Что почитать: свежие записи из разных блогов

Здравствуй, дневник. В моей жизни все хорошо. Я медленно восстанавливаюсь: кости уже не так болят, но гипс все же мешает. Естественно, события, произошедшие две недели назад, не прошли даром. Так, я стала сильнее беспокоиться за своих близких. Мы словно поменялись ролями с мамой: не получив от нее сообщения, я тотчас же звонила во Флориду. Судя по ее восторженному голосу, дела в Тампе шли неплохо. Каждый день, провожая на работу отца, я переживала, как бы чего не случилось. Однако настороженность Эдварда имела совсем иное объяснение. После моего возвращения в Форкс с отцом стало гораздо сложнее… Теперь он буквально боготворил Карлайла и как-то с опаской относился к Эдварду, искренне считая, что если бы не он, я бы никогда не убежала из дома посреди ночи. Эдвард и не думал его переубеждать, и у нас появились фиксированные часы свиданий, проверки, звонки — словом, почти комендантский час.

Но нам это не важно. Эдвард никогда не спит и может просто прийти ко мне тайком ночью. Мы лежим и долго разговариваем. Я бы смогла вечность провести с ним, поэтому мой режим, наверное, никогда уже не восстановится, я очень мало сплю. Но я уже вижу, что Эдвард начал понимать это и ночью почти не приходит.

Кстати, о вечности... Завтра будет какое-то важное событие у Калленов, потому что Элис и Эсми будут превращать меня в королеву красоты. Интересно что это? Надеюсь, я не буду выглядеть как дура на их фоне. С Эдвардом так и выходит. Находясь рядом с таким божеством, я постоянно нервничаю, а завтра буду тем более... Быть, может, он передумал? Может, завтра будет мое превращение и вся семья торжественно примет меня? Надеюсь... Я бы хотела быть их частью не на одну человеческую жизнь...

Здравствуй, дневник... Ты не потерял меня? Извини, так уж вышло, что когда я занималась своей жизнью, времени было писать предостаточно, а когда оказалась в больничной палате, перестала писать. Но сегодня я вернулась домой в Форкс. Было так мило, когда Эдвард вместе отцом помогали мне во всем в больнице и по дороге домой. А еще я никогда не думала, что носить гипс это так ужасно. Даже сейчас, когда пишу эту запись, под ним зудит и чешется.

Эдвард не покидает меня ни на минуту, да и я не отпускаю его. Иногда мне страшно засыпать ночью, из-за чего мой режим конкретно полетел. Я боюсь проснуться, открыть глаза и не увидеть Эдварда. И еще мне снятся кошмары. Тот день в моей балетной студии... Страх, боль, мучения Эдварда. Я никогда этого не забуду. Но так же я не забуду ту любовь, что Эдвард дал мне. Без него жизнь не жизнь, а смерть не смерть. Я стала частью его, а он частью меня.

Я не смогу жить без него, дневник. Еще раз извини, если снова не буду писать. Теперь только он на первом месте.

Открыв глаза, я увидела голубоватый свет. Я лежала в незнакомой белой комнате с яркими лампами и вертикальными жалюзи на окнах. Кто догадался меня положить на кровать с перилами? Подушки маленькие и очень неудобные, и откуда-то доносится противный писк. Руки опутали прозрачные трубки, в носу — непонятная защелка. Я попыталась вырваться, но меня остановил Эдвард, которого я не видела. Он сказал, что тут моя мама. Они сказали ей, что я запнулась на лестнице, пролетела два пролета и упала на стекло. Звучало разумно. Я увидела на ноге гипс. Эдвард рассказал мне, что у меня сломаны правая нога и четыре ребра, плюс трещины в черепной коробке, синяки по всему телу и значительная кровопотеря. Я поинтересовалась, как же ему удалось спасти меня. Он сказал, что остановиться было невозможно, но он выстоял, потому что так любит меня...

Эдвард дотронулся до меня. Несмотря на боль и действие медикаментов, мое тело моментально откликнулось на прикосновение. Прибор, выводивший на монитор данные о пульсе, запищал еще чаще. Наверное, о моих чувствах к Эдварду услышала вся больница. Потом прильнул к моим губам, и приборчик запищал еще громче и чаще, а когда наши губы встретились, писк прекратился. Эдвард тут же отпрянул и испуганно взглянул на монитор, где снова проползла кривая моего пульса. Забыв о боли и шлангах капельницы, я подняла руки и обняла его за шею. Не отпущу никогда!

