Что почитать: свежие записи из разных блогов

Здесь должно было быть много картинок, но со временем они побились.

 

Франциск Ксаверий родился 7 апреля 1506 года в аристократической баскской наваррской семье в замке Ксавьер (Наварра, Испания). Его отцом был Хуан де Хассо-и-Атондо, который принадлежал к зажиточной крестьянской семье и получил докторскую степень в области юриспруденции в Болонском университете, а затем стал тайным советником и министром финансов при дворе короля Жана III д’Альбре. Мать Донья Мария де Аспилькуэта-и-Аснарес была единственной наследницей двух аристократических наваррских родов. В 1512 году Кастилия вторглась в Наварру. Старшие братья Франциска в составе французско-наваррского войска приняли участие в неудачной попытке изгнать войска Кастилии из Наварры, после чего регент Кастилии кардинал Франсиско Хименес де Сиснерос конфисковал земли семьи Ксавериев и приказал частично разрушить их фамильный замок. Отец Франциска Ксаверия умер в 1515 году.

В 1525 году в возрасте 19 Франциск лет отправился учиться в Париж в Колледж Сен-Барб, где получил степень магистра искусств в 1530 году, после чего преподавал философию Аристотеля в Колледже Бове.

 

Первые иезуиты

 

В 1529 году познакомился с Игнатием Лойолой, с которым проживал в одной комнате. 15 августа 1534 года в часовне Монмартра Игнатий де Лойола совместно с Франциском Ксаверием, Петром Фавром, Диего Лаинесом, Альфонсом Сальмероном, Николаем Альфонсом Бобадильей и Симаном Родригишем принесли друг перед другом обеты послушания, целомудрия и бедности. Этот день считается днём основанием Общества Иисуса. В 1537 году он вместе со своими товарищами (их было уже 9 человек) прибыл в Рим, где они были приняты Римским папой Павлом III. По отбытии из Рима 24 июня 1537 года в Венеции был рукоположен в священника. В 1540 году написал устав иезуитского ордена под названием «Формула института», который был утверждён буллой Римского папы Павла III 17 сентября 1540 года.

 

В 1540 году португальский король Жуан III попросил посла при Ватикане Педру ди Машкареньяша обратиться к Святому Престолу с просьбой направить миссионеров для работы в португальской Индии. Игнатий Лойла назначил на миссию Симана Родригиша и Николая Альфонса Бобадилью, который, заболев радикулитом, отказался от направления, после чего Игнатий Лойла просил Франциска Ксаверия. 15 марта 1540 года, взяв с собою Бревиарий, катехизис и популярную в то время книгу хорватского гуманиста Марко Марулича «De Institutione bene vivendi» отправился в Лиссабон, где встретился на аудиенции с португальским королём. (с, Википедия)

 

Покинув в 1541 г. Европу, Ксаверий сначала поселился в португальской Гоа, а затем перебрался в Малакку, где впервые встретился с представителем японского народа. Им стал некто Ядзиро*, самурай из Кагосимы (город-порт и центр провинции Сацума на самом юге острова Кюсю). Франциск пришел в такой восторг от этого знакомства, что писал в Европу: "Если все японцы похожи на Ядзиро, то они самая замечательная нация в мире ".

 

* Андзиро - согласно тому переводу на русский, который везде копипастят. Ничего не знаю, я не переводчик, а баянист-затейник.

 

Когда Ксаверий поинтересовался, многие ли японцы согласились бы перейти в христианство, то услышал в ответ "не сразу, сначала они будут задавать ему вопросы и изучить его ответы и, прежде всего, смотреть, следует ли он сам тому, что проповедует. Если его ответы удовлетворят их, и если они не найдут ничего предосудительного в его поведении, то все, включая самураев и даже император будут готовы в течение одного года крещение, потому что они люди, которые руководствуются разумом".

 

В 1549 г. с небольшой группой сопровождающих Ксаверий прибыл в Кагосиму. Его целью было получить от императора разрешение вести миссионерскую деятельность в любом уголке Японии, но дайме Сацумы, Симадзу Такахиса изо всех сил чинил препоны, (разумно) полагая, что постоянное присутствие иезуитов в городе привлечет португальские корабли в его гавани.

