Что почитать: свежие записи из разных блогов
Записи с тэгом #Кадфаэль из разных блогов
Арабелла, блог «Старый замок»
Записки о средневековье
Средневековый центнер
Была в средневековой Англии такая мера веса как centum, которую обычно переводят как "центнер". Ну собственно потому что сейчас это и есть центнер, а само слово буквально переводится с латыни как "сотня".
скрытый текстОднако средневековый английский centum – это вовсе не 100 кг и даже не обязательно 100 фунтов. Эта прекрасная мера веса варьировалась от 100 до 112 фунтов в зависимости от времени, места и взвешиваемых предметов. Причем эти странные цифры были придуманы не просто так. Дело в том, что центум равнялся 8 стоунам. И изначально стоуны – это были в буквальном смысле камни, самые настоящие, существовавшие физически и служившие в качестве эталона, вместо гири.
По Ассизе мер и весов 1300 года, стоуны в 5 торговых фунтов использовались для взвешивания стекла. стоуны по 8 фунтов – для пчелиного воска, сахара, перца, квасцов, тмина, миндаля, корицы и мускатного ореха. Стоуны по 12 фунтов – для свинца. И, наконец, лондонский стоун весом 12,5 фунтов – для шерсти.
В середине XIV века Эдуард III установил вес стоуна для шерсти и «других товаров», в 14 фунтов, то есть центум официально стал 112 фунтов.
Однако Рональд Эдвард Зупко, крупнейший специалист в исторической метрологии, специализирующийся на Средневековье, писал, что для пороха продолжали использовать стоун в 12,5 фунтов (то есть в центуме пороха было 100 фунтов), а для пряностей и специй – стоун в 13,5 фунтов (108 в центуме). отсюда
Сколько стоила миниатюра?
скрытый текст
Знаменитый фламандский миниатюрист-иллюминатор Луазе (Лойс) Льеде за иллюстрирование первого тома книги "Хроники Рене де Монтабана" получил 45 франков 18 су. При этом за каждую из 51 "разноцветных историй" (ystoires de pluseurs couleurs) художнику заплатили по 18 су. Что такое 18 су? Это суточное жалование придворного одной из 4-х служб бургундского двора (хлебодары, стольники, кравчие, конюшие), к которой Льеде и относился.
Правда, он это жалование получал вне зависимости от заказа. Премьер-мэтрдотель получал 27 су, камергер 24 су, камердинер 12 су, герольдмейстер 12 су, король менестрелей 12 су, пажи и слуги-валеты 3 су, оружейник 3 су, сокольничий 6 су, псарь 3 су, лучник тела 12 су, повар 12 су.
А вообще, Льеде - это наше всё. Как Пушкин))) Нет в нашей стране человека, кто не видел его миниатюр, поскольку все учились в 6-м классе и проходили историю Средних веков. (Во всяком случае, в советской школе)
А в учебнике сплошь его работы. Это и "Хроники" Фруассара, и "История Оливье Кастильского", и "Древо битв" Оноре Бове, и "Римские истории" Жана Манселя. отсюда
Кадфаэль
скрытый текст
Некоторые имена и занятия монахов в книгах и сериале на самом деле взяты из книги записей аббатства Святых Петра и Павла в Шрусбери. Это имена Кадфаэля, Роберта, Джерома и Хериберта. отсюда
Университетский скипетр
скрытый текстДумаю, многим, кто видел эту миниатюру XVI века "Диспут врачей в Парижском университете", было интересно, что это за длинные предметы в руках троих человек.
"Трое людей, согласно тексту, являются тремя ректорами, присутствующими на собрании преподавателей. Скипетры, которые они несут, являются ректорскими штабами («Ректорстаб»), символизирующими их честь и автономную власть над юрисдикцией в вопросах, касающихся университета.
Трудно найти официальный и точный термин для Rektorstab. Этого немецкого слова, которое в изобилии упоминается в старых книгах, больше нет даже в самом официальном немецком словаре - Duden.