В комнату вошла мама. Она сказала, что я два дня провела в коме. А еще она сказала, что я перееду с ней в другой город. Эдвард в это время притворялся спящим в кресле, но я видела, как напряглось его лицо. Я сказала, что никуда не поеду из-за школы и отца, но она поняла, что дело в Эдварде. Еще она рассказала, что кто-то сжег балетную студию в ее районе, так и не догадавшись, что все это случилось из-за меня... Она сказала, что любит меня и ушла. Тут же подошел Эдвард. Он сказал, что  сильнее всего испугался не когда увидел меня на полу среди битого стекла… Не когда решил, что уже поздно. Даже не когда услышал, как я кричу от боли… Страшнее всего ему было, когда он понял, что не может остановиться… что может убить меня сам.  И все эти воспоминания он унесет с собой в вечность. Я же спросила, почему он не дал яду подействовать, ведь теперь я была бы одной из них. Он сказал, что я не понимаю, о чем говорю, и разозлился. Я просила, как могла, я хотела стать, как он... вампиром. Я сказала, что я медленно старею и умираю. Мы долго спорили, но он так и не согласился. 

Пришла медсестра, было время ставить обезбаливающее. После него я медленно падала в сон. Эдвард поцеловал меня и сказал, что никуда не денется. Я сказала, что он не единственный вампир, и я все равно стану такой же, как он...

Теряя сознание, я видела сон. Я тонула в темном колодце и слышала звук прекрасный и ужасный одновременно. Звериное рычание, в котором звучала неукрощенная ярость. Резкая боль, полоснувшая руку, чуть не вернула меня в сознание, но открыть глаза не было сил. А потом я поняла, что умерла, потому что через толщу воды услышала, как ангел зовет меня на небеса. Кроме дивного голоса измученное сознание улавливало еще какой-то шум, сначала отказываясь его идентифицировать. Жуткий вой, треск, рычание… а потом все разом оборвалось.

Я поняла, что это был Эдвард. Семья говорила ему, что ищейка меня укусила, что ему нужно сделать это. Сделать что? Прислушивалась я с огромным трудом, и с каждой минутой голова болела все сильнее, будто в нее тыкали раскаленной кочергой. Кто-то предложил Эварду отсосать яд из ранки. Лицо, которое я так любила, исказилось от боли, в чудесных глазах сомнение сменилось горячей решимостью. Прохладные пальцы обхватили пылающую руку, а губы прижались к ранке. Сначала мне стало еще больнее. Я билась и кричала, но Эдвард не позволял вырваться. Что-то тяжелое надавило на мои ноги, а голову в железных тисках сжимал Карлайл. Я перестала биться, однако рука онемела и будто примерзла к полу. Обжигающая боль, державшая меня на поверхности сознания, утихла, и я испугалась, что снова провалюсь в темноту.

Я звала Эдварда, просила его не бросать меня. Он сказал, что больше никогда меня не оставит, что любит. Он взял меня на руки, и я почувствовала, как утихает боль и Эдвард просит меня поспать.

Далее мы поехали в аэропорт. Он был очень большой, мы сели ждать самолет Эдварда. Я все ждала момента для побега, и сказала, что пойду завтракать. Со мной пошел Кэри. Я сказала ему, что отойду в туалет, а сама бросилась бежать. Выбежав из аэропорта, я села на первый попавшийся автобус, а потом пересела на такси. Люди смотрели на меня, как на полоумную. Пока ехала на такси, я думала о том, как жаль, что не получилось встретиться в аэропорту с Эдвардом! Я бы встала на цыпочки, лишь бы скорее увидеть его лицо, а он бы ловко пробрался сквозь толпу и прижал меня к себе. Какие сильные и надежные у него руки... Интересно, куда бы он меня повез? Наверное, на север, где он сможет в любое время выходить на улицу. Или в какой-нибудь тихий калифорнийский городок у моря. Мы бы лежали на пляже, а его тело сверкало бы, как бриллиант. Я бы согласилась даже на мотель… Вместе с ним я готова ждать сколько угодно! Мы бы разговаривали, разговаривали, разговаривали… Ради него я бы забыла сон и еду.

Я потеряла счет времени, и мы быстро доехали до дома. Там был листок с телефоном ищейки. Я позвонила, он приказал идти в студию. Я так и сделала. Прибыв в студию, я услышала голос мамы. Это была запись. Просто запись, а ее не было. Только тогда я все поняла: мама в порядке, они с Филом по-прежнему во Флориде. Мое сообщение она еще не прослушала и, надеюсь, никогда не увидит страшных глаз цвета бургунди и неестественно бледного лица. Но зато там был ищейка. Он рассказал свой план и показал, что идет съемка. Он хотел убить меня на камеру и показать Эдварду. Он даже объяснил причину - все получилось так из-за Элис. Когда-то она была его желанной жертвой, но ее так полюбили, что сделали вампиром, и теперь он мстит за это Эдварду и его семье через меня.

Немного отступив, Джеймс принялся ходить вокруг меня кругами, словно любуясь древней статуей. Затем он резко присел и стал похож на готового к броску волка. Приятная улыбка быстро превратилась в оскал. На ватных ногах я бросилась к запасному выходу, прекрасно сознавая, что шансов на спасение нет. Джеймс нагнал меня в мгновение ока. Не знаю, бежал ли он на двух ногах или на четырех конечностях, но скорость была дьявольская. Страшный удар сотряс мою грудь, и я полетела назад, пробив головой зеркало. От страха я даже боли не почувствовала, только дышать не могла. Джеймс сказал попросить Эдварда отомстить, но я не слушала и ползла на четвереньках. Я почувствовала последний удар, и больше ничего не помню... Так я умру?..