Ксаверий ждал около года, прежде чем отправился в Киото. Из Кагосимы его путь лежал в другой порт - Ямагути на острове Хонсю.

 

Через Ямагути в то время шла практически вся торговля с Китаем, Кореей, Филиппинскими островами, Португалией и т.п., а контролировал все, включая ряд соседних провинций, род Оути.

 

За время пребывания в Кагосиме Франциском и его людьми был подготовлен ряд проповедей на японском, в основном, перевод избранных мест из катахезиса. Спокойно и благожелательно принятые в Сацуме, они, будучи прочитанными в Ямагути - а каждый свой день пребывания миссионеры шли в разные части города, вызвали слишком большие волнения в народе. Идолопоклонство, мужеложство и убийства - вот, по мнению иезуитов были самые страшные грехи японского народа. Ухухуху!

Ксаверий и брат Фернандес были вызваны к тогдашнему главе клана Оути - Ёситаке. После обязательной программы о погоде/rак вам нравится в Японии/торговле Ёситака пожелал послушать проповедь. И тут задокументированный эпик фейл - выбранная для дайме проповедь оказывается посвящена содомскому греху! Оути Ёситака, как сам из этих, пришел в негодование и прервал аудиенцию.

И хотя репрессий не последовало, поток интересующихся новой религией сократился - очень немногие рисковали навлечь на себя немилость правителя.

 

Тогда Ксаверий оставил Ямагути и отправился в Киото. Он не только не попал на прием к императору, но и не нашел аудиторию, готовую слушать его проповеди, и через 11 дней покинул столицу. Франциск узнал, что император не обладает реальной властью, что страна погрязла в гражданской войне более, чем представлялось иезуиту, и что дайме Ямагути - один из самых влиятельных людей в Японии. Он решил попробовать найти к нему подход с учетом прежних ошибок. Когда Ксаверий планировал путешествие в Японию, вице-король Индии Грацио да Са назначил его своим послом, да и епископом Гоа, Жоан д'Албукерку также сделал его своим официальным представителем. У Франциска был с собой красиво оформленное на пергаменте предложение правителю Японии предложение дружбы от короля Португалии и с просьбой разрешить иезуитам заниматься миссионерской деятельностью. И все это было подкреплено щедрыми дарами от губернатора Малакки, Педро да Сильва. Теперь, когда первоначальный план оказался настолько неудачным, Франциск решил преподнести вверительные грамоты вице-короля Индии и епископа Гоа, а также подарки из Малакки Оути Ёситака. Сменив скромные рясы, вызывающие у местных жителей смех, на богатые костюмы, Ксаверий и брат Фернандес, в сопровождении двух христиан-японцев, вернулись в Ямагути.

 

Оути благосклонно принял подарки (перечисляются часы, музыкальная шкатулка, инкрустированное золотом оружие, португальские вина, ткани из Китая и Индии, фарфор и т.п.). В свою очередь, он предложил большое количество золота и серебра, от которого Франциск отказался, но выпросил разрешение Ёситаки свободно проповедовать в его землях. Еще через некоторое время Оути передал Ксаверию участок земли для строительства церкви и монастыря. Кроме того, на улицах города были размещены объявления о том, что дайме дозволяет любому своему подданному изучать Закон Божий, принимать христианскую веру, и что любые преследования миссионеров будут сурово наказаны. Сразу после этого у иезуитов не было отбоя от желающих познакомиться поближе с учением. Люди собирались у дверей миссии с раннего утра, и среди них было немало купцов и дворян. Все происходило так, как обещал Ядзиро, и поскольку Франциск и Фернандес вели себя достойно и соответственно и проявили себя как люди больших познаний, за ними закрепилась великих ученых, и постепенно, появилось достаточно желающих принять крещение. Как ни странно, но раздор Ксаверия с буддистскими бонзами еще более подстегнул процесс.

