Что почитать: свежие записи из разных блогов

"Модный Скайрим" - цикл юмористических PG-13-драбблов, посвященный необычным и забавным модам на Скайрим. Автор, понятное дело, я, Санди для WTF Bethesda 2019, Бета - Gianeya

Название: Памятник герою
Пейринг/Персонажи: Колсельмо, Айкантар, жители Маркарта
Примечание: мод, добавляющий памятник Ленину. Мем "Ленин - гриб" придумал Егор Летов

Народ перед храмом Дибеллы робко толпился, шушукаясь и обсуждая новшество.
– Кто это?
– Король какой-то.
– Какой король, у нас в Маркарте давно ярл!
– Так древний. Может, еще со времен двемеров или айлейдов…
– Ты что! Это же Довакин!
скрытый текстПочтенный маг Колсельмо не сдержался.
– Ну, какой это Довакин, любезный, посмотри? Довакин – герой! У него должен быть шлем с рогами, меч, кольчуга…
– Довакинов не существует, – возразил какой-то данмер. Однако автор версии о Довакине ничуть не смутился.
– Это их сейчас не существует, потому что драконов нету, – заявил он. – А вы посмотрите, что нынче по всему Скайриму творится? Война идет, и конца ей не видно, значит, и драконы прилетят, а там и Довакин явится.
– Вот в этом? – скептически поджал губы Колсельмо, уже жалея, что ввязался в дурацкий спор с невеждами на площади. Герой, которого изображал новый памятник, на героя и взаправду был не очень-то похож: лысенький, круглоголовый, одетый в кургузый кафтан по невиданной в Маркарте моде и длинные прямые штаны, совсем без оружия, зато указывал рукой куда-то вверх. Видать, на летящего дракона.
– Так а зачем ему шлем, да еще с рогами? Он же – До-ва-кин! Как заорет благим матом по-драконски, так дракон с небесов и сверзится, и расшибется…
Колсельмо даже задохнулся от возмущения, но ничего сказать не успел: его окликнул Айкантар.
– Дядюшка! Вот ты где! Тебя тут какой-то норд ищет… – он запнулся и тоже уставился на новый памятник. – О, Ленин!
На постаменте действительно красовалась надпись «В.И. Ленин».
– А кто это? – шепотом спросил Колсельмо, внутренне ощетинясь. «Вдруг и правда Довакин? Ну и позорище…»
– Гриб, – легкомысленно отозвался юноша.
– Как – гриб?
– Ну так. Волшебный, которым двемеры фалмеров кормили, – ляпнул Айкантар.
Давешний данмер негодующе воззрился на него.
– Вам, альтмерам, лишь бы трепаться, – сказал он. – Н’вахи вы несчастные. Фалмеров не существует!

Цикл: Модный Скайрим
Название: Как соблазнить Довакина
Пейринг/Персонажи: Эсберн, Дельфина
Примечание: мод, добавляющий летающие тарелки в окрестностях городов

Эсберн сверился с картой захоронений, потом покосился на странный большой металлический предмет. Это не мог быть дракон. Даже в спячке. Хотя кто их знает, этих драконов?
– Я думала, что драконы сидят в яйцах, – пискнула Дельфина, опасливо обходя предмет по широкой дуге.
– Ну… они выглядят как большие камни, когда спят, – Эсберн смешался, потому что ни одного спящего дракона, о котором точно было бы известно, что это дракон, он ни разу не видел. Может быть, они выглядели, как двояковыпуклые металлические диски? По размеру вроде совпадало…
– Эсберн, смотри, смотри! Тут дверь!
скрытый текстДверь оказалась запертой, но оба Клинка усердно навалились на нее, и она подалась внутрь. Затаив дыхание и волнуясь, Эсберн сделал первый шаг.
– Он тут точно захоронен, – благоговейно прошептала Дельфина.
– Не обязательно…
– А когда он проснется?
– Когда начнется и много лет не будет прекращаться война, – объяснил Эсберн. – Тогда нам понадобится Драконорожденный, потому что драконы проснутся. Главное, чтобы он был с нами, а не с этими Седобородыми! Это наша задача – помогать Довакину!
– Точно, – поддакнула Дельфина. – А он пусть делает все, что мы скажем, потому что нам лучше знать, как победить… О, а это что?
Драконов внутри металлического помещения явно не водилось. Стояла какая-то мебель, какая-то утварь, какие-то ящики непонятного предназначения, стойки, на которых ушедшие хозяева опрятно разложили свои вещи.
– У меня есть план, – продолжала шептать, все более воодушевляясь, Дельфина, пока Эсберн рассматривал обнаруженное в помещении, – давай найдем тут какое-нибудь волшебное оружие и предложим Довакину, когда он появится! Тогда он будет у нас в руках!
– Хороший план, – одобрил Эсберн. – Но что-то я тут ничего хорошего, кроме твоего плана, не вижу. – Он брезгливо взял со стойки бластер, поставленный на предохранитель, повертел его в руках, положил обратно, тронул скорчер. Дельфина потянула с той же стойки тяжелый болтер и охнула, уронив его себе на ногу.
От удара болтер сдетонировал и выстрелил – болт пробил стену, оставив большую рваную опаленную воронку в металле. Эсберн подскочил от неожиданности, и оба взвыли от ужаса.
– Бежим!
Вылетев из помещения, Эсберн и Дельфина навалились на двери, захлопнув их, и несколько минут пытались отдышаться.
– Нет тут ничего полезного, – ворчливо произнес Эсберн наконец. – Никакого волшебного оружия!
– А то что было?
– Не знаю, но посуди сама. Оружие – это мечи, луки, копья. Топоры опять же. А это? Хлам какой-то. Еще и стреляет.

Название: Чужак
Пейринг/Персонажи: Хадвар, протагонист
Краткое содержание: разрушение Хелгена
Примечание: мод, делающий протагониста Шварцнеггером

Хадвар скрупулезно переписывал пленников, подлежащих казни. В основном это были солдаты Братьев Бури, в том числе и сам Ульфрик Буревестник. Но один выглядел и держался как-то… странно. Хадвар еще раз всмотрелся в его лицо с квадратной челюстью и коротко стриженные волосы.
– А ты кто?
– Я – губернатор Калифорнии, – с возмущением ответил пленный. Видимо, он считал, что каждый имперский солдат должен знать его в лицо.
скрытый текстХадвар задумался. Однажды в детстве он слышал про короля Калифорнии, но то было давно, и где эта Калифорния, он так и не узнал.
– А что нам делать с чужаком? – осторожно спросил он капитана, услышал довольно предсказуемое «Тащи его на плаху», вздохнул и снова обратился к губернатору: – Мы отправим твои останки в Калифорнию, почтенный.
– Не отправите, – храбро ответил тот. – Я старый, но не бесполезный!
Хадвар пожал плечами, раздумывая, как же старый губернатор Калифорнии может пригодиться имперской армии, и тут ему резко стало не до губернатора. На башне приземлился дракон; Хадвар едва успел протереть глаза, опасаясь, что ему примерещилось с недосыпу, как дракон полыхнул пламенем, ударом огромного хвоста обрушил башню и налетел на людей, в панике бросившихся врассыпную. Хадвар поспешил к ним на помощь, пытаясь найти укрытия для несчастных, но дракон явно задался целью разнести весь Хелген на головешки. Губернатор же Калифорнии даже не пытался спастись, наоборот, он сжал кулаки и следил за полетом разбушевавшегося чудовища.
– Ты еще дышишь, висельник? – спросил его запыхавшийся Хадвар. – Бежим отсюда, он же нас убьет!
– Убьет? Это даже Т-1000 не удавалось!
– Сказал, побежали! Я подыщу тебе оружие, раз ты герой, – обещал Хадвар, хотя про себя счел губернатора старым дураком, а не героем. Тот все еще мешкал, поэтому Хадвар схватил его за руку и потащил.
Губернатор подчинился ему, но с полшага обернулся и бросил дракону, застывшему от такой наглости:
– Я вернусь!

