Свежие записи из блогов Tigris Alba

Вышла из дому чуть позже обычного и доехала до работы на космическом поезде. То есть, официально космическом — это расписной брендированный состав, в котором остановки объявляются записанным на МКС голосом Сергея Прокопьева, первого екатеринбургского космонавта. Отличное маленькое приключение с утра пораньше, я считаю. А вот не замешкалась бы, выбирая носки, могла бы вообще не узнать, что есть в метро такой поезд. Он будет ходить до конца года, надеюсь, получится ещё прокатиться.

Мне понравилось очаровываться вещами, а тут как раз открылась новая выставка: «От завода Гарднера до империи Кузнецовых». Звучит сурово, но экспонаты на выставке самые нежные и хрупкие: фарфоровые изделия производства частных предприятий Российской империи XVIII – начала XX века.

Бродила среди красоты почти три часа, послушала экскурсию. И если кажется, что сейчас у нас есть огромный выбор разнообразной посуды, то это кажется: он всегда таким был, ну, по крайней мере, в XVIII – XIX вв. Я больше смотрела на чайную: чашки с блюдцами, бокалы, заварочные чайники и сливочники всех форм и цветов, и вазы и особенно маслёнки им в ни в чём не уступают. Одно время писком моды были кружки в форме головы турка или турчанки, их выпускали разные заводы — несколько неочевидное следствие русско-турецкой войны.

Любуясь чайными парами, прикидывала, каково было бы пить из таких чай. Пришла к выводу, что из той чашки, которая мне понравилась больше всех, — неудобно, очень уж интересная форма; жаль, шанса проверить не представится.

Князь Николай Борисович Юсупов был деятелем государственного масштаба, и, когда возраст позволил ему отойти, хоть и недалеко, от государственных дел, себе не изменил: завёл личную живописную мастерскую, где расписывали фарфор под его вкусы и потребности. Вот это, я понимаю, размах.

Узнала интересное про гжель: белой с синими узорами она стала только после революции, когда строили новый мир и спешно создавали для него новые традиции, в том числе художественные. А настоящая исконная гжель пестрела всеми красками мира, блестела золотом и серебром, и сочетала в себе множество стилей — нередко в одном изделии.

Но бело-синяя гжель мне тоже нравится.

Пережила первую неделю на новой работе (пятница оказалась страшнее понедельника), отметила печёночным тортиком. Впервые в жизни его ела, очень вкусно, оказывается. По поводу работы тянет сделать какие-нибудь выводы, но пока рано; переживу хотя бы один месяц, тогда и сделаю (и тоже как-нибудь отмечу).

Думала, вечером буду сидеть в прострации, но после ужина меня как-то само собой вынесло в синие сумерки. Я не умею гулять без цели, всё время кажется, что впустую трачу время, при этом мне всегда нравилось читать в книгах, как персонажи просто гуляют ради самой прогулки — как Лиззи Беннет в Дербишире.

Но, к счастью, сегодня у меня нашлось приличное дело — забрать заказ из пункта выдачи. И, раз уж я всё равно вышла из дома, завернула в пекарню, сделав вид, что мне по пути (враньё). Навернула круг по району, возвратилась обратно с двумя морковно-имбирными кексами и пятью жизненно необходимыми книгами. Когда я буду всё это читать.

Пережила первый день на новой работе, и это оказалось не более страшно, чем я ожидала. По приходе домой хотела было упасть в японскую поэзию, но передумала: «печальное очарование вещей» — это изыск, которому следует предаваться в солнечном настроении, в противном случае рискуешь впасть в самую чёрную меланхолию. Так что я решила предаться не печальному, а буквальному очарованию вещей, и заказала те самые серьги. Давно их хотела, но, когда впервые увидела, у меня и рубля лишнего не было, а когда рубль появился, не было уже этих серег, и вот недавно они снова появились в продаже.

К ним бы по-хорошему надо подвеску в том же стиле, но подвеску мне на самом деле не так уж сильно хочется.

Приятно увидеть свою рецензию на главной странице LiveLib. Но ещё приятнее увидеть там чужую рецензию, которую ты предложила добавить на главную, потому что она хорошая.

Сварила большую кастрюлю бульона, прям отличного такого — говяжьи кости, четыре часа на медленном огне. Непонятно только, зачем я это сделала, потому что с того дня, как вылезло солнце и мир вокруг превратился в грязь, суп — последнее, чего бы мне хотелось. Вообще весна, как всегда, пришла внезапно и без приглашения, и я вся растерялась так, что даже не знаю, что есть: привычная зимняя еда уже просто не лезет. Бульон праздно простоял в холодильнике двое суток, потом я разлила его по пластиковым коробкам из-под мороженого и отправила в морозилку; отмывать после него кастрюлю очень так себе занятие, конечно.

На такую привычную и удобную гречку уже смотреть тошно, сейчас мне хочется только пухлых грузинских лавашей, простокваши и овощных салатов; ещё творога со сметаной, но творога со сметаной мне хочется всегда, независимо от сезона.

Кстати, о салатах: стебель сельдерея свежий, перец болгарский сладкий, салат китайский, огурцы свежие, морковь, масло растительное, сок лимона, сахар, соль, семя льна, семя подсолнечника.

Ещё мороженого, но пока без него: демисезонные ботинки немедленно натёрли ноги, да так, что одна мысль о том, чтобы пройти лишних сто метров, вызывает ужас. Русалочка Uralmash edition. В печали без сладкого заказала на маркетплейсе двухкилограммовую упаковку зефира, но его привезут только на следующей неделе. Так что у меня есть бульон, который мне не нужен, нет зефира, который я уже оплатила, и кровят лодыжки. Всё, всё не так.

Сара Эдисон Аллен — автор сладких сентиментальных романов с небольшими вкраплениями мистики. У одной из героинь её «Сахарной королевы» есть суперспособность — в сложные моменты жизни рядом с ней волшебным образом возникают подходящие книги. Выбор книг, кто (или что) бы за него не отвечал, я не одобряю, и «Сахарная королева» мне понравилась меньше остального у Аллен, но сама суперспособность, считаю, очень полезная, я бы хотела себе такую. А то я в сложные моменты жизни — ну то есть, практически постоянно — без разбору хватаюсь за дюжину книг разом, и вообще не уверена, что это от чего-то помогает, ну разве что спрятаться от этой самой жизни.

В Японии эпохи Хэйан раз в несколько лет добавляли к году дополнительный месяц, чтобы лунный календарь не слишком отрывался от солнечного. Таким образом, в некоторые годы весна длилась не три, а четыре месяца. Кошмар, тут от одного весеннего месяца сплошные неприятности и экзистенциальный кризис на сдачу, а от четырёх с ума можно было бы сойти.

Что есть, что носить, как жить вообще.