Свежие записи из блогов Лягушка в блендере
Лягушка в блендере, блог «Зеркальные хэдканоны»
* * *
Альфред совсем испорченный раз в его голове гуляют такие мысли. Брюса трогать нельзя. Пятого можно.
Пятый и рад подобраться к дворецкому ближе. Сначала потому, что Суд сказал пойти на это. А потом уже наплевав на Суд, за теплом, которого был лишён когда рос в Индиан Хилл.
В отличие от Брюса, он убегает днем, собирая старательно и почти маниакально все шишки, царапины и порезы. Боли нет. Ничего нет. Иногда можно полоснуть себя якобы нечаянно. Все ради того, чтобы вечером робко постучать, попросить завтрак на ужин. Потянуться "случайно" оголив рваный порез на боку. Выслушать тираду о том, что нужно следить за телом и быть аккуратнее, а потом млеть от прикосновения шершавых умелых пальцев, которые есть. Тонуть в заботе, захлебываясь ложью.
Альфред оправдывает себя тем, что если бы Пятый хотел его остановить, он бы это сделал. Он же физически сильнее. И мучается тем, а чувствует ли он что-нибудь? Боли он не чувствует, а удовольствие ему тоже недоступно? А его душа? Насколько ему вообще могут быть понятны простые человеческие чувства? Он просто ищет тепла в объятиях Альфреда?
Но Альфреду нужно больше. Кажется, Пятый никогда не сможет ему этого дать.
Пятый и правда не знает ни боли, ни наслаждения. Чувства людей ему не понятны. Он может скопировать, но сам что-то сгенерировать не способен. Но он знает различие между холодом и теплом, и в душе постепенно пробиваются сквозь холод робкие ростки первых чувств: благодарности, восхищения, увлечённости. Одновременно с этим хочется, чтобы Брюс пропал, исчез. Потому что дворецкий даже когда проводит время с ним, видит того - настоящего мальчика.
Хочется быть единственным, а не удобной заменой. Он знает, что ничего такого как с ним Альфред себе с Брюсом не позволит, но от этого не проще. У него никогда не было ничего своего. Но он хочет себе Альфреда.
Когда Пятый покушается на Брюса, Альфред успевает его остановить, а потом обуреваемый гневом прогоняет. И становится как-то пусто. Вроде бы и Брюс всё тот же, и всё как раньше, без этой бури чувств, что всколыхнул Пятый. Но и не так уже. Он всё чаще задумывается где тот и как он там, этот клон из Индиан Хил, который, казалось бы, стал в последние перед инцидентом дни проявлять какие-то качества личности и как будто на самом деле что-то чувствовал к Альфреду. Во что теперь поверить невозможно.
Брюс же всё ещё мальчишка, охваченный собственной войной, ему не до дворецкого.
Пятый пытается встать на ноги. Чтобы вернуться и закончить начатое. Убить настоящего Брюса Уэйна, забрать Альфреда. Ростки добрых нежных чувств в его душе, взращенные заботой дворецкого, постепенно засыхают и гибнут. Теперь он просто хочет Альфреда себе. Как вещь. Думая, что тот сможет вернуть в его жизнь тепло, без которого ему так плохо одному. Они меняются местами. Вначале Альфред хотел себе Пятого как оболочку того, к чему стремился. В итоге всё выходит ровно наоборот.
Пятый растёт быстро, быстрее Брюса. Он возвращается в особняк уже мужчиной.
Слова "Ты - не он" вдруг приобретают новый смысл. Теперь уже Пятый хватает Альфреда за рубашку.
- Ты сделал это со мной! Зачем ты был добр? Зачем взрастил ложную надежду?
- Прости... - накрывает руки. - Теперь мы оба не нужны Брюсу. Прости за все, - руки скользят вниз к ремню. - Я все исправлю.
Альфред хватает пистолет из чужой кобуры и стреляет себе в голову. Пятый, наконец, осознаёт что такое чувствовать.