Название: До Совнгарда с ветерком
Пейринг/Персонажи: протагонист, Айрилет, Одавинг
Краткое содержание: Довакин отправляется в Совнгард
Примечание: мод, заменяющий драконов на паровозика Томаса; Синельниково - крупная железнодорожная развилка в Украине

Каджит Зарго приплясывал от волнения в ожидании Одавинга. Ему все нравилось: и то, что его пускают в Вайтран, и то, что сам ярл Вайтрана взялся ему помогать, и то, что симпатичная данмерша Айрилет о нем вроде как беспокоится. А больше всего – то, что за ним сейчас примчится сам Одавинг.
скрытый текстО том, что ему сейчас придется ехать в Совнгард, чтобы там сразиться с Алдуином (и, скорее всего, сгинуть навеки), Зарго благополучно забыл, так как предпочитал думать о плохом тогда, когда оно уже случается.
Оглушительный свисток разрезал тишину, повисшую над Драконьим Пределом. Колеса загрохотали по рельсам. Пахнуло густым угольным дымом, и клубы плотного белого пара на миг окутали и Зарго, и Айрилет, и ярла Балгруфа со стражей.
– Уф, – выдохнул Зарго, не веря своим глазам. – Каджит впервые катается на таком!
– «Катается», – возмутилась Айрилет. – Ты едешь на войну!
– Зарго помнит, помнит, не беспокойся, – и Зарго обратился к угрюмой проводнице, протягивая ей билет: – Мэм, а далеко нам ехать до Совнгарда? Это же конечная?
– Нет, – хмуро ответила та. – Конечная – Скулдафн. До Совнгарда рельсы не протянули, туда или на автобусе, или такси возьмите, если хотите с комфортом.
Зарго пожал руки ярлу и Айрилет, забросил в вагон чемодан, чехлы с оружием и саквояж и проворчал – негромко, но так, чтобы проводница услышала:
– А говорили, «Одавинг» – крутая компания, лучшая в Скайриме, VIP-рейсы…
– Радуйтесь, что тендер на этот маршрут выиграли мы, а не «Омфал Демониум», – процедила проводница. – У тех вы бы не то, что чая, даже чистого белья не дождались!
– А у вас есть чай? – у Зарго заурчало в животе, не иначе, от волнения.
– Чай, – проводница смерила его взглядом с ног до головы, – после Синельникова.

Название: Ядовитый колокольчик
Автор: Санди для fandom Bethesda 2018
Бета: Лилинетт
Канон: The Elder Scrolls V: Skyrim
Размер: мини, 1835 слов
Пейринг/Персонажи: Ингун Черный Вереск, Мавен Черный Вереск
Категория: джен
Жанр: драма, черный юмор
Рейтинг: R


— Так-так, — бормотала Ингун, склоняясь над тиглем, — эссенция… ухо фалмера… бесовской гриб…

— Хозяйка, — служанка, помявшись у входа в лабораторию, робко кашлянула, — господин Элгрим хватится этого. Ладно там бесовской гриб, но ухо…

— Помолчи, — отмахнулась Ингун. Служанка попятилась, хорошо зная эту интонацию: хозяйка находилась в том настроении, когда маги одним мановением руки обращают назойливых посетителей в ужей и лягушек. Правда, Ингун была не магом, а алхимиком, однако в действенности ее изысканий многие в Рифтене уже убедились на практике. Некоторые — с летальным исходом.

Позже, когда зелье будет сварено, Ингун подумает о том, как восполнить запасы «Аптеки Элгрима», чтобы не сердить своего старенького учителя. Но это будет позже.

В аптеку постучали. Служанка вышла из лаборатории — бочком, пятясь, чтобы, не приведи Стендарр, не прогневать госпожу Ингун, однако вскоре вернулась. Страх охватил ее настолько, что она с трудом выговорила:

— Х… хозяйка…

скрытый текст— Да чего тебе уже, наконец? — вспылила Ингун.

— Там… там госпожа Баэда…

— И какого даэдра ей надо?

— Она говорит, что пришла к вам за зельем…

Ингунн досадливо обернулась, не забыв помешать в тигле.

— Возьми синий фиал с третьей полки, пятое отделение слева, — скомандовала она. — Скажи этой Баэде, что его надо влить в суп. Вскоре ее мужу начнет очень хотеться пить, и через сутки она будет свободна, как весенний ветер.

— Слушаю, — прошептала служанка, хотя Ингун уже не видела и не слышала никого и ничего — она снова повернулась к тиглю, увлеченная своими трудами. Однако вскоре служанка вернулась, а за ней семенила женщина средних лет. Когда-то она была хороша собой — и сейчас на ее лице виднелись следы былой красоты, однако куда явственней на нем проступали следы недавних побоев. Губы у госпожи Баэды были разбиты, в ряду зубов зияла кровавая дыра; судя по походке, муж бил ее не только по лицу. Ингун снова обернулась, теперь уже в нескрываемом бешенстве, однако вид клиентки направил ее ярость в новое русло.

— Хозяйка, — робко начала служанка, — госпоже Баэде нужно, чтобы муж умер в мучениях… (госпожа Баэда торопливо закивала; голова у нее тряслась).

— Вижу, — перебила Ингун. — Это будет стоить дороже (Баэда снова кивнула, комкая в руках деньги). Возьми красный фиал с третьей полки, второе отделение, — обратилась она к служанке, — и прозрачный из первого отделения, с наклейкой «экстракт болотного стручка». Затем банку с серым порошком с четвертой полки… Так. Подай сюда.

Она быстро, почти не глядя, отмерила по склянке из фиалов, добавила две ложки порошка и протянула получившийся декокт госпоже Баэде:

— Добавляй это в пищу в течение двух дней. К концу второго дня его начнут мучить боли в животе. Затем — сильное жжение. Ему будет казаться, что внутри него поселились злокрысы и выгрызают ему дыры в кишках. Так оно и случится, только дыры прожжет это зелье…
Госпожа Баэда расплатилась и ушла со склянкой домой. Ингун перевела дух.

— На чем я остановилась? Ну, конечно…

Она снова склонилась над тиглем.

— Хозяйка, — успешная продажа сделала служанку фамильярной, — это зелье, которое вы сейчас делаете, вас озолотит!
— Что? — фыркнула Ингун, не переставая подливать в тигель кислоту. Едкий дым выедал ей глаза, но она не обращала на это внимания. Внезапно из тигля выплеснулась жидкость; Ингун охнула — жгучие капли попали ей на запястье. Тыльную сторону ладони мгновенно разъело, обнажившееся мясо побелело, а уцелевшая кожа побагровела и взялась волдырями. Шипя от боли, Ингун крикнула: — Третье, пятое, одиннадцатое, живо!

Служанка мигом нашла указанные целебные зелья — они хранились в шкафу на второй полке. Не так уж их было много, целебных: ее хозяйка предпочитала составлять убийственные яды… Однако целебные мази в мгновение ока остановили процессы на руке Ингун. Белое, изъеденное кислотой мясо перестало сочиться сукровицей, краснота кожи улеглась. Ингун немного постояла, ожидая, пока боль перестанет колотиться, отдаваясь в ушах, и снова принялась за работу.

