Что почитать: свежие записи из разных блогов

скрытый текст

Иэн Маккеллен - Хьюго Уивинг "Властелин колец"
Хьюго Уивинг - Киану Ривз "Матрица"
Киану Ривз - Аль Пачино "Адвокат дьявола"
Аль Пачино - Леонардо Ди Каприо "Однажды в Голливуде"
Леонардо Ди Каприо - Билли Зейн "Титаник"
Билли Зейн - Элайджа Вуд "Назад в будущее 2"

Отсюда

Вслед за Ольгой Нечаевой делимся прекрасной и очень важной статьей Бриджид Шульте, которая невероятно точно описывает вечную боль многих творческих женщин — невозможность иметь длительное, спокойное время для себя. Актуально не только в свете прошедшего дня женской солидарности, но и всегда.

«ГЛАВНЫЙ ВРАГ ЖЕНЩИН — ОТСУТСТВИЕ ВРЕМЕНИ ДЛЯ СЕБЯ»

Если для успеха требуются длинные отрезки времени наедине с собой, то на такое богатство женщины никогда не могли рассчитывать.

Несколько месяцев назад, когда я с трудом пыталась найти в своем диком графике время на собственную книгу, коллега порекомендовал мне исследование о привычках и распорядке дня талантливых людей. Но вместо вдохновения, на которое я рассчитывала, меня в историях этих гениев — в основном мужчин — поразили не их привычки и распорядок дня, а привычки и распорядок дня их женщин.

Их жены оберегали их покой, их служанки и экономки готовили им завтрак или кофе в удобное им время, их няни и гувернантки занимали их детей. Марта Фрейд не только каждое утро раскладывала для Зигмунда заранее приготовленную одежду, она даже выдавливала ему пасту на зубную щетку. Селеста, служанка Марселя Пруста, не только каждый день приносила ему кофе, круассаны, газеты и письма на серебряном подносе, но готова была часами его слушать, если ему хотелось поразглагольствовать. Некоторые женщины оказались достойны упоминания лишь в связи со своими хлопотами по дому: например, жена Карла Маркса, в книге даже не названная по имени, нищенствовала с тремя выжившими (из шести) детьми, пока он писал свои труды в Британском музее.

скрытый текстКомпозитор Густав Малер женился на подающей надежды талантливой молодой композиторше Альме — после чего запретил ей сочинять музыку под предлогом того, что в семье может быть только один композитор. Вместо этого ее задачей стало поддержание полной тишины в доме. После утреннего плавания Густав подзывал Альму свистом, и она сопровождала его на длинных молчаливых прогулках, во время которых он мысленно сочинял музыку. Альма же часами сидела на бревнышке или на траве, не беспокоя его. «Во мне разгорается мучительная борьба, — писала она в своем дневнике, — и униженное мечтание о том, что будет человек, который подумает ОБО МНЕ, который поможет и МНЕ найти себя в жизни! Я низведена до прислуги!»

В отличие от мужчин, живших так, будто право на личное время им даровано от рождения, распорядок дня и возможности того небольшого числа женщин-творцов, которые упоминаются в книге, были ограничены их обязанностями по уходу за домом и детьми. Жорж Санд работала по ночам — привычка, приобретенная ею еще в детстве, когда ребенком она была вынуждена заботиться о больной бабушке. Франсин Проуз выкраивала время на книги между рейсами школьного автобуса. Алис Монро писала «урывками» между заботой о детях и уборкой. А Майя Анджелоу работала только тогда, когда сбегала из дома и запиралась в соседнем отеле, где могла думать и писать так, чтобы ее не прерывали.

Даже Энтони Троллоп, прославившийся тем, что каждый день писал 2000 слов до 8 утра, научился этому у матери: та начала писать на заказ в 53 года, чтобы финансово поддержать больного мужа и шестерых детей. Она вставала в 4 утра и заканчивала работать как раз к тому времени, когда нужно было подавать семье завтрак.

Я думаю о всех тех книгах, картинах, симфониях, научных открытиях и философских трактатах, которые изучала в школе. Почти всегда их авторами были мужчины. Дирижер Зубин Мета как-то сказал: «Не думаю, что женщинам стоит играть в оркестре», — как будто у них не было ни характера, ни таланта (слепые прослушивания положили конец этой идее). Я думаю об интервью Патти Скелфа, в котором она рассказала, насколько сложно было для нее сочинять музыку для сольного альбома, потому что дети постоянно ей мешали и требовали внимания так, как никогда не мешали своему отцу, Брюсу Спрингстину. Я думаю об этом, и меня поражает вот что: дело не в том, что у женщин не было способностей, чтобы внести свой вклад в мир искусства.

У них не было времени.

Личное время женщин всю жизнь отбирали и прерывали, ритм их дня подчинялся сизифову домашнему труду, воспитанию детей и уходу за родственниками — тому, что поддерживает семью и общество. Но при создании чего-то серьезного требуются длинные, непрерываемые отрезки времени, чтобы сосредоточиться; времени, которым ты можешь управлять и распоряжаться сама, — а на такой дорогой подарок женщины не могли рассчитывать никогда, по крайней мере, не получив упрека в невероятном эгоизме.

