Что почитать: свежие записи из разных блогов
Категория: проза и поэзия
Psoj_i_Sysoj, блог «Логово Псоя и Сысоя»
Система "Спаси-Себя-Сам" для Главного Злодея
Система "Спаси-Себя-Сам" для Главного Злодея / 人渣反派自救系统 (Rénzhā Fǎnpài Zìjiù Xìtǒng) / The Scum Villain’s Self-Saving System
Автор: Мосян Тунсю 墨香铜臭 (Mòxiāng Tóngchòu)
Год выпуска: 2015
81 глава, 14 экстр, выпуск завершён.
Перевод с английского: Псой и Сысой
Редакция: kaos
Помощь в сверке с китайским текстом: Диана Котова (DianaTheMarion)
Оглавление:
Глава 20. Будни сюжетного негра
Глава 21. Собрание Союза бессмертных. Часть 1
Глава 22. Собрание Союза бессмертных. Часть 2
Глава 23. Вот так сюрприз! Часть 1
Глава 24. Вот так сюрприз! Часть 2
Глава 25. Как нести звание злодея с честью. Часть 1
Глава 26. Как нести звание злодея с честью. Часть 2
Глава 27. Как нести звание злодея с честью. Часть 3
Глава 28. Против Системы не попрёшь
Глава 29. Тут Система бессильна
Глава 31. Обратный отсчёт до возвращения главного героя
Глава 32. Воссоединение. Часть 1
Глава 33. Воссоединение. Часть 2
Глава 34. Монстр в чистом виде!
Глава 35. Подмоченная репутация. Часть 1
Глава 36. Подмоченная репутация. Часть 2
Глава 37. Лабиринт Водной тюрьмы. Часть 1
Глава 38. Лабиринт Водной тюрьмы. Часть 2
Глава 39. Лабиринт Водной тюрьмы. Часть 3
Глава 40. Бегство от смерти в Хуаюэ. Часть 1
Глава 41. Бегство от смерти в Хуаюэ. Часть 2
Глава 42. Потасовка в винной лавке
Глава 44. Пособие по самовозрождению
Глава 45. Особенности демонической культуры
Глава 46. Переполох в гнезде демонов
Глава 47. Отряд беззаветных сплетников Цзянху
Глава 49. Действительное положение дел
Глава 50. Разбитая вдребезги картина мира
Глава 53. Новая встреча учителя и ученика
Глава 54. Несчастливое воссоединение
Глава 55. Жизнь под домашним арестом
Глава 58. Зал Восторгов, зал Ярости, зал Сожалений
Глава 59. Тает снег, трескается лед
Глава 60. Старый глава дворца Хуаньхуа
Глава 61. Первая стража одиночек
Глава 62. Вторая стража одиночек
Глава 64. Рандеву во вражеском лагере
Глава 66. Скандал в приличном обществе
Глава 68. Храм Чжаохуа. Часть 1
111
Psoj_i_Sysoj, блог «Логово Псоя и Сысоя»
Система "Спаси-Себя-Сам" для Главного Злодея. Глава 70. Храм Чжаохуа. Часть 3
Предыдущая глава
По толпе тотчас поползли изумленные шепотки:
— Неужто Су Сиянь и вправду родила от него ребенка?
— Кто же это?
— Но как это возможно — ведь она встречалась с Тяньлан Цзюнем лишь с целью выудить у него информацию…
Другие же были куда больше озабочены биологической стороной вопроса [1]:
— Выходит, у демонов и людей действительно может быть потомство?
— Вообще-то, физические различия не столь уж велики — так почему бы и нет?
читать дальшеОтвечая им всем разом, великий мастер Уван поведал:
— Может, изначально Су Сиянь и сблизилась с Тяньлан Цзюнем лишь по приказу своего наставника, но, хоть она и была сильна духом, как могла она не попасться на удочку обманчивого обаянию демона? Этот старый монах признает, что, всего на миг утратив бдительность, она могла совершить неверный шаг, о котором ей предстояло горько сожалеть всю жизнь [2]. К моменту битвы на горе Байлу она уже понесла дитя. Что же до того, кто этот ребенок, то его имя давно известно всем вам — это не кто иной, как тот, о ком упоминалось совсем недавно — тот самый Ло Бинхэ, захвативший власть во дворце Хуаньхуа!
Стоило этим словам сорваться с губ, как приглушенные шепотки переросли в затопивший зал гул.
Шэнь Цинцю не удержался от того, чтобы украдкой взглянуть на ученика.
Вначале тот невозмутимо слушал, знай себе посмеиваясь, однако, по мере того, как все новые подробности жизни его родителей становились достоянием общественности, его лицо все больше мрачнело, пока улыбка окончательно не покинула побледневшее лицо, на котором льдистым блеском сверкали темные глаза.
В задумчивости коснувшись костяшками пальцев рукояти Сюаньсу, Юэ Цинъюань возвысил голос:
— Мне доводилось встречать мастера Су Сиянь [3] на собрании Союза бессмертных за несколько лет до тех событий — Ло Бинхэ и впрямь сильно на нее похож. Поначалу я думал, что это простое совпадение – в конце концов, в этом мире многие разделяют схожую наружность – но учитывая, что он действительно наполовину демон, это все объясняет…
Глава клана Баци и тут не преминул вмешаться:
— Если он вынудил ее, в этом нет ее вины. Но зачем же она, зная, что носит во чреве отродье демона, дала ему рождение?
— И то правда, — тотчас поддержал его кто-то, — ведь, не дай она ему жизни, тем самым Су Сиянь избавила бы мир от этого бедствия во плоти. Отчего бы ей не прервать беременность?
— Позор, сущий позор! Неудивительно, что я прежде не слыхал об этой Су Сиянь — само собой, дворец Хуаньхуа сделал все, чтобы замять этот скандал. Взрастить предательницу в своем гнезде — если бы она не умерла на месте, то опозорила бы честь своего учителя!
Внимая этому гласу народа, великий мастер Учэнь некоторое время колебался, качая головой, но в конце концов решился:
— Послушайте, ни к чему чернить репутацию милостивой госпожи [4] Су, которая, ко всему прочему, давно опочила. Все не так просто, как представляется господам. Им следует принять во внимание, что сила крови демона не дозволила бы матери погубить плод, накрепко связав его жизнь с ее собственной — попытка прервать беременность была бы самоубийственной. И все же Су Сиянь, обладая гордой и бесстрашной натурой, не пожелала примириться со своим положением, терпя косые взгляды и пересуды. Приняв у старого главы Дворца снадобье, смертельное для демонов, она оставила дворец Хуаньхуа, и впредь никто ее не видел. Во имя милости Будды [5], попрошу господ следить за своими речами [6].
Лицо Ло Бинхэ ничего не выражало, однако его пальцы то сжимались в кулак, то вновь распрямлялись.
Рядом с ними кто-то с жаром прошептал:
— Дитя, отвергнутое матерью еще до рождения — ни капли милосердия к собственной плоти и крови! Как может женщина быть столь жестокосердной!
— Верно, не поддайся она соблазну, какое великое ее ждало бы будущее! Имя Су Сиянь прогремело бы по всему миру заклинателей!
— Ни за что не пошла бы на подобное даже ради всех сокровищ мира: подумать только, закрутить интрижку с демоном, чтобы он наградил тебя своим проклятым семенем! Вот уж спасибо, несите мимо подобное подношение, пусть бы и на драгоценном подносе.
— Видимо, Су Сиянь со стыда не смела взглянуть в глаза своему наставнику, вот и сбежала.
— Все это никак не касается Тяньлан Цзюня, — внезапно вновь возвысил голос глава клана Баци. — И основывается лишь на словах старого главы Дворца. — Зал погрузился в мертвую тишину. Не замечая повисшего в воздухе напряжения, глава клана Баци продолжил: — Я всего лишь высказываю собственное мнение, но, по-моему, вам стоит его услышать. Неужто вы и впрямь устроили засаду на горе Байлу, приняв эту историю за чистую монету? Сдается мне, что все это от начала до конца — не более чем выдумки отвергнутого любовника. Более того, отправить невинную девушку к известному своим коварством демону, учить ее притворяться и обманывать и в конце концов, снабдив ее опасным зельем, выдворить с глаз долой — все это представляется мне просто возмутительным. Мы в нашем клане Баци никогда бы не поступили так с сотоварищем.
Его слова изрядно удивили Шэнь Цинцю: неужто даже этот самодовольный баран [7] способен призвать к здравому смыслу толпу, жаждущую лишь поругания себе подобных? Похоже, его IQ также претерпел любопытные метаморфозы с момента их последней встречи, явно превысив полагающийся обычному статисту уровень.
— Вздор! — выплюнул настоятель Уван, сдвинув седые брови. — Демоны испокон веку ополчались на Царство Людей — и что же, нам следовало подождать, пока Тяньлан Цзюнь утопит наши школы в крови? Да и мыслимо ли возводить на главу уважаемой школы обвинения в столь гнусных злодействах? Что же до этого демонического отродья, то разумеется, нельзя было дать ему появиться на свет! Остается посетовать на то, что дьявольское семя оказалось сильнее яда!
Его категоричное высказывание было тотчас поддержано ободряющими выкриками и хлопками. На лице великого мастера Учэня, соединившего ладони в молитве, напротив, застыло выражение глубочайшего неодобрения.
Не то чтобы злоключения Су Сиянь вовсе не встретили сочувствия в собравшихся, однако общее настроение вкупе с проникновенной речью великого мастера Увана так подействовали на слушателей, что они не пожелали внять голосу разума. В конце концов, речь ведь шла об исчадии дьявола Ло Бинхэ, кто осмелился бы высказаться в его защиту? — вот они и чихвостили его в свое удовольствие.
Веки Ло Бинхэ опустились, скрывая наводящий трепет взгляд. Казалось, он прислушивается к говорившему, однако мысли его явно витали в иных сферах. Черты, несколько смягчившиеся за последние дни, казалось, вновь покрылись ледяной коркой.