— Ты, верно, шутить изволишь, — ворчливо сказала она, не оборачиваясь. Служанка знала, что по лицу Ингун сейчас текут слезы боли, но она слишком горда, чтобы показать их кому бы то ни было. — Меня — озолотить? Меня, дочь клана Черный Вереск? Да моя семья в Рифтене, и не только в Рифтене, может все купить и продать!

— Но сейчас вернулись драконы, — смутилась служанка. — Все захотят купить, чтобы спасти свои жизни…

— А мое какое дело? Я составляю зелья, чтобы познать их свойства. Свойство этого зелья — гасить любое пламя. Спасать чьи-то там жизни я не собираюсь. Боги не желали того, чтобы люди жили на земле, и я не желаю!

Она повторяла это не в первый раз. И не в десятый.

Она говорила это, когда очередной неудачно выбранный муж покидал Рифтен. И когда очередной вор, не желающий делиться с гильдией, уходил по тонкому мосту. И когда кто-нибудь, посмевший вызвать неудовольствие ее почтенной матери, Мавен Черный Вереск, переставал огорчать негласную повелительницу Рифтена.

Обожженная рука Ингун затягивалась на глазах.

— Что-то у меня заканчивается ядовитый колокольчик, — вздохнула она. — И паслен.

— И еще корень Нирна, — напомнила служанка. — Вы изволили его израсходовать…

— Помню, помню, — Ингун отмахнулась. — Иди в лавку, там кто-то пришел. Но если от Мавен — скажи, пусть катится к даэдра!

Служанка послушно отправилась в аптеку, недоумевая, когда же кончится бесконечное выяснение отношений между матерью и дочерью. Вернее, выяснить их пыталась одна Мавен — Ингун молча злилась на нее.

Наверное, только мать и могла нанести сухой, угрюмой и равнодушной дочери такую обиду.


***

Мавен хлопнула в ладоши, созывая слуг. Те поспешно сервировали стол, готовя самые изысканные блюда и доставая лучшие тарелки и чеканные кубки. Самая умная из дочерей клана, отрезанный ломоть и лучший, несмотря на молодость, алхимик Рифтена почтила мать визитом.

— Не стоит, — Ингун отмахнулась таким знакомым всем, кто ее знал, жестом.

Знали ее в лицо немногие. Ингун не любила ни шумных пиров, ни гостей, да и выходила на улицу из «Аптеки Элгрима» не так уж часто. Но зато она была, пожалуй, единственной из Черных Вересков, кто внушал опаску сам по себе, а не как представитель могущественного клана. Пройдет еще десяток лет — и опаска превратится в страх.
Или в ужас.

— Ты, как всегда, с просьбой, — улыбнулась Мавен. — Я угадала, дочь?

— Твои просьбы, мама, я всегда готова выполнить, — Ингун не улыбнулась в ответ.

— О, конечно. Мы же клан, так что должны держаться вместе, — некоронованная королева Рифтена склонила величественную голову, и ее улыбка стала тонкой. — И чего не хватает почтенному Элгриму для твоих изысканий на этот раз?

— Ухо фалмера, — начала перечислять Ингун, — виноград Джазби, двемерское масло, корень Нирна, мертвая кровь…

Мавен снова хлопнула в ладоши. Слуга, присутствовавший при беседе — почти неощутимо, Мавен вышколила своих слуг настолько, чтобы они не мешали никаким беседам, зато отлично запомнивший все, что услышал, — мигом исчез.

Уши фалмеров были очень дорогим ингредиентом. Как и двемерское масло. Их было очень трудно добыть, к тому же большинство жителей Тамриэля полагало, что фалмеры остались существовать лишь в легендах.

— Зубы ледяного призрака и живица сприггана, — закончила Ингун.

— Зубов нет, — Мавен развела руками. — А вот с мертвой кровью тебе повезло. Сейчас ее доставят.

Ингун, оживившись, вскочила и побежала за слугой. Мавен окликнула ее несколько раз, наконец, сама заторопилась за ней, но где ей было догнать молодую и порывистую дочь! А слуга тем временем спустился в подвал. Подвалы в доме Мавен Черный Вереск были обширны и глубоки — да оно и понятно, богатая семья нуждалась в больших хранилищах… чего? Зерна? Одежды? Денег?

Подвалы богатой и влиятельной семьи имеют то преимущество, что в них никто не сунется. В их запутанных лабиринтах происходило многое из того, чему Мавен была обязана своим богатством и влиянием, и многие осеняли себя знаком, отгоняющим зло, при одном упоминании об этих подземельях. Однако Ингун знала в подвалах каждый закоулок: ее первые опыты проходили именно здесь. Поэтому она быстро, поравнявшись со слугой, зашагала, как ни в чем не бывало.

Она ожидала увидеть сосуд с мертвой кровью. Может быть, обложенный льдом — чтобы кровь не свернулась раньше времени. Но вместо этого увидела труп.

Вокруг него суетились слуги — особо доверенные, по самый локоть увязшие в делах клана Черный Вереск.

Двое сноровисто снимали с трупа кожу, аккуратно делая надрезы и снимая целые пласты. Кожа уже была тщательно очищена и выбрита, на ней виднелись клановые татуировки и шрамы, но их зачистили так, что на ощупь поверхность была совершенно гладкой. Рядом уже стояла подготовленная рама — когда кожу окончательно снимут, ее продубят, прочистят еще раз и обтянут ей очередной магический том. А может быть, украсят доспехи. Мавен где-то слышала песни о доспехах, на которых красовались лица побежденных, — вне сомнения, этот несчастный был побежденным: попытался, может, обмануть Мавен при наводке на богатый караван, а может, утаить часть общей доли — вот и попался. Под кожей виднелось синевато-розовое, бледное мясо со сгустками спекшейся крови. Но ее было совсем немного. Почти вся кровь, аккуратно сцеженная, стояла в большом стеклянном сосуде. На освежеванном теле остались надрезы, через которые слуги добирались до жил и вскрывали их, выцеживая кровь и жизненные жидкости.

Ингун равнодушно взглянула на мертвеца. И тут один из слуг примерился — и всадил мясницкий тесак прямо в бедро, уже свободное от кожи.

Он старательно вырезал мякоть. Труп еще не начал разлагаться, видимо, человека убили недавно, хотя под кожей уже набрякли багровым трупные пятна. От вырезанного куска шел запах лежалого мяса, но еще не смердело протухшей падалью. Впрочем, и трупный запах Ингун бы не напугал, но она недоуменно проводила взглядом слугу с мясом.

— Вы что — босмеров в гости ждете? — спросила она. — Или этих, из культа Намиры?

Слуга, за которым она шла, отрицательно качнул головой. Ингун задумалась.

Людоеды ее не смущали. В конце концов, человечина — такое же мясо, как и любое другое. Если ее хорошо приготовить… пальчики оближешь! Однако никто в их клане не увлекался поеданием блюд из человеческого мяса.

А другой слуга, достав топорик для разделки туш, ловко всадил его в грудь мертвеца. Ингун меланхолично наблюдала, как он вскрывает грудину, разрезая ребра с тошнотворным хрустом, как откладывает топорик, берет маленький нож и погружает руки в грудную клетку и нашаривает там, наконец, выдергивает багровый мешок с отходящими от него обрезанными трубками.

Человеческое сердце.

— Это что такое? — Ингун резко выпрямилась и полыхнула глазами в лицо слуге. Тот отшатнулся и съежился, тыча ей сосуд с кровью. — Я спрашиваю, что это такое?

— Э… это… извольте, как ваша матушка… кровь мертвеца!