Даже сегодня, когда такое огромное количество женщин работает и зарабатывает, они по-прежнему тратят минимум вдвое больше времени на работу по дому и уход за детьми, нежели мужчины. Недавнее исследование 32-х семей в Лос-Анджелесе показало, что непрерываемое личное время для большинства матерей в среднем не превышало 10 минут за отрезок. В другом исследовании дневных ритмов женщин-ученых социолог Джойя Мисра и ее коллеги обнаружили, что рабочий день женщин-профессоров намного превышал рабочий день их коллег, если включить в него неоплачиваемый труд дома. При этом мужчины и женщины проводили на оплачиваемой работе одинаковое количество времени, — но время женщин даже на работе постоянно прерывалось, разбивалось, фрагментировалось непропорциональным объемом дополнительного организационного и обслуживающего труда, помощи коллегам, менторства, обучения, поддержки новичков и так далее. Мужчины же проводили длинные непрерываемые отрезки времени, имея возможность думать, заниматься исследованиями, писать, создавать и публиковаться — продвигая собственное имя, собственные идеи в мир.

Как пишет Торстейн Веблен в книге «Теория праздного класса», возможность выбирать и контролировать собственное время всю историю принадлежала высокостатусным мужчинам. Автор буквально на второй странице исключает из этого круга женщин, указывая, что они, вместе со слугами и рабами, всегда были ответственны за тяжелую работу, которая обеспечивала мужчинам время «подумать свои великие мысли». Феминистические исследователи уточняют, что у женщин было свое «невидимое», праздное время — приятное, но продуктивное и общественно допустимое, как, например, кружки шитья, совместная заготовка консервов или книжные клубы. Но «чистое» праздное время — время, которое можно потратить просто на себя, — это во всех смыслах бесстрашный вызов подпольного сопротивления (как пошутил один из исследователей: вероятно, доступный только, если вы, подобно писательнице, композитору и философу Хильдегарде Бингенской, ушли в монахини).

Исследования также обнаружили, что, в отличие от мужчин, многие женщины не чувствуют, будто заслужили время для себя. Им кажется, что это право нужно каким-то образом заработать. И единственный способ это сделать — дойти до конца бесконечного списка дел. «Ежедневные хлопоты, — пишет в своей новой книге Мелинда Гейтс, — убийцы мечты всей жизни». Я сама около четырех месяцев пыталась найти время, чтобы сесть и написать одно эссе. Каждый раз, когда я за него садилась, я получала паникующий звонок или письмо от мужа, сына, дочери, от своей мамы, которая путалась в документах после недавнего вдовства, от кредитной компании, от механика с какой-то срочной поломкой — или что-то еще, что требовало немедленного внимания, дабы предотвратить очередную катастрофу.

Я помню, как брала интервью у психолога Михая Чиксентмихайи, прославившегося введением в науку термина «поток» — пикового переживания, при котором человек настолько погружен в значимое и увлекательное дело, что время для него, по сути, исчезает. Именно нахождение в потоке считается необходимым для того, чтобы художник или писатель создал нечто ценное. Я спросила, исследовал ли он когда-нибудь, имеют ли женщины возможность находиться в состоянии потока столько же, сколько мужчины. Чиксентмихайи на минуту задумался, а потом рассказал мне историю женщины, которая потеряла счет времени, пока гладила рубашки мужа.

Поэтесса Элеанора Росс Тейлор провела всю жизнь в тени мужа, писателя и обладателя Пулитцеровской премии Питера Тейлора. «Многие годы я говорила своим стихам “уходите, у меня сейчас нет на вас времени”, — рассказывала она в интервью в 1997 году. — Но во многом это была лень. Если очень хочется писать, ты пишешь. Но в доме у меня всегда было чисто, и полы натерты воском».

Я испытываю невероятное сожаление из-за потери великих ненаписанных стихов, которые оказались менее важны, чем натертые полы. Долгое время я тоже думала, что забота о других и натертые полы важнее — и что натирать их должна именно женщина. Но такие ожидания и держат все эти ненаписанные стихи внутри сдавленными, точно пружину — с такой силой, что это, по словам Майи Анджелоу, причиняет физическую боль. Возможно, дело не только в ожиданиях, а в том, что женщины чувствуют, будто не заслуживают длительного непрерываемого времени для себя. Возможно, мы ставим свои нерассказанные истории в конец очереди, потому что не чувствуем, будто они стоят того, чтобы их слушали.

В. С. Найпол считал, что ни одна женщина-писатель не сравнится с ним, что женская проза «слишком сентиментальна», женский взгляд на мир «слишком узок», потому что, ну вы же понимаете, человеческий опыт — по умолчанию мужской. И я не могу не думать: а если бы женщина написала роман в шести томах о своей жизни, получила бы она такое же внимание и международное признание, как норвежский писатель Карл Уве Кнаусгор, автор романа «Моя борьба»?

Вирджиния Вульф как-то создала фантастическое произведение, в котором вообразила, что было бы с Шекспиром, если бы он родился женщиной или если бы у него была такая же талантливая сестра (вспомните о юном даровании Наннерль Моцарт, чьи ранние сочинения ее брат Вольфганг называл «прекрасными» — однако они были утрачены или остались похоронены внутри нее ненаписанными, когда она вступила в обязательный нежеланный брак).