Казалось, собравшиеся в зале Великой Силы пытаются перещеголять друг друга в вариациях на тему того, что Ло Бинхэ вообще не следовало рождаться на свет, и как славно было бы, если бы мать погубила его уже в утробе — однако тот, кому они перемывали кости, казалось, вовсе их не слышал.
Вот как должны были развиваться события согласно оригинальному сюжету: главы школ собираются, чтобы обсудить, что им делать с исходящей от Тяньлан Цзюня угрозой → выскочившие как чертик из коробочки демоны творят бесчинства → Ло Бинхэ единолично одолевает их, завоевывая симпатии окружающих. Однако после того, как этот квохчущий курятник в обличии собрания заклинателей принялся так и эдак склонять его происхождение, надежд на то, что события примут верное направление, оставалось все меньше.
Поглядывая на молчаливого Ло Бинхэ, Шэнь Цинцю начал жалеть о своем решении.
Надо было отказаться от этой миссии.
— К чему подобные речи? — вздохнул великий мастер Учэнь. — Увы, милостивая госпожа Су сгинула, оставшись в горьком одиночестве — хоть старый глава Дворца посылал людей на ее поиски, они не увенчались успехом — и кто знает, что ей довелось выстрадать перед смертью. Что же до Ло Бинхэ, то, пусть в его жилах и течет кровь демона, но он пока никому не причинил серьезного вреда…
— Шиди чересчур великодушен, — одернул его настоятель Уван. — Или вы забыли, как чуть не расстались с жизнью в городе Цзиньлань? Кому, как не вам, знать о коварстве и жестокости демонов? Против них всегда лучше применять превентивные меры. Эта парочка — отец и сын — долгое время вынашивали злодейские планы, и теперь собираются сообща нанести удар, повергнув наш мир во прах. Выступая в их защиту, вы выказываете не милосердие, а прямо-таки женское мягкосердечие [8], и при этом сами ужаснетесь результату своего благодушия, когда наш сон станет явью!
Хоть уровень самосовершенствования великого мастера Увана, безусловно, был высок, он явно выбрал не ту школу, ведь от буддиста у него была разве что бритая голова — вместо того, чтобы источать ауру просветленности, он прямо-таки раздувался от агрессии. Воистину, топор смотрелся бы в его руках куда уместнее настоятельского посоха, да и звание «великого мастера» куда больше подходило Учэню, который, не отличаясь выдающимися талантами, обладал щедрым и незлобивым сердцем. Даже под градом упреков он сумел сохранить невозмутимость:
— Но ведь то, что они действуют сообща — не более чем догадка, если я не ошибаюсь?
Неизвестно, как долго еще препирались бы старейшины храма Чжаохуа, не вмешайся Юэ Цинъюань:
— В сговоре они или нет, одно я могу сказать уверенно: Ло Бинхэ — дурной человек. — Возвысив голос, он обратился к толпе: — Цинцю, может, наконец дашь о себе знать?
Волосы Шэнь Цинцю встали дыбом [9] от неожиданности. Помедлив, он все же поднялся на ноги.
Он чувствовал себя, будто ученик начальной школы, которого учитель вызвал к доске, чтобы отчитать перед всем классом — лицо так и горело, однако у него хватило выдержки, чтобы безмятежно поклониться:
— Глава школы.
После того, как все взгляды обратились на Шэнь Цинцю, тот, кто сидел рядом с ним, также неизбежно должен был привлечь к себе внимание общественности — и точно: тут же кто-то воскликнул:
— Ло Бинхэ! Смотрите, это же Ло Бинхэ!
— Это и правда он! Когда он появился?
— И Шэнь Цинцю здесь! Разве он не мертв?
— Но он же уничтожил себя в городе Хуаюэ прямо у меня на глазах…
В воцарившуюся какофонию вплелись и нежные голоса трех сестричек-даосок: вцепившись в друг друга, они жадными глазами уставились на них — вот только отчего-то Шэнь Цинцю казалось, что на сей раз их девичья застенчивость направлена не на ученика, а на него самого…
Окинув его нечитаемым взглядом, Юэ Цинъюань бросил в лоб:
— Покончил с этим маскарадом [10]?
Прежде глава школы никогда не заговаривал с ним столь резким тоном — да что там, одно слово «маскарад» из его уст ошарашило Шэнь Цинцю, будто глава школы только что приказал всыпать ему бамбуковых палок [11]. Похоже, Лю Цингэ не пожалел цветистых выражений, описывая события последних дней.
При этой мысли Шэнь Цинцю поклялся, что однажды утащит Чэнлуань, чтобы порубить им все свиные ножки на кухнях всех двенадцати пиков — после этого Лю Цингэ вовеки не вернуть своему мечу былого сияния!
«Мне одному не наплевать на сюжет? — взъярился он про себя. — Может, обратите уже внимание на демонов, которые засидели весь ваш Храм, будто мухи — варенье? Мне, вообще-то, положено поощрять благие порывы главного героя, а не отыгрывать козла отпущения!»
Он уже собирался было привлечь внимание окружающих к затесавшимся в их ряды подозрительным фигурам, когда настоятель Уван грохнул посохом об пол, злорадно ухмыляясь:
— Что ж, Ло Бинхэ, ты любезно избавил нас от многих хлопот, пожаловав к нам самолично. Так почему бы тебе не поведать о том, что замыслили вы с Тяньлан Цзюнем?
— Я в этом не участвую, — ледяным тоном отозвался Ло Бинхэ.
— Он же твой отец, — выкрикнул кто-то из толпы, — как же ты смеешь утверждать, будто не имеешь отношения к его начинаниям?
— Он мне не отец, — равнодушно бросил Ло Бинхэ.
— Пытаешься вывернуться даже перед лицом беспристрастной истины [12]? — обличительно пророкотал великий мастер Уван. — Кто мы, по-твоему — легковерные дети?
Однако Ло Бинхэ лишь упрямо тряхнул головой:
— Он мне не отец.
— Воистину, ты — чума нашего тысячелетия, — фыркнул великий мастер Уван. — Истребив тебя во чреве, Су Сиянь оказала бы всем нам неоценимую услугу!
Эти жестокие слова наконец угодили в цель: Ло Бинхэ шумно втянул воздух, в глубине глаз мелькнула алая вспышка. На задумываясь ни на мгновение, Шэнь Цинцю поймал его за руку, удерживая на месте.
Лю Цингэ застыл за спиной Юэ Цинъюаня, скрестив руки на груди. При виде того, как Шэнь Цинцю у всех на глазах хватается за руку Ло Бинхэ у него на лбу запульсировала жилка.
— Эй! — вырвалось у него, и к этому он ничего не добавил — по всей видимости, не нашел слов от возмущения. Однако Шэнь Цинцю сделал вид, что попросту не заметил его вспышку, ведь если Ло Бинхэ сейчас впадет в раж, это будет посерьезнее недовольства Лю Цингэ. Тут уж не до репутации — будучи второстепенной, арка с храмом Чжаохуа все же требовала к себе крайне осмотрительного отношения.
Если сейчас все эти сотни заклинателей навалятся на них скопом, они смогут в одночасье стереть в порошок его вместе с Ло Бинхэ; не поможет даже его необоримая аура главного героя, ведь монахи из храма Чжаохуа славились умением рассеивать демоническую энергию — это-то Шэнь Цинцю сознавал куда лучше этой безбашенной парочки, Цзючжун Цзюня и его дочурки.
— Кто такая Су Сиянь? — холодно бросил Ло Бинхэ. — Моя мать была прачкой.
— Слова настоятеля Увана не имеют под собой основания, — мягко заверил его Шэнь Цинцю. — Ты же знаешь, что за человек был старый глава Дворца. Едва ли стоит прислушиваться к этим пересудам о далеком прошлом, так что просто не обращай внимания!
Он намеренно использовал менторский тон, пытаясь передать ученику хотя бы часть собственной невозмутимости. Ло Бинхэ потянул за его руку, словно требуя подтверждения своих слов:
— Учитель, Тяньлан Цзюнь мне не отец. Мне вообще не нужен отец.
Шэнь Цинцю не знал, что и сказать на это, а потому лишь крепче сжал его ладонь, тем самым веля ученику успокоиться.
В оригинале прошлое Ло Бинхэ было описано лишь в самых общих чертах, а потому Шэнь Цинцю мог только догадываться, какой эффект произведут на него все эти откровения — едва ли тут помогут пара утешительных слов и ласковое похлопывание по макушке.
Все его фантазии в одночасье пошли прахом — отец и сын попросту отказывались признавать друг друга. Тяньлан Цзюнь как чистокровный демон и прежде был невысокого мнения о семейных связях, а тут еще добавьте все то, что он претерпел по вине Су Сиянь и ее приспешников, и станет яснее ясного, что ему и впрямь не с чего любить Ло Бинхэ. При встрече в Священном Мавзолее он не выказал ни тени теплоты, даже не упомянув при Ло Бинхэ об их родстве. Что до Су Сиянь, то и с ней дело обстояло ничуть не лучше — она с самого начала сделала свой выбор: притворство, ложь, шпионаж, манипуляция, предательство, презрение — и наконец полное отторжение.
Воистину, Ло Бинхэ был нежеланным ребенком.
— Других слов от демона я и не ожидал, — насупил брови настоятель Уван.
Однако Ло Бинхэ вновь обратился не к нему, а к Шэнь Цинцю:
— Если он мой отец, почему он об этом даже не упомянул?
И в самом деле, всем, на что расщедрился Тяньлан Цзюнь, были слова: «Вылитая мать». И что дальше?
А ничего.
Шэнь Цинцю хранил молчание. Что он мог сказать на это? Потому что твой отец — больной на всю голову безответственный тип?
Все это неправильно — от начала и до конца. Шэнь Цинцю был уже сыт по горло этим тошнотворным бредом.
— Братья и сестры, — начал он, озирая собравшихся, — не делайте опрометчивых выводов. Сегодня Ло Бинхэ пришел сюда вовсе не с дурными намерениями — совсем напротив…
— Верно, послушайте горного лорда Шэня, — вторил ему великий мастер Учэнь.
Шэнь Цинцю послал ему благодарный взгляд, но настоятель Уван осклабился:
— Не с дурными намерениями, говорите? А чем вы тогда объясните это?