— Я вижу, что в этом сосуде, — прорычала Ингун. — Я спрашиваю, за каким даэдра здесь этот труп и что вы с ним делаете?

Слуги умолкли, дружно потупившись. Ингун развернулась и бросилась бегом наверх. Слуга с кровью торопился за ней. Ингун влетела в покои матери и с ходу бросила:

— Так вот как вы цените мои усилия, дорогая матушка!

— Что случилось, дочка? — хладнокровно поинтересовалась Мавен.

— Ты говорила, что мои яды — самые совершенные в Рифтене! И что же я вижу? Труп, подготовленный для Темного Таинства! Какие-то паршивые ассасины из Темного, как его… Ублюдства?

— Братства, — не вовремя подсунулся слуга и охнул от тяжелой затрещины. Ингун потрясла рукой и продолжала:

— Какие-то ассасины для тебя надежнее, чем я — лучший отравитель Скайрима! Знать тебя после этого не хочу!

— Но, дочка, послушай, это только для подстраховки, — начала Мавен, однако Ингун развернулась и выбежала из дома.


***

— Хозяйка, — пугливо окликнула служанка, бочком стоя в дверях.

Алхимик алхимиком, но мало ли… В жабу, может, и не превратит, если ее отвлекать. А вот напустить ядовитого дыму в глаза — запросто.

— Ну что еще? — заорала Ингун.

— Там… там пришел мужчина… рыцарь… — служанка сжала руки. — Довакин.

— Довакин? Что за дурацкие сказки?

— Нет, нет, настоящий Драконорожденный…

— О, — сказала Ингун и взвесила на ладони первую порцию своего противоогненного зелья. На ее лице появилась мечтательная русалочья улыбка. — Денег не возьму, а попрошу его набрать мне корня Нирна и ядовитого колокольчика! Чтобы учитель ничего не заметил.

— И паслена еще…

— Да, точно. И паслена!

Умри без страха
писано для fandom Bethesda 2018
бета Gianeya
The Elder Scrolls V: Skyrim
Хадвар/Довакин, мини, слэш, экшн, R




От очага шел жар — если неосторожно приблизиться к нему вплотную, шерсть начинала сворачиваться и попахивать паленым. Зато, если отойти хотя бы на шаг, жар почти не чувствовался.
Ох уж эти нордские очаги…

К’Айре поджал хвост, поерошил шерсть на груди и животе. Стоять перед почти не знакомым человеком в одной набедренной повязке было стыдно, и он порадовался, что дядя Хадвара остался в кузнице. Такого, да перед старшим, он бы не вынес.

— Из тебя вышел бы отличный коврик для ног, — с серьезным видом произнес Хадвар, подойдя сзади. В отличие от К’Айре, он вытерся после мытья и сразу оделся — ему-то не нужно было подолгу сушить шерсть.

— Знаешь, сколько раз каджит слышал эту шутку? — не оборачиваясь, хмыкнул К’Айре.
— Представляю. Наверняка от каждого встречного.
— Ага, и еще вопросы, где каджит своровал свой товар!

скрытый текстОба засмеялись — коротко, обрывисто. После случившегося в Хелгене смеяться не хотелось.

К’Айре краем глаза заметил, как рубашка Хадвара планирует и опускается на пол. Воображение дорисовало крепкие, мускулистые плечи, грудь — как две доски, сильные руки с буграми бицепсов. Симпатичный парень Хадвар, и добрый. И смелый — единственный из имперцев пытался выручать всех, кто не погиб сразу при атаке дракона. И так искренне обрадовался, когда спасенный им К’Айре спросил, можно ли пойти с ним в Ривервуд…

Сильные руки, о которых только что грезил К’Айре, внезапно обняли его со спины, лицо зарылось в затылок К’Айре, и дыхание зашевелило высыхающую шерсть. К’Айре застыл, соображая, что это могло значить. Если то, о чем он подумал… но мало ли какие обычаи в ходу у этих имперцев… а ладони Хадвара тем временем опустились с плеч на грудь, разбирая мех, потеребили соски. К’Айре вздохнул от удовольствия, потерся затылком о подбородок Хадвара, почувствовал, как тот опускает одну руку вниз и игриво наматывает на нее хвост К’Айре, целуя шею и уши.
Еще сутки назад К’Айре о таком и не мечтал.

***
Бежала вперед дорога, постукивали колеса телег, постукивали копыта лошадей, и бежали елки над головой — прямо в небе. Хорошо лежать на телеге и смотреть вверх!

Там, вверху, небо то синело, то затягивалось тяжелыми снеговыми тучами. В ясную ночь легко было вообразить, что вот-вот увидишь Пески-над-Звездами. Хотя, может быть, он их и видел, только не знал, что это они: на такой высоте даже Пески-над-Звездами, конечно, казались обычными звездочками. В небе вырастали заснеженные вершины, от красоты которых кружилась голова, мелькали верхушки елок; пахло снегом, и хвоей, и конским навозом — куда от него денешься?, смеялись отец, брат и сестры, тихо переговариваясь между собой на та’агра. Когда они встретят покупателей или стражу, в ход пойдет, конечно, тамриэлик, но сейчас им всем особенно хотелось говорить на родном языке.

Куда бы ни занесла каджита его нить судьбы, он все равно тоскует по Эльсвейру.

Иногда отец вез только разрешенные товары. Но в последнее время торговля становилась все опаснее, а из-за того, что каджитов не пускали в скайримские города, — еще и все менее выгодной. На дорогах бесчинствовали разбойничьи банды, шепотом передавалось имена «Ульфрик Буревестник» и «Братья Бури» — шепотом от страха, потому что ярл Ульфрик и его дружина, разросшаяся до целой армии, действовали не таясь; люди беднели и разорялись. И только снег был все таким же белым и чистым, пока на него не проливалась кровь очередного убитого. Поэтому отец все чаще брал с собой лунный сахар: спрос на него только вырастал с каждым месяцем.

Торговцам лунным сахаром запрет на посещение городов был только на руку. К’Айре и Дж’Зарна, Эйри и Эрни, его брат и сестры, засовывали за пазуху и за голенища сапог мешочки с товаром и небрежно, будто гуляя, отправлялись в условленные места — чаще всего это были пещеры. Там-то они и оставляли принесенное, получая взамен золото. Много золота. Обычные эльсвейрские товары не приносили и половины такого гешефта… Отец подчас сокрушался, что жизнь заставляет его продавать душу даэдра. К’Айре пожимал плечами: если бы глупые жители Скайрима не искали забвения, вдыхая «дорожки» лунного сахара, кто бы его вез? А если бы ярл Ульфрик не развязал войну, кому бы понадобилось это забвение — все бы занимались обычными делами… так что виноват во всем был, конечно, ярл Ульфрик.

У каждого в семье был свой кусок работы. На К’Айре лежала обязанность охранять брата и сестер. Он готовился к этому с младых ногтей и уже в детстве был лучшим в дожде-на-песке, а позже освоил стрельбу из лука, бой на мечах и на алебардах и даже кое-какие боевые заклинания — даже сменил имя М’Айре на К’Айре, «убийца Айре». Эйри и Эрни слыли ловкими торговками. Дж’Зарна уродился сенч-рат — он был на добрых два локтя выше и брата, и отца, хотя и отличался добродушием, поэтому всегда носил огромные мешки с товарами. Если в том была необходимость, он и семью мог перенести на своих могучих плечах — недаром же сенч-рат называли ездовыми каджитами, однако необходимость возникала редко. В драке от кроткого Дж’Зарны особого толку не было, однако, стоило ему выйти из повозки с огромной ржавой алебардой, как половина разбойников пускалась наутек.