Мисс Шекспир, пишет Вульф, не имела бы времени и возможности развить свой гений — ее бы не пустили в школу, заставили работать на кухне, выдали замуж подростком и избивали бы, если бы она сопротивлялась. В истории Вульф воображаемая сестра Шекспира, несмотря на свои дарования, сходит с ума, запершись в заброшенном доме в лесу и заслужив репутацию ведьмы. Однако это не конец истории. Вульф пишет, что в далеком будущем родится женщина — настоящий гений. Но ее способность раскрыть свой талант, ее убежденность, что ее голос, идеи и видения стоят выражения, будут зависеть от того, что за мир мы создадим. «Она придет, если мы создадим ей такой мир», — подытоживает Вульф.

Я не смею утверждать, что в чем-то гениальна. Но иногда мне снится, будто я сижу в темной комнате за столом, а напротив меня сидит другая версия меня — свободная, никуда не торопящаяся, и пьет чай. «Жаль, что ты так редко заходишь в гости», — говорит она мне. И тогда я думаю: может быть, эта полуночная боль, оседающая страхом в районе солнечного сплетения, живет там не только потому, что у меня так мало непрерываемого времени, но и потому что я боюсь, что скрытое во мне не стоит того, чтобы быть рассказанным. Возможно, в темной комнате, которая мне так часто снится, я не хочу встречаться именно с этим осознанием.

И я думаю: а что, если бы мы постарались и создали мир, в котором сестры Шекспира и Моцарта — или любые другие женщины — могли бы расцвести? Что было бы, если бы мы решили, что женщины заслуживают удалиться в свою темную комнату и просидеть там за столом столько, сколько хочется? Что, если бы мы чаще встречались с собой, пили бы с собой чай, слушали бы свои скрытые истории, наблюдая, как они расправляются, словно пружина, и зная, что они ценны, потому что они — настоящие? Мне бы хотелось посмотреть, что тогда случится.

© Бриджид Шульте, перевод Ольги Нечаевой

Заглядывайте в сообщество "Голландская рулетка". Каждую неделю интересные тексты (одноимённая книга продаётся в любом интернет-магазине, я приобрёл с удовольствием)

Синяя борода

Жиль де Монморанси-Лаваль барон де Рэ граф де Бриен снова женился. В седьмой раз. Его невеста, прекрасная Энн де Ровье, была миловидной девушкой с аппетитными формами, рыжеватыми волосами и яркими зелеными глазами. И Жиль ее страстно любил.
«Да, красивая, - думал жених, стоя перед алтарем и разглядывая избранницу, - да, веселая и не глупая, но, ясное дело, что как все женщины, неверная вертихвостка! Вопрос только в том, как скоро она увлечется кем-нибудь другим». Огненная волна ярости полыхнула внутри, ударила в голову, и перед глазами замельтешили кровавые мушки. Жиль подавил приступ, отвел взгляд от улыбающейся девушки в подвенечном платье и взглянул на священника.
Этот же святой отец справлял погребальную мессу по шестой его жене – Лие.
скрытый текст
Жиль видел, как Лия флиртует с конюхом! Да! Она специально наклонялась так, чтобы тот получше мог рассмотреть ее грудь в глубоком вырезе. И она назвала его «Жеребчиком»! Жиль слышал. Жеребчиком! Да еще таким тоном. После этой сцены у барона де Рэ сперло дыхание, помутился рассудок, руки сами по себе сжались в кулаки. И он не помнил, как так вышло, что Лия отлетела на полметра и ударилась головой о камни фонтана.
Жиль вздохнул. Она была красивой… очень… слишком красивой, и такой неверной!
- …В болезни и в здравии, - нудно вещал священник.
Жиль слышал это уже столько раз. А заканчивается все одинаково… Пока смерть не разлучит…
Пятая жена Кэт выпала с балкона, когда Жиль застал ее с молодым любовником в постели. Любовник полетел следом.
Четвертая – Лилли – отравилась ядом, который сама же для Жиля и приготовила. В тот раз он вообще ничего не знал, ее план – избавиться от мужа и зажить счастливо со своим «шалунишкой Питтом», открылся позже, когда рыдающий Жиль нашел и прочел ее переписку с неким портным. Лилли была единственной, кто сама о себе «позаботилась».
Третья супруга – Таис, успела повеселиться с полудюжиной дворянчиков, когда ездила на бал к графу де Гиру. Жиля свалила лихорадка, и он остался тогда дома, но нашлись добрые друзья, которые открыли ему всю горькую правду. Тонкая шейка Таис просто хрустнула… а лживые слова оправдания не успели слететь с губ.
Были еще Марта, застигнутая на пылком поцелуе с молодым солдатом, и Жанна – первая жена и первая обманщица…
Жилю многого стоило избегнуть тюремного заключения. Потому что шесть мертвых жен – это все-таки не одна и не две… Будь он хоть менее богат, или менее знатен, или имей чуть меньше заслуг перед отечеством – гнил бы давно в Бастилии. Но где-то он заплатит отступную разгневанным родственникам, где-то дал взятку полиции, а иной раз за него вступались старые, проверенные в битвах, друзья.
Что тут скрывать – Жиль был жутко ревнив, вспыльчив, слишком силен, отчего любое его рукоприкладство заканчивалось фатально, и исключительно неудачлив – ведь он умудрялся брать в жены одних потаскух, которые еще и мерли, что те мухи. Впрочем, Жиль больше и не верил, что на свете существует такая штука, как женская верность. Единственное, о чем он просил судьбу – никогда не узнать об изменах супруги, оставаясь в блаженном неведении, пока смерть… естественная смерть не разлучит их. А не жениться вовсе при таком темпераменте барон де Рэ никак не мог. Он, увлекаясь какой-нибудь женщиной, готов был на любые подвиги и безумства.