Его голос взвился к концу фразы, и одновременно с этим с места сорвалась дюжина монахов-бойцов в красно-золотом облачении, тут же скрутив нескольких из присутствующих — прижатые к земле тела источали демоническую энергию. Зал тотчас наполнился криками:
— Здесь демоны!
— Ло Бинхэ, а ты неплохо подготовился!
Вся сюжетная линия летела к чертям!
Эти злополучные приспешники Цзючжун Цзюня, чья миссия изначально заключалась в том, чтобы пасть во имя репутации главного героя, вот-вот закопают ее на такие глубины, откуда ей едва ли суждено выбраться — ведь все, само собой, решили, что эту засаду устроил Ло Бинхэ!
Повинуясь мгновенному предчувствию, Шэнь Цинцю вскинул веер — и точно, в него тут же врезался посох настоятеля Увана. Приподняв веер, заклинатель без усилий удерживал посох в воздухе, судорожно обдумывая дальнейшие действия.
Примечания:
[1] Биологическая сторона вопроса – в оригинале 生殖隔离 (shēngzhí gélí) – в пер. с кит. «репродуктивная изоляция» - биологический критерий вида (т.е., представители разных видов не могут иметь плодовитого потомства).
[2] Совершить неверный шаг, о котором ей предстояло горько сожалеть всю жизнь – в оригинале пословица 一失足成千古恨 (yī shīzú chéng qiāngǔ hèn) – в пер. с кит. «раз ошибившись, раскаиваться долгие годы».
[3] Мастер Су Сиянь — на самом деле, в оригинале Юэ Цинъюань употребляет слово «старейшина» 前辈 (qiánbèi) цяньбэй (старшее поколение, старший коллега), но это немного странно звучит по отношению к молодой женщине.
[4] Милостивая госпожа 施主 (shīzhǔ) шичжу — буддийский термин, означающий «податель милостыни, прихожанин».
[5] Во имя милости Будды 我佛慈悲 (wǒfócíbēi) – в пер. с кит. «сострадателен, как к самому себе».
[6] Следить за своими речами – в оригинале 少造口业罢 (shǎo zào kǒuyè bà) – будд. «не впадать в словесный грех» (ложь, хвастовство, пустословие).
[7] Самодовольный баран — в оригинале KY от Kuuki Yomenai — тот, кто не умеет улавливать витающее в воздухе настроение, прочувствовать атмосферу.
[8] Женское мягкосердечие 妇人之仁 (fùrénzhirén) – в пер. с кит. «женское милосердие» (иронически о мелком благодеянии, о дамской благотворительности).
[9] Волосы встали дыбом — китайское выражение 背嵴一毛 (bèi jǐ yī máo) дословно переводится как «шерсть на спине встопорщилась хребтом».
[10] Маскарад — в оригинале 胡闹 (hú nào) — в пер. с кит. «безобразничать, шалить, ходить на голове, затевать ссоры», а также диалектное «распутничать».
[11] Всыпать бамбуковых палок — выражение 打板子 (dǎ bǎnzi) в дословном переводе означает «получить наказание бамбуковыми палками», в переносном же — «подвергнуться порицанию, получить на орехи».
[12] Беспристрастная истина – в оригинале 铁证如山 (tiězhèngrúshān) – в пер. с кит. «неопровержимое доказательство, несокрушимое, как гора».
По толпе тотчас поползли изумленные шепотки:
— Неужто Су Сиянь и вправду родила от него ребенка?
— Кто же это?
— Но как это возможно — ведь она встречалась с Тяньлан Цзюнем лишь с целью выудить у него информацию…
Другие же были куда больше озабочены биологической стороной вопроса [1]:
— Выходит, у демонов и людей действительно может быть потомство?
— Вообще-то, физические различия не столь уж велики — так почему бы и нет?
читать дальшеОтвечая им всем разом, великий мастер Уван поведал:
— Может, изначально Су Сиянь и сблизилась с Тяньлан Цзюнем лишь по приказу своего наставника, но, хоть она и была сильна духом, как могла она не попасться на удочку обманчивого обаянию демона? Этот старый монах признает, что, всего на миг утратив бдительность, она могла совершить неверный шаг, о котором ей предстояло горько сожалеть всю жизнь [2]. К моменту битвы на горе Байлу она уже понесла дитя. Что же до того, кто этот ребенок, то его имя давно известно всем вам — это не кто иной, как тот, о ком упоминалось совсем недавно — тот самый Ло Бинхэ, захвативший власть во дворце Хуаньхуа!
Стоило этим словам сорваться с губ, как приглушенные шепотки переросли в затопивший зал гул.
Шэнь Цинцю не удержался от того, чтобы украдкой взглянуть на ученика.
Вначале тот невозмутимо слушал, знай себе посмеиваясь, однако, по мере того, как все новые подробности жизни его родителей становились достоянием общественности, его лицо все больше мрачнело, пока улыбка окончательно не покинула побледневшее лицо, на котором льдистым блеском сверкали темные глаза.
В задумчивости коснувшись костяшками пальцев рукояти Сюаньсу, Юэ Цинъюань возвысил голос:
— Мне доводилось встречать мастера Су Сиянь [3] на собрании Союза бессмертных за несколько лет до тех событий — Ло Бинхэ и впрямь сильно на нее похож. Поначалу я думал, что это простое совпадение – в конце концов, в этом мире многие разделяют схожую наружность – но учитывая, что он действительно наполовину демон, это все объясняет…
Глава клана Баци и тут не преминул вмешаться:
— Если он вынудил ее, в этом нет ее вины. Но зачем же она, зная, что носит во чреве отродье демона, дала ему рождение?
— И то правда, — тотчас поддержал его кто-то, — ведь, не дай она ему жизни, тем самым Су Сиянь избавила бы мир от этого бедствия во плоти. Отчего бы ей не прервать беременность?
— Позор, сущий позор! Неудивительно, что я прежде не слыхал об этой Су Сиянь — само собой, дворец Хуаньхуа сделал все, чтобы замять этот скандал. Взрастить предательницу в своем гнезде — если бы она не умерла на месте, то опозорила бы честь своего учителя!
Внимая этому гласу народа, великий мастер Учэнь некоторое время колебался, качая головой, но в конце концов решился:
— Послушайте, ни к чему чернить репутацию милостивой госпожи [4] Су, которая, ко всему прочему, давно опочила. Все не так просто, как представляется господам. Им следует принять во внимание, что сила крови демона не дозволила бы матери погубить плод, накрепко связав его жизнь с ее собственной — попытка прервать беременность была бы самоубийственной. И все же Су Сиянь, обладая гордой и бесстрашной натурой, не пожелала примириться со своим положением, терпя косые взгляды и пересуды. Приняв у старого главы Дворца снадобье, смертельное для демонов, она оставила дворец Хуаньхуа, и впредь никто ее не видел. Во имя милости Будды [5], попрошу господ следить за своими речами [6].
Лицо Ло Бинхэ ничего не выражало, однако его пальцы то сжимались в кулак, то вновь распрямлялись.
Рядом с ними кто-то с жаром прошептал:
— Дитя, отвергнутое матерью еще до рождения — ни капли милосердия к собственной плоти и крови! Как может женщина быть столь жестокосердной!
— Верно, не поддайся она соблазну, какое великое ее ждало бы будущее! Имя Су Сиянь прогремело бы по всему миру заклинателей!
— Ни за что не пошла бы на подобное даже ради всех сокровищ мира: подумать только, закрутить интрижку с демоном, чтобы он наградил тебя своим проклятым семенем! Вот уж спасибо, несите мимо подобное подношение, пусть бы и на драгоценном подносе.
— Видимо, Су Сиянь со стыда не смела взглянуть в глаза своему наставнику, вот и сбежала.
— Все это никак не касается Тяньлан Цзюня, — внезапно вновь возвысил голос глава клана Баци. — И основывается лишь на словах старого главы Дворца. — Зал погрузился в мертвую тишину. Не замечая повисшего в воздухе напряжения, глава клана Баци продолжил: — Я всего лишь высказываю собственное мнение, но, по-моему, вам стоит его услышать. Неужто вы и впрямь устроили засаду на горе Байлу, приняв эту историю за чистую монету? Сдается мне, что все это от начала до конца — не более чем выдумки отвергнутого любовника. Более того, отправить невинную девушку к известному своим коварством демону, учить ее притворяться и обманывать и в конце концов, снабдив ее опасным зельем, выдворить с глаз долой — все это представляется мне просто возмутительным. Мы в нашем клане Баци никогда бы не поступили так с сотоварищем.
Его слова изрядно удивили Шэнь Цинцю: неужто даже этот самодовольный баран [7] способен призвать к здравому смыслу толпу, жаждущую лишь поругания себе подобных? Похоже, его IQ также претерпел любопытные метаморфозы с момента их последней встречи, явно превысив полагающийся обычному статисту уровень.
— Вздор! — выплюнул настоятель Уван, сдвинув седые брови. — Демоны испокон веку ополчались на Царство Людей — и что же, нам следовало подождать, пока Тяньлан Цзюнь утопит наши школы в крови? Да и мыслимо ли возводить на главу уважаемой школы обвинения в столь гнусных злодействах? Что же до этого демонического отродья, то разумеется, нельзя было дать ему появиться на свет! Остается посетовать на то, что дьявольское семя оказалось сильнее яда!
Его категоричное высказывание было тотчас поддержано ободряющими выкриками и хлопками. На лице великого мастера Учэня, соединившего ладони в молитве, напротив, застыло выражение глубочайшего неодобрения.
Не то чтобы злоключения Су Сиянь вовсе не встретили сочувствия в собравшихся, однако общее настроение вкупе с проникновенной речью великого мастера Увана так подействовали на слушателей, что они не пожелали внять голосу разума. В конце концов, речь ведь шла об исчадии дьявола Ло Бинхэ, кто осмелился бы высказаться в его защиту? — вот они и чихвостили его в свое удовольствие.
Веки Ло Бинхэ опустились, скрывая наводящий трепет взгляд. Казалось, он прислушивается к говорившему, однако мысли его явно витали в иных сферах. Черты, несколько смягчившиеся за последние дни, казалось, вновь покрылись ледяной коркой.
