Что почитать: свежие записи из разных блогов

Болиголов с бабочкой
Отправится сегодня в Канаду урождённой парагвайке. Она только начала заниматься посткроссингом и в профиле практически ничего не указано. Рассказала ей, что в детстве мы с подружками играли с зонтиками болиголова, представляя, что это дамы в бальных платьях.

Не скажу, что "Ведьмин зов" оказался разочарованием - я слишком фанат "Ведьминого века". Повидать Клавдия и Ивгу было очень приятно, как и познакомиться с их сыном. Не то чтобы я была рада вернуться в тот мир - это было бы как минимум странно, потому что он темен и жесток, и за тридцать лет коренных перемен там не произошло, лишь их видимость. Собственно, вновь хватило искры, чтобы запылали костры.

По ощущениям, авторы стали сентиментальны и страшно устали от собственных открытых финалов, потому вернулись к одному из самых болезненно красивых, оборвавшемуся на высокой звенящей ноте. Вернулись, подхватили повествование и... И всю книгу попросту затягивали оборванные сюжетные нити из первой части, потому что по-большому счету у "Ведьминого зова" своего сюжета нет. Есть линия Мартина и Эгле, а вот и Ивга, и Клав по сути сталкиваются все с теми же проблемами. "Ведьмин зов" кажется не столько продолжением, сколько второй частью в одной и той же истории, да еще и не слишком обязательной второй частью. Без нее и теперь запросто можно обойтись.

К худу все это или к добру - не знаю. Наверное, каждый решит для себя. От меня авторам спасибо за весточку от любимых героев. А, да, еще за уважение к первой книге - это в наше время большая редкость.

Меритра - капитан корабля "Аждаха", основного корабля из небольшого флота, который возглавляет Энлиль. Женщина в возрасте, но пользуется омолаживающими процедурами и услугами биомантов. Опасна и в ближнем бою. Как и большинство высокопоставленных офицеров Тысячи Сынов из числа обычных людей, происходит из знатных родов Тизки.

 

Прочитала несколько по диагонали (ибо не фанат) книгу Криса Ингэма "Metallica. История за каждой песней". Собственно, читать взялась из чувства ностальгии т.к. лет так двадцать назад vне попадалась небольшая книга сходного содержания - с кратким разбором всех вышедших на тот момент альбомов и песен Метлы и основными вехами истории группы фоном - и то ли восторгов тогда у меня было больше, то ли время таки стирает грани, то ли та книга и правда была куда лучше в художественном плане относительно передачи сюжетов и идей песен, но повторного катарсиса не случилось. Рассказывая о песнях Ингэм либо начинает цитировать самих музыкантов, либо мечется между несколькими трактовками разом, либо (когда не знает, что сказать) начинает рассказывать именно историю, что происходило в тот момент в группе/мире/жизни Хэтфилда. Это тоже по своему интересно, но резко снижает образность и мощь текста. Ну и строчки из песен, вырванные из контекста, переведенные по сути подстрочником, столь же резко теряют свое очарование.

Но у книги есть свой неоспоримый плюс, как и после посещения показанного в кинотеатре концерта S&M-2 2019 года, после ее прочтения хочется переслушать Метлу. С удивлением открыла для себя, что больше всего песен я знаю, ну само собой, из "Черного" альбома (что ни удивительно), а так же, внезапно, из весьма спорного и неоднозначно принятого Load (вот тут удивилась даже я сама).

А теперь со всей прилежной ответственностью вещаю своё ИМХО чистой воды о пройденной «Маленькой жизни».

Вступление.
Самым поразительным в этой книге является запуск всей истории. И начало, и аннотация в некотором роде создают не в полной мере верное впечатление о том, что ждёт читателя. Конечно, в аннотации томно скользит намёк на определённую дозу драмы, но осознаёшь ты, о чём — а что важнее: о ком — предстоит читать лишь в тот момент, когда жизнь Джуда плотно обхватила страницы. Мне для полного осознания потребовалась чья-то рецензия, которую я мельком прочитала уж не помню из какого интереса. Примерно тогда-то я и поняла, куда попала...

