opheliozz, блог «читательский дневник»
«Мартин»: новый типаж в контексте вампирского кино
скрытый текстЧем хорош: дает краткий обзор человечьей творческой деятельности по теме "вампиры в истории культуры". В основном, это экскурс в романтическую зарубежную vampire-литературу и в зарубежное же кино. Делается акцент на двух обобщающих образах многочисленных главных героев, что позволяет наглядно представить стержень, обьединяющий огромное количество всех творческих перлов. Далее, это моя рефлексия по поводу фильма Ромеро "Мартин", рассмотренного как метаязык предшествующей вампирской парадигмы.
Минусы: работа слишком поверхностна для серьезного изучения данной темы, имеет ознакомительный характер, поэтому предъявляется мною как стартовая по специфическому интересу к вампирам с культурологической точки зрения. В работе рассматриваются только основные тенденции образов и влияний на канонный вампирский сюжет, многие исторические факты редуцированы как не достойные внимания (возможно, если в дальнейшем я возвращусь к этой теме... *вздыхает*). Работа представляет собой слишком спешный пассаж, автор перечисляет только основные пункты, не останавливаясь на чем-то подробно.
1. Техника образа
И сначала о них: они боятся солнечного света и выходят на охоту только с наступлением сумерек, они не отражаются в зеркалах и не отбрасывают тени, они умеют перевоплощаться в хищников и летучих мышей, они бессмертны и питаются человеческой кровью, их можно узнать по бледности – холодности кожи и гипертрофированным клыкам, их можно убить, но особым способом … и тд. Таков образ, запечатленный в массовом культурном сознании реципиента, и даже если бы нужное слово не было названо, немалое количество дифференциальных признаков уже очертило четкий силуэт неназванного героя – это силуэт вампира. Вышеуказанные и далеко не все здесь признаки – атрибуты – это результат совершенного вампирского культурного мифа, созданного на основе литературы, развитого театром и обработанного и прокачанного кинематографом. Именно благодаря кино образ вампира обрел законченность и полноценность, с помощью которых имплицитный герой без особого труда идентифицируется зрителем как вампир уже в завязке сюжета. С другой стороны, усилиями того же кино критерий полноценности образа измеряется степенью совпадения героя с выработанным шаблоном (по аналогии с литературными романтическими клише – образ собирается из этих атрибутов как мозайка).
2. Развитие типов
Теперь пойдем по порядку: вампиры вошли в историю культуры в конце 18 века в письменном виде – это Коринфская невеста(1899) и Кристабель(1898), соответственно – родиной их стали Германия и Англия. Далее – Саути, Стегг, Байрон, Полидори, Нодье, По, Мериме, Прест, Дюма, Ш. ле Фаню. Все они внесли немалый вклад в развитие литературного образа вампира. И именно в эпоху романтизма, в эпоху стремления разгадать и оправдать потусторонний мир. И объектом такого оправдания и стал вампир, хотя скучающим и изощренным романтикам было в действительности наплевать на настоящих вампиров-упырей из этнографических преданий. Все романтические персонажи имеют титулы и известное обаяние, слывут мистиками и отшельниками, разочарованными в свете. И все они по крупицам были собраны на создание кинематографических вампиров-интеллигентов и эстетов, самыми яркими образцами которых до сих пор считаются герои Райс. Замечательно, что именно вампиры-эстеты, а не каннибалы, стали персонажами новой готической литературы, по сравнению с основным течением массового искусства, где вампирами могут быть убийцы и киллеры в жанрах horror, боевика и экшна (см. новый тип 21 века – боевые вампиры).
Знаменательная дата – 1897г: в свет выходит «Дракула» Стокера, роман, который станет толчком для самых различных и многочисленных в области кино импровизаций на тему. Экранизации «Дракулы» будут очень не похожими друг на друга, и главную роль здесь сыграет большой диапазон типов главных героев. Стоит сравнить два фильма, столь не схожих между собой, но все-таки имеющих один источник. Это «Носферату, симфония ужаса» (1922) Мурнау, Германия и «Дракула» Браунинга, 1931, США. В первом фильме, Носферату, вольной интерпретации романа, мы видим Макса Шрека, у которого от природы инфернальная внешность и вампирские повадки графа Орлока, которые создают впечатление странной реальности происходящего. Несмотря на стокеровский роман, где мы можем вообразить вполне человеческий вид главного героя, в фильме нам представлен звероподобный Шрек, похожий скорее на потустороннего лысого-ушастого грызуна, чем на формировавшегося в романтическом духе героя-любовника. Этот фильм далеко не первый, снятый на вампирскую тему, однако именно его принято считать отправной точкой в жанре вампирского кино. Следующий образ, представленный Б. Лугоши в Дракуле (1931) – канонический образ вампира, тот классический образ, который сформировался в сознании реципиента: интеллигентный европеец средних лет в черном с красным подкладом маскарадном плаще. Этот образ был продублирован еще серией фильмов с участием того же типажа. Последующие фильмы сохраняли оба вампирских образа (образ Б. Лугоши был продолжен К. Ли (неоднократно) и Ф. Лангеллой). Сюжет при этом не менялся, имея в своей основе стокеровскую историю как святое. Как и ожидалось, литературный сюжет скоро начал исчерпывать себя – вырождение жанра было на лицо: неудачные попытки жанрового скрещивания превратили вампирский цикл в карикатуру и посмешище (Билли Кид против Дракулы, Дракула против Франкенштейна, против Ш. Холмса …), далее была сделана прививка боевыми искусствами (пошли вампиры – китайцы со своим кунг-фу), порнографические , в особенности лесбийские (уже с участием другой воскрешенной персоналии, Э. Батори, которая вместе с В. Цепешем, стала жертвой массовой культуры. Далее пародии следовали одна за другой, и все больше соскальзывали во второсортные болота horror. Так что на данный этап (70-ые гг 20 в) мы имеем два основных кинематографических типа вампира, сохраненных в первозданном виде:
Первый – это образ Носферату, ставший классическим благодаря необычной внешности героя и натуралистичной актерской игре (вспомним, что экспрессионистский фильм снят в жанре немого кино). Носферату (1922) до сих пор считается одним из самых страшных фильмов о вампирах. Образ такого вампира построен на фольклорном представлении о вампирах, по крайней мере – внешности, тк социальное поведение героя – аристократическое, и, следовательно, оказался живучим в представлении зрителя как образ, в котором вампир может существовать.
