– Марти – нанашка, – произнёс Юстас.
– И этому человеку я доверяю свою жизнь, – Макс прикрыл лицо ладонью.
– Вообще быть нанашем и нанашкой – это очень почётно, – сказал Феликс.
К друзьям подошёл Эриш, и Карабулат, который до этого пытался клюнуть в нос Бенедикта, громко крикнул:
– Проказник!
– Эриш – проказник, а Марти – нанашка, – заключил Юстас.
– Вы что-то пили без меня? – спросил Эриш.
– Лучше бы они пили, – вздохнул Вернер.
Феликсу снилось, что он сидит на берегу реки и расчёсывает волосы гребнем, как тогда, когда ему нужно было приманить девушку, верящую в речного царя. Из воды вдруг одна за другой вышли девицы в длинных полупрозрачных платьях. Окружив Феликса, они начали петь:
– Ночью тихой под луной
Мы венок тебе сплетём,
Песню мы тебе споём,
И укроемся волной.
– Вот тебе полынь, а сама сгинь, – громко сказал кто-то совсем близко, и Феликс открыл глаза.
– А где мелкий? – вдруг спросил Шелдон.
– На подсолнухи любуется, – ответил Эриш.
– Последнее время любоваться цветами стало опасно, – заметил Макс.
– Феликс не я, с ним вряд ли что-то случится, – улыбнулся Мартин.
– С этим я бы поспорил, – сказал Шелдон. – Вы не так хорошо с ним знакомы.
– Да, насколько я успел его узнать, он умеет нарываться на неприятности не хуже братца, – кивнул Эриш.
– Он говорит не то, что думает.
– Это лишь доказывает то, что он хороший сыщик.
– А ты после разговора с ним тоже говоришь не то, что думаешь, мелкий.
– Да вы издеваетесь, – пробормотал Феликс.
– Если вас что-то не устраивает, вы всегда можете подать в отставку, господин Никсон.
– Меня всё устраивает, капитан.
– Тогда вы свободны.
У меня были подозрения, что крыша у меня поедет, когда я только задумывала эту книгу, ну, собственно так и вышло. Все девять книг до этого у меня было по два главных героя, с чьей точки зрения я писала, но меня воплощал всегда только один из них. Да, в книгах встречались и другие персонажи, в которых я видела себя, но я не писала их точку зрения, я писала их со стороны. И вот я соединила две линейки в одну и пишу теперь и Юстаса, и Феликса. Всё, у меня раздвоение личности.
А кто это вернулся? Да это же сам принц Густав! )) И он написал новую балладу.
Когда обед подходил к концу, король Фарлей предложил своему брату что-нибудь исполнить. Жорж принёс Густаву арфу, а принц попросил Феликса ему подпеть. Никсон больше не волновался, когда ему приходилось петь вместе с Густавом в присутствии короля, но сейчас при иноземных гостях он снова почувствовал знакомую дрожь в коленях. Это была новая баллада принца, которую он сочинил, когда узнал о мече солнца.
Искрится влага в бокале,
Когда восходит луна.
И ты, мой путник усталый,
Изопьёшь её до дна.
Вновь рыцаря ждёт дорога
За солнцем в дикую степь.
Простимся же у порога,
Мне за тобой не успеть.
В тени акации стройной
Тонет туманная даль.
Там далеко за горою
Уснула древняя сталь.
Разящая сталь, как слово,
Живёт в умелых руках
И разрушает оковы,
Рождённые на века.
Её разбудить сумеешь,
Мой брат, мой рыцарь, мой друг,
Вечные чары развеешь
И сердца услышишь стук.
Простимся же, рыцарь верный,
И выпьем ещё вина.
В дорогу за сталью древней
Тебя проводит луна.
Тэглайн повести готов.
– Ну, всё, – вздохнул Эриш. – Теперь этот ненормальный уговорит моего ненормального и мы все будем как идиоты искать по замку какую-то фиговину.
Нашлось определение для Буркхарда благодаря Kurai Hikari. Был у меня уже такой антагонист, только это был не человек. Это был синтетический наркотик "стрекоза" в моей книге "Принц и Мавка". Собственно до меня только сейчас дошло, что для Феликса именно "стрекоза" была его главным противником, а не кто-либо ещё.
Лучшее
Материалы сайта предназначены для лиц старше 16 лет (16+)