 

В начале 1551 году Ксаверий получил приглашение от дайме Бунго, Отомо Ёсисиге, более известного в истории Японии как Отомо Сорин. Франциск планировал провести в Бунго не более года, но Эпоха Сэнгоку спутала его планы. Оути Еситака был свергнут своим же вассалом Суэ Харухатой и казнен вместе с сыном. Так получилось, что номинально новым главой клана Оути стал Отомо Хасиро, младший брат Сорина, принявший имя Оути Ёсинага. И хотя новый глава клана Оути при одобрени Суэ продолжили поддерживать миссионерв в Ямагути, но тут ...Мори Мотонари, до тех пор не принимавший в событиях никакого участия, вдруг почувствовал, что долг обязывает его отомстить за господина. В течение последующих нескольких лет Мори втайне готовил заговор, выражая меж тем свое почтение Суэ и преклоняясь перед обретенной им властью. (С. Тернбулл "Самураи")

 

К 1556 году Мори Мотонари полностью избавился и от Суэ Харухаты, и от Оути Ёсинаги. Теперь Западный Тюгоку принадлежал ему - в отличии от Харухаты, он заручился пусть и формальной, но поддержкой императора и сёгуна (очень жаль, что я не нашла, когда именно у Мотонари появилась наложница из дома Миоси - клана сёгуна).

 

Мори Мотонари был ревностным приверженцем буддистской секты Икко, настроенной по отношению к христианству крайне враждебно. С его приходом к власти для христиан Ямагути начался трудный период - многим пришлось отправится в изгнание, священники также были высланы, а церковные земли конфискованы. Ситуация не изменилась и после смерти Мори Мотонари в 1573 году - его внук и наследник Мори Тэрумото придерживался еще боле жесткой политики в отношении христианства.

 

А Франциск Ксавье? Франциск Ксаверий умер от лихорадки в 1552 году, в Китае - на полпути из португальских владений обратно в Японию. Канонизирован, естественно. Его останки покоятся в церкви Иисуса на Гоа, вот так:

 

 

My care is like my shadow,

Laid bare beneath the sun,

It follows me at all times,

And flies when I pursue it,

I freeze and yet am always burned,

Since from myself I turn,

I love and yet am forced to hate,

I seem stark mute,

Inside I prate.

 

My care is like my shadow,

Laid bare beneath the sun,

It follows me at all times,

And flies when I pursue it.

 

I love and yet am forced to hate,

I seem stark mute ,

Inside I prate,

Some gentler love doth ease itself

Into my heart and mind,

For I am soft and made of snow,

Love be more cruel or so be kind.

 

Песня, ставшая заглавной темой фильма, написана по мотивам поэмы оn MONSIEUR’S DEPARTURE авторства лично Лизавет Генриховны.

 

I grieve and dare not show my discontent,

I love and yet am forced to seem to hate,

I do, yet dare not say I ever meant,

I seem stark mute but inwardly do prate.

I am and not, I freeze and yet am burned,

Since from myself another self I turned.

 

My care is like my shadow in the sun,

Follows me flying, flies when I pursue it,

Stands and lies by me, doth what I have done.

His too familiar care doth make me rue it.

No means I find to rid him from my breast,

Till by the end of things it be supprest.

 

Some gentler passion slide into my mind,

For I am soft and made of melting snow;

Or be more cruel, love, and so be kind.

Let me or float or sink, be high or low.

Or let me live with some more sweet content,

Or die and so forget what love ere meant.

 

 

Ну как же мне не хватает плеер.ком.

 