…Кто теперь защитит их, с тоской думал К’Айре. Сестры и отец способны постоять за себя один на один, но что, если их застанет в пути целая шайка разбойников? Разве что брат все-таки преодолеет природную мягкость и научится убивать…


***

Язык Хадвара осторожно обвел ухо К’Айре, смешно щекоча. К’Айре разнежился от теплого дыхания Хадвара, от его губ, мягко прикасавшихся к затылку, шее и плечам, от его руки, перебиравшей шерсть на животе и груди. Второй рукой Хадвар по-прежнему придерживал его за хвост, прижимая ягодицы к своему паху.

Теплый.
Приятный.
Хороший парень…

В его прикосновениях чувствовалась какая-то опаска — наверное, Хадвар боялся отказа. К’Айре невольно усмехнулся.
Станет он от такого отказываться!

Развернулся.
Прижал Хадвара к себе.

Он сам оказался почти безволосым, и его гладкое тело уютно устроилось на мохнатом К’Айре, только что выбритая щека прижалась к лицу, раздражающе и приятно смяв усы, крепкие руки зарылись в мех на спине.

— Меховой коврик, — стыдливо и коротко засмеялся Хадвар, целуя К’Айре в уголок губ. Похоже, с каджитом у него это было впервые. — Может, пошли в спальню? Или тебе хочется возле огня?

Возле открытого огня К’Айре быть вовсе не хотелось, но он еще не досох. Подумав, он шепнул:
— Ну, пошли.

Кровати в спальне стояли довольно далеко друг от друга, и пока К’Айре сушился, Хадвар успел их застелить чистыми простынями. К’Айре решительно поддал свою кровать коленом, сдвигая ее со второй кроватью. Кивнул Хадвару, чтобы тот ложился, улегся сам, привлек Хадвара к себе. Тот уткнулся ему в грудь, шепнул «пушистый».

Какой у него приятный голос, подумал К’Айре.

Этим голосом он пообещал отправить останки К’Айре в Эльсвейр.


***

Очередная «точка» располагалась близ Хелгена. Подходящей пещеры тут не нашлось, и схрон оборудовали в холмах. Из-за чрезмерной открытости схрона тут постоянно — или почти постоянно — дежурил кто-нибудь из хелгенских.

К’Айре это не то чтобы очень устраивало. Пещеры были все-таки безопаснее. Он даже подумывал о том, что если они и дальше будут торговать с хелгенскими продавцами, придется выкопать яму в одном из близлежащих холмов. Да еще и кустами обсадить.
Остальные, видимо, думали о том же.

— Не нравится Эрни это все, — подала голос младшая из сестер. — Раньше тут был этот верзила, Эгиль, куда он подевался? Уж не загребли ли его стражники? — она осеклась, покосившись на Дж’Зарну, но тот отреагировал на «верзилу» с обычной дружелюбной усмешкой. Эгиль доставал ему едва до плеча.

— Если он просто убрался и отлынивает, тоже не глоток скумы, — проворчала Эйри. — Называется, приходите, люди добрые, берите наш лунный сахар сколько хотите! Хорошо хоть навес поставили, — она пробралась под бревенчатый, кое-как сколоченный навес и, вынимая мешочки из-за голенищ, продолжала брюзжать: — Из сплошных дырок и без стен. Каджит ему сто раз говорил, от воды лунный сахар портится, а что такое дождь и снег, если не вода?

Дж’Зарна распахнул меховую куртку и вытащил из-за пазухи увесистый мешок. Избавившись от него, молодой каджит сразу стал куда стройнее; на его жилистом теле, как и у остальных, не было ни капли лишнего жира. Жизнь караванщика хоть и лишена внешнего героизма, и саг о ней не слагают, но оттого она не становится менее опасной и полной лишений и трудов.

Пока они суетились под навесом, К’Айре обошел кругом — на всякий случай.

Что-то в кустах неподалеку привлекло его внимание. Потом он и сам бы не смог сказать, что именно. Ничего он там не увидел, ничего не услышал, но все же встревожился — может быть, это и было тем, что его учитель называл воинским чутьем?
Когда К’Айре раздвинул густые ветки, стало ясно, что воинское чутье его не подвело. В кустах лежало тело Эгиля, и с первого взгляда было видно, что умер он не оттого, что замерз с перепою. Кровь не вытекла из-под кустов только потому, что впиталась в пышный снег — ее было много, очень много. Голова Эгиля отвалилась и вывернулась, почти отделенная от шеи, и страшный второй рот перерезанного горла скалился в лицо остолбеневшему К’Айре.

Их покупатель убит… Что же делать?
К чести К’Айре, он еще сохранял хладнокровие. В конце концов, ему не раз доводилось обнажать оружие, но раньше он хотя бы знал, с чем сражается. Кто были его враги на этот раз? Может быть, ему они были не враги, а Эгиля убили по каким-то личным, не касающимся его причинам? Мало ли, девицу у кого-то увел. Или зажал часть товара — такое всегда строго каралось, но ведь их семья тут ни при чем…

Выйдя на цыпочках из-за кустов, К’Айре увидел брата и жестом подозвал его к себе.

— Эгиля убили, — шепотом сказал он. — Перерезали горло.
— Надо линять, — по кратком размышлении ответил Дж’Зарна. — Дж’Зарна бы забрал и товар, но это такое дело… — Он еще немного подумал. — Но если мы не дадим им ничего, они скажут: «Каджиты обманули, и каджиты больше не будут жить». Что, если Дж’Зарна заберет тот мешок, что он его и принес?

— А остальное тут бросим? — К’Айре обдумал предложение. Брат говорил мало, но чаще всего разумно. Вот и сейчас его идея казалась неплохой. — Что еще девчонки скажут, вон вышли…

Но ничего сказать они не успели. Вокруг каджитов внезапно выросла стена, ощетинившаяся клинками.

— Шпионы! — выкрикнул женский голос. К’Айре по доспехам и оружию опознал солдат Империи. Странно, он всегда больше боялся Братьев Бури… — Бей их!

— Дж’Зарна! Бери девчонок и беги! — крикнул К’Айре.

Никто — ни Дж’Зарна, ни Эйри, ни Эрни — не стал переспрашивать. С тех пор, как их семья занялась контрабандой лунного сахара, каждый из них подсознательно был готов к тому, что однажды придется драпать со всех ног, бросив товар, лишь бы спастись. Дж’Зарна подхватил девушек, крикнул «держись, братец!» и ринулся вперед. Несколько имперцев выхватили луки, стрелы засвистели вслед Дж’Зарне, послышался вскрик одной из сестер, но К’Айре даже не обернулся.

Насколько сильно она ранена и кто именно ранен — он узнает потом, если узнает.

А если отвлекаться — никто из них может не выжить.

Меч засвистел, звякнул, скрещиваясь с другим клинком. Рубанул через плечо. Время вдруг стало вязким, как сиродильское масло, лица врагов слились в одно, мутное и оскаленное, меч потерял вес, вспарывая воздух, и К’Айре не почувствовал, как клинок вспорол чужую грудь. Заскрежетали пластины брони, заскрипела дубленая кожа под пластинами, захрустели взрезываемые ребра, — и вслед этому отвратительному хрусту раздался животный рев раненого…

А К’Айре уже бросился наперерез следующему противнику.

Что было дальше — К’Айре помнил плохо, и плохо понимал то, что происходило после того, как он очнулся. Судя по боли в макушке, на которой он нащупал огромную шишку, его просто огрели по голове. А сопротивление лишь убедило имперцев в том, что никакой он не честный торговец — ну ладно, честный контрабандист, — а шпион Братьев Бури. Не помогло и то, что пленные Братья Бури яростно открещивались от знакомства с «меховым ковриком».