Казалось, собравшиеся в зале Великой Силы пытаются перещеголять друг друга в вариациях на тему того, что Ло Бинхэ вообще не следовало рождаться на свет, и как славно было бы, если бы мать погубила его уже в утробе — однако тот, кому они перемывали кости, казалось, вовсе их не слышал.
Вот как должны были развиваться события согласно оригинальному сюжету: главы школ собираются, чтобы обсудить, что им делать с исходящей от Тяньлан Цзюня угрозой → выскочившие как чертик из коробочки демоны творят бесчинства → Ло Бинхэ единолично одолевает их, завоевывая симпатии окружающих. Однако после того, как этот квохчущий курятник в обличии собрания заклинателей принялся так и эдак склонять его происхождение, надежд на то, что события примут верное направление, оставалось все меньше.
Поглядывая на молчаливого Ло Бинхэ, Шэнь Цинцю начал жалеть о своем решении.
Надо было отказаться от этой миссии.
— К чему подобные речи? — вздохнул великий мастер Учэнь. — Увы, милостивая госпожа Су сгинула, оставшись в горьком одиночестве — хоть старый глава Дворца посылал людей на ее поиски, они не увенчались успехом — и кто знает, что ей довелось выстрадать перед смертью. Что же до Ло Бинхэ, то, пусть в его жилах и течет кровь демона, но он пока никому не причинил серьезного вреда…
— Шиди чересчур великодушен, — одернул его настоятель Уван. — Или вы забыли, как чуть не расстались с жизнью в городе Цзиньлань? Кому, как не вам, знать о коварстве и жестокости демонов? Против них всегда лучше применять превентивные меры. Эта парочка — отец и сын — долгое время вынашивали злодейские планы, и теперь собираются сообща нанести удар, повергнув наш мир во прах. Выступая в их защиту, вы выказываете не милосердие, а прямо-таки женское мягкосердечие [8], и при этом сами ужаснетесь результату своего благодушия, когда наш сон станет явью!
Хоть уровень самосовершенствования великого мастера Увана, безусловно, был высок, он явно выбрал не ту школу, ведь от буддиста у него была разве что бритая голова — вместо того, чтобы источать ауру просветленности, он прямо-таки раздувался от агрессии. Воистину, топор смотрелся бы в его руках куда уместнее настоятельского посоха, да и звание «великого мастера» куда больше подходило Учэню, который, не отличаясь выдающимися талантами, обладал щедрым и незлобивым сердцем. Даже под градом упреков он сумел сохранить невозмутимость:
— Но ведь то, что они действуют сообща — не более чем догадка, если я не ошибаюсь?
Неизвестно, как долго еще препирались бы старейшины храма Чжаохуа, не вмешайся Юэ Цинъюань:
— В сговоре они или нет, одно я могу сказать уверенно: Ло Бинхэ — дурной человек. — Возвысив голос, он обратился к толпе: — Цинцю, может, наконец дашь о себе знать?
Волосы Шэнь Цинцю встали дыбом [9] от неожиданности. Помедлив, он все же поднялся на ноги.
Он чувствовал себя, будто ученик начальной школы, которого учитель вызвал к доске, чтобы отчитать перед всем классом — лицо так и горело, однако у него хватило выдержки, чтобы безмятежно поклониться:
— Глава школы.
После того, как все взгляды обратились на Шэнь Цинцю, тот, кто сидел рядом с ним, также неизбежно должен был привлечь к себе внимание общественности — и точно: тут же кто-то воскликнул:
— Ло Бинхэ! Смотрите, это же Ло Бинхэ!
— Это и правда он! Когда он появился?
— И Шэнь Цинцю здесь! Разве он не мертв?
— Но он же уничтожил себя в городе Хуаюэ прямо у меня на глазах…
В воцарившуюся какофонию вплелись и нежные голоса трех сестричек-даосок: вцепившись в друг друга, они жадными глазами уставились на них — вот только отчего-то Шэнь Цинцю казалось, что на сей раз их девичья застенчивость направлена не на ученика, а на него самого…
Окинув его нечитаемым взглядом, Юэ Цинъюань бросил в лоб:
— Покончил с этим маскарадом [10]?
Прежде глава школы никогда не заговаривал с ним столь резким тоном — да что там, одно слово «маскарад» из его уст ошарашило Шэнь Цинцю, будто глава школы только что приказал всыпать ему бамбуковых палок [11]. Похоже, Лю Цингэ не пожалел цветистых выражений, описывая события последних дней.
При этой мысли Шэнь Цинцю поклялся, что однажды утащит Чэнлуань, чтобы порубить им все свиные ножки на кухнях всех двенадцати пиков — после этого Лю Цингэ вовеки не вернуть своему мечу былого сияния!
«Мне одному не наплевать на сюжет? — взъярился он про себя. — Может, обратите уже внимание на демонов, которые засидели весь ваш Храм, будто мухи — варенье? Мне, вообще-то, положено поощрять благие порывы главного героя, а не отыгрывать козла отпущения!»
Он уже собирался было привлечь внимание окружающих к затесавшимся в их ряды подозрительным фигурам, когда настоятель Уван грохнул посохом об пол, злорадно ухмыляясь:
— Что ж, Ло Бинхэ, ты любезно избавил нас от многих хлопот, пожаловав к нам самолично. Так почему бы тебе не поведать о том, что замыслили вы с Тяньлан Цзюнем?
— Я в этом не участвую, — ледяным тоном отозвался Ло Бинхэ.
— Он же твой отец, — выкрикнул кто-то из толпы, — как же ты смеешь утверждать, будто не имеешь отношения к его начинаниям?
— Он мне не отец, — равнодушно бросил Ло Бинхэ.
— Пытаешься вывернуться даже перед лицом беспристрастной истины [12]? — обличительно пророкотал великий мастер Уван. — Кто мы, по-твоему — легковерные дети?
Однако Ло Бинхэ лишь упрямо тряхнул головой:
— Он мне не отец.
— Воистину, ты — чума нашего тысячелетия, — фыркнул великий мастер Уван. — Истребив тебя во чреве, Су Сиянь оказала бы всем нам неоценимую услугу!
Эти жестокие слова наконец угодили в цель: Ло Бинхэ шумно втянул воздух, в глубине глаз мелькнула алая вспышка. На задумываясь ни на мгновение, Шэнь Цинцю поймал его за руку, удерживая на месте.
Лю Цингэ застыл за спиной Юэ Цинъюаня, скрестив руки на груди. При виде того, как Шэнь Цинцю у всех на глазах хватается за руку Ло Бинхэ у него на лбу запульсировала жилка.
— Эй! — вырвалось у него, и к этому он ничего не добавил — по всей видимости, не нашел слов от возмущения. Однако Шэнь Цинцю сделал вид, что попросту не заметил его вспышку, ведь если Ло Бинхэ сейчас впадет в раж, это будет посерьезнее недовольства Лю Цингэ. Тут уж не до репутации — будучи второстепенной, арка с храмом Чжаохуа все же требовала к себе крайне осмотрительного отношения.
Если сейчас все эти сотни заклинателей навалятся на них скопом, они смогут в одночасье стереть в порошок его вместе с Ло Бинхэ; не поможет даже его необоримая аура главного героя, ведь монахи из храма Чжаохуа славились умением рассеивать демоническую энергию — это-то Шэнь Цинцю сознавал куда лучше этой безбашенной парочки, Цзючжун Цзюня и его дочурки.
— Кто такая Су Сиянь? — холодно бросил Ло Бинхэ. — Моя мать была прачкой.
— Слова настоятеля Увана не имеют под собой основания, — мягко заверил его Шэнь Цинцю. — Ты же знаешь, что за человек был старый глава Дворца. Едва ли стоит прислушиваться к этим пересудам о далеком прошлом, так что просто не обращай внимания!
Он намеренно использовал менторский тон, пытаясь передать ученику хотя бы часть собственной невозмутимости. Ло Бинхэ потянул за его руку, словно требуя подтверждения своих слов:
— Учитель, Тяньлан Цзюнь мне не отец. Мне вообще не нужен отец.
Шэнь Цинцю не знал, что и сказать на это, а потому лишь крепче сжал его ладонь, тем самым веля ученику успокоиться.
В оригинале прошлое Ло Бинхэ было описано лишь в самых общих чертах, а потому Шэнь Цинцю мог только догадываться, какой эффект произведут на него все эти откровения — едва ли тут помогут пара утешительных слов и ласковое похлопывание по макушке.
Все его фантазии в одночасье пошли прахом — отец и сын попросту отказывались признавать друг друга. Тяньлан Цзюнь как чистокровный демон и прежде был невысокого мнения о семейных связях, а тут еще добавьте все то, что он претерпел по вине Су Сиянь и ее приспешников, и станет яснее ясного, что ему и впрямь не с чего любить Ло Бинхэ. При встрече в Священном Мавзолее он не выказал ни тени теплоты, даже не упомянув при Ло Бинхэ об их родстве. Что до Су Сиянь, то и с ней дело обстояло ничуть не лучше — она с самого начала сделала свой выбор: притворство, ложь, шпионаж, манипуляция, предательство, презрение — и наконец полное отторжение.
Воистину, Ло Бинхэ был нежеланным ребенком.
— Других слов от демона я и не ожидал, — насупил брови настоятель Уван.
Однако Ло Бинхэ вновь обратился не к нему, а к Шэнь Цинцю:
— Если он мой отец, почему он об этом даже не упомянул?
И в самом деле, всем, на что расщедрился Тяньлан Цзюнь, были слова: «Вылитая мать». И что дальше?
А ничего.
Шэнь Цинцю хранил молчание. Что он мог сказать на это? Потому что твой отец — больной на всю голову безответственный тип?
Все это неправильно — от начала и до конца. Шэнь Цинцю был уже сыт по горло этим тошнотворным бредом.
— Братья и сестры, — начал он, озирая собравшихся, — не делайте опрометчивых выводов. Сегодня Ло Бинхэ пришел сюда вовсе не с дурными намерениями — совсем напротив…
— Верно, послушайте горного лорда Шэня, — вторил ему великий мастер Учэнь.
