Свежие записи из блогов Серпин

если кого-то хоронишь - то позаботься, чтоб вдруг не ожил

плохо быть неуверенным в собственном мастерстве

птица Горюн поет над лесом, да и над городом тоже

алая кровь и серебряный луч, яблони белый цвет

видишь - над мертвым бледным ручьем притихли плакучие ивы

проще забыть и выбросить в воду, чем губы кусать, терпя

эта зима учит жить беззаботно и умирать красиво

если услышишь напев моей флейты - знай, я зову тебя

до смерти замерзать - это всегда незаметно как-то

и привыкаешь смеяться над всеми пожарами, что болят

больше всех рыцаря Като ненавидел сам рыцарь Като

птица Горюн кричит громче, чем поют серебристые тополя

никакого райского сада тебе, капитан, никакого.

такие, как ты, после смерти становятся статуями, или деревьями, или звездами,

не обретают покоя - продолжают хранить свой мир и защищать его.

или просто вдруг исчезают - каждый знает, что по очень срочным важным делам,

но они возвращаются.

каждый знает, что такие, как ты,

обязательно возвращаются - сразу же, как только станут нужны опять.

потому что их чувство долга сильнее.

их любовь - сильнее.

такие, как ты, почти не спят и не умирают навсегда, окончательно,

потому что на их месте образовывается настолько огромная пустота,

что мир не может ее вынести, не может вытерпеть такую утрату -

и поэтому изобретает способ вернуть их себе обратно.

и так они возвращаются обратно - даже с того света.

если бы только ты не любил мир так сильно, что предусмотрел даже это

и позаботился о том, чтобы на твоем месте не образовалось пустоты.

теперь ты можешь быть спокоен.

ты спокоен, капитан?

или ты так и блуждаешь среди призраков, холода и чувства вины?

таких, как ты, никогда не оставит чувство вины

за всех, кого они не спасли, за всё, что они не успели сделать или сделали неправильно.

никакого покоя тебе, капитан. покой - остальным.

никакого покоя тебе и никакого рая.

когда ты проснешься, то не будешь знать, проснулся ли ты,

не будешь знать, действительно ли ты спасаешь мир

или это просто попытка убежать от того, что ты давно мертв, и уже никого не защитишь.

но одно ты будешь знать точно - то, что ты должен делать.

это единственное, в чем ты всегда уверен.

была еще одна вещь,

но в своем последнем кошмаре ты потерял веру в нее.

веру в вас.

вот только ты слишком упрям, чтобы остановиться на этом.

трещина в куске железа - тревожный знак

океаном льда выворачивает наизнанку

прекрати вскрывать мои раны. воспоминания - мой позвоночник

ты не должен справляться со всем в одиночку

я сквозь тебя просыпаюсь, ловлю пальцами птичий горячий стук

я сквозь тебя продираюсь, как сквозь вечную мерзлоту

техника не помогает тому, что внутри, перестать надсадно хрустеть

ощущение города, разрушенного до костей

я не виню тебя - как я вообще могу что-то ставить тебе в вину

я не обещаю тебе вернуться, потому что я не вернусь

есть дни, словно черные дыры, не зарастающие никак

слова, рассыпающиеся на слоги

болезненно прерывистое сияние маяка

тяжелый, прогибающий воздух сигнал тревоги

ладонь, сжимающая ладонь, обреченную на ничто

бесконечно растянутый миг тишины перед взрывом

и пламя, и чайки крошевом, и моря протяжный стон

и плач тюленей, жалобный и надрывный

конечно, я помню

в груди замерзает спазм, в висках разгорается стук

опять провал, который получится спрятать, но не заполнить

здесь стоял маяк и протягивал лучи света сквозь темноту

здесь был он - как свет, и наверное, мы могли бы

я всех их помню

я сказал бы, что сон - только это не сон

в небе сверкает нота

камнем падает мне в лицо

стон становится пением

не позволяет сойти с ума

сто и двадцать медных ступеней

за ними тьма

кажется, мне всё это уже знакомо

как шее знакомо лезвие топора

твоя музыка сочится медом и молоком

моя музыка сцежена из распростертых ран

но ты смейся, играй, будь богом и дураком

твои партитуры - мое распятие до утра

за то, что совершенства криком просил

как алхимик, жаждущий эликсир

ноты оплетают стан, пальцы оплетают вены

ртуть и сера вспыхивают багрово

я стану святым

стану благословенным

граалем наполненным твоей кровью

на последней медной ступени делаю шаг

ты не можешь больше дышать

я не знаю, прокляты мы или прощены

вздернутые на бесконечности одной струны

умирающие в который раз

время не коснется нас

никогда не коснется нас

если это безумие не разожмет когтей

я сожгу все тетради, я волосы остригу

и исчезну бродягой в дурманящую метель

кто-то ловит во ржи, а я буду ловить в снегу

охранять буду ревностно, сутками напролет

и любого от края неверного отведу

но над пропастью - треснутый лед

скользкий лживый лед

и когда я споткнусь - как схватиться за пустоту

Сегодня воздух пахнет колдовством, и темнота колышется приливом, и тишина звенит нетерпеливо... закрыв глаза, я слышу этот звон.

Вдохнув, себя кидаю с головой в мороз и холод, в снег и стылый ветер, к беловолосой черноглазой ведьме в объятья - нерушим наш договор. Зима целует - я кормлю ее своею плотью, до костей раздета, а мне один подарочек за это, быть может, будет - если доживем. Она смеется, глядя, как ершусь, и слизывает капли теплой крови. Ну что ж, до новой встречи, будь здорова. Улыбкой на улыбку - ухожу.

А в общем - мне спокойно. Быть теплом, легко и просто танцевать свой танец... болезни все, конечно же, остались, но все же - не настолько тяжело. Я не могла избавиться от пут, металась в темноте, и в ней застыла... а в декабре внезапно - отпустило. Как будто все же выбран верный путь.

Нет, все внутри по-прежнему горит. Но есть какой-то неизменный стержень, как будто мир меня за руку держит, и время спит собакой у двери, как будто я со звездами в родстве... зима вдали смеется - но не злобно.

Все сбудется. Бесспорно. Безусловно.

...закрыв глаза, я выдыхаю свет.

Вывожу для себя - если что-то уже не греет,

Не надейся, что зарастет, и не отступай,

Если что-то подохло внутри - удаляй скорее,

А не то - заражение крови, и баю-бай.

Вырезаю, потом зашиваю. Слегка бледнею,

Крашу губы вином - удалось же, ура, виват.

И не больно, совсем. Просто тише и холоднее.

Я и то, и другое умею переживать.

Выхожу прямо к Городу, как добровольный пленник,

Лихорадит, не помню, какое вообще число...

Город все понимает, баюкает на коленях,

Ледяными губами целует в горячий лоб,

А потом, оборвав колыбельную на припеве,

Отпускает, шепнув чуть насмешливо "не болей".

Снег сегодня - не страшный. Но очень похож на пепел

Где-то в темном пространстве сгорающих кораблей.