Второй образ – образ Дракулы-дворянина – подкрепляется не народными суевериями-преданиями, а периодическим вливанием в культуру новой игры нового актера, оттачивающего уже сформированный образ вампира, вампира цивилизованного, адаптированного к европейскому обществу. Так что этот типаж более приятен в культурном сознании реципиенту, чем существо Носферату, не приятное даже с виду и не могущее быть идентифицированным как лицо, находящееся рядом с нами (зрителями). Образ Дракулы, с комплектом магических способностей, немалого обаяния, интеллигентности – тип преуспевающий на уровне ожидания публики: это тот, кем хочет стать каждый из них со всем приданым (бессмертием, властью, магией, титулом и тд).
3. Мартин – новый тип
Второй подъем вампирского кинематографа случится с середины 70-ых гг 20 в. Заметными пунктами в вампирической кинопарадигме станут «Дракула»(1979) с Ф. Лангеллой – продолжателем типа Лугоши, и «Носферату, призрак ночи»(1978), продолжающим тип Шрека. В это же время в вампирскую мифологию вливается свежая кровь – романы Райс («Интервью с вампиром», фильм по которому будет снят только через 18 лет) и С. Кинга («Участь Салема», который получит премию Мира фантастики и фильм по которому снимут уже через 3 года). Выходит в свет музыкальный альбом «Подвиг Бела Лугоши» рок-группы Баухаус: само появление такой интерпретации предмета искусственно созданной мифологии – предопределено, в эти же годы открываются псевдонаучные общества по изучению вампиров.
В таком культурном всплеске вампирической темы рождается и «Мартин» (1977) Дж. Ромеро, фильм мало кем замеченный, но являющийся новым поворотом в истории вампирского киножанра. Почему?
Для начала посмотрим на список режиссерских работ Дж. Ромеро, культового отца фильмов ужасов: почти все фильмы – о нежити, кровопьющей и безмозглой; центрообразующими являются кровавая бутафория и истошные вопли жертв. «Мартин» - в противовес: слишком не-кровавый, с ярко выраженной рефлексией темы и жанра, со стертым экшн-сюжетом, и – значительная часть horror – аудитории Ромеро отпадает. Однако основная проблема «Мартина» заключается в том, что для нужной аудитории он оказался слишком авангардным. Фильм, сочетающий в себе пласт традиционного вампирского сюжета и одновременно - пародию на него в виде слишком-кровавых спецэффектов и маскарада; фильм, слишком рефлексивный для пределов своего жанра, и «мало экшена и слишком много занудства, связанного с повседневной жизнью героя» - пишет на сайте один их посмотревших. Так что в букете ромеровского кино - Мартин оказался одним из тусклых цветков, так же как и в horror-букете в целом. «Вот если бы Мартин действительно оказался вампиром!» - воздыхает одна из комментирующих, однако что мы видим в фильме: главный герой – на вид обыкновенный подросток, который может быть вампиром, - по крайней мере так считают его родственники (зовут они его не иначе как Носферату), так его номинируют на радио (Граф), куда он постоянно в течение всего фильма звонит, это доказывает и способ смерти, выбранный дедом для нашего героя. Остальное – кровь из вен, порезанных бритвой у заснувших от укола снотворного жертв, вампирский маскарад на «устрашение» деду, галлюцинации-воспоминания в романтическом ключе о погоне крестьян за молоденьким вампиром – все это порождено воображением героя. Он хочет быть/его называют вампиром, и следовательно, он настоящий вампир.. такое скольжение на грани «вампир – не вампир» задает зрителю головоломку уже в начале истории, когда нам показано, что никаких сверхъестественных способностей у Мартина нет, что он не боится солнечного света, чеснока, крестов, у него даже клыков нет (важнейшего идентифицирующего атрибута) – ему требуется бритва. Необычно для вампирского жанра, где постепенно по ходу сюжета все нужные признаки доказывают существование вампира как существа потустороннего среди человеческих персонажей, в «Мартине», наоборот, признаки, только что потенциально выявленные, мгновенно затушевываются. В «Мартине» вампир не колдун и не монстр, а «больной человек, запертый предрассудками окружающих в своей болезни». «Никакого волшебства нет» - повторяет нам Мартин, но даже к концу картины невозможно дать однозначный ответ, кем он был.
Я считаю, этот образ можно определять как третий культурный образ вампира в кино: человек – вампир, рассмотренный с психоаналитической точки зрения, совместивший клички «Носферату» и «Граф», т.е. воплотивший в себе уровни обоих вампирских типажей: болезнь низводит его до Носферату, социальность возвышает его до Дракулы, а в итоге – синкретичный вампирский типаж «одинокого больного человека». Поэтому и сам фильм получился далеко не вампирский, несмотря на традиционный вампирский конец, а завораживающий эффектом странной болезни героя и депрессивностью общего фона. Это не вампирский фильм получился, а кино о метаязыке вампиризма.