Наверное, нужно было гордиться тем, что его везли на казнь в одной телеге с самим ярлом Ульфриком Буревестником.

Наверное, можно было упасть на колени перед капитаном и молить о пощаде.

Наверное, следовало хотя бы закрыть глаза, положив голову на плаху. Потому что прямо перед лицом К’Айре очутилась отрубленная голова, и глаза ее были открыты. К’Айре знал, что никогда не сможет вытравить из памяти эти глаза — угасающие, стекленеющие, они смотрели прямо на него. Губы головы были открыты — человек еще дышал, не понимая, что уже умер, из уголка губ стекла небольшая капля крови.

«Живи без страха и умри без страха», — так сказал ярл Ульфрик.

К’Айре вовсе не был воином — он просто хотел защитить свою семью, потому что у него не было ничего дороже семьи, что бы она ни делала. Он никогда не жил как воин, он был всего лишь охранником семейного каравана. И он думал о том, что умирает как воин, хотя никогда в жизни к этому не стремился…


***

— Котик, — нашептывал ему Хадвар, и нежные слова в устах этого сурового человека, чья жизнь проходила в боях и походах, звучали странной музыкой, — пушистый мой…

К’Айре вылизывал его покрытые мозолями от постоянных упражнений с мечом ладони, соски, ключицы, внутреннюю сторону бедер — неспешно и обстоятельно, забрасывая крепкую ногу на свое широкое плечо. Ступня Хадвара шевелилась, перебирая пальцами — ему явно доставляло удовольствие прикасаться к мягкому меху каджита. К’Айре же нравилась его гладкая кожа. До этого он обычно встречался с другими каджитами, и прикасаться к человеку было непривычно и волнующе. Наконец, Хадвар осторожно перевернул его, тронул за основание хвоста.

Хвост, сообразил К’Айре. Ему нравится мой хвост. Кто бы мог подумать! Ему нравится гладить хвост, обвивать им свое запястье, притягивать за хвост к себе…

Внезапно Хадвар отстранился, и спустя миг К’Айре почувствовал прикосновение его губ к основанию хвоста. Ласковый язык и губы трогали сначала хвост, потом Хадвар подул, раздувая шерсть, и коснулся губами мягких складок. Губами… еще… потом языком, нежно вылизывая анус.

К’Айре обычно предпочитал позицию сверху. Но когда тебя так ласкают — где взять силы отказаться? И он расслабился, вздыхая и подбадривая Хадвара сладкими стонами, всячески показывая, что не просто согласен, а счастлив быть с ним.

И опустил голову…
Мертвые глаза, постоянно стекленея, взглянули ему в лицо. Прямо в лицо, словно спрашивая: «Так это ты умрешь после меня?» К’Айре отчетливо видел светлую, жесткую, неровно подстриженную бороду, забрызганную кровью, грубые черты лица, приоткрывшийся рот с вытекшей каплей крови…

— Котик мой! Что-то не так? — забеспокоился Хадвар.

Шерсть на руках К’Айре все еще пахла дымом — не обычным, а страшным дымом и копотью от обгоревших трупов. И волосы Хадвара, эти шелковистые каштановые волосы… они тоже так пахли.
К’Айре хотелось то ли кричать, то ли плакать. Внутри у него все дрожало.

Смог ли убежать его брат с сестрами?
Настиг ли дракон караван его отца?
И какое поселение будет следующим — не Ривервуд ли?

Хадвар отстранился и гладил К’Айре по спине, что-то шепча — успокаивая. К’Айре глубоко вздохнул.

— Ты спросил К’Айре, — сказал он, — не из каравана ли он. И сказал, что мы вечно находим неприятности себе на хвост.
— Ты обиделся? — Хадвар выглядел удивленным. И впрямь — нашел время для таких воспоминаний.

— Нет, просто каджит нашел на хвост тебя, — К’Айре выдавил улыбку. — И знаешь, каджит таки из каравана, но не знает, что с его родичами…

— Мы найдем их, — пообещал Хадвар, пристраиваясь к нему. К’Айре остановил его:

— Погоди, каджит хочет на спине…

— Конечно, мой пушистый.

Его член, обильно увлажненный слюной, вошел в тело К’Айре, тот застонал от удовольствия, шепча «давай… глубже… быстрее… каджит хочет быстрее… а теперь так», Хадвар послушно выполнял все его требования, улыбаясь и ласково глядя ему в лицо, и К’Айре тихонько, низко замурлыкал.
Кажется, Хадвара это привело в восторг…

…Среди ночи К’Айре проснулся — его разбудил Хадвар, лаская его, целуя, нашептывая на ухо «котик, пушистый, не плачь, не плачь, найдем мы твоих родных», и К’Айре хотел сказать «каджит не плачет, каджит уже взрослый», когда нащупал под щекой совершенно мокрую подушку. Тогда К’Айре молча обнял и притянул Хадвара к себе, понимая, что теперь все не будет как прежде.

Он жил как охранник торгового каравана.

Он едва не умер как воин.

И теперь ему придется и дальше быть воином. Ради своих родных. Ради Хадвара. Ради того, чтобы уйти в Пески-над-Звездами с достоинством.

Но пока они здесь, в лачуге бедного кузнеца на сдвинутых кроватях, можно в последний раз в жизни поплакать на чьей-то сильной груди.