Университетский скипетр (Sceptrum Universitatis) является одним из знаков отличия позднесредневекового университета. Они существуют с 14 века. Таким образом, университет демонстрировал внешнему миру свой особый правовой статус, а именно, что он является самодостаточной корпорацией со своей юрисдикцией и, следовательно, со своей собственностью, это был знак достоинства ректора". отсюда
Была в средневековой Англии такая мера веса как centum, которую обычно переводят как "центнер". Ну собственно потому что сейчас это и есть центнер, а само слово буквально переводится с латыни как "сотня".
скрытый текстОднако средневековый английский centum – это вовсе не 100 кг и даже не обязательно 100 фунтов. Эта прекрасная мера веса варьировалась от 100 до 112 фунтов в зависимости от времени, места и взвешиваемых предметов. Причем эти странные цифры были придуманы не просто так. Дело в том, что центум равнялся 8 стоунам. И изначально стоуны – это были в буквальном смысле камни, самые настоящие, существовавшие физически и служившие в качестве эталона, вместо гири.
По Ассизе мер и весов 1300 года, стоуны в 5 торговых фунтов использовались для взвешивания стекла. стоуны по 8 фунтов – для пчелиного воска, сахара, перца, квасцов, тмина, миндаля, корицы и мускатного ореха. Стоуны по 12 фунтов – для свинца. И, наконец, лондонский стоун весом 12,5 фунтов – для шерсти.
В середине XIV века Эдуард III установил вес стоуна для шерсти и «других товаров», в 14 фунтов, то есть центум официально стал 112 фунтов.
Однако Рональд Эдвард Зупко, крупнейший специалист в исторической метрологии, специализирующийся на Средневековье, писал, что для пороха продолжали использовать стоун в 12,5 фунтов (то есть в центуме пороха было 100 фунтов), а для пряностей и специй – стоун в 13,5 фунтов (108 в центуме). отсюда
Сколько стоила миниатюра?
скрытый текст
Знаменитый фламандский миниатюрист-иллюминатор Луазе (Лойс) Льеде за иллюстрирование первого тома книги "Хроники Рене де Монтабана" получил 45 франков 18 су. При этом за каждую из 51 "разноцветных историй" (ystoires de pluseurs couleurs) художнику заплатили по 18 су. Что такое 18 су? Это суточное жалование придворного одной из 4-х служб бургундского двора (хлебодары, стольники, кравчие, конюшие), к которой Льеде и относился.
Правда, он это жалование получал вне зависимости от заказа. Премьер-мэтрдотель получал 27 су, камергер 24 су, камердинер 12 су, герольдмейстер 12 су, король менестрелей 12 су, пажи и слуги-валеты 3 су, оружейник 3 су, сокольничий 6 су, псарь 3 су, лучник тела 12 су, повар 12 су.
А вообще, Льеде - это наше всё. Как Пушкин))) Нет в нашей стране человека, кто не видел его миниатюр, поскольку все учились в 6-м классе и проходили историю Средних веков. (Во всяком случае, в советской школе)
А в учебнике сплошь его работы. Это и "Хроники" Фруассара, и "История Оливье Кастильского", и "Древо битв" Оноре Бове, и "Римские истории" Жана Манселя. отсюда
Кадфаэль
скрытый текст
Некоторые имена и занятия монахов в книгах и сериале на самом деле взяты из книги записей аббатства Святых Петра и Павла в Шрусбери. Это имена Кадфаэля, Роберта, Джерома и Хериберта. отсюда
Университетский скипетр
скрытый текстДумаю, многим, кто видел эту миниатюру XVI века "Диспут врачей в Парижском университете", было интересно, что это за длинные предметы в руках троих человек.
"Трое людей, согласно тексту, являются тремя ректорами, присутствующими на собрании преподавателей. Скипетры, которые они несут, являются ректорскими штабами («Ректорстаб»), символизирующими их честь и автономную власть над юрисдикцией в вопросах, касающихся университета.
Трудно найти официальный и точный термин для Rektorstab. Этого немецкого слова, которое в изобилии упоминается в старых книгах, больше нет даже в самом официальном немецком словаре - Duden.