До конца года главному придворному художнику Джорджу Гауэру было поручено нарисовать огромный портрет, прославляющий победу Англии над испанской Армадой. Елизавета изображена между двумя сценами: на одной английские брандеры сеют хаос среди кораблей испанского флота, на другой последние испанские суда с трудом уплывают домой. Фигура королевы, которая олицетворяет скорее не ее саму, но суверенитет страны, занимает почти весь холст: она изображена в тяжелом, величественном платье, с широкими рукавами, расшитыми жемчугом, и бархатной юбкой. Большой плоеный воротник и отделанный драгоценностями головной убор обрамляют гладкое, лишенное признаков возраста лицо Елизаветы. В левой руке она держит перо, правая лежит на глобусе, и ее заостренные на концах белые пальцы указывают на Америку. К 1588 г. уже была основана колония Виргиния, положившая начало империи в Новом Свете. У правого локтя Елизаветы покоится имперская корона. Елизавета олицетворяет солнце, которое побеждает силы тьмы. Кружевная лента с большим кольцом помещена на том месте, где у мужчины-монарха находился бы гульфик, и с него свисает большая жемчужная подвеска в форме капли. Жемчуг символизирует непорочность королевы; он как бы охраняет ее нерушимые границы как лица физического и юридического. Хрупкая, женственная фигура Елизаветы заключена в броню и мощь, символизирующие государство. Проводится прямая связь между добродетельностью и целомудрием Елизаветы и растущей мощью Английского государства, силы и целостности Англии как юридического лица, зависящих от силы и нерушимости королевы как лица физического. (с)

Все началось с того, что мы искали по партретам костюм с определенными ттх, который бы годно было бы передрать с целью походить в красивом и аутентичном дурацком на балу.

 

 

Дон Габриэль де ла Куэва и Теллес-Хирон, 5ый герцог Альбукерке и блаблабла, партрет датируется 1560 годом.

 

Предок благародного дона, Бельтран де ла Куэва (1443 - 1 ноября 1492) был выходцем из семьи мелких дворян, но здорово поднялся при Энрике IV Кастильском. Знаменит, правда, больше как любовник королевы, Жуаны Португальской (а по некоторым источникам, включая популярный сериал "Изабелла" - и короля). Ходили слухи о том, будто единственная дочь Энрике и Жуаны, Хуана - на самом деле дочь Бельтрана ("ласково" прозванная народом Бельтранихой). С Жуаной король развелся, а насчет Хуаны все не мог определиться и периодически лишал ее права наследования в пользу своей сводной сестры Изабеллы (сначала - Альфонсо, родного и младшего брата Изабеллы, но тот скончался раньше), то возвращал свою милость и положение. После смерти Энрике разразилась гражданская война, продолжавшаяся 4 года и закончившаяся восхождением на трон Кастилии Изабеллы (которая к тому времени вышла замуж за Фердинанда Арагонского, что достойно отдельного тома, но мы сейчас не о них). Бельтран, что характерно, выступал на стороне Изабеллы.

В возрасте 13 лет Хуану сплавили в Португалию, где она вышла замуж за собственного дядю (по материнской линии), короля Альфонсу V. Детей у них не было, а все попытки вернуть кастильский трон силой провалились, поэтому через 4 года Альфонсу добился от папы аннулирования брака ввиду родственных связей (спохватилсябля!). Хуана прожила еще 39 лет, дуясь на тетку и подписываясь королевой.

 

А Бельтран де ла Куэва был женат трижды, первым браком - на племяннице известного кардинала де Мендоса, Менсии a Уртадо де Мендоса и Луна (вторым - на Менсии Энрикес де Толедо, дочери Гарсиа де Толедо Альварес, первого герцога Альба, а третьим - на Марии де Веласко и Мендоса, вдове Хуана Пачеко).

 

Старший сын Бельтрана от первого брака - Франсиско Фернандес де ла Куэва, 2-й герцог Альбукерке (25 августа 1467 - 4 июня 1526) тоже женился на дочери Гарсиа де Толедо Альварез, первого герцога Альба - сестре первой мачехи, Франциске Альварес де Толедо.

Простите, не могу задавить вопль, рвущийся при углублении в эту сантабарбару: ЗАТО НЕ ЕВРЕИ И НЕ МАВРЫ!!

Участвовал вместе с отцом в реконкисте Гранады. Усе.

 

Сын Франсиско Фернандеса - Бельтран де ла Куэва и Толедо, 3ий герцог Альбукерке (с 1478 - 11 февраля 1560), был капитан-генералом испанской армии, затем главнокомандующий английской армией во Франции (при королеве Мэри I Тюдор). В 1534 году стал кавалером ордена Золотого руна, вице - королем Арагона - в 1535 году, вице - королем Наваррским - в 1552 году, и занимал эту должность до самой своей смерти в 1560 году. Был женат на донье Изабелле Хирон (вроде бы не Альба и не Мендоса, бгг!)

