Свежие записи из блогов A.Hux

проснуться Падме Амидалой рядом с Энакином Скайуокером, а заснуть Шивом Палпатином рядом с Хего Дамаском потому что... ну вы что, реально считаете, что они не трахались? — такое бывает только в нашей семье.

проанализировав замечания Рена, которые он выразил в своей непередаваемой безапелляционной форме, после которой хочется рычать, а не думать, я решил создать дополнительный блог, чтобы не путать уважаемых читателей.

вот он: https://blog-house.pro/backstage/

проснулся сегодня утром, отдернул штору и... нет, даже не осознал себя, а просто увидел, что будет дальше. я обернусь — к тому, кто лежит на кровати, укрывшись ворохом одеял, — и скажу: "Эни, вставай. тебе пора идти."

"Эни", подумал я. кто-то когда-то звал лорда Вейдера "Эни". не только у меня проблемы с именем.

но это не помогло. хожу уже полдня Падме Амидалой и ничего.)

Верховный Лидер наконец подстригся! Можно объявлять дату коронации.

Честно говоря, я ставил, что это случится не раньше следующего месяца. Проиграл Фазме бутылку вина.

В этот раз операция была крупной. Не обычный карательный налет, а полное накрытие всего сектора. Выжигаем очаги сопротивления, перекрываем пути сообщения, обрубаем связь, захватываем системы жизнеобеспечения. И ставим ЗРы по периметру. Все, сектор наш.

Тут важно следовать строгому таймингу. Задержишься — и на следующей точке вместо небольшого дежурного отряда тебя встретит армия ополченцев, затормозит твое передвижение и к следующей точке ты попадешь с еще большим опозданием. И так далее. И вот уже вся операция посыпалась. Вместо изящного молниеносного захвата, получаем затянувшуюся стычку, выкачивающую ресурсы (Таркин попадал на такое не раз и не два).

Напряжение из-за этого растет, стараешься быть сосредоточенным, но дергаешься от каждой проволочки. Тупит техника, тупит связь, люди тупят.

В один из таких моментов Рен вызверился в мою сторону — впервые за все наши выходы в поле. Я ощетинился на автомате. Не утихал, пока он не извинился.

И только потом, следуя за ним по серому неровному льду и подскальзываясь через шаг, я понял. Он НЕ УВЕРЕН. Не уверен, что операция пройдет успешно. Он сомневается, что его план достаточно хорош, что он все просчитал. Поэтому и срывается. А я, вместо поддержки... Глупо. Неприятно.

По плану, конечно, все не прошло. Пришлось ориентироваться по ходу. Пару раз казалось, что не успеем мы и что они сработают быстрее. Но в итоге, они оказались глупее и инертнее, чем мы ждали. Сопротивление быстро стухло. Некоторые сдавались без боя.

Впрочем, недооценить их было бы хуже.

P.S. Обломки кораблей входят в атмосферу, оставляя пурпурно-розовый след на лиловом небе. Красиво.

P.P.S. В конце засветился и сорвал разведывательную операцию. Пришлось быстро уходить. Оставлять недобитой базу врага. Не понимаю, зачем Рен вообще тащит меня в поле.

P.P.P.S. Мы были уже дома, когда на оставшуюся базу вылетел отряд. Простой карательный налет.

Хакса никогда не травили и не унижали в детстве. Ни ровесники, ни ученики постарше. Но в какой-то момент слухи о его несчастном детстве начали расползаться в Первом Ордене с такой скоростью, что ему захотелось понять, почему им верят. Вероятнее всего, дело было в его комплекции. Даже сейчас, когда он сумел набрать мышечную массу, он оставался мельче большинства солдат, а ребенком был совсем щуплым. Легко поверить, что такого часто били.

Во всяком случае, вряд ли причина была в том, что он рыжий.

Конечно, его задирали. Имя его отца останавливало некоторых желающих, но не всех. Бушующий в крови адреналин стирал социальные различия, а в Академии часто случались поводы для выброса адреналина — дух соперничества там ценили выше, чем умение сотрудничать. На любые нападки Хакс отвечал. С запасом. Пожалуй, даже с двойным. Это срабатывало — повторно к нему никто не лез. Поначалу драться было страшно, но выстроенная система приоритетов не давала отступить. Он дрался отчаянно и всегда старался нанести врагу наибольший вред; использовал все известные ему приемы, а если они заканчивались, то бил как попало, лишь бы не останавливаться. Это были практические единственные моменты в его жизни, когда он не думал о том, как выглядит со стороны.