Шэнь Цинцю послал ему благодарный взгляд, но настоятель Уван осклабился:
— Не с дурными намерениями, говорите? А чем вы тогда объясните это?
Его голос взвился к концу фразы, и одновременно с этим с места сорвалась дюжина монахов-бойцов в красно-золотом облачении, тут же скрутив нескольких из присутствующих — прижатые к земле тела источали демоническую энергию. Зал тотчас наполнился криками:
— Здесь демоны!
— Ло Бинхэ, а ты неплохо подготовился!
Вся сюжетная линия летела к чертям!
Эти злополучные приспешники Цзючжун Цзюня, чья миссия изначально заключалась в том, чтобы пасть во имя репутации главного героя, вот-вот закопают ее на такие глубины, откуда ей едва ли суждено выбраться — ведь все, само собой, решили, что эту засаду устроил Ло Бинхэ!
Повинуясь мгновенному предчувствию, Шэнь Цинцю вскинул веер — и точно, в него тут же врезался посох настоятеля Увана. Приподняв веер, заклинатель без усилий удерживал посох в воздухе, судорожно обдумывая дальнейшие действия.
Примечания:
[1] Биологическая сторона вопроса – в оригинале 生殖隔离 (shēngzhí gélí) – в пер. с кит. «репродуктивная изоляция» - биологический критерий вида (т.е., представители разных видов не могут иметь плодовитого потомства).
[2] Совершить неверный шаг, о котором ей предстояло горько сожалеть всю жизнь – в оригинале пословица 一失足成千古恨 (yī shīzú chéng qiāngǔ hèn) – в пер. с кит. «раз ошибившись, раскаиваться долгие годы».
[3] Мастер Су Сиянь — на самом деле, в оригинале Юэ Цинъюань употребляет слово «старейшина» 前辈 (qiánbèi) цяньбэй (старшее поколение, старший коллега), но это немного странно звучит по отношению к молодой женщине.
[4] Милостивая госпожа 施主 (shīzhǔ) шичжу — буддийский термин, означающий «податель милостыни, прихожанин».
[5] Во имя милости Будды 我佛慈悲 (wǒfócíbēi) – в пер. с кит. «сострадателен, как к самому себе».
[6] Следить за своими речами – в оригинале 少造口业罢 (shǎo zào kǒuyè bà) – будд. «не впадать в словесный грех» (ложь, хвастовство, пустословие).
[7] Самодовольный баран — в оригинале KY от Kuuki Yomenai — тот, кто не умеет улавливать витающее в воздухе настроение, прочувствовать атмосферу.
[8] Женское мягкосердечие 妇人之仁 (fùrénzhirén) – в пер. с кит. «женское милосердие» (иронически о мелком благодеянии, о дамской благотворительности).
[9] Волосы встали дыбом — китайское выражение 背嵴一毛 (bèi jǐ yī máo) дословно переводится как «шерсть на спине встопорщилась хребтом».
[10] Маскарад — в оригинале 胡闹 (hú nào) — в пер. с кит. «безобразничать, шалить, ходить на голове, затевать ссоры», а также диалектное «распутничать».
[11] Всыпать бамбуковых палок — выражение 打板子 (dǎ bǎnzi) в дословном переводе означает «получить наказание бамбуковыми палками», в переносном же — «подвергнуться порицанию, получить на орехи».
[12] Беспристрастная истина – в оригинале 铁证如山 (tiězhèngrúshān) – в пер. с кит. «неопровержимое доказательство, несокрушимое, как гора».
Beramode, блог «Faded Fantasy»
S/M/H/
who is hiding inside of you. We should talk about this problem, otherwise I will never leave you alone!I have fallen in love with someone
Cool-Assassin, блог «Криптология экспансивного»
Мэри Джин
Мэри ДжинМэри Джин утопили в реке.
Утопили в холщовом мешке,
Ее ласки добившись насильно.
Ее косы теперь зелены,
Ее руки теперь холодны.
Мэри Джин утопили в реке.
Что ж, узнают теперь моряки,
Как зеленые косы крепки
И как цепки холодные руки.
Кто прельстится девичьей красой,
Тот отыщет смертельный покой
В черных водах холодной реки.
Но из всех моряков лишь один
Разглядит не красу Мэри Джин,
А тоску леденящую сердце.
Он в объятья ее не падет,
А железным ножом перервет
Неистлевший холщовый мешок
На русалочьей шее.
Утопили в холщовом мешке,
Ее ласки добившись насильно.
Ее косы теперь зелены,
Ее руки теперь холодны.
Мэри Джин утопили в реке.
Что ж, узнают теперь моряки,
Как зеленые косы крепки
И как цепки холодные руки.
Кто прельстится девичьей красой,
Тот отыщет смертельный покой
В черных водах холодной реки.
Но из всех моряков лишь один
Разглядит не красу Мэри Джин,
А тоску леденящую сердце.
Он в объятья ее не падет,
А железным ножом перервет
Неистлевший холщовый мешок
На русалочьей шее.
Beramode, блог «Faded Fantasy»
C/C/S/
I’d like to hold you in the mountains, like to kiss you by the sea. Take you far, far from here to a place where you feel free. Cause we are safe, we are true, we are going to make it through. Crashing worlds, falling stars, breaking all of who we are - I want infinity with you.
Psoj_i_Sysoj, блог «Логово Псоя и Сысоя»
Система "Спаси-Себя-Сам" для Главного Злодея. Глава 69. Храм Чжаохуа. Часть 2
Предыдущая глава
— Если двое видят один и тот же сон, это можно счесть удивительным совпадением, — весомо заявил великий мастер Уван. — Если же его одновременно видят несколько сотен людей, то это не объяснишь даже словом «чудо». К тому же, содержание этого сна обычным не назовешь — он был чересчур близок к реальности. Полагаю, проснувшись, все вы ощутили, что даже окружающая действительность не так ярка, как это видение.
Заклинатели, развившие золотые ядра, удрученно кивнули, обменявшись перепуганными взглядами. Кто-то, не удержавшись, бросил вслух:
— А как этот Тяньлан Цзюнь был заточен? Если он и вправду столь могущественен, как же с ним совладали в прошлом?
читать дальше— Всему виной месть за причиненное зло, — вздохнул великий мастер Учэнь. — Будь с нами глава дворца Хуаньхуа, полагаю, он со скорбью в душе согласился бы со мной.
— Глава дворца Хуаньхуа? — раздался из толпы потрясенный женский голос. — Как это может быть связано с Ло Бинхэ?
Чистый и мелодичный, он звучал подобно песне иволги [1] — едва заслышав его, Шэнь Цинцю невольно проследил его источник.
Это была стройная миловидная монашка с вершины Тяньи.
Сложно сказать, которая именно, поскольку все эти сестрички в одинаковых одеяниях были словно бы отлиты в одной форме — стоя друг подле друга, они более всего напоминали три прекрасных лазоревых цветка. Даже выражение их лиц было сходным, являя… радостное предвкушение. Да, определенно радостное предвкушение.
Те самые три сестрички из гарема Ло Бинхэ — давно не виделись, цветики!
Прежде, узрев их воочию, Шэнь Цинцю преисполнился бы неизъяснимого восторга, одновременно разражаясь воодушевляющими речевками в адрес главного героя, вдохновляя его на амурные подвиги, и поношениями его автору. Но нынче…
В его уши проник тихий невозмутимый голос Ло Бинхэ, от которого за десятки ли разило уксусом:
— Учитель находит их привлекательными?
«Слушай, не начинай, а?» — мысленно взмолился Шэнь Цинцю, тотчас отводя взгляд от монашек. Учитывая, в какой винегрет нынче обратился сюжет, три сестрички, так и не удостоившись чести стать сосудами для демонической энергии Ло Бинхэ, ясное дело, не представляли собой для него никакого значения — и все же по неведомой причине оживлялись, стоило кому-то упомянуть о Ло Бинхэ, ведь чем еще могло объясняться написанное на их лицах предвкушение? Видимо, аура главного жеребца новеллы продолжала действовать даже помимо воли владельца!
— А-ми-то-фо, — вмешался великий мастер Уван. — Мой брат имел в виду старого главу дворца Хуаньхуа. Тот, кого нынче именуют этим титулом, не заслуживает своего звания, присвоив его бесчестными методами.
При этих словах Ло Бинхэ приподнял брови, пренебрежительно скривив губы.
— И все же эти события напрямую связаны с дворцом Хуаньхуа. Несколько десятилетий назад у старого главы Дворца была старшая ученица по имени Су Сиянь.
Душа Шэнь Цинцю воспрянула в предвкушении: вот-вот раскроется тайна прошлого Ло Бинхэ!
— Славясь поистине выдающимися талантами, умом и отвагой, эта девушка обладала необычайной способностью подчинять людей своей воле. Старый глава Дворца души не чаял в ученице, почитая ее за драгоценную жемчужину [2], которую нужно всячески ограждать от посторонних взглядов. Не секрет, что именно ей он прочил место своей преемницы. Куда бы он ни направлялся, он неизменно брал с собой Су Сиянь. Одним словом, он явно возлагал на нее несбыточные ожидания.
При этих словах перед глазами Шэнь Цинцю встал непрошеный образ старого главы Дворца, каким он видел его в Священном Мавзолее — с затуманенным взглядом и стекающей по подбородку слюной — и с негодованием подумал, что «драгоценная жемчужина» — не очень-то точное определение: скорее уж он видел в ученице кусок сочного мясца, который приберегал для роскошного пиршества.
Все присутствующие превратились во слух, ловя каждое слово настоятеля.
— Однажды старый глава Дворца и Су Сиянь были призваны в одну из деревень, чтобы истребить монстров. Возвращаясь во дворец Хуаньхуа, они наткнулись на старинный город в нижнем течении реки Ло, в котором окончательно распоясавшиеся демоны истребили почти всех жителей, Тем не менее, Су Сиянь повстречалась там с молодым человеком благородного вида — помимо выдающейся внешности, он обладал незаурядной аурой. Посиживая под плакучей ивой, он, аккомпанируя себе, напевал балладу. Разумеется, такой человек не мог по случайности оказаться в подобном месте — не укрылось это и от Су Сиянь. Заведя с ним разговор, она тотчас почувствовала, что, хоть он порядком отличается от других, ничего зловещего в нем нет.