Венчание завершилось. Священник торжественно объявил их мужем и женой. Жиль поцеловал невесту, при этом его перекосило, потому что в голову пришла непрошенная мысль: «А кто ее целовал до меня?»
- Что это с вами, дорогой? – поинтересовалась она.
- Да, так… старая рана заболела… - процедил Жиль сквозь зубы.
- Старая рана? – ухмыльнулась Энн, да так коварно, что у Жиля засосало под ложечкой.
«Интересно, она заведет себе любовника в первый год супружества, как Жанна, или уже отдала свое сердце какому-нибудь простолюдину, а за меня вышла только из-за денег и титула, как Лилли?»
- А почему у вас, мой дорогой, - продолжала Энн, - такая синяя борода?
Рука Жиля невольно дернулась к подбородку.
- Она что?.. Посинела?..
Энн кивнула. Жиль поймал перепуганный взгляд дворецкого и убедился, что действительно посинела – и это уже заметно.
Никто (ни ученые, ни священники, ни алхимики) не знал почему. Никто не мог предоставить барону достойных объяснений этого странного явления, но его рыцарская бородка иногда приобретала синий оттенок. И случалось такое, когда Жиль впадал в бешенство от ревности. В эти моменты слуги предпочитали держаться от него подальше, и будь его жены умнее, то, едва заметив синий волосок в бороде супруга, собирали бы вещички и пережидали бурю где-нибудь на другом берегу Ла-Манша.

Месяц спустя.
У Жиля тряслись руки и мутнело в глазах, сердце готово было выскочить из горла, а рубашка вымокла от холодного липкого пота. Он скрипел зубами так, что они готовы были раскрошиться. Он крался за Энн, которая, считая, что он спит, встала с постели, взяла свечу и отправилась куда-то посреди ночи.
«Изменщица! Коварная распутница! - билось у него в мозгу. – Бесстыдница!»
Энн двигалась очень осторожно и постоянно оглядывалась по сторонам. Ему едва удавалось не выдать свое присутствие, что было чрезвычайно трудно в таком состоянии.
«С кем это она встречается? Кто?! Кто он?!»
Энн прошуршала юбкой, взбираясь по лестнице на верхний этаж.
«Кто же там тебя ждет?..»
Коварная женушка остановилась перед его – барона де Рэ, кабинетом. Еще раз осмотрелась вокруг, прикрыв свечу рукой. Затем ловко отперла дверь украденным у Жиля ключом.
«В моем кабинете?!!» - он зажал рот кулаком, чтобы не прорычать это вслух.
- Верх вероломства! Изменщица! – беззвучно шептал он одними губами, и знал, что борода его сейчас посинела от самого кончика до бакенбард.
Энн вошла внутрь, повернула ключ, запираясь.
Жиль остался стоять в коридоре, тяжело дыша, прокручивая в голове сцены измен: вот Энн заходит в комнату и падает в объятия темноволосого молодого краснодеревщика Жана. О, да! Не зря она ему так улыбалась, заказывая шкатулку под украшения.
Или нет… ее там дожидается Эмиль – красавец-фехтовальщик из Италии. Который подарил ей цветы, победив на турнире. И она приняла! Потом свидание назначили…
В его кабинете!..
А может там громила Грег – высокий мускулистый блондин?!
Или весельчак Ян?.. Или?..
Страстные поцелуи и бесстыжие объятия… Сладкие приторные слова любви… Мерзкие пальцы других мужчин на белой груди его Энн… ЕГО ЭНН!!! Их вонючие тела над ее телом…
Наконец Жиль очнулся, затряс головой, захрипел, как бык, зарычал, словно раненый медведь и, врезавшись плечом в дверь, вышиб ее, разворотив косяк.
- ГДЕЕЕЕ ОООН!!! – заорал барон, ворвавшись в собственный кабинет.
Энн стояла посреди комнаты, бледная, как смерть.
- Где он?! – повторил разъяренный муж и не сразу разобрал в истеричном ответном крике жены:
- КТО ОНА?!! – баронесса трясла листком бумаги, который держала в руке. – Кому это ты писал?! КОМУ?! Кто эта стерва?!
От неожиданности Жиль замер и тупо заморгал.
- Кому адресованы эти слова: «Прекрасная маргаритка…», «Юная роза…», - язвительным тоном, задыхаясь от гнева, зачитывала Энн, - «думаю о тебе что ночи», «подолгу не могу уснуть…», «ты в моем сердце»… Отвечай! Что это значит?!
- Это старое… - промямлил обескураженный ревнивец.
- Тут дата!!! – взвизгнула она. – Второе мая! Ты тогда уже предложил мне руку и сердце! Ты уже со мной обручился! И значит, пока я дожидалась свадьбы, ты шлялся по распутным бабам?! Писал им миленькие послания!
- Но… А… Кто?.. – расплавленные от ревности мозги Жиля, охлаждались медленно. Он все еще пытался выяснить, где же спрятан воображаемый любовник.
- Кто эта девка?! Кто она? Я выясню! Я вырву ей все волосы! «Глаза, словно фиалки…» Я ей эти фиалки выковыряю! – в левой руке Энн сверкнул перочинный нож. – Я ей кровопускание сделаю! А ты?! Как ты мог?!!
Жиль силился вспомнить, кому и когда писал это письмо. В самом деле, имело место несерьезное увлечение одной белошвейкой. И хотя он в тот момент уже начал ухаживать за Энн де Ровье, подобное послание казалось невинной шуткой… Разве стоит так из-за этого сердиться?
- Ты как Патрик, – орала Энн, – который клялся, что верен только мне, а оказалось, что у него три любовницы! Три! Ты как Дин, что не мог не волочиться за каждой юбкой! Как Люк, Пен, Джонни!..
- Кто все эти мужчины?! – не выдержал Жиль.
- Кто-кто – мои мужья! – раздражительно рявкнула Энн. – Бывшие мужья! Бывшие мертвые мужья!
Ее глаза опасно сверкнули и она, подняв перочинный ножик, сделала шаг к барону.
- Так ты была замужем? – удивился Жиль. – И ничего мне не сказала? – его лицо снова налилось краской, а синяя борода встопорщилась. – И каждому мужу изменяла по три раза на дню?! И сейчас, конечно, у тебя полно любовников!
- Как ее имя?! Где она сейчас?! Кто она?! – оказалось, что Энн его совсем не слушает. Она требовала ответов низким рычащим голосом. – Кто. Эта. Шлюха?!
- Какая шлюха! Она не… - неожиданно мощный удар в челюсть, оборвал объяснения барона. Кровавые мушки ревнивой ярости в глазах сменились скачущими искрами боли.
Новый удар под дых заставил Жиля скорчиться и упасть на колени, а обрушившаяся на голову ваза окончательно свалила с ног.
Теряя сознание, барон видел склонившеюся над ним Энн с яростными, налитыми кровью глазами, злобно перекошенным ртом и… синими-пресиними волосами… или ему только показалось, что они синие…