Лягушка в блендере, блог «Зеркальные хэдканоны»
* * *
«Соломон Гранди, в понедельник родился, во вторник крестился, в среду женился, в четверг занемог, в пятницу слег, в субботу скончался, в воскресенье отпели, так и жизнь пролетела, считай, за неделю.»
По пятницам Гранди обычно мертвецки напивался, так что не мог сам дойти до дома. И по субботам умирал. Но каждый понедельник...
По воскресеньям Эд пел ему песенки. Но не чтобы отпеть, а чтобы развеселить.
Лягушка в блендере, блог «Зеркальные хэдканоны»
* * *
Он сорвал маску с лица, и, расталкивая локтями беснующуюся толпу у ринга, стремящуюся увидеть как можно больше кровавых подробностей боя, отправился в свою каморку, выделенную Черри под гримёрку. Ли позволила ему оставить эту комнатку за собой, и даже не возражала против того, чтобы он врезал в неё замок.
С некоторых пор бои Гранди перестали его интересовать. Прежде он следил за каждым поединком, оставался у ринга, держась за канаты, орал вместе со всеми, болея за чемпиона с самого лучшего места обзора боя. С самого лучшего места обзора зала и входа в него.
Когда Сирены объявили, что больше не работают на Пингвина, он ждал что придёт кто-то ещё. Наёмники, Зсасз, кто угодно. Гранди справился бы с ними. Эд ждал, что Освальд станет отправлять за ним ещё и ещё людей, и, в конце концов, явится сам. Он с замиранием сердца каждый раз вглядывался в толпу. Хотел чтобы Пингвин наконец увидел так тщательно подготовленные им шоу. Но он не приходил. Снова.
Что-то пошло не так, что-то было не продумано, Освальд просто забыл про него. Это злило, заставляло волноваться и переделывать шоу так, чтобы оно стало ещё более издевательским, ещё более хлёстким. Эд перестал высмеивать только образ и опустился до того чтобы совсем уж низко пройтись насмешками по походке и истеричным взмахам руками, по доставшемуся от непонятно кем убитого отца наследству, по смешанному происхождению. Каждая находка для шоу давалась с большим трудом. Это изматывало его, он обдумывал каждую деталь, убивая на это дни и ночи.
Всё это не могло не задевать гордость Пингвина. И тем не менее больше никто не приходил. Шоу стало надоедать, и Эду, и толпе. А сам он не мог больше оставаться в зале в ожидании. Он понимал, что если Освальд не реагирует, нужен новый план. Он перестал интересоваться однообразными победами Соломона, больше не высматривая с надеждой темноволосую макушку в толпе.
Эд проигрывал вязкому как кисель молчанию, необъяснимому безразличию и жаждал только одного - хоть проблеска внимания. Это начинало сводить с ума, он был одержим Пингвином сильнее чем прежде.
Он открыл дверь в коморку и включил свет. С каждой стены уверенным и гордым взглядом на него смотрел Освальд. Черно-белые снимки не передавали глубину цвета глаз. Ни на одном из них не было того взгляда, которого ждал Эд. Снимкам было безразлично. Так же как и настоящему Освальду. Разозлившись, он отшвырнул маску с клювом и стал сдирать газетные вырезки со стен.
Недавно Эд подослал детишек, помогавших ему в шоу, следить за особняком Освальда, и те рассказали, что Пингвин увлечённо возится с ребёнком. Немым мальчишкой. Это злило ещё сильнее. Разум постепенно восстанавливался, и ему стали быстрее приходить новые планы. Следовало просто заручиться поддержкой Сирен. Следовало выкрасть мальчишку и привести его в Нерроуз. Тогда Освальд точно придёт, если не ради собственной гордости, то ради этого маленького... который видимо стал Освальду интереснее Эда.
Другой в зеркале рассмеялся.
- Дурак, и что, что он придёт за мальчишкой? Всё равно не к тебе.
Эд резко развернулся, уставившись на другого, которого не видел уже очень давно.
- Умолкни. Главное, что он придёт.