Университетский скипетр (Sceptrum Universitatis) является одним из знаков отличия позднесредневекового университета. Они существуют с 14 века. Таким образом, университет демонстрировал внешнему миру свой особый правовой статус, а именно, что он является самодостаточной корпорацией со своей юрисдикцией и, следовательно, со своей собственностью, это был знак достоинства ректора". отсюда
Военная медицина: от Средневековья до Ренессанса
Отсюда
После падения Западной империи началась стремительная «варваризация» бывших провинций, где ликвидировалась римская власть, а вместе с нею все государственные и военные институты, созданные в эпоху античности. Дольше всех продержалась Италия, где при варварских королях наподобие Теодориха Великого или Теодахада по-прежнему функционировал Сенат и частично сохранялись прежние традиции и структуры, но и бывшая метрополия постепенно приходила в упадок.
скрытый текстМедицина – это прежде всего качественное образование и государственная поддержка такового. Понятно, что с разрушением Римской империи многочисленные школы в Галлии, Иберии или Азии исчезли, центром медицинского обучения осталась Александрия в принадлежащем Византии Египте. Однако после арабского завоевания Египта последние специалисты бежали в Константинополь, была частично потеряна и материально-информационная база в виде множества античных трактатов. В западной же Европе, раздираемой беспрестанными войнами между варварами, что образование, что любые понятия о профессиональной медицинской помощи откатились практически к первобытному состоянию – никто не спорит, готы, аланы или вандалы имели представление о траволечении, костоправстве или первой помощи при ранениях холодным оружием, но всё это оставалось на уровне самом ничтожном, в сравнении с римскими военными госпиталями. Наконец, сыграло свою роль и принятие христианства.
Давайте попробуем выяснить, а что же вообще происходило в области военной медицины как отдельной науки после гибели Рима.
Средневековье и торжество схоластики
С сожалением необходимо сказать, что термин «военная медицина» исчезает из истории цивилизации на долгие 600 лет, вплоть до появления в 1099 году первого после римлян специализированного военного подразделения, занятого не только боевыми действиями, но ещё и уходом за ранеными и больными – мы подразумеваем основание Ордена св. Иоанна Крестителя, более известного как Орден госпитальеров. Что происходило в обсуждаемой сфере в период т.н. Тёмных веков – нам неведомо, но на то эти века и называются тёмными. Во времена Каролингского возрождения при дворе Карла Великого уже подвизались несколько профессиональных врачей, сопровождавших монарха в непрестанных военных походах. Летописи сохранили имя еврейского лекаря Феррагута, а по одной из семейных легенд династии Медичи (Medici – врач, доктор), великих герцогов Тосканских, пращур будущих владетелей Флоренции тоже служил врачом у императора франков.
Наконец, в Европе начали постепенно возрождаться медицинские школы – самая первая и самая знаменитая появилась в Салерно в IX веке, что тоже является одним из достижений Каролингского возрождения. Преподавание велось по сохранившимся греческим и римским пособиям, среди как учащихся, так и преподавателей было много женщин – ещё один миф о Высоком Средневековье гласит, будто женщины вообще не допускались к науке, войне или политике, но это совершенно не так: если французская королева Алиенор Аквитанская ходила вместе с мужем во Второй крестовый поход, собрав собственный «отряд амазонок», то Абелла ди Кастелломата или Ребекка де Гуарна в Салерно вполне успешно преподавали общую медицину и писали научные трактаты. Кстати, именно в Салернской школе выделили фармакологию в отдельную науку, впервые со времён Рима.
Наконец, начали возрождаться госпитали – для начала в бенедиктинских монастырях, для лечения и ухода за больными и немощными. Обязательной была должность «брата-травника», выполнявшего роль монастырского врача и фармацевта – таковой подробно описан в известном романе Умберто Эко «Имя розы». Госпиталь в Иерусалиме был основан вообще в 600 году н.э. по поручению римского папы, через 200 лет его расширили по приказу императора Карла Великого, а в 1099 году, после взятия Иерусалима крестоносцами, на этой базе и основали духовно-рыцарский Орден госпитальеров – эту дату следует считать возрождением военной медицины как таковой. Хотя, конечно, никакого сравнения с великолепно организованными римскими здравницами-валетудинариями иерусалимский госпиталь крестоносцев не выдерживал по многим причинам.