 

Старший сын Франсиско Фернандес де ла Куэва и Теллес-Хирон, 4ый герцог Альбукерке (ок. 1510-1563). Воевал в Африке, был женат дважды... и то ли оба брака были бесплодными, то ли дети умирали..., так или иначе, титул герцога Альбукерке, уже 5ого по счету, перешел к его брату, Габриэлю де ла Куэва и Теллес-Хирон (ок. 1515-1571).

 

Наш благародный дон был назначен вице - королем Наварры в 1560 году, чтобы заменить своего умершего отца, а позже, в 1564 году - губернатором Миланского герцогства, которым он управлял до самой своей смерти в 1571 году.

Был женат на собственной племяннице (по сестринской линии, вот тут информации меньше наперстка), донье Хуане де ла Лама, имел двух дочерей, одна из которых умерла в юности, другая - Ана де ла Куэва и Лама вышла замуж за Хуана де ла Серда и Арагон, 6ого герцога Мединачали.

Наследовал дону Габриэлю его двоюродный брат, Бельтран де ла Куэва.

на английский престол.

 

Нет, не потому, что муж Машки Тюдор, а мужик в темном прошлом прибирал к ручкам состояние жены.

 

Джон Гонт, 1-й герцог Ланкастер[1] (англ. John of Gaunt, 1st Duke of Lancaster; 6 марта 1340, Гент — 3 февраля 1399, Лестер) — первый герцог Ланкастерский, третий выживший сын короля Англии Эдуарда III и Филиппы Геннегау. Его прозвище «Гонт» означает, собственно, «Гентский», «родившийся в Генте».

Основатель дома Ланкастеров, к которому принадлежали английские короли Генрих IV, Генрих V и Генрих VI.

 

Филиппа Ланкастерская (англ. Philippa of Lancaster; 31 марта 1359, замок Лестер, Англия — 19 июля 1415, Сакавен, Португалия) — королева Португалии с 1387 года, жена короля Португалии Жуана I, старшая дочь Джона Гонта, 1-го герцога Ланкастера и Бланки Ланкастерской, дочери Генри Гросмонта.

 

Изабелла Португальская, герцогиня Бургундская (фр. Isabelle de Portugal, Duchesse de Bourgogne, порт. Isabel de Portugal, Duquesa da Borgonha) (21 февраля 1397 — 17 декабря 1471) — португальская инфанта из Ависской династии, единственная выжившая дочь короля Португалии Жуана I и его жены Филиппы Ланкастерской, сестра короля Португалии Дуарте I, Педру, герцога Коимбры, и Генриха Мореплавателя.

В 1430 году стала третьей женой Филиппа III Доброго, герцога Бургундии, получив в браке титул герцогини Бургундской.

 

Карл Смелый (фр. Charles le Téméraire, 10 ноября 1433, Дижон — 5 января 1477, около Нанси) — последний Герцог Бургундии из династии Валуа, сын герцога Филиппа Доброго и Изабеллы Портургальской.

 

Мари́я Бургу́ндская (фр. Marie de Bourgogne, 13 февраля 1457, Брюссель — 27 марта 1482, Брюгге) — с 1477 года герцогиня Бургундии, Эно и Намюра, графиня Голландии, единственная дочь и наследница герцога Бургундии Карла Смелого. После гибели отца в январе 1477 года Мария унаследовала престол герцогов Бургундских, что позволило ей стать одной из самых желанных невест Европы тех лет. Наследство Марии включало в себя районы нынешней северо-восточной Франции (Бургундию, значительную часть Лотарингии и Эльзаса), а также Франш-Конте, Фландрию, Эно и Брабант. Когда западной частью Бургундии силой завладел французский король Людовик XI, то для оправдания этого захвата он предложил двадцатилетней Марии стать супругой его семилетнего сына дофина Карла. Но значительная часть подданных герцогини была против французского господства. В это время нашёлся ещё один претендент на руку Марии — Максимилиан Габсбург, сын императора Фридриха III[1]. В итоге у Марии Бургундской, которая вышла замуж 14 августа 1477 года в Генте за эрцгерцога Максимилиана Габсбурга (впоследствии император Священной Римской империи Максимилиан I), остались графство Бургундия (Франш-Конте) и Нидерланды. Таким образом, эти владения вошли в состав фамильных владений дома Габсбургов. Также к потомкам Марии перешёл и орден Золотого руна, основанный её дедом, бургундским герцогом Филиппом Добрым, в 1429 году. Мария умерла в 1482 году в возрасте всего 25 лет от последствий падения с лошади во время соколиной охоты.