Шэнь Цинцю жадно вслушивался в повествование монаха наряду с прочими.
Выходит, Тяньлан Цзюнь и впрямь сызмальства был именно таким искушенным любителем человеческой поэзии [3], как утверждал. А какого типа утонченных творческих личностей следует опасаться прежде всего? Верно, того, в ком ум и способности сочетаются с неотразимой внешностью. Зная это, предвидеть дальнейшее развитие событий было воистину несложно: если медведь не напрочь оттоптал уши смазливому певцу, любовь с первого взгляда без промаха сразит свою жертву.
А вот внезапный поворот от романтики к трагедии и впрямь застал его врасплох!
Су Сиянь немедленно поведала своему наставнику о странной встрече. Немало повидавший на своем веку старый глава Дворца тотчас насторожился. Отметив, что между молодыми людьми вспыхнули приязненные чувства — от дружеской беседы молодой человек успел перейти к более явным выражениям симпатии — старый глава Дворца велел своей ученице сблизиться с ним, чтобы выяснить, кто он такой, и Су Сиянь не понадобилось много времени, чтобы установить, что этот пусть и необычайно привлекательный, но вполне обычный с виду молодой человек — не кто иной, как великий владыка демонов севера и юга Тяньлан Цзюнь.
Принято считать, что мужьями руководит страсть, женами же – расчет; но немногие знают, что же круги ада проходят и заклинательские школы в отношениях с демоническими группировками.
Также и тут, если присмотреться, то старая как мир прискорбная история совращения невинного белого цветочка безжалостным демоном приобретает совсем иной характер, превращаясь в историю наивного демона, не способного распознать зло в человеческих сердцах, и хладнокровной красотки, которая вознамерилась использовать его в своих целях.
Теперь-то Шэнь Цинцю наконец понял, что крылось за невеселой улыбкой Тяньлан Цзюня, когда он говорил, что Су Сиянь была холодной и безжалостной.
— Подослав к нему свою ученицу, старый глава Дворца направил еще нескольких адептов, чтобы те, в свою очередь, шпионили за его старшей сестрой по школе — однако та без труда скрывалась от надзора, так что старому главе Дворца пришлось заняться этим самолично. И он не пожалел о потраченном на слежку времени, ведь ему наконец удалось вызнать причину, по которой Тяньлан Цзюнь пребывал в Царстве Людей. Глава школы застал ученицу на горе Байлу — та восседала на голове гигантской зеленой змеи бок о бок с владыкой демонов, ведя с ним тихую беседу.
Должно быть, этой гигантской зеленой змеей был Чжучжи Лан — ничего другого в голову Шэнь Цинцю не шло. Подумать только, родной племянник, ближайший сподвижник — и низведен до роли подушечки для сидения на свидании своего господина! С какой стороны ни посмотри, Желейке можно только посочувствовать!
— Страшась спугнуть эту парочку, старый глава Дворца схоронился неподалеку, внимая еле слышной беседе. Терпеливо подводя разговор к нужному ей предмету [4], Су Сиянь наконец заставила Тяньлан Цзюня настолько утратить голову, что тот открыл ей преследуемую им в Царстве Людей цель: учинить резню, напав на заклинательские школы, дабы пополнить их артефактами сокровищницы Царства Демонов!
При последних словах толпа потрясенно ахнула, а Шэнь Цинцю разочарованно хмыкнул.
Сказать по правде, подобная цель, достойная победителя в номинации «Самый Шаблонный Злодей Года», не подобала столь неординарной фигуре, как Тяньлан Цзюнь — честное слово, мог бы придумать хоть что-нибудь поинтереснее. Помимо всей тупости этого начинания, оно было попросту бессмысленным: едва ли для владыки Священного Мавзолея, неисчерпаемого хранилища невообразимых сокровищ, в пределах Царства Людей могло бы найтись что-то хоть мало-мальски интересное. Он же мог позволить себе разбрасываться этими сокровищами, раздавая их в качестве призов в игре «набрось кольцо» [5] — к чему ему, спрашивается, лезть из кожи вон ради того, чтобы стянуть пару побрякушек у четырех великих школ?
Хоть вся эта история вызывала у Шэнь Цинцю изрядные сомнения, он предпочел придержать их при себе, ведь настоятель Уван продолжал вещать:
— Старый глава Дворца незамедлительно поставил в известность об этом глав всех великих школ, и они разработали план: Су Сиянь встречалась с Тяньлан Цзюнем дважды в месяц, и во время очередной встречи заклинатели возьмут владыку демонов в окружение [6]. Что до дальнейшего, то лучше я передам слово главе школы Юэ как очевидцу тех событий.
— Боюсь, что я не так уж много могу добавить к словам великого мастера, — вступил Юэ Цинъюань. — Тяньлан Цзюнь никак не ожидал, что вместо Су Сиянь наткнется на засаду [7]. С ним был лишь один из его сподвижников — Чжучжи Лан, который также угодил в окружение.
Да уж, из песни слов не выкинешь — справедливости ради, Юэ Цинъюань беспристрастно излагал события того дня, не пытаясь приукрасить не слишком приглядную правду. Многие из тех, кто вырос на хвастливых рассказах своих старейшин о сражении на горе Байлу, почувствовали себя не в своей тарелке.
— Пытаясь защитить своего господина, — продолжил Юэ Цинъюань, — Чжучжи Лан был поражен «небесной карой» [8] моего наставника — обвившись вкруг него, заклятье заставило демона принять изначальную форму, обратив его в бегство, а Тяньлан Цзюня заточили под горой Байлу.
Так вот почему Шэнь Цинцю нашел Чжучжи Лана у озера Лушуй в столь плачевном состоянии — всему виной небесные молнии предыдущего главы хребта Цанцюн. А учитывая незамысловатые понятия Чжучжи Лана об отмщении и благодарности… Додумать эту мысль Шэнь Цинцю не успел: Система вновь дала о себе знать:
[Запущена новая миссия. Помогите персонажу «Ло Бинхэ» завершить вторичную арку «Храм Чжаохуа». Условия успешного завершения миссии: количество полученных в результате базовых очков [9] должно достигнуть 200!]
Что еще за базовые очки?
Тут-то Шэнь Цинцю наконец вспомнил, в чем заключалась суть арки с храмом Чжаохуа.
Она была напрямую связана с отцом Ша Хуалин, Цзючжун Цзюнем [10]. Этот злополучный владыка демонов пострадал из-за собственной неблагодарной дочки, неспособной отличить добро от зла, которая в конце концов оборотилась против собственной семьи [11] ради службы новому господину. Потеряв свои земли, он некоторое время странствовал по южным рубежам, собирая разношерстную армию в надежде вернуть утерянное и отплатить Ло Бинхэ. Однако пресловутый ореол главного героя лишал его малейших шансов как на первое, так и на второе…
Потерпев неудачу по всем фронтам, Цзючжун Цзюнь долго копил неутолимую злобу в своем растерзанном сердце.
Должен же он был ее хоть на ком-то выместить!
И так уж вышло, что этим «кем-то» оказались монахи храма Чжаохуа…
Это нападение как две капли воды походило на то, что некогда учинила Ша Хуалин на пике Цюндин: преисполнившись самоуверенности, демоны крушили все направо и налево, позабыв обо всех небесных и земных законах [12], словно им жить надоело. Читая эту часть, Шэнь Цинцю мысленно фыркал, даваясь диву, до чего схож образ мыслей отца и дочери, несмотря на все противоречия между ними.
Так вот, именно из-за этого нападения, затронувшего не только сам Храм, но и близлежащие селения, монахи Чжаохуа созвали общее собрание заклинателей — чтобы разобраться с этой бандой отчаявшихся мародеров, а вовсе не посудачить о личной жизни Тяньлан Цзюня.
Однако сама по себе причина сбора не имела значения — важным в этой второстепенной арке было то, что она позволила Ло Бинхэ очистить свою репутацию.
Во время собрания демоны Цзючжун Цзюня смешались с толпой заклинателей, поджидая удобного момента, чтобы «преподать урок этим плешивым ослам [13]» (так и было дословно сказано в романе). Однако, стоило нападающим высунуться, как они были тотчас сметены всепобеждающей аурой Ло Бинхэ, мнение о котором благодаря этому сместилось от «дьявола во плоти» до «не совсем потерян для общества».
Украдкой скосив глаза, Шэнь Цинцю безошибочно подметил среди собравшихся тех, чей облик и выражение лица выбивались из общей массы. Итак, сцена готова и все актеры на местах!
Не обошлось в этой истории и без трех прекрасных даосок, которые, действуя сообща [14], немало повысили престиж гарема Ло Бинхэ — однако в этой версии они были сведены до роли сторонних наблюдательниц.
И что же, Шэнь Цинцю предстоит и их отыгрывать, всех троих?!
Тем временем, настоятель Уван продолжал:
— В нашем общем сне воссоздавший свое тело Тяньлан Цзюнь утопил в крови Царство Людей, положив начало владычеству демонов. Этот старый монах полагает, что тем самым он жаждет отомстить за поражение, которое потерпел на горе Байлу.
— Но ведь, если оригинальное тело Тяньлан Цзюня уничтожено, — вмешался кто-то из собравшихся, — то он не представляет собой угрозы, верно?
— Не следует недооценивать Тяньлан Цзюня, — наставительно произнес Уван. — Он известен как самый могущественный из властителей демонов — даже среди священных демонов прошлого ему не было равных. Более того, помимо генерала Чжучжи Лана, который освободил его, у него есть сын.
Примечания:
[1] Песня иволги 莺啼 (yīng tí) – образно о прекрасном пении или голосе, приятном говоре женщины; о разгаре или исходе весенней поры; о любви и прочной дружбе, а также о куртизанках.
[2] Драгоценная жемчужина – в оригинале идиома 掌上明珠 (zhǎngshàng míngzhū) – в пер. с кит. «жемчужина на ладони» (о горячо любимом ребёнке, особенно дочери).
