Свежие записи из блогов Железный Пёс

Эту салфетку мне прислала в письме пользователь Миро. Я до сих теряюсь в догадках, что бы это могло значить, однако это очень симпатичная салфетка.

Он жил в яме. Но он не всегда жил в яме, когда-то он жил в настоящем большом доме. Но потом он изменился.

На его побледневшей коже появились маленькие кровоточащие язвы. Он часами стоял у окна глядя блеклыми слезящимися глазами на ползущих по стеклу мух. Его зубы мелко вибрировали и тёрлись друг о друга, издавая тихий, но пробирающий до костей стрёкот. Его пальцы постоянно дрожали и чесались, даже, когда он спал. Волосы на голове выпали, а череп стал мягким и податливым, будто из бумаги.

Однажды он лёг на пол и больше не поднимался. Из язв, уже покрывших всё его тело, сочилась прозрачная слизь, пока не покрыла его полностью. Слизь затвердела и превратилась в прозрачный как стекло кокон. Под его поверхностью он продолжал меняться. Глаза его стекли по лицу, кожа растворилась. Кости вытягивались и изгибались, органы сплетались в клубки, освобождая место новым. Старые конечности отвалились и он съел их. Заново выросшие были совсем другими, похожими на лапы паука с человеческими кистями рук на концах. Его лицо почти не изменилось, только глазницы заросли костью.

Вылупившись из кокона, он вышел во двор и вырыл глубокую яму. Теперь он жил там. В яме.

Бездомный старик давно позабывший своё имя отчаянно бежал по опустевшим ночным улицам. Его преследовали те, кто являлся за ним последние одиннадцать лет. Высокие тощие фигуры с неестественно длинными руками и ногами. В тени под капюшонами в тусклом свете грязных фонарей поблёскивали гладкие фарфоровые маски без отверстий для глаз. Они приносили с собой биты, молотки, топоры и ножи, они преследовали старика, раз за разом почти загоняя его в тупик, но тот всегда находил способ скрыться.

Помятая ржавая тележка с его скромными пожитками отчаянно дребезжала, прыгая по разбитому асфальту узкого переулка. Облупленные стены старых домов нависали над ним со всех сторон, мерцающие неоновые вывески раскрашивали разлетающиеся у него из-под ног брызги дождевых луж во все цвета радуги. Грязные лампы над запертыми задними дверями, слабый свет из окон и вездесущая неоновая реклама освещали дорогу бегущему старику.

Возле мусорных баков, среди копошащихся в отходах разросшихся до размеров крупной собаки жуков сидел другой бездомный и ловил канализационных кальмаров. Тонкие жгуты из нервов и кровеносных сосудов опускались с кончиков его пальцев в слив у дороги, разрастались среди сточных вод и ждали, когда в них запутаются кишащие там кальмары.

Тяжело дыша старик бежал мимо. Он слышал шаги за спиной, чувствовал, как отдаётся поступь преследователей в его костях и мозгу.

Чуть дальше по переулку несколько вышибал из соседнего бара избивали ногами лежащего на земле пьяного грибного человечка. Его споры разлетались в холодном ночном воздухе, от чего нападающие постоянно кашляли и тёрли глаза, распаляясь ещё больше.

Задыхаясь, старик бежал дальше.

Справа вдруг показался узкий проход между древними полуистлевшими деревянными домами. Рядом лежало бесформенной мешаниной латуни и бронзы разбитое механическое существо. Вокруг него блестящей металлической россыпью валялись изломанные шестерни и приборы, недавно бывшие его внутренностями. Едва успев обогнуть открытый канализационный люк, откуда торчала подрагивающая лапа огромного паука, старик протиснулся, толкая вперёд свою тележку, в тёмный проход меж домов. Запах мокрого асфальта и гниющего мусора смешался с удушливой вонью гниющего дерева и плесени. Под ногами хрустели хитиновые панцири мёртвых насекомых и кости мелких бродячих животных.

Исцарапанный торчащими из стен гвоздями, щепками и обломками костей полупереваренных голодными старыми домами трупов, бездомный беглец выбрался из прохода на небольшой пустырь, окружённый ещё более старыми заброшенными домами. Они жались друг к другу, наползая и сплетаясь с соседями. Новые этажи и пристройки бессистемно лепились на крыши и стены, образовав бесформенную архитектурную вакханалию, устремляющуюся в небеса, беспорядочно усыпанную мерцающими искорками светящихся кое-где окон.

Увязая в жирной грязи под ногами, старик пробирался через увитый бугристыми сплетениями толстых кабелей и раскалённых труб забытый пустырь. Капли дождя шипели на трубах, грязь чавкала налипая на ноги и каждый шаг давался всё труднее.

Спотыкаясь и толкая перед собой тележку, старик отчаянно бежал дальше, боясь оглянуться.

Он знал, что нужно преследователям — маленький вплавленный в стекло детский трупик, замотанный в грязное тряпьё, лежащий там уже много лет. Старик никогда бы не отдал его никому. Он продолжал бежать, а преследователи шли по пятам, так же, как и последние одиннадцать лет.

Бывало такое, что ты просыпаешься и не узнаёшь свою комнату. Двери больше нет. Она заросла костяным покровом, опутанным пульсирующими кровеносными сосудами. На месте потолка теперь ржавая железная решётка, по которой прыгают карликовые обезьяноподобные человечки, обмотанные грязным тряпьём. Их чириканье и ужимки подобны птичьим, как и тонкие черты лиц с вытянутыми клювообразными челюстями. Ты оглядываешься вокруг и видишь другие перемены. В центре комнаты в полу зияет круглая дыра, закрытая сетью колючей проволоки. Ты не видишь иного выхода, кроме как лезть туда. Острые шипы рвут твою кожу, оставляя глубокие кровоточащие раны. Дыра ведёт в длинный тоннель; стены его так же покрыты колючей проволокой и рваными кусками ржавого железа. Внутри царит запах крови и металла. Ты продираешься дальше, железо сдирает плоть с твоих костей. Ты не кричишь, потому что забыл как. В конце концов туннель выводит тебя к другой дыре - у тебя под кроватью в знакомой и привычной комнате. Ты выползаешь из-под неё, забираешьс в кровать и засыпаешь. Когда просыпаешься, всё, вроде бы, остаётся прежним, но ты теперь стараешься не заглядывать под кровать, так как иногда тебе кажется, что оттуда пахнет железом и кровью.