Её сын Филипп Австрийский, которому было в момент гибели матери четыре года, продолжил дом Габсбургов и стал родоначальником обеих его ветвей: он был отцом (от брака с кастильской принцессой Хуаной Безумной) императоров Карла V (предка испанских Габсбургов) и Фердинанда I (предка австрийских Габсбургов); обе ветви сохраняли фамильные притязания на Нидерланды и другие бургундские владения.

 

На этом Ctrl+C и Ctrl+V с Википедии заканчиваю, и имею сказать, что с тех пор в Англии был полный пиздец (в двух словах, ага) с преемственностью и правами на трон, раз Филипп II Габсург, сын Карла V, рассматривался как реальный и законный наследник (пусть и по женской линии) на английский престол.

Накануне сорок пятого дня рождения Елизавета все больше страдала во время переездов от разных недомоганий. В середине сентября, когда она прибыла в Ричмонд, она чувствовала себя особенно плохо. К постели Елизаветы призвали Джона Ди; по его словам, недомогание, которое он назвал «припадком», продолжалось с девяти вечера до часу ночи. За несколько дней до того доктор Бейли, ее личный врач, также упоминал о «прискорбных болях и недомоганиях ее величества».

 

В начале октября королеву постоянно мучили боли в области лица. В послании к Кристоферу Хаттону Уолсингем писал: Елизавета согласилась, чтобы ее личные врачи созвали консилиум с опытными лондонскими специалистами. Впрочем, Уолсингем, ставший Государственным секретарем, отмечал, что врачи так и не пришли к согласию «относительно природы болезни и способов ее лечения». Фрейлины и члены Тайного совета снова вспомнили о восковых фигурках, убивших короля Франции Карла IX. Как всегда бывало во время испытаний, Елизавета послала за Дадли. Он всю ночь просидел у ее постели, утешая ее во время неослабевающих болей. Королева ничего не знала о его предательстве – тайной свадьбе, которая состоялась за несколько месяцев до того.

 

В начале ноября, после того как ни один диагноз не подтвердился, Дадли и Уолсингем приказали Джону Ди ехать за границу и поискать совета у иностранных специалистов. Ди живо описывал «весьма трудное и опасное» зимнее путешествие длиной 1500 миль, которое он предпринял, «дабы посоветоваться с учеными заграничными врачами и философами касательно выздоровления и сохранения здоровья ее величества». Ему дали с собой флягу с мочой Елизаветы, которую он должен был показать ее врачу и алхимику Леонгарду Турнейссеру во Франкфурте-на-Одере. Тот изобрел знаменитый способ диагностировать болезни при помощи дистилляции мочи. Его устройство состояло из квадратной стеклянной бутыли, разделенной горизонтальными полосами на двадцать четыре части. Каждая соответствовала определенной части тела. Бутыль наполняли мочой и помещали в теплую ванну; пар оседал на полосе, соответствующей пораженной части тела. Боли мучили Елизавету весь ноябрь. В то же время серьезно заболела семидесятиоднолетняя Бланш Парри, одна из самых старых и преданных спутниц Елизаветы. Никто не ожидал, что она выживет; Сесил пришел к Бланш, чтобы помочь ей составить завещание. Судя по всему, Бланш, несмотря на болезнь, сохранила рассудок и скрупулезное внимание к мелочам; так, она просила, чтобы выплатили лишь доказанные ее долги и чтобы ее наследникам выдали грамоту, освобождающую их от уплаты долгов. Она распорядилась, чтобы ее похоронили в фамильном склепе в Бактон-Черч в графстве Хартфордшир. И все же упрямая Бланш сделала над собой усилие и выздоровела. Вскоре она возобновила службу во внутренних покоях королевы.