Жиль де Монморанси-Лаваль барон де Рэ граф де Бриен очнулся со страшной головной болью на своей кровати. У постели сидела Энн, смирная и тихая. Синяя прядь контрастно выделялась на ее рыжей головке.
- Я тебя почти простила… - тихо вымолвила она. – Но о чем ты только думал, когда пошел за мной?! Я ведь могла тебя убить! Как получилось с шестью моими мужьями… и с девятерыми их любовницами… Я сама не своя в ярости… Не знаю, что на меня находит… Но когда я ревную, то себя совсем не контролирую… Видимо испанская кровь…
- Так ты там… в кабинете… не встречалась с любовником?.. – простонал Жиль.
- Что? – Энн удивленно захлопала ресницами. – С каким любовником?.. Я подозревала тебя в изменах и искала доказательства…

***

Несмотря на ежедневно вспыхивающие скандалы на почве подозрений в изменах друг другу. Несмотря на пугающие прислугу крики: «Я убью тебя, распутница!» и «Кто эта женщина, на которую ты посмотрел?!». Невзирая на тонны разбитой посуды и разгромленной мебели, многочисленные синяки и ссадины, бесконечные упреки и обвинения, и, конечно же, постоянно синеющие голову и бороду. Вопреки всем законам здравого смысла, супруги де Рэ прожили в браке целых пятьдесят лет счастливо и страстно. И умерли в один день… прибив наконец-то друг друга в приступе ревности.

Владислав Скрипач

О служанках, принцессах и королевах...

скрытый текстСлужанки мечтают о доброй фее, принцессы – о прекрасном принце, королевы не мечтают, а действуют.

Служанки верят, что чудеса случаются, с принцессами они действительно случаются, королевы творят их сами.

Служанки слабы, но кажутся сильными, принцессы сильны, но кажутся слабыми, королевы обходятся без маски.

Служанки приходят заранее, принцессы являются с опозданием, королевы прибывают вовремя.

Служанки во всем винят себя, принцессы – других, королевы делают выводы.

Служанки не умеют побеждать, принцессы не умеют проигрывать, королевы не соревнуются.

Служанками драконы не интересуются, принцесс драконы едят, с королевами драконы дружат. Потому что служанки драконами не интересуются, принцессы их боятся, а королевы их приручают.

Служанки, даже хорошенькие, считают себя дурнушками, принцессы, даже уродливые, считают себя красавицами, у королев так и не выдалось времени толком рассмотреть себя в зеркало.

Служанку можно не заметить, принцессу нельзя не заметить, королеву нельзя не заметить, когда ей это нужно.

Служанки покорны, принцессы своенравны, королевы дисциплинированны.

Служанки хотят получить похвалу, принцессы – внимание, королевы – опыт.

Служанки сносят унижения, принцессы мстят за них, королеву унизить невозможно.

Служанки любят, принцессы позволяют себя любить, королевы не задумываются – кто кого.

Служанки всё понимают и терпят, принцессы понимают только то, что хотят, королевы всё понимают и уходят.

Служанки не умеют требовать, принцессы не умеют ждать, королевы знают, что всему свое время.

Служанки не хотят взрослеть, принцессы не хотят стареть, королевы знают, что всему свое время.

Служанки видят мир в черном цвете, принцессы – в розовом, королевы – во всех цветах.

Со служанками легко, с принцессами сложно, с королевами, по крайней мере, интересно.

Быть служанкой сложно, быть принцессой легко, быть королевой, по крайней мере, имеет смысл


Ирина Гайле

Eiffel 65 - I'm blue
Всю свою жизнь до этого момента думал, что там поется: "I'm blue dabba di dabba die,dabba di dabba die,dabba di dabba die", а тут оказывается:
“I’m blue if I was green I would die, if I was green I would die, if I was green I would die”.