скрытый текст

Каменистая дорога, седая от мороза, ложилась под ноги, и кованые сапоги весело цокали: раз, два, левой, правой… Величественно молчали вековые ели, белели, сливаясь с небесами, вершины ближних гор. Позвякивало оружие в тороке — эх, коня бы еще раздобыть!, — покачивался в такт шагам стальной меч у пояса и тихонько напевала что-то за спиной Лидия. Логан то и дело косился на нее. Хороша, даэдра ее подери! Правда, старше него лет на двадцать… но хороша!
Прямо сейчас жизнь представлялась Логану забавной и увлекательной штукой, хотя еще недавно он полагал, что весь мир против него, и попытка подлых имперцев снести ему, Логану, голову была самым веским тому доказательством. Но зато!
Его ведь чуть не казнили рядом с самим Ульфриком Буревестником!
скрытый текстИ он чуть было не удостоился от Ульфрика гордых слов похвалы: «Жил без страха и умер без страха». Правда, как бы он умер, Логан еще не знал, но думал, что не менее достойно, чем взрослый солдат Братьев Бури. И Ульфрик обязательно бы это заметил.
А теперь его назвали героем, сказали, что вся надежда Скайрима — в нем и в его волшебной способности поглощать души драконов, и еще дали симпатичную Лидию в хускарлы, и сам ярл Балгруф пожал ему руку. Не Ульфрик, конечно, но целый ярл Вайтрана, а это что-то да значит. Логану неловко было признаваться себе в этом, но добродушный ярл Балгруф нравился ему куда больше жестокого Ульфрика.
Разумеется, Логан и раньше ничуть не сомневался, что у него есть волшебные способности — и что он станет героем Скайрима. Сейчас он уже размечтался о том, как спасет Скайрим, да что там Скайрим — весь Тамриэль от нашествия драконов, женится на Лидии, отгрохает себе дворец и будет приглашать доброго Балгруфа в гости на сладкий рулет… Что будет дальше, Логан еще не придумал.
Не успел.
Навстречу ему брел какой-то каджит в рясе. Не то чтобы Логану приятно было видеть кого-то не норда, но каджит — это точно к неудаче, прямо хоть хватайся за оберег. «Фу, зверолюд, — зло подумал Логан, — развелось их тут! И уже и не пускают в приличные города, нет — лезут и лезут! Правильно Ульфрик говорит, Скайрим для нордов, а не для этих хвостатых». Он поднял голову и мрачно уставился на путника. Тот вопросительно шевельнул ушами из-под капюшона.
— Эй, ты, — преодолевая отвращение, начал Логан, — драконов не видел?
— Драконы? О, да они повсюду! — ответил каджит не без ехидцы. Логан продолжал смотреть на него, соображая, можно ли верить хвостатому проходимцу, и каджит добавил уже с откровенной подковыркой: — Хотя необходимо взлететь очень высоко, чтобы увидеть большинство из них.
— Что ты врешь, — вспылил Логан, положив руку на рукоять меча. Лидия за его плечом напряглась.
Она всегда так напрягалась, когда Логан начинал разговоры с инородцами. Сперва Логану это льстило — он думал, будто Лидия старается не допустить неуважительного отношения к герою, но однажды он поймал ее взгляд. Так смотрела на Логана его мама, когда он задирался с соседскими мальчишками попусту. И это было очень обидно, потому что Логан уже года два как считал себя взрослым. Ему стукнуло пятнадцать, и он умел управляться с отцовским мечом лучше всех в деревне — хорош мальчишка!
— Я сделаю из тебя коврик для ног, ты, — не унимался Логан, видя, как выражение на морде каджита становится все более насмешливым. — Я — Довакин! Меня будут учить Седобородые на Высоком Хро… Хротге! Я убью всех драконов своим криком! И покажу тебе, как врать!
— М’Айк не понимает, что такого в крике, — заметил каджит. — М’Айк тоже может крикнуть, и что?
— Какой еще… — возмутился Логан, и тут Лидия перебила его.
— Это его имя. М’Айк Лжец.
— Оно и видно, что Лжец, — пробубнил Логан. — Вот какого даэдра он тут делает?
— М’Айк ищет кронциркули, — заявил М’Айк. — М’Айк постоянно ищет кронциркули, но не находит. Куда же они могли подеваться?
От такого свинства Логану только и оставалось, что сплюнуть под ноги.
— М’Айк занят, — мягко сказал ему М’Айк. — Поговори с кем-нибудь другим.
Логан развернулся и зашагал по дороге, трясясь от злости. Радостное ожидание подвига и чуда, владевшее им все утро, безвозвратно развеялось, сменившись досадой и раздражением. Лидия спешила за ним, и Логан догадывался, что у нее тоже испортилось настроение. Внезапно она тронула Логана за плечо.
— Дурное у меня предчувствие, — сказала она сухим и спокойным голосом, какой у нее всегда появлялся перед боем.
Логан непонимающе обернулся, но все-таки решил насторожиться. Мало ли. Конечно, герой тут он, но у Лидии — многолетний опыт боев…
И тут на них пала тень.
М’Айк не солгал, несмотря на свое прозвище, — драконы действительно были здесь. По крайней мере, один, и он собирался атаковать. Заложив крутой вираж над ближайшей горной вершиной, он резко спикировал на Логана, выдыхая струю огня, — Логан едва успел отскочить, выхватил меч, припомнил те немногие слова Силы, которые успел выучить, и выкрикнул их в небеса, дышащие смертью.
Попал?
Неизвестно. Непохоже было, чтобы дракон понес от его Ту’ума хоть какой-то ущерб.
— Ты умрешь сегодня, дракон, — процедила Лидия. Она тоже была готова к бою.
Дракон опустился на землю. Его огромная голова вдруг приблизилась, пасть распахнулась, обдавая нестерпимым жаром, равнодушные глаза понимающе следили за Логаном. Тот заорал, бросился вперед — меч зазвенел и отскочил от шкуры дракона, не причинив ему даже царапины. Лидия атаковала с другой стороны — и тоже почти безрезультатно. Ее удар был немного удачнее, но рана, нанесенная дракону, оказалась пустяковой и только разозлила чудовище.
Взмахом головы дракон отшвырнул ее в сторону — Лидия закричала, катясь по откосу, и кровь ее резко выделялась на снегу. Логан снова закричал — теперь от ужаса:
— Лидия! Ли-идия!
Лидия с трудом приподнялась.
— Бей его, — прохрипела она. — Убей дракона! Ну, что ты стоишь?
Логан уже не стоял — он с криком, не помня себя, налетел на дракона, попытался снова выкрикнуть Ту’ум в ненавистную огненную пасть, рубанул по нижней челюсти… и не понял, что случилось и почему весь мир несется вокруг, вращаясь, и откуда жгучая боль во всем теле и запах паленых волос…
— Фус!
Дракон отпрянул.
— Ро!
Оскаленная пасть, нависшая над Логаном, поднялась и отвернулась.
— Да!
И тогда Логан увидел, как действует настоящий Ту’ум на дракона — вся его колоссальная туша содрогнулась и на миг обмякла, шея дернулась, и глубоко внутри грудной клетки что-то всхлипнуло.
Нелепый, почти беззащитный без брони и такой неуместный в Скайриме, на дракона шел с обнаженным мечом каджит М’Айк Лжец.
Не веря своим глазам, Логан с раскрытым ртом наблюдал, как меч обрушился на драконью шею и прочертил долгую огненно-кровавую полосу, как ловко взмыло в воздух прикрытое рясой тело, балансируя хвостом, чтобы увернуться от струи пламени, как меч прочертил новую полосу — теперь на морде…
«Он не справится! Он же… он же каджит! Он не герой. Он не Довакин…»
Логан с трудом, зашипев от боли в обожженных руках, поднялся сперва на четвереньки, нащупав в снегу выпавший меч, затем и на ноги. Стоять было больно. Двигаться — тоже. А труднее всего было отвести взгляд от смертельного танца М’Айка и дракона.
У Логана был еще и кинжал. Подойдет для верности… Он сосредоточился и, когда М’Айк ударил с одной стороны, а дракон отвлекся, полоснул его по корпусу сначала мечом, потом кинжалом. Должно быть, ему не хватало то ли силы, то ли мастерства — отлично заточенные клинки только потревожили чешую.
Но зато дракон обернулся от М’Айка к нему.
Что ж… погибнуть, помогая герою победить, — в этом тоже что-то было. Что-то очень достойное для несостоявшегося спасителя Скайрима.
И внезапно дракон взревел, забился и обрушился на раскисший снег. М’Айк вырвал из его шеи меч и отступил на шаг назад, и туша дракона взялась пламенем, оно пожирало его изнутри; миг спустя в пламени проступали только кости и череп — а еще мигом позже не осталось и их, и Логан почувствовал, как высвобождается душа поверженного дракона.
М’Айк Лжец вложил в ножны меч и протянул лапу, явно готовясь поглотить душу, готовую вот-вот отлететь в баснословный Совнгард. Логан ошеломленно следил за каждым его движением. М’Айк снова поймал его взгляд и усмехнулся, затем неожиданно отступил. Логан захлебнулся, пытаясь что-то сказать — что, он и сам не знал, и вдруг ощутил, как душа впитывается в него.
Душа, которая по праву должна быть поглощена М’Айком.
— Никогда не блокируй с двух рук, — мягко посоветовал ему М’Айк, — только оконфузишься.
Он подал лапу Лидии, помогая ей подняться, повернулся спиной и ушел.
Логан подковылял к Лидии, обнял ее. Он пытался скрыть, насколько серьезно ранен сам, чтобы поддерживать ее, но она, конечно, мигом его раскусила, и когда они вернулись на тракт, уже Лидия по-матерински поддерживала Логана. Необходимо было добраться до ближайшей деревни, чтобы найти в ней лекаря — в тороке у Логана лежали кое-какие зелья и тряпье для перевязок, но их не хватило.
Снег, было подтаявший и пропитавшийся кровью вокруг места битвы, снова начал коченеть и браться жесткими комьями. Начался новый снегопад, и тихая белизна мало-помалу скрадывала все: и останки павшего дракона, и кровь, и удалявшуюся фигурку М’Айка Лжеца, очень маленькую и смутную на таком расстоянии, но Логан все-таки еще раз обернулся, чтобы посмотреть ему вслед.