 

Перед Рождеством Елизавета оставалась в своей опочивальне в Гринвиче, ей не давала покоя мучительная боль в области лица. Послали за Джоном Энтони Фенотусом, «иноземным врачевателем, известности не лишенным». Приближенные опасались доверять священную персону монарха иностранному врачу, который вполне мог оказаться папистом. Поэтому Фенотусу не позволили осмотреть Елизавету лично. Зато он выписал рецепт. Только тогда врачам Елизаветы пришло в голову, что боль, возможно, вызвана ее гнилыми зубами и пораженными деснами. В длинном и скрупулезном письме Фенотус предписывал разные средства: «Если в зубах дупла, несмотря на все средства, лучше всего их удалить, хотя бы и ценой кратковременной боли». Впрочем, иностранный врач был наслышан о характере Елизаветы и потому добавил: если ее величество «не может заставить себя подчиниться действию хирургических инструментов», можно прикладывать к больному зубу сок chelidonius major (пажитника) и закреплять его воском. Лекарство, объяснял Фенотус, так ослабит зуб, что спустя короткое время его можно будет вытащить пальцами.

 

Так как Елизавета не могла спать и страшно мучилась от боли, ее врач решил, что необходимо удаление, хотя и понимал, что она боится боли и, кроме того, из тщеславия не хочет остаться беззубой. Елизавета сопротивлялась; Кристофер Хаттон и члены Тайного совета убеждали королеву, что больной зуб необходимо удалить. Наконец пожилой Джон Эйлмер, епископ Лондонский, предложил удалить себе один из оставшихся зубов, дабы убедить королеву и поощрить ее подвергнуться такой же процедуре. Посмотрев, как удаляют зуб Эйлмеру, Елизавета наконец согласилась и через девять месяцев мучений позволила врачам удалить ей зуб. То был первый и единственный раз, когда она согласилась на операцию. Позже, хотя зубы и десны продолжали доставлять ей немало неприятных ощущений, Елизавета стойко терпела боль.

 

(с, "В постели с Елизаветой. Интимная история английского королевского двора", Анны Уайтлок)

 

Прошло 9 месяцев с момента удаления омезительной восьмерки. Пора уже признать, что то ли мне тройничный нерв повредили, то ли опять придется разбираться с еще более омерзительной шестеркой. Найти на нашем форджволде нормального невролога или потратить кучу денег, какой чудесный выбор.

 

Когда начинаешь немного впиливать, понимаешь, что портрет напичкан символами более чем наполовину.

Он написан через 5 лет после вступления Елизаветы на трон, "и для тупых повторяем":

- Елизавета - Тюдор, и трон Англии и прочих колоний её по праву

- Елизавета невинна, здорова, и будущему династии ничего не угрожает, так как она в состоянии произвести достаточно маленьких здоровых Тюдоров

- в Англии все в порядке и идет по плану

- кстати, у Елизаветы очень красивые руки

 

Как очевидец портрета, приезжавшего в Россию с выставкой "Сокровища Тюдоров", хочу с сожалением отметить, что ни одна картинка из интернета даже близко не передает присущие ему совершенно фантастические цвета, текстуры и свет. (

 

 

Для тех, кому кажется, что он это уже где-то видел: я переношу некоторые посты из дайри, некоторые с апдейтами - архив-архивом, но мне некоторые вещи удобнее под рукой иметь онлайн

 

Есть и другая версия

 

Камрад удивлялся, что художник англичанин, а нарисовал Фила нормально. Пока не махнули лопатой, бггг. ХУЙ! Картина посвящена восшествию на престол Елизаветы, ее сопровождают аллегории Мира и Процветания, в то время как за Филом следует Арес, т.е., гробгробкдадбище война и сопутствующие несчастья.