Огромную роль играло низкое качество образования – рыцари ордена впоследствии разделились на братьев-воинов и братьев-лекарей, причём последние в случае военной опасности также могли сражаться. Вряд ли они заканчивали Салернскую школу – основной обязанностью госпитальеров исходно была забота о паломниках, а также их вооружённое сопровождение. Дадим слово историку Л. П. Красавину, точно сформулировавшему принципы организации ордена:
«…Аскетический идеал оказывал влияние не только на духовные слои. Он воздействовал и на мирян, и от слияния его с идеалом рыцарства получилась своеобразная форма – рыцарские ордена. Не будучи ещё аскетским, и не сливаясь ещё с монашеским, рыцарский идеал был уже идеалом христианским. Рыцари были, по мысли идеологов, защитниками слабых и безоружных, вдов и сирот, защитниками христианства от неверных и еретиков. Миссия защиты паломников в Святую Землю, помощи тем из них, которые, больные или бедные, в ней нуждались, защита Гроба Господня от неверных вытекала из идеала христианского рыцарства. Благодаря господству аскетического миросозерцания она сочеталась с принесением монашеских обетов, и так возникли рыцарские ордена».
Однако, с учётом того факта, что существование христианских королевств в Святой Земле в течение всей истории было связано с войной, а, следовательно, и с непрерывным потоком раненых и увечных, значение Иерусалимского госпиталя и его многочисленных филиалов переоценить трудно. Рыцари Св. Иоанна были фактически единственной организацией (вместе с лазаритами, т.е. орденом Св. Лазаря под юрисдикцией Константинополя), оказывавшей помощь на поле боя, а также с дальнейшим лечением и реабилитацией.
Поскольку в конфликтах с сарацинами случались более или менее длительные перерывы, как обычно и случается на спорных территориях, началось взаимопроникновение культур, включая и очень широкие медицинские знания арабов, опять же унаследованные ими от античных авторов или перенятые у индийцев и китайцев. Учиться у сарацин госпитальеры зазорным не считали и именно через орденские структуры в Европу начали проникать утерянные или забытые, а местами и существенно дополненные выдающимися арабскими лекарями знания.
Простой пример. Бичом того времени являлась лепра, или проказа – болезнь, казалось бы, малозаразная и теплолюбивая, но во времена Средневекового климатического оптимума, когда среднегодовые температуры были куда выше, проникшая с Востока в Европу и получившая просто катастрофическое распространение. Упомянутые выше лазариты начали решать проблему проказы весьма оригинальным способом – принимать в орден заболевших лепрой рыцарей и устраивать «карантинные лечебницы» для прокажённых-мирян. Отсюда, кстати, возник и термин «лазарет».
Благодаря арабским изысканиям в этой области госпитальеры и лазариты научились безошибочно диагностировать проказу, отделяя её от прочих кожных заболеваний – основными признаками являлись потеря чувствительности кожи (достаточно было укола иголкой), а также выпадение волос на поражённом участке. Лечить проказу, разумеется, в те времена не умели, но братья-рыцари делали главное: изолировали больных, давали им приют и уход.
Наконец, развитие средневековой медицины, включая военную, сильно зависело от общего состояния науки в ту эпоху. Господствовала схоластика – подход, в котором, в отличие от изысканий периода античности, определяющую роль играл не опыт, не эксперимент и не постоянные поиски нового, а систематизация и толкование наработанных ранее знаний – допустим, Аристотель считался настолько непререкаемым авторитетом, что любое противоречие его выкладкам воспринималось как безусловная ересь и попрание основ. Впрочем, схоластов можно похвалить хотя бы за то, что они вернули к жизни римское и греческое наследие, в том числе и в медицинской области, а также возвели в ранг авторитетов арабских учёных масштаба Авиценны. Но в этом крылась и ущербность, на столетия затормозившая прогресс, – Гален, признанное светило медицинской науки Рима, мог ошибаться, и его ошибки автоматически повторяли средневековые последователи, предпочитавшие ни в коем случае не спорить с древним гением.
Победить эти предрассудки смогли только после наступления Ренессанса, когда схоластика была признана бесперспективной, и началось активное экспериментаторство, включая вскрытие трупов ради исследовательских целей. Очень яркий пример последствий схоластического подхода случился в XIV веке: когда римский папа Климент V стал страдать мигренью, один из авиньонских лекарей вычитал у вполне авторитетного арабского автора, что головные боли лечатся… толчёными изумрудами. Папу немедля накормили этим волшебным снадобьем, после чего он вполне предсказуемо умер от перитонита: абразивная крошка разрушила стенки желудка и кишечника.