Персонажи.
Не могу назвать главного персонажа (ага, их не четверо, не нужно самообмана, главный персонаж тут один) вызывающим отвращение, но и приятным его язык не повернётся назвать тоже. Он, скажем, приемлемо жалкий. О да, не вызывающий сочувствия или сострадания. А жалкий. Моя эмпатическая чакра по отношению к Джуду так и не открылась, как бы сильно ни измывалась над ним автор книги. Возможно, дело всё в том, что в примерных чертах биография Джуда предсказуема, и я не словила аффективного шока. Спойлеры. Я практически сразу предсказала, что Джуда били и насиловали — не предсказала только то, что это начало происходить в монастыре. К слову, начало его жизни отдаёт огромной нереалистичностью. И это тоже очень сказывается на низкой эмоциональной привязанности к герою. И не сказать, что без монастыря нельзя было обойтись: его острое влияние на фундамент личности можно заменить, например, на религиозную приёмную семью или на просто догматичную и извращённую. Я не предсказала, что он занимался проституцией добровольно, но это, опять же, сильно не удивляет. Джуд кажется сошедшим со страниц ангстового фанфика, где как раз принуждение к сексу, изнасилования, проституция и неспособность на здоровые взаимоотношения вполне адекват формат. Мне не жаль Джуда. Да, печально, как развивалось его детство и юношество, однако его поступки во взрослой жизни сами заводили его во все ямы и тупики. Он собирал грабельное поле исключительно из-за своего нежелания работать со своей психикой, хотя возможностей, которые ему на блюдце подносили все кому не лень, была уйма. Ни в коем случае не занимаюсь виктим-блеймингом. Ответственные за его травмы люди заслуживают полного порицания и любых возможных обвинений. Это на руках тех людей, которые причиняли ему вред. Тем не менее, в эмоциональную ловушку Джуд завёл себя сам. Он не виноват в том, что с ним делали. Он виноват в том, что не мог наступить на свою гордыню, чтобы помочь самому себе.
Очень трудно расписать остальную часть квартета, потому что о них читателю доводится узнавать куда меньше. Скажем, Виллем — второй по значительности персонаж, его мотивы чёткие, в отличии от Джей-Би и Малькольма. Эти двое занимают не так много времени на глубокое знакомство, они, с другой стороны, проще и тривиальнее, хотя у меня подозрение, будто Ханья сама знала их двоих не больше, чем передала в тексте. Да и, в принципе, сильного интереса ни тот, и другой у меня не вызвали. Собственно, ни один из квартета не притянул меня к себе.
Зато в книге я нашла Гарольда и Энди, которые расположили к себе практически мгновенно. Да, они своей понятностью оттеняют Джуда, который весь-такой-загадочный, но, возможно, именно за их близость к реальным людям они вызвали больше связи. Или, может, дело в том, что Гарольду дозволено лампово повествовать от своего лица, а Энди позволено сочетать душевность и самомнение. Иначе говоря, в данной книге у меня случилось притяжение к двум самым приятным лицам. У меня раз на раз не приходится: иногда я проникаюсь ужасными чудищами, иногда, наоборот, чудотворно человечными героями.

Общее впечатление.
Оно, как ни странно, осталось положительным. Я ставлю под сомнение степень реализма: местами всё очень натурально, местами наоборот. Но читать было увлекательно вопреки тому размера болта, который я разместила на главных действующих лицах (за некоторым исключением). В книге самым увлекательным является разнообразие профессий и особенностей оных. У «Маленькой жизни» великолепный слог, которому она обязана не в последнюю очередь дотошным и скрупулёзным переводчикам — чего только стоит послесловие от русского издания, но и, разумеется, Янагихаре, которая красиво обводит мелкие детали и подробности.
Книга полна описаний чувств и эмоций, стало быть, её по праву нужно называть чувственной и эмоциональной. И да, в каком-то смысле соглашусь. Однако, повторюсь, масштабного отклика «Маленькая жизнь» во мне не нашла. Она мне безусловно понравилась, но далеко не за те качества, которые оценили критики и обыватели.
Атмосфера тут прыгает от, прошу прощения за сленг, полного флаффа до тотального ангста. К слову, на позитивных моментах книга и впрямь ловила меня.
Ирония и юмор хороши. Не превосходны, не уморительны, не остры до искр из коленных чашечек, но хороши.
Я бы покопалась в авторе за эротизм сцен насильственного секса, но, может, это я такая испорченная, что подобные описания меня вставляют. Совершенно не понимаю, за что там с издательствами боролась Ханья, потому что вся описанная ею жесть далеко не самое тяжёлое и далеко не самое жуткое на просторах литературного мира.

Вывод.
Вопреки тому, что все плаксивые рецензисты всячески отзывают от прочтения слабонервных, я, наоборот, в первую очередь порекомендовала бы книгу именно впечатлительным особям любого пола, потому что расчёт, как ни крути, именно на данную аудиторию. Важно понимать только, что это не сентиментальная проза, но проза для сентиментальных: таких и отморозят, и пригреют как надо.
При всей оторванности от действительности книга будет крайне полезна как опыт наблюдения за человеком, которого вроде как легко пожалеть. Книга в красках демонстрирует, насколько бесплодными будут попытки окружить любовью и изменить человека. И хотя явно нет никаких намёков на то, что так делать не нужно, я от себя всё же добавлю. Так делать не нужно. Спасение утопающих в руках самих утопающих. Нет ничего плохого в том, чтобы любить и ухаживать за больным. Но и ничего хорошего в сим тоже не будет, если больной — в данном контексте, ментально — не лечится. Проблема в том, что уже привязавшиеся к Джуду окружающие были не осведомлены о состоянии его психики, ибо он решил, будто притворяться и убеждать самого себя в своём здоровье равнозначно исцелиться. Подобные Джуду люди взывают о помощи и привлекают внимание к своему саморазрушению — не из-за того, что не могут себя обеспечить спасением, а из-за того, что нуждаются во внимании, и нет, это не стигма. Хоть Джуд и убеждал себя, что хочет отсутствия внимания, он, разумеется, больше всего хотел именно его, потому что... Джуд обычный кровопиец. Он источник треволнений, стресса и боли. И, вероятно, самая главная заслуга книги в том, что этот персонаж остался неисправимым.
Самое важное и смелое решение вовсе не в демонстрации жести. Самое важное и смелое решение — показать отсутствие перевоплощения из гусеницы в бабочку или чудовища в принца.