[3] Человеческая поэзия – в оригинале 诗词歌赋 (shī cí gē fù) ши, цы, гэ, фу – четыре жанра стихотворных произведений, основные формы китайской поэзии и ритмической прозы.
[4] Терпеливо подводя разговор к нужному ей предмету 旁敲侧击 (pángqiāocèjī) – в букв. пер. с кит. «стучать сбоку и бить со стороны», образно в значении «делать намёки, говорить обиняками».
[5] Набрось кольцо 套圈圈 (tàoquānquān) — игра, в которой надо набрасывать кольца на какие-то предметы, которые потом используются в качестве призов.
[6] Возьмут в окружение 围剿 (wéijiǎo) — в букв. пер. с кит. «окружить и уничтожить», «устроить карательный поход».
[7] Засада 围攻 (wéigōng) — в пер. с кит. «атаковать со всех сторон, осадить, затравить».
[8] Небесная кара 天劫降罪 (tiān jié jiàngzuì) — в букв. пер. с кит. «признать виновным в нападении на Небеса». 天劫 (tiān jié) — наказание тому, кто идет против воли Небес.
[9] Базовые очки 形象正面值 (xíngxiàng zhēng miànzhí) — в букв. пер. с кит. «Баллы положительного образа». У Системы имеется довольно запутанная… система оценивания действий Шэнь Цинцю: его жизнь зависит от базовых очков, которые были обнулены в результате приобретения обновления. Также имеются очки крутости 原始B格 (yuánshǐ B gē) и очки расположения 爽度值 (shuǎng dùzhí), которые носят вспомогательный характер.
[10] Цзючжун Цзюнь 九重君 (Jiǔzhóng Jūn) – в пер. с кит. «девять кругов неба», а также «императорский дворец», образно в значении «император». Чжун 重 (zhóng) в этом прочтении означает «веский, важный».
[11] Оборотилась против собственной семьи 胳膊肘往外拐 (gēbozhǒu wǎngwài guǎi) — в букв. пер. с кит. «выставила локти наружу», в образном значении — «поддержать чужих против своих».
[12] Преисполнившись самоуверенности… позабыв обо всех небесных и земных законах 不知天高地厚 (bù zhī tiān gāo dì hòu) – в букв. пер. с кит. «не знать высоту неба и толщину земли», в образном значении – «быть невежественным и заносчивым».
[13] Плешивые ослы 秃驴 (tū lǘ) — бранное прозвище буддийских монахов.
[14] Действуя сообща — в оригинале 里应外合 (lǐ yìng wài hé) — «плечом к плечу нанося координированные удары изнутри и извне».
Следующая глава
— Если двое видят один и тот же сон, это можно счесть удивительным совпадением, — весомо заявил великий мастер Уван. — Если же его одновременно видят несколько сотен людей, то это не объяснишь даже словом «чудо». К тому же, содержание этого сна обычным не назовешь — он был чересчур близок к реальности. Полагаю, проснувшись, все вы ощутили, что даже окружающая действительность не так ярка, как это видение.
Заклинатели, развившие золотые ядра, удрученно кивнули, обменявшись перепуганными взглядами. Кто-то, не удержавшись, бросил вслух:
— А как этот Тяньлан Цзюнь был заточен? Если он и вправду столь могущественен, как же с ним совладали в прошлом?
читать дальше— Всему виной месть за причиненное зло, — вздохнул великий мастер Учэнь. — Будь с нами глава дворца Хуаньхуа, полагаю, он со скорбью в душе согласился бы со мной.
— Глава дворца Хуаньхуа? — раздался из толпы потрясенный женский голос. — Как это может быть связано с Ло Бинхэ?
Чистый и мелодичный, он звучал подобно песне иволги [1] — едва заслышав его, Шэнь Цинцю невольно проследил его источник.
Это была стройная миловидная монашка с вершины Тяньи.
Сложно сказать, которая именно, поскольку все эти сестрички в одинаковых одеяниях были словно бы отлиты в одной форме — стоя друг подле друга, они более всего напоминали три прекрасных лазоревых цветка. Даже выражение их лиц было сходным, являя… радостное предвкушение. Да, определенно радостное предвкушение.
Те самые три сестрички из гарема Ло Бинхэ — давно не виделись, цветики!
Прежде, узрев их воочию, Шэнь Цинцю преисполнился бы неизъяснимого восторга, одновременно разражаясь воодушевляющими речевками в адрес главного героя, вдохновляя его на амурные подвиги, и поношениями его автору. Но нынче…
В его уши проник тихий невозмутимый голос Ло Бинхэ, от которого за десятки ли разило уксусом:
— Учитель находит их привлекательными?
«Слушай, не начинай, а?» — мысленно взмолился Шэнь Цинцю, тотчас отводя взгляд от монашек. Учитывая, в какой винегрет нынче обратился сюжет, три сестрички, так и не удостоившись чести стать сосудами для демонической энергии Ло Бинхэ, ясное дело, не представляли собой для него никакого значения — и все же по неведомой причине оживлялись, стоило кому-то упомянуть о Ло Бинхэ, ведь чем еще могло объясняться написанное на их лицах предвкушение? Видимо, аура главного жеребца новеллы продолжала действовать даже помимо воли владельца!
— А-ми-то-фо, — вмешался великий мастер Уван. — Мой брат имел в виду старого главу дворца Хуаньхуа. Тот, кого нынче именуют этим титулом, не заслуживает своего звания, присвоив его бесчестными методами.
При этих словах Ло Бинхэ приподнял брови, пренебрежительно скривив губы.
— И все же эти события напрямую связаны с дворцом Хуаньхуа. Несколько десятилетий назад у старого главы Дворца была старшая ученица по имени Су Сиянь.
Душа Шэнь Цинцю воспрянула в предвкушении: вот-вот раскроется тайна прошлого Ло Бинхэ!
— Славясь поистине выдающимися талантами, умом и отвагой, эта девушка обладала необычайной способностью подчинять людей своей воле. Старый глава Дворца души не чаял в ученице, почитая ее за драгоценную жемчужину [2], которую нужно всячески ограждать от посторонних взглядов. Не секрет, что именно ей он прочил место своей преемницы. Куда бы он ни направлялся, он неизменно брал с собой Су Сиянь. Одним словом, он явно возлагал на нее несбыточные ожидания.
При этих словах перед глазами Шэнь Цинцю встал непрошеный образ старого главы Дворца, каким он видел его в Священном Мавзолее — с затуманенным взглядом и стекающей по подбородку слюной — и с негодованием подумал, что «драгоценная жемчужина» — не очень-то точное определение: скорее уж он видел в ученице кусок сочного мясца, который приберегал для роскошного пиршества.
Все присутствующие превратились во слух, ловя каждое слово настоятеля.
— Однажды старый глава Дворца и Су Сиянь были призваны в одну из деревень, чтобы истребить монстров. Возвращаясь во дворец Хуаньхуа, они наткнулись на старинный город в нижнем течении реки Ло, в котором окончательно распоясавшиеся демоны истребили почти всех жителей, Тем не менее, Су Сиянь повстречалась там с молодым человеком благородного вида — помимо выдающейся внешности, он обладал незаурядной аурой. Посиживая под плакучей ивой, он, аккомпанируя себе, напевал балладу. Разумеется, такой человек не мог по случайности оказаться в подобном месте — не укрылось это и от Су Сиянь. Заведя с ним разговор, она тотчас почувствовала, что, хоть он порядком отличается от других, ничего зловещего в нем нет.
Шэнь Цинцю жадно вслушивался в повествование монаха наряду с прочими.
Выходит, Тяньлан Цзюнь и впрямь сызмальства был именно таким искушенным любителем человеческой поэзии [3], как утверждал. А какого типа утонченных творческих личностей следует опасаться прежде всего? Верно, того, в ком ум и способности сочетаются с неотразимой внешностью. Зная это, предвидеть дальнейшее развитие событий было воистину несложно: если медведь не напрочь оттоптал уши смазливому певцу, любовь с первого взгляда без промаха сразит свою жертву.
А вот внезапный поворот от романтики к трагедии и впрямь застал его врасплох!
Су Сиянь немедленно поведала своему наставнику о странной встрече. Немало повидавший на своем веку старый глава Дворца тотчас насторожился. Отметив, что между молодыми людьми вспыхнули приязненные чувства — от дружеской беседы молодой человек успел перейти к более явным выражениям симпатии — старый глава Дворца велел своей ученице сблизиться с ним, чтобы выяснить, кто он такой, и Су Сиянь не понадобилось много времени, чтобы установить, что этот пусть и необычайно привлекательный, но вполне обычный с виду молодой человек — не кто иной, как великий владыка демонов севера и юга Тяньлан Цзюнь.
Принято считать, что мужьями руководит страсть, женами же – расчет; но немногие знают, что же круги ада проходят и заклинательские школы в отношениях с демоническими группировками.
Также и тут, если присмотреться, то старая как мир прискорбная история совращения невинного белого цветочка безжалостным демоном приобретает совсем иной характер, превращаясь в историю наивного демона, не способного распознать зло в человеческих сердцах, и хладнокровной красотки, которая вознамерилась использовать его в своих целях.
Теперь-то Шэнь Цинцю наконец понял, что крылось за невеселой улыбкой Тяньлан Цзюня, когда он говорил, что Су Сиянь была холодной и безжалостной.
— Подослав к нему свою ученицу, старый глава Дворца направил еще нескольких адептов, чтобы те, в свою очередь, шпионили за его старшей сестрой по школе — однако та без труда скрывалась от надзора, так что старому главе Дворца пришлось заняться этим самолично. И он не пожалел о потраченном на слежку времени, ведь ему наконец удалось вызнать причину, по которой Тяньлан Цзюнь пребывал в Царстве Людей. Глава школы застал ученицу на горе Байлу — та восседала на голове гигантской зеленой змеи бок о бок с владыкой демонов, ведя с ним тихую беседу.