Тем не менее, мы должны быть благодарны эпохе Высокого Средневековья хотя бы за то, что после веков забвения военная медицина начала постепенно возрождаться, вновь появились госпитали-лечебницы, и врачебное искусство начали преподавать в университетах. Госпитальеры и ассоциированные с ними ордена св. Лазаря и, позже, св. Лазаря и Маврикия, на протяжении столетий оставались единственными организациями, трудившимися в военно-медицинской сфере.
Ренессанс и начало научного подхода
Столетняя война, о которой мы здесь неоднократно говорили, стала поворотным пунктом во всей военной истории европейской цивилизации. За этот период появились первые профессиональные армии, начало стремительно развиваться огнестрельное оружие, а, следовательно, резко изменился и характер повреждений, получаемый бойцами на полях сражений. Городские ополчения ещё с середины XIV века стали нанимать для своих отрядов лекарей, сопровождавших их в походе; немало было и разного рода «вольных цирюльников», прибивавшихся к армии – в конце концов, хоть кому-то надо было проводить ампутации или штопать раны? Безусловно, ни о каком квалифицированном или организованном оказании помощи тут речи и близко не шло, сплошная любительщина с не самыми хорошими видами на выживание для пострадавшего. В свою очередь, наёмные рутьеры частенько требовали от работодателя обеспечить их хоть какой-то медицинской помощью за его счёт.
Всё шло к тому, что рано или поздно европейские короли и полководцы задумаются об организации военно-медицинской службы на постоянной основе, хотя бы потому, что людские ресурсы небезграничны, особенно в условиях распространения огнестрельного оружия! Следовало позаботиться о возвращении в строй профессионалов, поскольку военное искусство само по себе усложнялось, и деревенщина с топором, взятый в ополчение, в подмётки не годился опытному рубаке, вдобавок способному управиться с аркебузой или кулевриной.
Первопроходцами в этом деле можно считать короля Фердинанда II Арагонского и королеву Изабеллу Кастильскую при осаде сарацинской Малаги летом 1487 года. Осада проводилась немалыми силами – 20 тысяч всадников, 50 тысяч пеших солдат и более 8 тысяч сил поддержки, включая специально отобранных медиков. Малага была сильно укреплена, гарнизон обладал достаточным количеством пушек и боеприпасов – крупные санитарные потери у осаждавших были неизбежны. Неизвестно, кто предложил использовать специальные повозки для постоянной эвакуации раненых в палаточные госпиталя за линией обстрела, но командовала этой службой сама королева Изабелла – считается, что со времён Древнего Рима это был первый прецедент в европейской истории с организацией такого рода «скорой помощи». Уход за ранеными осуществляли испанские монахи, и, как пишут в летописях, это оказало существенное влияние на боевой дух войска. Впоследствии похожая практика начала широко распространяться.
Здесь нельзя не упомянуть о «Галене эпохи Ренессанса» – французском хирурге Амбруазе Паре, родившемся в 1510 году. Поначалу вроде бы ничто не предвещало будущей блестящей карьеры сына небогатого сундучного мастера. Амбруаз был отдан в подмастерья цирюльнику, человеку не самому образованному, затем переехал в Париж, где поступил в медицинскую школу, имел обширную практику как армейский врач, участвуя в войнах 1536–1539 годов, и, наконец, получил магистерскую степень. Воевал Паре много, приобретая совершенно незаменимый опыт в хирургии, а поскольку эпоха господства схоластики подошла к своему логическому финалу, и церковь почти перестала относиться к анатомированию и исследованию человеческой плоти с подозрением, чреватым для врача неприятностями по линии инквизиции, Амбруаз Паре стал выдающимся практиком в области военной медицины.
Открытия Амбруаза Паре становятся эпохальными, сравнимыми с достижениями античных врачей, а зачастую их превосходящими. Он доказал, что прежнее заблуждение относительно огнестрельных ран – считалось, что эти раны отравлены, – безосновательно, и в действительности такие повреждения относятся к ожогам и ушибам. Паре ввёл практику перевязки (лигатуры) повреждённых сосудов и изобрёл изогнутую иглу с тремя гранями для наложения швов, которая используется до сих пор. Он разрабатывал протезы, совершенствовал технику ампутации, создавал новые хирургические инструменты. Заслуги Амбруаза Паре, простолюдина из провинции, со временем стали столь очевидны, что он получил должность лейб-медика короля Франции.
