Санди Зырянова, блог «Дупло козодоя»
Малышка Мю наклонилась над замерзшим бельчонком.
Глупыш забыл спрятаться, когда Ледяная Дева прошла по Муми-долу, и теперь беспомощно лежал в снегу. Окоченевшие лапки торчали кверху, приоткрытые глаза уже ничего не видели. Невидимые мышки, повинуясь знаку Туу-Тикки, бросились к бельчонку, укутали его в горячее полотенце и принялись растирать, но все было напрасно.
скрытый текст– Он увидел перед смертью что-то очень красивое, – дрожащим голосом сказал Муми-тролль. Малышка Мю пожала плечиками:
– Теперь-то ему уже все равно. Так что я могу сделать из его хвоста премиленькую муфту!
– Нет! Мы его похороним, – воскликнул Муми-тролль. Туу-Тикки задумалась.
– Кто знает, нужен ли звериному народцу хвост после смерти…
Они устроили бельчонку похороны; Муми-тролль нашел траурные ленты у Муми-мамы в шкафу, где хранились всякие необходимые вещи вроде пробок от шампанского или медных шаров для кровати. Одну из лент он дал Туу-Тикки, другую – Малышке Мю, но та отказалась.
– Как будто от того, что я это нацеплю, я буду больше горевать!
– Да ведь ты не горюешь, – с досадой сказал Муми-тролль.
– Я не умею горевать, – подтвердила Малышка Мю. – Я или радуюсь, или злюсь. Зато я разозлилась на Ледяную Деву из-за этого бельчонка.
– Муми-тролль по-своему прав, как и ты, – проговорила Туу-Тикки.
– Когда-нибудь ты научишься горевать и плакать, когда повзрослеешь, – Муми-тролль окончательно рассердился на Малышку Мю, но ту больше интересовало, что еще скажет Туу-Тикки. А она умолкла.
Невидимые мышки заиграли печальную мелодию на своих крохотных флейтах, и Снежная лошадь грустно опустила голову.
– Не буду я плакать, – уперто пробормотала Малышка Мю, но тихо, чтобы ее никто не расслышал. – Никогда. Ни за что. И если бы мне достался хвостик на новую муфту, эти похороны понравились бы мне куда больше.
Несколько дней спустя Малышка Мю и Муми-тролль заметили, что в сарае не хватает торфа. Муми-тролль сразу подумал, что его взяла Малышка Мю, потом – что торф украла Морра, но на горе за пещерой они нашли Туу-Тикки, которая сложила костер из торфа, хвороста и старой садовой скамейки. «Ее можно было еще починить», – заметил Муми-тролль, но Туу-Тикки обещала смастерить новую.
– А пока я спою вам песню, – добавила она. Это была очень красивая песня о барабане, бьющем в холодной ночи, и о том, что всем озябшим и одиноким нужно идти на звук барабана сквозь холод и мрак к большому зимнему костру.
Малышка Мю смотрела на нее как завороженная. Невидимые мышки тащили в костер все новые и новые щепки и палочки, и чувствовалось, что на горе полно еще всякого народу, который ловко прячется от досужих взглядов, но Муми-троллю так и не удалось никого разглядеть, а Малышка Мю все смотрела и смотрела на Туу-Тикки, поющую песню зимнего костра.
Северное сияние повисло в небе, заливая снежные равнины холодным зеленоватым светом. Взошла луна, далекая-далекая и белая, как мел, и ее белый отблеск лег на застывшее море. Множество крохотных созданий по-прежнему не желало показываться, но теперь Муми-тролль и Малышка Мю видели их тени на бледно-зеленом снегу.
– Сейчас мы устроим пожар и спалим луну, – пошутила Малышка Мю и громко рассмеялась, но ее смех утонул в черном ночном холоде, а сама она вдруг осеклась и опустила глаза.
Костер вспыхнул, и рыжие, как хвостик погибшего бельчонка, струйки пламени побежали вверх по хворосту и торфу, и на лицо и полосатую курточку Туу-Тикки тоже легли рыжие отблески. Малышка Мю сделала к Туу-Тикки шаг… другой… протянула руку, словно хотела потрогать отблески пламени на лице Туу-Тикки, и вдруг отдернула и бросилась в дом.
Муми-тролль проводил ее взглядом. Он озабоченно прикидывал, что сказать маме и папе, если они с Туу-Тикки не успеют смастерить новую садовую скамейку.
– Этот костер в тысячу раз старше всех скамеек на свете, – улыбнулась Туу-Тикки. И пока ее улыбка еще не погасла, Малышка Мю притащила и бросила в костер свою картонную коробку.
– Я все равно буду кататься на серебряном подносе, он лучше скользит, – сказала она, почему-то избегая смотреть на Туу-Тикки.
– Этот костер сложен, чтобы приманить солнце, – ответила Туу-Тикки. Она будто не поняла про серебряный поднос, слушая что-то другое – зимний мир, живущий по своим зимним законам, недоступным и непонятным ни Муми-троллю, ни Малышке Мю. Кто-то, хлопая черными крыльями, пролетел над костром, тускло блеснули чьи-то серебристые рога, а Малышка Мю все смотрела на костер и на отблески пламени в голубых глазах Туу-Тикки.
И вдруг огромная тень надвинулась на костер.
– Морра съест солнце! – воскликнул испуганный Муми-тролль, а Малышка Мю придвинулась к Туу-Тикки, загораживая ее от Морры.
– Чепуха, – рассмеялась Туу-Тикки. – Она просто хочет погреться, вот только огонь гаснет, когда на него усаживается Морра. Это просто костер, солнце Морре не погасить.
А наутро Туу-Тикки удила рыбу подо льдом. К ней пришел, ежась, Муми-тролль, а за ним прикатила и Малышка Мю, привязав к сапожкам крышки от жестянок вместо коньков. Они ждали долго-долго. И вот над морем показался пылающий край солнца. Показался – и очень скоро пропал.
– Солнце! – Муми-тролль подхватил Малышку Мю и поцеловал в мордочку. – Ой, оно… где оно? Неужели оно передумало?
– Это потому что ты себя так ведешь! – завопила Малышка Мю, отбиваясь. Если бы ее схватила Туу-Тикки, она была бы рада, но Муми-тролль…
– Завтра его будет уже больше, – обещала Туу-Тикки.
Малышка Мю вскочила и умчалась на своих коньках.
Всем было не до нее. Туу-Тикки по-прежнему удила свою рыбу, а Муми-тролля куда больше интересовал его предок, прячущийся в купальне. И когда Малышка Мю вышла из закутка, в котором спряталась, никто не заметил ее красных глаз и намокших ресниц.
– Говорят, ты выпустил своего предка, – сказала она Муми-троллю. Тот кивнул головой, очень взволнованный происшедшим. Потом пришла Туу-Тикки, и они с Муми-троллем обсуждали этого предка и их отношения с Муми-семейством…
И это было на самом деле здорово. Никто не должен был ни слышать, ни видеть, как в уголке за кроватями плачет Малышка Мю.