Должно быть, этой гигантской зеленой змеей был Чжучжи Лан — ничего другого в голову Шэнь Цинцю не шло. Подумать только, родной племянник, ближайший сподвижник — и низведен до роли подушечки для сидения на свидании своего господина! С какой стороны ни посмотри, Желейке можно только посочувствовать!
— Страшась спугнуть эту парочку, старый глава Дворца схоронился неподалеку, внимая еле слышной беседе. Терпеливо подводя разговор к нужному ей предмету [4], Су Сиянь наконец заставила Тяньлан Цзюня настолько утратить голову, что тот открыл ей преследуемую им в Царстве Людей цель: учинить резню, напав на заклинательские школы, дабы пополнить их артефактами сокровищницы Царства Демонов!
При последних словах толпа потрясенно ахнула, а Шэнь Цинцю разочарованно хмыкнул.
Сказать по правде, подобная цель, достойная победителя в номинации «Самый Шаблонный Злодей Года», не подобала столь неординарной фигуре, как Тяньлан Цзюнь — честное слово, мог бы придумать хоть что-нибудь поинтереснее. Помимо всей тупости этого начинания, оно было попросту бессмысленным: едва ли для владыки Священного Мавзолея, неисчерпаемого хранилища невообразимых сокровищ, в пределах Царства Людей могло бы найтись что-то хоть мало-мальски интересное. Он же мог позволить себе разбрасываться этими сокровищами, раздавая их в качестве призов в игре «набрось кольцо» [5] — к чему ему, спрашивается, лезть из кожи вон ради того, чтобы стянуть пару побрякушек у четырех великих школ?
Хоть вся эта история вызывала у Шэнь Цинцю изрядные сомнения, он предпочел придержать их при себе, ведь настоятель Уван продолжал вещать:
— Старый глава Дворца незамедлительно поставил в известность об этом глав всех великих школ, и они разработали план: Су Сиянь встречалась с Тяньлан Цзюнем дважды в месяц, и во время очередной встречи заклинатели возьмут владыку демонов в окружение [6]. Что до дальнейшего, то лучше я передам слово главе школы Юэ как очевидцу тех событий.
— Боюсь, что я не так уж много могу добавить к словам великого мастера, — вступил Юэ Цинъюань. — Тяньлан Цзюнь никак не ожидал, что вместо Су Сиянь наткнется на засаду [7]. С ним был лишь один из его сподвижников — Чжучжи Лан, который также угодил в окружение.
Да уж, из песни слов не выкинешь — справедливости ради, Юэ Цинъюань беспристрастно излагал события того дня, не пытаясь приукрасить не слишком приглядную правду. Многие из тех, кто вырос на хвастливых рассказах своих старейшин о сражении на горе Байлу, почувствовали себя не в своей тарелке.
— Пытаясь защитить своего господина, — продолжил Юэ Цинъюань, — Чжучжи Лан был поражен «небесной карой» [8] моего наставника — обвившись вкруг него, заклятье заставило демона принять изначальную форму, обратив его в бегство, а Тяньлан Цзюня заточили под горой Байлу.
Так вот почему Шэнь Цинцю нашел Чжучжи Лана у озера Лушуй в столь плачевном состоянии — всему виной небесные молнии предыдущего главы хребта Цанцюн. А учитывая незамысловатые понятия Чжучжи Лана об отмщении и благодарности… Додумать эту мысль Шэнь Цинцю не успел: Система вновь дала о себе знать:
[Запущена новая миссия. Помогите персонажу «Ло Бинхэ» завершить вторичную арку «Храм Чжаохуа». Условия успешного завершения миссии: количество полученных в результате базовых очков [9] должно достигнуть 200!]
Что еще за базовые очки?
Тут-то Шэнь Цинцю наконец вспомнил, в чем заключалась суть арки с храмом Чжаохуа.
Она была напрямую связана с отцом Ша Хуалин, Цзючжун Цзюнем [10]. Этот злополучный владыка демонов пострадал из-за собственной неблагодарной дочки, неспособной отличить добро от зла, которая в конце концов оборотилась против собственной семьи [11] ради службы новому господину. Потеряв свои земли, он некоторое время странствовал по южным рубежам, собирая разношерстную армию в надежде вернуть утерянное и отплатить Ло Бинхэ. Однако пресловутый ореол главного героя лишал его малейших шансов как на первое, так и на второе…
Потерпев неудачу по всем фронтам, Цзючжун Цзюнь долго копил неутолимую злобу в своем растерзанном сердце.
Должен же он был ее хоть на ком-то выместить!
И так уж вышло, что этим «кем-то» оказались монахи храма Чжаохуа…
Это нападение как две капли воды походило на то, что некогда учинила Ша Хуалин на пике Цюндин: преисполнившись самоуверенности, демоны крушили все направо и налево, позабыв обо всех небесных и земных законах [12], словно им жить надоело. Читая эту часть, Шэнь Цинцю мысленно фыркал, даваясь диву, до чего схож образ мыслей отца и дочери, несмотря на все противоречия между ними.
Так вот, именно из-за этого нападения, затронувшего не только сам Храм, но и близлежащие селения, монахи Чжаохуа созвали общее собрание заклинателей — чтобы разобраться с этой бандой отчаявшихся мародеров, а вовсе не посудачить о личной жизни Тяньлан Цзюня.
Однако сама по себе причина сбора не имела значения — важным в этой второстепенной арке было то, что она позволила Ло Бинхэ очистить свою репутацию.
Во время собрания демоны Цзючжун Цзюня смешались с толпой заклинателей, поджидая удобного момента, чтобы «преподать урок этим плешивым ослам [13]» (так и было дословно сказано в романе). Однако, стоило нападающим высунуться, как они были тотчас сметены всепобеждающей аурой Ло Бинхэ, мнение о котором благодаря этому сместилось от «дьявола во плоти» до «не совсем потерян для общества».
Украдкой скосив глаза, Шэнь Цинцю безошибочно подметил среди собравшихся тех, чей облик и выражение лица выбивались из общей массы. Итак, сцена готова и все актеры на местах!
Не обошлось в этой истории и без трех прекрасных даосок, которые, действуя сообща [14], немало повысили престиж гарема Ло Бинхэ — однако в этой версии они были сведены до роли сторонних наблюдательниц.
И что же, Шэнь Цинцю предстоит и их отыгрывать, всех троих?!
Тем временем, настоятель Уван продолжал:
— В нашем общем сне воссоздавший свое тело Тяньлан Цзюнь утопил в крови Царство Людей, положив начало владычеству демонов. Этот старый монах полагает, что тем самым он жаждет отомстить за поражение, которое потерпел на горе Байлу.
— Но ведь, если оригинальное тело Тяньлан Цзюня уничтожено, — вмешался кто-то из собравшихся, — то он не представляет собой угрозы, верно?
— Не следует недооценивать Тяньлан Цзюня, — наставительно произнес Уван. — Он известен как самый могущественный из властителей демонов — даже среди священных демонов прошлого ему не было равных. Более того, помимо генерала Чжучжи Лана, который освободил его, у него есть сын.
Примечания:
[1] Песня иволги 莺啼 (yīng tí) – образно о прекрасном пении или голосе, приятном говоре женщины; о разгаре или исходе весенней поры; о любви и прочной дружбе, а также о куртизанках.
[2] Драгоценная жемчужина – в оригинале идиома 掌上明珠 (zhǎngshàng míngzhū) – в пер. с кит. «жемчужина на ладони» (о горячо любимом ребёнке, особенно дочери).
[3] Человеческая поэзия – в оригинале 诗词歌赋 (shī cí gē fù) ши, цы, гэ, фу – четыре жанра стихотворных произведений, основные формы китайской поэзии и ритмической прозы.
[4] Терпеливо подводя разговор к нужному ей предмету 旁敲侧击 (pángqiāocèjī) – в букв. пер. с кит. «стучать сбоку и бить со стороны», образно в значении «делать намёки, говорить обиняками».
[5] Набрось кольцо 套圈圈 (tàoquānquān) — игра, в которой надо набрасывать кольца на какие-то предметы, которые потом используются в качестве призов.
[6] Возьмут в окружение 围剿 (wéijiǎo) — в букв. пер. с кит. «окружить и уничтожить», «устроить карательный поход».
[7] Засада 围攻 (wéigōng) — в пер. с кит. «атаковать со всех сторон, осадить, затравить».
[8] Небесная кара 天劫降罪 (tiān jié jiàngzuì) — в букв. пер. с кит. «признать виновным в нападении на Небеса». 天劫 (tiān jié) — наказание тому, кто идет против воли Небес.
[9] Базовые очки 形象正面值 (xíngxiàng zhēng miànzhí) — в букв. пер. с кит. «Баллы положительного образа». У Системы имеется довольно запутанная… система оценивания действий Шэнь Цинцю: его жизнь зависит от базовых очков, которые были обнулены в результате приобретения обновления. Также имеются очки крутости 原始B格 (yuánshǐ B gē) и очки расположения 爽度值 (shuǎng dùzhí), которые носят вспомогательный характер.
[10] Цзючжун Цзюнь 九重君 (Jiǔzhóng Jūn) – в пер. с кит. «девять кругов неба», а также «императорский дворец», образно в значении «император». Чжун 重 (zhóng) в этом прочтении означает «веский, важный».
[11] Оборотилась против собственной семьи 胳膊肘往外拐 (gēbozhǒu wǎngwài guǎi) — в букв. пер. с кит. «выставила локти наружу», в образном значении — «поддержать чужих против своих».
[12] Преисполнившись самоуверенности… позабыв обо всех небесных и земных законах 不知天高地厚 (bù zhī tiān gāo dì hòu) – в букв. пер. с кит. «не знать высоту неба и толщину земли», в образном значении – «быть невежественным и заносчивым».
[13] Плешивые ослы 秃驴 (tū lǘ) — бранное прозвище буддийских монахов.
[14] Действуя сообща — в оригинале 里应外合 (lǐ yìng wài hé) — «плечом к плечу нанося координированные удары изнутри и извне».
Следующая глава
Beramode, блог «Faded Fantasy»
C/B/
i think i love the ocean because
it's
calm, beautiful, infinite.
but also
angry, harsh,
and magnificent.
and that
intrigurs
me.