В целом XVI век стал временем настоящего пробуждения военной медицины, чему способствовали появившиеся книги по военно-полевой хирургии, успешно распространявшиеся благодаря массовому книгопечатанию. В Испании и Франции при регулярных полках появились профессиональные хирурги на государственном жаловании. Наконец, всего через год после смерти Амбруаза Паре, в 1591 году, король Франции утвердил первый, начиная со II века н.э., официальный документ об учреждении постоянной военно-медицинской службы – «Регламент о помощи раненым», в котором использовались и наработки бывшего лейб-медика его величества. В регламенте достаточно подробно описывался порядок оказания помощи, штатная численность медиков, снабжение, походные и стационарные госпиталя.
Для того, чтобы вернуть военную медицину к состоянию, хотя бы отдалённо приближенному к римским образцам, потребовалось едва ли не 1300 лет, и всё равно новшества внедрялись трудно, а наука оставалась на пещерном уровне: невзирая на исследования Паре, огнестрельные раны продолжали прижигать или заливать кипящим маслом, представления о гигиене, обезболивании и антисептике отсутствовали. Если в римских военных госпиталях-валетудинариях уровень смертности составлял 20–25% (во многом благодаря развитой антисептике), то показатели XVI–XVII веков удручают – более 70–75%. Даже в период Высокого Средневековья, когда (опять же, в противовес сложившимся заблуждениям и мифам) гигиеническая обстановка была значительно лучше, чем после начала Возрождения, выживало больше раненых – но тут следует сделать скидку на огнестрельные раны, которые исцеляются хуже, чем ранения, нанесённые холодным оружием…
Однако худшие времена миновали – военная медицина была вновь поставлена на службу государству и стала структурной частью европейских армий.
После падения Западной империи началась стремительная «варваризация» бывших провинций, где ликвидировалась римская власть, а вместе с нею все государственные и военные институты, созданные в эпоху античности. Дольше всех продержалась Италия, где при варварских королях наподобие Теодориха Великого или Теодахада по-прежнему функционировал Сенат и частично сохранялись прежние традиции и структуры, но и бывшая метрополия постепенно приходила в упадок.
скрытый текстМедицина – это прежде всего качественное образование и государственная поддержка такового. Понятно, что с разрушением Римской империи многочисленные школы в Галлии, Иберии или Азии исчезли, центром медицинского обучения осталась Александрия в принадлежащем Византии Египте. Однако после арабского завоевания Египта последние специалисты бежали в Константинополь, была частично потеряна и материально-информационная база в виде множества античных трактатов. В западной же Европе, раздираемой беспрестанными войнами между варварами, что образование, что любые понятия о профессиональной медицинской помощи откатились практически к первобытному состоянию – никто не спорит, готы, аланы или вандалы имели представление о траволечении, костоправстве или первой помощи при ранениях холодным оружием, но всё это оставалось на уровне самом ничтожном, в сравнении с римскими военными госпиталями. Наконец, сыграло свою роль и принятие христианства.
Давайте попробуем выяснить, а что же вообще происходило в области военной медицины как отдельной науки после гибели Рима.
Средневековье и торжество схоластики
С сожалением необходимо сказать, что термин «военная медицина» исчезает из истории цивилизации на долгие 600 лет, вплоть до появления в 1099 году первого после римлян специализированного военного подразделения, занятого не только боевыми действиями, но ещё и уходом за ранеными и больными – мы подразумеваем основание Ордена св. Иоанна Крестителя, более известного как Орден госпитальеров. Что происходило в обсуждаемой сфере в период т.н. Тёмных веков – нам неведомо, но на то эти века и называются тёмными. Во времена Каролингского возрождения при дворе Карла Великого уже подвизались несколько профессиональных врачей, сопровождавших монарха в непрестанных военных походах. Летописи сохранили имя еврейского лекаря Феррагута, а по одной из семейных легенд династии Медичи (Medici – врач, доктор), великих герцогов Тосканских, пращур будущих владетелей Флоренции тоже служил врачом у императора франков.