Я опять проснулась в несусветную рань. Похоже, прежний режим дня разрушен безвозвратно, равно как и моя прежняя жизнь. Я нежилась в постели, прислушиваясь к негромким голосам Элис и Кэри, доносящимся из соседней комнаты.

Когда я подошла к ним, то увидела, как Элис рисовала еще одну комнату. Я очень испугалась, ведь узнала в ней дом матери. Мы тут же позвонили Карлайлу. Он сказал, что Эдвард первым же самолетом приедет ко мне. Я была рада. но боялась за маму. Буквально через несколько минут позвонила и она. Я лишь успела услышать, как она говорит мое имя, и тут в трубке я услышала голос ищейки. Он сказал повторять за ним заготовленные фразы, чтобы не вызвать подозрений Элис. Так он сообщил мне, что Эдвард скоро приедет, и мы пойдем встречать его в аэропорт, и чтобы я там сбежала к нему, или он убьет мою маму. Я согласилась. Я была в отчаянии, но показывала виду. Я тихо смирялась с тем, что Эдварда больше не увижу, что пойду в зеркальную комнату, даже не взглянув на прощание в его колдовские глаза. Я сказала Элис, что с мамой все в порядке, но я хотела бы написать ей письмо. На самом деле это было письмо Эдварду. В письме я просила прощения и прощалась.

Мы сняли номер в отеле рядом с аэропортом. День тянулся бесконечно долго. Позвонив администратору, Элис попросила, чтобы наши комнаты пока не убирали. Мы сидели с зашторенными окнами и включенным телевизором, который никто не смотрел. Каждые четыре часа приносили еду. Мы ждали звонка Карлайла. Мне чудилось, что с каждой минутой серебристый телефон становится все больше. Мои ангелы-хранители справлялись с тягостной неопределенностью гораздо лучше меня. В то время как я нервно мерила шагами номер, они сидели не шелохнувшись, словно каменные статуи. Только глаза пристально следили за каждым моим шагом.

Так мы и просидели до вечера, и я уже совсем отчаялась. Элис сидела рядом, и пыталась успокоить. Я решила не терять времени, и спросила её, как можно стать вампиром. Она сказала, что Эдвард запретил говорить, но все равно рассказала. Оказывается, они вампиры ядовиты, и яд при укусе попадает в жертву, перевоплощение занимает несколько дней. Пока сердце работает, яд распространяется по организму. В конце концов сердце останавливается, и превращение закончено. Но все это время жертва будет мечтать о смерти. Но сам вампир, кусающий человека, испытывает неземное удовольствие.

Тут у Элис случилось видение. Она увидела ищейку в зеркальной комнате с поручнями. Тут же она позвонила Карлайлу, и рассказала всё. Мне даже удалось поговорить с Эдвардом! Элис принесла рисунок комнаты с зеркалами, и я узнала свою балетную студию, в которую ходила в восемь лет. Она находилась совсем рядом с маминым домом. Мы решили, что лучше предупредить маму по телефону. Я оставила ей голосовое сообщение. Надеюсь, она получит его раньше, чем вернется домой. А нам остается только ждать...

Когда я проснулась, то не поняла, где нахожусь. После всего, что случилось, голова наотрез отказывалась работать. Мотор работал совершенно бесшумно, хотя мы превысили дозволенную скорость как минимум в два раза. Рядом со мной на заднем сиденье сидела Элис. Кэри вел машину ровно, но заснуть мне не удалось. Я так и сидела, пока в Калифорнии не наступило утро. В небе ни облачка, от яркого солнечного света заболели заплаканные глаза. Закрыть их я не решалась, боясь призраков вчерашнего дня. Бледное расстроенное лицо Чарли, ядовитые слова Розали, обжигающий взгляд охотника, прощальный поцелуй Эдварда… Нет, я не готова пережить все это снова...

На закате петляющее в горах шоссе привело нас в Солнечную долину. Здравствуй, Аризона! У меня даже сил не хватило удивиться, какое расстояние мы покрыли за один день. Вот и Финикс — пальмы, ароматный креозот, шумные автострады, ярко-зеленые поля для гольфа. Над городом тонкая пелена смога, а вокруг скалы, недостаточно высокие для того, чтобы называться горами. Пальмы, растущие вдоль шоссе, почти не отбрасывали тени. Где тут спрятаться? Опускающееся за скалы солнце ярко освещало полотно автострады. Я же дома, почему мне не стало легче и спокойнее?

Форкс, я первый раз в жизни скучаю. Эдвард, где ты сейчас?