную хрустяшку. – Именно это я и хотел услышать.
– С-спасибо, – смутившись, поблагодарил его юноша. – Мне уже пора.
Тот кивнул, а затем добавил, когда Ацуши уже был у двери:
– Ты хорошо разбираешься в чувствах других людей, почему же в своих не можешь?
Ацуши не знал, что ответить. Для Эдогавы Ранпо он, как открытая книга – весь, как на ладони. Противоречия и сомнения. Страх.
Ацуши не знал решения, ключика для выхода из тупика. Одарённый уже понял, что Осаму – важнейший для него человек, однако не знал, влюбленность ли это. Может ли величайший детектив Вооруженного агентства знать больше, чем он? Видит ли Ранпо-сан то, что Ацуши еще не понял сам?
– Я пойду, – отвернувшись, произнес Накаджима.
– Нужна ли тебе помощь? – в спину предложили ему.
– Я хочу разобраться сам, – тихо-тихо признался тот.
– Если передумаешь…
– Да, я знаю. Спасибо, – в конце сказал он, прикрыв за собой двери агентства.


ОГЛАВЛЕНИЕhttps://blog-house.pro/kanime/post-123013/

После услышанного признания, парень только и мог, что в ошеломлении хлопать ресницами, пытаясь переварить слова Осаму. Губы горели, все еще чувствуя изысканную ласку. Сердце стучало быстро и неистово. А в голове была звенящая тишина. Он был в ступоре.
– Молчишь? – понимающе произнес Дазай, кончиками пальцев коснувшись заалевшей щеки юноши. – Я прошу прощения, что так внезапно с бухты барахты набросился на тебя. Терпение мое закончилось ровно в тот самый момент, как я лицезрел твою обиженную мордашку, – слишком соблазнительно.
Он опустил ладонь и взял Накаджиму за руку, крепко сжав пальцы. Ацуши попытался вырвать руку из хватки, однако не сильно он старался – так сделал это исключительно автоматически, практически не осознавая, что сейчас происходит. Он продолжал хранить молчание.
Дазай вздохнул, а затем пошел впереди, за руку ведя юношу за собой. Шел он, не спеша, мимо проносились машины, да люди обходили их по своим делам, иногда бросая любопытные взгляды на их сцепленные руки. Не каждый осмелиться демонстрировать свои пристрастия в общественных местах.
Вечернее солнце палило, припекая светлую макушку юного детектива. Он безвольно следовал за человеком, который признался ему в симпатии. Именно это и вызывало ступор: как он может кому-то нравиться? Ведь в приюте яснее ясного было вбито в голову, о том, что «он не заслуживает жить и лучше ему сдохнуть в какой-нибудь канаве…»
Из-за сложившегося противоречия он даже забыл о голоде – все потребности моментально отошли на второй план. Перед глазами будто была белая пелена, дымка, через которую отдаленно доносились звуки вечернего города, шума автомобилей, да голосов людей.
Имеет ли он право…
Или лучше сказать заслуживает ли он этой любви?
Именно этот вопрос снова и снова всплывал в сознании до тех пор, пока он не обнаружил себя сидящем в автобусе с хот-догом в руке, половинку которого уже благополучно слопал; правда, он совершенно не запомнил, как Дазай его усадил на место и вручил уличную еду. Сам же Осаму примостился рядом, придерживая Накаджиму за плечи, выглядел обеспокоенным, кидая косые взволнованные взгляды.
Именно тепло его руки, чувствующаяся через ткань рубашки, вынудила мысль Накаджимы изменить направление. Неожиданно пришло в голову: лицо Осаму сейчас выглядело крайне мило, ему шла эта неуверенность, обеспокоенность за кого-то. Потом настало осознание, что, наверное, он волнуется как раз таки из-за него, Ацуши.
Резкий удар сердца. Быть объектом чьего-то интереса, он никогда не думал, что с ним такое может случиться…
Слишком неожиданно. Слишком странно. Слишком страшно. Он не знает, как реагировать. Что он должен сказать? Каких слов от него ожидают? Он должен дать ответ?
Но он сам не знает, что чувствует. Ему страшно и он запутался. Ему нужно время, чтобы полностью осознать случившее и подумать. Очень долго подумать. Капля сомнения где-то там на самом краю, неуверенность в искренности слов Дазая. Всё это ведь не может быть очередным его розыгрышем? Это было бы слишком жестоко.
Опустив глаза к руке, поднял её и проглотил остатки булочки с сосиской, не чувствуя вкуса прожевал и сглотнул.
– Мне нужно время, – очень тихо, едва слышно прошептал Ацуши, отводя взгляд от лица Дазая.
– Да, – также шепотом согласился мужчина, – прости за это. – Он чуть помолчал, а затем сказал: – Я могу завтра поработать один, а ты сможешь отдохнуть от моего общества, – не весело пошутил он. – И придти в себя.
Подумав минуту над словами бывшего мафиози, Ацуши отрицательно помотал головой.
– Я бы хотел…
– Отвлечься? – понимающе перебив, закончил за него Дазай.
– Да.