Наконец, в Европе начали постепенно возрождаться медицинские школы – самая первая и самая знаменитая появилась в Салерно в IX веке, что тоже является одним из достижений Каролингского возрождения. Преподавание велось по сохранившимся греческим и римским пособиям, среди как учащихся, так и преподавателей было много женщин – ещё один миф о Высоком Средневековье гласит, будто женщины вообще не допускались к науке, войне или политике, но это совершенно не так: если французская королева Алиенор Аквитанская ходила вместе с мужем во Второй крестовый поход, собрав собственный «отряд амазонок», то Абелла ди Кастелломата или Ребекка де Гуарна в Салерно вполне успешно преподавали общую медицину и писали научные трактаты. Кстати, именно в Салернской школе выделили фармакологию в отдельную науку, впервые со времён Рима.
Наконец, начали возрождаться госпитали – для начала в бенедиктинских монастырях, для лечения и ухода за больными и немощными. Обязательной была должность «брата-травника», выполнявшего роль монастырского врача и фармацевта – таковой подробно описан в известном романе Умберто Эко «Имя розы». Госпиталь в Иерусалиме был основан вообще в 600 году н.э. по поручению римского папы, через 200 лет его расширили по приказу императора Карла Великого, а в 1099 году, после взятия Иерусалима крестоносцами, на этой базе и основали духовно-рыцарский Орден госпитальеров – эту дату следует считать возрождением военной медицины как таковой. Хотя, конечно, никакого сравнения с великолепно организованными римскими здравницами-валетудинариями иерусалимский госпиталь крестоносцев не выдерживал по многим причинам.
Огромную роль играло низкое качество образования – рыцари ордена впоследствии разделились на братьев-воинов и братьев-лекарей, причём последние в случае военной опасности также могли сражаться. Вряд ли они заканчивали Салернскую школу – основной обязанностью госпитальеров исходно была забота о паломниках, а также их вооружённое сопровождение. Дадим слово историку Л. П. Красавину, точно сформулировавшему принципы организации ордена:
«…Аскетический идеал оказывал влияние не только на духовные слои. Он воздействовал и на мирян, и от слияния его с идеалом рыцарства получилась своеобразная форма – рыцарские ордена. Не будучи ещё аскетским, и не сливаясь ещё с монашеским, рыцарский идеал был уже идеалом христианским. Рыцари были, по мысли идеологов, защитниками слабых и безоружных, вдов и сирот, защитниками христианства от неверных и еретиков. Миссия защиты паломников в Святую Землю, помощи тем из них, которые, больные или бедные, в ней нуждались, защита Гроба Господня от неверных вытекала из идеала христианского рыцарства. Благодаря господству аскетического миросозерцания она сочеталась с принесением монашеских обетов, и так возникли рыцарские ордена».
Однако, с учётом того факта, что существование христианских королевств в Святой Земле в течение всей истории было связано с войной, а, следовательно, и с непрерывным потоком раненых и увечных, значение Иерусалимского госпиталя и его многочисленных филиалов переоценить трудно. Рыцари Св. Иоанна были фактически единственной организацией (вместе с лазаритами, т.е. орденом Св. Лазаря под юрисдикцией Константинополя), оказывавшей помощь на поле боя, а также с дальнейшим лечением и реабилитацией.
Поскольку в конфликтах с сарацинами случались более или менее длительные перерывы, как обычно и случается на спорных территориях, началось взаимопроникновение культур, включая и очень широкие медицинские знания арабов, опять же унаследованные ими от античных авторов или перенятые у индийцев и китайцев. Учиться у сарацин госпитальеры зазорным не считали и именно через орденские структуры в Европу начали проникать утерянные или забытые, а местами и существенно дополненные выдающимися арабскими лекарями знания.
Простой пример. Бичом того времени являлась лепра, или проказа – болезнь, казалось бы, малозаразная и теплолюбивая, но во времена Средневекового климатического оптимума, когда среднегодовые температуры были куда выше, проникшая с Востока в Европу и получившая просто катастрофическое распространение. Упомянутые выше лазариты начали решать проблему проказы весьма оригинальным способом – принимать в орден заболевших лепрой рыцарей и устраивать «карантинные лечебницы» для прокажённых-мирян. Отсюда, кстати, возник и термин «лазарет».