Все, кто думал так же, делают перепост хDD.
Я просто не удержалась

ПереводЯ голубой, если бы я был зелен, то я умер бы,
если бы я был зелен, то я умер бы,
если бы я был зелен, то я умер бы

Живу в голубом доме с голубым окошком
Все мое тряпье тоже голубое
Все улицы, как и деревья на них - голубые
И даже моя подружка и то голубая
Все остальные люди вокруг
Такие же голубенькие как мой корвет, что у дома
В моем лексиконе сплошь голубые словечки, да и мысли тоже
И все мои чувства такого же цвета

Я голубой, если бы я был зелен, то я умер бы,
если бы я был зелен, то я умер бы,
если бы я был зелен, то я умер бы

Живу в голубом доме с голубым окошком
Все мое тряпье тоже голубое
Все улицы, как и деревья на них - голубые
И даже моя подружка и то голубая
Все остальные люди вокруг
Такие же голубенькие как мой корвет, что у дома
В моем лексиконе сплошь голубые словечки, да и мысли тоже
И все мои чувства такого же цвета

Я голубой, если бы я был зелен, то я умер бы,
если бы я был зелен, то я умер бы,
если бы я был зелен, то я умер бы

Не только он сам голубой
Дом в котором он живет и маленькое окошко в нем выкрашены в этот же цвет
А под окошком стоит голубой корвет
Да вообще все там голубое, хочешь туда?

Источник

Во время беременности почему-то начала периодически говорить во сне. Об этом я узнала, конечно, от мужа.
- А он их на ощупь узнал, - вдруг сообщила ему я в первый раз, около часа ночи.
- Кого? - спросил охреневший муж.
- Депутатов, - и, сказав это, с чувством выполненного долга захрапела, не зная, что через пять часов я проснусь и буду оооочень удивлена.

Во второй раз я порадовала его перлом "Куда в луне вставляются часы? Ошизеть!"
- Я не хочу быть пеликаном, забери герань!.. - заорала я скрытый текстсреди ночи в третий раз и сама от этого проснулась. До этого дня подозревала, что надо мной стебутся... Поверила.
- Серое, серое, серое... Дай мне цветное зеркало!.. - требовала в четвертый, будучи уже месяце на третьем.
- Какого черта ты покрасил тараканов моим красным лаком? Мне кажется, мои ногти от меня убегают! - истерически заявила спустя девять дней.
- Куда ты дел швандипульку? - поставила я мужа в тупик чуть позже. Он неделю допытывался у меня, что такое эта швандипулька и нахрена она нужна. Потом его друг спрашивал у меня то же самое, и зачем эта швандипулька вдруг так понадобилась моему супругу.
- Не топи носки в море, тебя Гринпис распылит!.. - предупредила я его в начале четвертого месяца, уснув на диване. Так и не смогла убедить, что это не было целенаправленным гнусным оскорблением под предлогом сна.

- Вот это жоооооооооопа!.. - восхитилась я той же ночью.
- Чья? - тут же подозрительно вскинулся муж.
- Моя-аааа, - я сцапала его за задницу и тут же проснулась. Смотрели друг на друга абсолютно офигевшими глазами.
Неделю я молчала. Наверное, сперепугу.
- Лучше откуси мне руку, я курсач не сохранила!..
- Солнышко, ты уже полтора года как окончила, - успокаивал меня муж, когда я проснулась в слезах.
- Нет, обещай, что мы никогда не заведем кошку! - билась в истерике я.
Он пообещал. Через полгода завели кота... который и правда перегрыз провод от компа. К счастью, выключенного.

- Только в жопу! Я сказала, только в жопу! Никакого нахуй, ты пойдешь в жопу!..
Супруг допытывался, что же мне снилось, прежде, чем процитировал. Когда я сказала, что начальник, сполз под стол.
- Бойся меня, Кеноби, я Анхапсетамоооон!
- Кто это такой? - поинтересовался муж из-под кровати.
- Хрен его знает...
Чуть позже я выдала что-то вроде "Сколько в человечине калорий?" и получила обещание прибить меня, если я проявлю хоть малейших признак лунатизма.
- И где эта волосатая дрянь? - пробурчала я недовольно через недели две, и муж был крайне оскорблен тем, что я с этими словами сцапала его за подмышку, довольно сказала "Аааа..." и гаденько захихикала. Наутро от убиения меня спасло только то, что я, сладко потягиваясь, сказала, что мне снилось, как я ищу подаренного мамой игрушечного медведя.

Перед родами я уже болтала почти каждую ночь.
- В синюю банку. В си-ню-ю!! И не забудьте заспиртовать!.. - к счастью, я не запомнила ни кусочка этого сна.
- Мохнатый чааайник, - я ласково поглаживала мужа по волосатой груди, а наутро очень удивилась вопросу, какие чайники мне нравятся больше - лысые или мохнатые.

Зато на следующий день получила в шесть утра завтрак в постель, который надо было готовить не меньше часа. На все мои вопросы муж загадочно улыбался, но потом я все же выпытала у него, что среди ночи схватила его ниже пояса (на этот раз не за задницу) и заявила, что "Ну ни хренааа себе штучка". После чего сползла по стене с повизгиваниями, потому что снилось мне, что я открываю какую-то дверь, но ручка странная на ощупь, ну совсем как..., и я говорю - "Ну нихрена себе ручка!"
А в роддоме порадовала мучающуюся бессонницей молоденькую соседку по палате тем, что громко произнесла, поглаживая себя по пузу: "Прием, прием! Первый, первый, я второй, что видишь?"