– Я понял. – Рука, слегка обнимающая за плечи, ласково сжала кожу, а затем отпустила. – Я дам тебе столько времени, сколько тебе нужно. Однако я не стану говорить: будто с завтрашнего дня буду вести себя как обычно, словно ничего не случилось. Но я постараюсь держать себя в руках.
– С-спасибо, – неуверенно, за что собственно он благодарит, промолвил Накаджима.
За окном проносились дома, окрашенные в алый закат заходящего солнца. Цепочка людей спешащих с работы домой. Вереница машин гудящих в нетерпении из-за красного сигнала светофора.
Автобус остановился на остановке, выпуская несколько пассажиров, впуская других. Ацуши и Дазаю пришлось встать – слишком много пожилых людей и мамочек с ребятишками зашли на новой остановке. Их оттеснили к задним дверям, вопящие карапузы. Контролер, протискиваясь, чуть не заехал локтем Ацуши в бок, однако Дазай не позволил этому случиться, встав перед юношей, закрыв его фактически своим телом. Через несколько остановок, они вышли, в безмолвном молчании шагая по улице, держа путь к общежитию.
– До завтра, – сказал Осаму, когда Ацуши взялся за ручку двери у входа в свою комнату.
Накаджима дернулся и заставил себя кивнуть, хоть и отвечать ничего не хотелось. Взгляд он предпочел держать на уровне груди наставника, разглядывая стандартные пуговицы Дазаевского плаща.
– Я не думал, что мое признание вызовет такую реакцию, – тихо произнес мужчина, когда юноша отвернул от него лицо. – Извини.
Вставив ключ и повернув его в замочной скважине, отворяя дверь.
– Пожалуйста, Дазай-сан, – умоляюще промолвил Ацуши, ниже опустив голову. – Пожалуйста.
Тот ничего больше не сказал, будто внял просьбе подопечного, почти бесшумно развернулся и скользнул тенью в свои апартаменты. На пороге все-таки промолвив:
– Это не шутка или розыгрыш. Мои чувства серьезны.
Позже Ацуши услышал звук захлопнувшейся двери, только после этого он решился поднять лицо. Чуть помедлив, зашел к себе; Кёко еще не вернулась, в противном случае комната была бы открыта, и её не пришлось бы отпирать ключом.
Прикрыв за собой вход, прямо там – на пороге сполз на пол, обхватив колени. Он оказался в темноте, потому что окна выходили на противоположную сторону вечернему солнцу. Один на один с собственными мыслями и чувствами.
Что? Почему? Как? Вопросы вереницей кружили в сознании. Он не понимал, как оказался в центре любовной истории. Как оказался объектом чьей-то любви. И самое главное – что он чувствовал сам в отношении наставника. Он точно понимал, что уважает Осаму и благодарен ему за руку помощи, протянутую в отчаянную минуту. Однако не был уверен в прочих своих чувствах к бывшему мафиози. Разбираться в себе слишком сложно, слишком путано.
Внезапно пиликнул мобильник, Ацуши вздрогнул, но вынул телефон из кармана и взглянул на экран: пришла смс от Кёко. Там говорилось, что её пригласила к себе с ночевкой Кирако-сан на девичью вечеринку в честь неожиданной дружбы с сестрой Джуничиро, Наоми. Хоть слова Кёко избирала сухие и формальные, в них все равно прослеживался восторг девочки этому событию.
Ацуши улыбнулся после прочтения смс и отправил пожелания весело провести вечер и пару забавных смайлов.
Затем неожиданно для самого себя встал и потянулся, напряжение непонятно от чего отступило. Желудок снова забурчал, того съеденного хот-дога явно оказалось маловато, чтобы утолить голод молодого парня. Поэтому он подошел к холодильнику, вынул из него пару яиц и просто пожарил их на сковороде. Сил на что-то мудреное не хватало, он был эмоционально выжат. Покончив с ужином и запив все разбавленным зеленым чаем, вытащил футон из шкафа и расстелил постель.
Время для сна еще было детское, однако Ацуши решил не откладывать в долгий ящик размышления в отношении Осаму Дазая, поэтому он умылся и почистил зубы, прежде чем разместиться под одеялом.
Ему казалось важно по-взрослому отнестись к этой проблеме. Было ли признание Осаму – проблемой? Несомненно, заключил юноша, повернув голову в бок на подушке. Честно говоря, он понятие не имел, что с этим со всем делать. Разве что размышлять и разбираться в своих чувствах и мыслях. Причинить боль наставнику ему не хотелось.
Солнце уже полностью село, тени отбрасываемые мебелью, на стенах и потолке придавали комнате уюта. Ацуши с интересом уставился на одну из них – в воображении сложился образ рыцаря вставшего на одно колено, словно он клялся кому-то святой клятвой верности.
То была привычкой, выработанной еще с детского дома. В том приюте вечером дети развлекали себя сами, как могли. Очень часто, когда он не мог заснуть или, когда его запирали в отдельной комнате – тени на стенах рассказывали ему истории, которое складывало для него воображение.