Песня о Рагнаре Рыжем
Фик написан для команды Бетесды на ФБ-2018

– Говори скорее, у меня мало времени. И не отвлекайся!
…Сколько Роб знал Векс, она всегда это говорила, не забыв с ходу поинтересоваться, удалось ли добыть что-нибудь стоящее. Светлые брови сурово сдвигались на угловатом лице, взгляд становился колючим, длинные пальцы непроизвольно сжимались до хруста.
Роб осторожно вынул добытое «стоящее» – розовый камень из сумки, – протянул Векс.
скрытый текстНе нравился ему этот камень, честно говоря. С виду он был довольно ценным, но за годы ученичества у Векс каждый из ее воспитанников вырабатывал особое чутье. И если чутью на возможную удачу доверять не стоило, то чутье на грядущие неприятности еще ни разу никого не подводило.
– Давно я таких не видела, – Векс долго рассматривала камень. Ее серые глаза внезапно затуманились, обычное оценивающее выражение их куда-то пропало, губы чуть тронула улыбка. Роб знал: когда Векс в таком настроении, от нее можно получить полезный совет или просто услышать что-то приятное, но закончится все очередным головоломным заданием. И Векс просто не поймет, если Роб или еще кто-нибудь скажет, что выполнить задание невозможно.
Его суровая наставница славилась тем, что способна укротить любой замок и похитить любую драгоценность из-под носа у охраны. Конечно, случались и у нее неудачи – чего стоил только налет на поместье «Златоцвет», но в воровском деле это сплошь и рядом. Список ошеломляюще громких краж Векс был куда длиннее.
Единственное, чего ей так и не удалось украсть, это счастье.

…Она любила женщину по имени Изабель, жену вечно сонного, ревнивого бездельника-норда с пустыми глазами. Жизнь Изабель проходила между запоями мужа и его же ссорами с сестрой, в лавке которой он работал приказчиком. Как же его звали-то? Ран… Рагнар… нет, Ранмир. Или все-таки Рагнар? «Жил да был Ранмир… или Рагнар… опять забыла, как дальше… Черногривый? Жил да был Черногривый, героем он слыл…» – напевала Векс, парок вился над ее губами в морозном воздухе, и снег поскрипывал под сапогами. В Винтерхолде, где жила Изабель, зима наступала намного раньше, чем в Рифтене, и Векс, навещая подругу, всегда брала с собой запас теплых вещей. Или не брала – что ей стоило украсть тряпку-другую по дороге? «Ах да, Рыжий! Жил да был Ранмир Рыжий!»
Никому, даже Векс, не пришлось услышать от Изабель ни единой жалобы на жизнь. Как будто она раз и навсегда приняла свою жалкую судьбу и не собиралась искать иной. Подруги сочувствовали Изабель. Но только Векс понимала, что ее покорность – до поры до времени. Сама она тоже смирилась с судьбой – и тоже временно. Называла Изабель «подружкой», откладывала для нее лучшее из украденного и подолгу молчала, сидя рядом с ней в бедном доме Ранмира. Или Рагнара?
Изабель всегда смущалась, когда Векс дарила ей очередную диадему или ожерелье. Украшения, некогда принадлежавшие дочерям ярлов и богатых купцов, ложились на ее скромное платье и простую прическу, и в усталых глазах жены пьяницы-приказчика загорались непонятные огоньки. Что это было? Зависть? Благодарность? Или…
Наверное, сначала благодарность. А потом – «или». Потому что однажды Изабель уложила несколько платьев в котомку, взяла Векс под руку и сказала: «Я иду с тобой».

– Этот камень, – сказала Векс, взвешивая розовый граненый кругляш на ладони. В зыбком свете факелов, кое-как освещавших зал «Буйной фляги», узловатые пальцы великой воровки походили на голые кости скелета. – Сейчас-то он не более, чем безделушка. Но не простая: ее выломали из короны самой Барензии. Ты что, совсем рехнулся? Легендарной королевы Морровинда, чтоб меня! Их было двадцать четыре, и если ты их соберешь – мы с тобой договоримся. Ну?
Роб согласно кивнул. Его манило все легендарное и связанное с королями и эльфами.
– А пока оставь его себе на удачу, – Векс отвернулась и уже через плечо бросила: – Сделаешь, тогда и поговорим.
Пожалуй, это задание можно было считать провальным с самого начала, но Роб не привык отступать. Как не отступала Векс, невзирая ни на какие сложности…

– Я хочу жить с тобой, – сказала Изабель.
– Не стоит, – отрезала Векс.
Только что женщина, которую она любила, произнесла именно те слова, которых она ждала уже много лет. Но Векс не привыкла брать подарки от судьбы. Она точно знала: если тебе предлагают что-то ценное на блюдечке с голубой каемочкой, нужно либо удирать, либо красть блюдечко.
– Это почему же? Я всегда хотела остаться с тобой, с самого первого дня, как мы подружились. И, знаешь, я хочу заниматься тем же, что и ты!
– А ты знаешь, чем я занимаюсь?
– Конечно. Ты воровка. Научи меня, я тоже буду воровать.
– Вот потому я и говорю тебе: не стоит. Это не твоя стезя. А по-другому со мной ты жить не сможешь. Ты другая, тебе такая жизнь не подходит. Мой тебе совет, напиши своему Рагнару или как там его и вернись к нему.
– Как ты можешь быть такой жестокой! Неужели ты совсем меня не любишь?
Изабель не была красива, а суровые зимы и тягостная жизнь с Ранмиром преждевременно состарили ее, но для Векс она оставалась прежней тоненькой ясноглазой девушкой с нежным розовым ртом, и когда она заплакала, Векс не смогла на это смотреть.
– Ну… хорошо, – через силу произнесла она. – Давай учиться…
Вскоре у Изабель уже начали получаться кражи из домов.
А потом Векс получила заказ на похищение одного из камней Барензии из пещеры Хоба. Там жили некроманты – связываться с ними мало кто бы захотел, но Изабель пришла в восторг.
– Я докажу тебе, – заявила она. – Я унесу у них все мало-мальски ценное!
– Ты письмо написала? – угрюмо возразила Векс.
– Зачем?
– На всякий случай. Я же тебе говорила: всегда и во всем подстраховывайся.
– Ты мне зубы не заговаривай. Я берусь за этот заказ!
…Изабель была единственным человеком, которого Векс так и не смогла переупрямить. Даже во время их последнего разговора…

Роб достал обрывок пергамента с записями – он так и не отучился записывать все, что может пригодиться в деле, хотя и научился шифровать записи. Один из камней Барензии находился в пещере Хоба у некромантов. Роб точно знал, что кто-то из учеников Векс когда-то уже пытался украсть этот камешек, но с тех пор его никто не видел.
Уже одно это было поводом отказаться от затеи, которая и с самого начала-то выглядела сомнительной.
Но он представил себе, сколько Векс даст за камни из эльфийской короны. А потом представил себе, как она на него посмотрит при этом…
И начал прикидывать, что ему понадобится для того, чтобы одурачить некромантов.