Схватки начались, похоже, от смеха, когда по пробуждении я услышала это и вопрос, что же мне ответили.
После я во сне уже не говорила. Прошел спокойный год, лежим, спим, и вдруг из детсткой кроватки тихий вздох и "Ма-па, киииса". Думали проснулся, кот, шкодина такая, залез в кроватку - нет! Спит себе, никакого кота...
- Я же говорила, не заводи кошку, - буркнула я, укладываясь обратно и натягивая одеяло на голову.
- Я мохнатый чайник, - согласился муж.

© KyraMarkbert

- ЗА ЧТООООО?! – под сводами тронного зала раздался отчаянный крик человека, уже скрученного стражей и выводимого за дверь.
Придворный психолог короля Тиона Четвертого недовольно поморщился. За неделю его пребывания в должности это был уже пятый случай. А, судя по рассказам старожилов, подобные происшествия были далеко не единичными. Похоже, пришло время приступить к работе.
- Ваше Величество, - начал психолог, обернувшись к королю. – Вам не кажется, что Вы слишком жестоки к бедняге? Ведь он даже ничего не сделал.
- Он принес плохую новость, - мрачно пробурчал король. – За это следует казнить.
- С каких это пор весть о рождении ребенка, тем более у одной из официальных жен Вашего Величества, является плохой? – удивился Советник. – Радоваться надо появлению наследника!
— Только не у этой дуры, графини Котай! – по-прежнему мрачно пробормотал король. – На лицо-то она хороша, но у них в семье сплошные умственные отклонения. А зачем мне тупой или, того хуже, безумный наследник?
- Ваше величество, вы сгущаете краски. Или…, - психолог на секунду задумался. – Или Вы – пессимист?
- Кто?! – удивился король. – Это оскорбление?!
скрытый текст- Нет-нет! – поспешил оправдаться Советник. – Просто все люди делятся на два типа. Одни предпочитают видеть во всем только хорошее, таких мы называем оптимистами. Других же, противоположных им, замечающих только дурное, – пессимистами. Вы, Ваше Величество, похоже, входите во вторую категорию. Я специально наблюдал за вами. Любая весть, даже хорошая, кажется Вам очень скверной. А я еще удивлялся, почему сообщать Вам новости поручают уже приговоренным.
И где мне увидеть это хорошее? - с неожиданным интересом спросил король. – Вот, к примеру, пару недель назад со стороны соседей к нам прилетел дракон и сжег несколько деревень, прежде чем его сбили. Что тут хорошего?
- Ну, поскольку дракон прилетел от соседей, он был уже уставшим. Находись он в полной силе, несколькими деревнями дело бы не завершилось. Да и у соседей, скорей всего, дракон что-нибудь пожёг, чем хоть в малой степени их ослабил.
- Хм… А если к нам вторгнется войско диких орков?
- Хороший повод встряхнуть обленившуюся армию. Да и многочисленные подвиги будут воспеты менестрелями и скульпторами, что опять же увеличит славу королевства.
- А если нас разобьют? – поинтересовался король.
- Значит армия - дрянь. Есть повод задуматься и попытаться исправить ошибки, чтобы не допускать их в будущем, – бодро отозвался Советник.
- А если орки еще и столицу сожгут?
- Построим новую, еще лучше! А то понатыкали домов без всякого плана, заблудиться можно.
- Хм…, - король снова задумался, обводя взглядом своих придворных. – У барона Вуда большая бородавка на носу. Это разве для него хорошо?
- Очень хорошо! – отозвался вошедший в азарт Советник. – Это делает его заметным среди других людей.
- По-моему, это уродство выделяет его только в плохом свете.
- То, что взгляд Вашего Величества первым упал на него, уже говорит, что выделяет в хорошем. Этого человека Вы точно не забудете.
- Хм…, - король снова пробежался взглядом по придворным. – А вот графу Тукану жена изменяет.
- Это хорошо, у него есть жена. В его жизни имеется островок стабильности.
- А у герцога Ригги жены нет, - ехидно попытался перехватить инициативу король.
- Значит, он свободен душой и телом. У него все впереди!
- Ну а то, что Генерал Королевских Паладинов интересуется только мальчиками, тоже хорошо?
- Конечно! Для многих молодых людей, ищущих свою пару, одним конкурентом меньше.
- Хватит! – внезапно рявкнул король, предчувствуя поражение в этом споре. – Ты везде ищешь хорошее. А вот если, – в его голосе появились мрачные нотки. – Я прикажу тебя казнить за грубость, это тоже будет хорошо?!
По спине психолога пробежал холодок, но отступать он не собирался.
- Конечно, хорошо! – так же бодро и радостно ответил он. – Во-первых, упразднение моей должности позволит сэкономить немало средств, которые можно пустить на более полезные проекты. А во-вторых, согласно моей вере, насильственная смерть равнозначна мученической, поэтому я автоматически попаду в рай. Разве это плохо?!
- Это хорошо! – с ошеломленным видом ответил король, сраженный убедительностью аргументов. – Но… но … как научиться всему этому?
- Вот для этого и существует моя должность, - скрыв вздох облегчения, начал Советник. – У меня имеется немало обучающих методик, которые позволят Вашему Величеству изменить взгляд на жизнь. Ну-с, начнем…
Придворные потихоньку расходились, бросая на нового Советника благоговейные взгляды. Тион Четвертый по прозвищу Мрачный был настоящим бедствием для своих подданных, и если кому-то удастся его изменить, тот человек непременно должен стать героем всего королевства.