Телевизор, конечно, был, однако включать его могли только с разрешения воспитателя, если кто-то нарушал это железное правило – его наказывали. Ацуши и сам не раз стоял коленями на горохе из-за нарушений того или иного правила. Впрочем, других обитателей приюта наказывали куда как мягче, чем Накаджиму. Почему-то (сейчас уже ясно почему), но тогда он не знал, чем провинился перед учителем. Почему именно его наказания отличались изощренной жестокостью.
Снова вспомнились бессердечные слова, брошенные Ацуши в спину, когда его выбросили бездомным котенком на улицу. Зачем говорить такое? Что он такого ужасного совершил, чтобы ему желали сдохнуть в какой-нибудь канаве…
Юноша многое отдал бы, чтобы понять, почему учитель не сказал ему о том, что он эспер, одаренный, чья способность оборачиваться тигром. Зачем молчать и скрывать это? В чем смысл?
Плавно мысли вернулись к Дазаю. Этот человек без преувеличения изменил жизнь Ацуши: наполнил её красками, подарил семью, работу и крышу над головой, которую впервые в жизни захотелось назвать домом. Накаджима безмерно уважал его, полностью закрыв глаза на прошлое Осаму. Кто не без греха за душой? Уж точно не ему, Ацуши, судить о поступках бывшего мафиози. Наверное, он просто вышел из возраста, когда делишь мир на черное и белое. На добро и зло. Люди и мир намного сложнее, чем может показаться на первые или второй взгляд, иногда и десятка взглядов на ситуацию не хватает, чтобы разобраться в сути проблемы.
Что такое любовь? Ацуши наверное впервые в жизни задумался над этим словом. Любовь – это тепло в сердце… Он запнулся, потому что осознал, он не знает, что такое любовь. Тогда с другой стороны – решило его сознание. Что значит любовь для него? Какие определения он вложит в смысл такого объемного и сложного слова, как любовь?
– Тепло в сердце, – снова повторил он, сказав на этот раз вслух. Казалось, если произнести свои измышления, то они приобретут более логичный строй. – Счастье. Любовь – это же счастье?..
В последнем утверждении он не был уверен – подумав, что отказ в симпатии может принести боль и страдания одному из пары. Подобный вывод говорит о том, что любовь – это не только счастье, но иногда и страдания. Противоречивые чувства, одно исключает другое? Или они переплетаются? Смешиваются и создают новое определение любви?
Что он чувствует к Осаму? Сложно сказать, по-настоящему до сего дня он не задумывался над своими эмоциями в присутствии наставника. Внезапно пришло озарение: возможно все подначки, и вызывающие возмущение действия напарника по расследованию были вызваны желанием обратить на себя внимание объекта симпатии. Ацуши хихикнул вслух, когда вспомнил подчас дурацкое поведение Дазая. А тот случай в кафе с мороженым был явным способом заигрывания, флиртом. Почему он понял это только сейчас?
Может Осаму осознал, насколько непробиваем Ацуши Накаджима; и решил выложить всё, как есть, поняв, что намеки уходят в пустоту. Ацуши не хотел думать о себе, как слепом чурбане. Всё же было очевидно с самого начала. Может быть, именно поэтому Осаму ему и помог?
Юноша перевернулся на бок, пытаясь найти более удобное положение.
Взгляд снова упал на фантом рыцаря, состоящего из наслоения теней в полутемной комнате. Ему подумалось: «Осаму для него как рыцарь. Не поэтому ли разум сформировал именно такой образ?»
Все ответы запрятаны глубоко в сознании…
Является ли Осаму Дазай особенным для него?
На этот вопрос Ацуши знал ответ: более чем, он был вне всяких сомнений особенным. Очень важным человеком.
Можно ли сказать, что мужчина ему дорог? Будет ли Ацуши переживать, если с Дазаем что-то случиться?
В груди резко похолодело, когда он подумал о подобном варианте развития событий. Он даже сел, так тревожно сделалось у него на душе. Он понял, что страшиться потерять Осаму. Более того: лишь представив себе, как попытка самоубийства Дазая завершается успехом – ему захотелось заплакать; горло, будто сдавили в тиски.
Накаджима обхватил себя руками заставляя успокоиться, не хватало только устроить истерику из-за воображения. Он заставил себя сосредоточиться на утверждении Осаму о том, что слова о самоубийстве для него – это способ выпустить пар, поразвлечься за чужой счет. Он хотел верить сказанному: если человек по-настоящему пожелает умереть, он не станет кричать об этом направо и налево, а тихо исполнит задуманное. Дазай же предпочитает открыто провоцировать людей эпатажной манерой поведения.
Только после того, как юноша несколько раз прогнал через голову эти мысли, сердце забилось ровнее, а дыхание успокоилось.
Он снова лег в постель, подтянув одеяло до подбородка, и закрыл глаза. Собственные чувства показали насколько Осаму – важен, кране значим. Но можно ли назвать это влюбленностью?
Именно этот вопрос крутился в голове Ацуши снова и снова, пока тот не забылся глубоким спокойным сном.


ОГЛАВЛЕНИЕhttps://blog-house.pro/kanime/post-123013/