В первый раз, когда он вернулся к себе с фингалом и рассеченной губой, в заляпанном кровью кителе, отец — отцу доносили все, утаить что-либо было невозможно — вызвал его к себе в каюту и напоил вином. К тому времени Хакс уже научился не ждать одобрения от родителя, но этот случай запомнил. Впервые за одиннадцать лет его жизни отец говорил с ним как со взрослым.

Хакса развезло от вина и усталости — как назло в этот день в расписании были особо злостные тренировки. Разбитая губа нещадно саднила. Ужасно хотелось спать или хотя бы тихо клевать носом, сидя в мягком кресле. Вместо этого он пытался сосредоточиться на разговоре и держать спину ровно. Нужно было показать отцу, что у него есть свое мнение, собранное из прочтенных учебников и собственных размышлений. Но мысли разбегались и он чувствовал, что постоянно горбится. Спокойный интерес в глазах отца постепенно сменился привычной брезгливостью и после пары дежурных вопросов его выставили из каюты. Заснул он в медотсеке, под тихое попискивание дроида-санитара, повторяя про себя все, что сказал отец, чтобы не забыть.

Следующая драка случилась всего через неделю. Только вместо встречи с отцом он получил выговор и провел ночь в изоляторе. На утро он сам подошел к Тири — будущему офицеру Тайрону Парэйя, члену экипажа звездного разрушителя "Стремительный" — который торчал в столовой, поблескивая тремя новыми зубными имплантами, и заговорил с ним о домашнем задании по тригонометрии. Стандартные тождества, формулы преобразования. В Академии никогда не было проблем с поиском общих тем.

Тех, кто дерется слишком отчаянно, начинают обходить стороной. Не лучший расклад, если планируешь править Галактикой.

Офицера, распускавшего о нем слухи, Хакс вычислил. В прошлом он несколько раз лично делал ему вполне заслуженные выговоры. Вычислил, разжаловал до рядового и отправил в пехотный отряд. Из-за недостатка подготовки он погиб во время первой же операции.

Чувствую себя Хаксом, начитавшимся исторических голокниг. Медичи, Мартин Лютер, Ян Гус, Томас Мор... Образцы для подражаний, списки побед и поражений, великие идеи, которые не перестают быть великими, даже после не слишком удачных воплощений, и те, которые перестают. Голова пухнет от впечатлений.

Так и вижу себе рыжеволосого подростка с горящими глазами, для которого мир переполнен прекрасным и удивительным. Настоящим и, одновременно, мифическим. И вот это настоящее, прямо тут, в сражении над Джакку, которое видно из иллюминаторов, в линии строго поджатых губ адмирала Слоун. В пламенных речах, которые произносит его отец перед войском. И тут же, но уже видимый ему одному, силуэт Таркина, отвечающий за мифичность, на мостике разрушителя со скрещенными за спиной руками. Так стоит и Слоун. Так будет стоять и он. Преемственность, величие, наполненность жизни. Перенаполненность даже.

Устоять, наверное, можно. Но он не смог.

А Савонаролу я бы убил, если бы встретил.

Рен заболел. Тяжело. Мне. У него, кажется, просто простуда.

Примерно каждые полчаса он сбегает к пианино играть Имперский марш. Наверное, это его успокаивает. И, надо признать, с каждым разом у него выходит все лучше. Есть предположение, что это нечто из разряда джедайских медитаций, которыми его заставляли заниматься в детстве, и он так лечится.

Остальное время он сидит, уткнувшись носом в стол. На простые вопросы отвечает мутно. Из потребностей четко озвучил только желание выпить.

Буквально десять минут назад начал диктовать мне завещание. Пришлось его заткнуть. Он в ответ даже не замахнулся. Сил у него едва хватает на непристойные жесты.

Если окажется, что у него что-то серьезное, отправлю его к генералу Органе. Как бактериологическое оружие.