Десять лет спустя.

Вождь свирепых Восточных Орков Грызун Рогатый торжественно шагал по королевскому дворцу по направлению к тронному залу. Кто бы мог подумать, что все пройдет как по маслу. Его орда, неделю назад вторгшаяся в это богатое королевство, с легкостью сокрушила местную армию, всего за сутки захватила столицу и теперь приступала к ее разграблению. Самая богатая добыча, конечно же, была в королевском дворце. Но Рогатый, считавшийся по орочьим меркам очень умным, решил, что этого мало. Вот если бы стать местным правителем, да еще и признанным всеми соседями. Но для этого бывший правитель, как его там…. Тион Четвертый, должен был подписать отречение в пользу Грызуна.
В тронном зале царила тишина. Все придворные разбежались по домам, стараясь подальше запрятать свои сокровища от загребущих лап завоевателей. И лишь король с равнодушным видом сидел на ступеньках перед троном и играл в шахматы со своим Советником.
- Тион Четвертый! – яростно завопил орк. – Я сокрушил твою жалкую армию!
- Согласен, - не отрывая взгляда от доски, ответил король. – В следующий раз будем умнее и уделим больше внимания этому вопросу.
- Я сокрушил твоих полководцев!!! – не унимался вождь.
- Неумехи. А еще назывались элитой. Надо будет открыть Военную Академию.
- Я разбил ворота города!!!
- Непременно казнить подрядчиков. Теперь я знаю, на чем они сэкономили.
- Зачем казнить? Лучше изъять их имущество в пользу казны, а самих отправить на исправительные работы, возмещать ущерб. Заодно и проблему дешевой рабочей силы решим, это же хорошо? – вступил в диалог советник.
- Это просто замечательно! – улыбнулся король, делая ход. – Тебе кстати шах.
- Мои воины захватили страну! – возмущенный тем, что его игнорируют, зарычал Рогатый.
- Это хорошо, надеюсь, им у нас понравится.
- Они изнасилуют ваших жен!
- Следующее поколение будет крепким и сильным.
- Сожгут ваши дома!
- Заодно избавимся от этой архаичной архитектуры.
- Разрушим ваши города!
- Вот и повод для перепланировки столицы.
- Мы заберем все ваши богатства!
- Золото развращает душу. Будем развиваться духовно.
- Заберем твой трон!
- Заодно отдохну, а то уже почти двадцать лет не могу нормально расслабиться.
- Мы! Мы!... – занервничал вождь, ошарашенный таким сопротивлением. – Тогда мы убьем тебя!
- Хороший повод меня канонизировать, - по-прежнему не поднимая головы, ответил король. – Потомки не забудут мое имя.
- И статуи, Ваше Величество! – снова вступил Советник. – Статуи героически погибшего Короля! Если что, я знаю пару молодых и талантливых скульпторов, они сделают все, что надо. Вам кстати мат.
- Вижу, но зато я в этот раз почти выиграл.
- Ваше мастерство растет на глазах, Ваше Величество. Вот что значит смотреть на мир позитивно, не ломая доску после дюжины поражений подряд.
Ошарашенный вождь орков упал на колени. До этого он встречался со многими властителями, сокрушенными им. Некоторых он в открытую презирал, некоторых уважал, но такого страшного отпора он еще не встречал ни разу. Несмотря на то, что король согласился со всеми его требованиями, Рогатый почему-то чувствовал себя проигравшим.
- Ты великий шаман! – хрипло вымолвил он. – Я победил, но при этом проиграл! Что ты сделал со мной! Как ты смог меня одолеть?!
- Как? – король задумчиво почесал голову. – Ну, тебе лучше поговорить об этом с моим Советником, он больше меня разбирается.
- С удовольствием, Ваше Величество, - радостно вскочил Советник. – Заодно подробно изучим психологию диких завоевателей, - и, подойдя к Рогатому, начал. – Ну, прежде чем объяснить, я бы хотел все-таки узнать, в чем же причины вашей агрессивности. Почему столь дикий и гордый народ вдруг снялся со своего места и отправился в великий поход?
- Мы великие воины, - сдавленно ответил Рогатый, чувствуя, как его разум застилает тьма. – Мы должны быть сильнее всех!
- Похоже на комплекс неполноценности, - довольно улыбнулся Советник. – Но ничего, я думаю, что через неделю мы с этим разберемся.
Рогатый был бессилен. Все его мощь и ярость куда-то испарились, и он, безвольно ведомый по дворцовому лабиринту, опутанный паутиной непонятных слов, рассказывал шедшему рядом о своем детстве, о семье, о жизни орков.
А король… Король спокойно открыл свой дневник, который давно вел по совету психолога, и, улыбаясь, оставил в нем очередную запись:
«Население города значительно увеличилось, и, похоже, я решил проблему с набором новой армии. Надо бы удвоить жалованье своему Советнику. Всепобеждающий оптимизм в совокупности с пофигизмом - это действительно страшная сила…»

The End

© Den “Рысенок” Stranger