Благодаря арабским изысканиям в этой области госпитальеры и лазариты научились безошибочно диагностировать проказу, отделяя её от прочих кожных заболеваний – основными признаками являлись потеря чувствительности кожи (достаточно было укола иголкой), а также выпадение волос на поражённом участке. Лечить проказу, разумеется, в те времена не умели, но братья-рыцари делали главное: изолировали больных, давали им приют и уход.
Наконец, развитие средневековой медицины, включая военную, сильно зависело от общего состояния науки в ту эпоху. Господствовала схоластика – подход, в котором, в отличие от изысканий периода античности, определяющую роль играл не опыт, не эксперимент и не постоянные поиски нового, а систематизация и толкование наработанных ранее знаний – допустим, Аристотель считался настолько непререкаемым авторитетом, что любое противоречие его выкладкам воспринималось как безусловная ересь и попрание основ. Впрочем, схоластов можно похвалить хотя бы за то, что они вернули к жизни римское и греческое наследие, в том числе и в медицинской области, а также возвели в ранг авторитетов арабских учёных масштаба Авиценны. Но в этом крылась и ущербность, на столетия затормозившая прогресс, – Гален, признанное светило медицинской науки Рима, мог ошибаться, и его ошибки автоматически повторяли средневековые последователи, предпочитавшие ни в коем случае не спорить с древним гением.
Победить эти предрассудки смогли только после наступления Ренессанса, когда схоластика была признана бесперспективной, и началось активное экспериментаторство, включая вскрытие трупов ради исследовательских целей. Очень яркий пример последствий схоластического подхода случился в XIV веке: когда римский папа Климент V стал страдать мигренью, один из авиньонских лекарей вычитал у вполне авторитетного арабского автора, что головные боли лечатся… толчёными изумрудами. Папу немедля накормили этим волшебным снадобьем, после чего он вполне предсказуемо умер от перитонита: абразивная крошка разрушила стенки желудка и кишечника.
Тем не менее, мы должны быть благодарны эпохе Высокого Средневековья хотя бы за то, что после веков забвения военная медицина начала постепенно возрождаться, вновь появились госпитали-лечебницы, и врачебное искусство начали преподавать в университетах. Госпитальеры и ассоциированные с ними ордена св. Лазаря и, позже, св. Лазаря и Маврикия, на протяжении столетий оставались единственными организациями, трудившимися в военно-медицинской сфере.
Ренессанс и начало научного подхода
Столетняя война, о которой мы здесь неоднократно говорили, стала поворотным пунктом во всей военной истории европейской цивилизации. За этот период появились первые профессиональные армии, начало стремительно развиваться огнестрельное оружие, а, следовательно, резко изменился и характер повреждений, получаемый бойцами на полях сражений. Городские ополчения ещё с середины XIV века стали нанимать для своих отрядов лекарей, сопровождавших их в походе; немало было и разного рода «вольных цирюльников», прибивавшихся к армии – в конце концов, хоть кому-то надо было проводить ампутации или штопать раны? Безусловно, ни о каком квалифицированном или организованном оказании помощи тут речи и близко не шло, сплошная любительщина с не самыми хорошими видами на выживание для пострадавшего. В свою очередь, наёмные рутьеры частенько требовали от работодателя обеспечить их хоть какой-то медицинской помощью за его счёт.
Всё шло к тому, что рано или поздно европейские короли и полководцы задумаются об организации военно-медицинской службы на постоянной основе, хотя бы потому, что людские ресурсы небезграничны, особенно в условиях распространения огнестрельного оружия! Следовало позаботиться о возвращении в строй профессионалов, поскольку военное искусство само по себе усложнялось, и деревенщина с топором, взятый в ополчение, в подмётки не годился опытному рубаке, вдобавок способному управиться с аркебузой или кулевриной.
Первопроходцами в этом деле можно считать короля Фердинанда II Арагонского и королеву Изабеллу Кастильскую при осаде сарацинской Малаги летом 1487 года. Осада проводилась немалыми силами – 20 тысяч всадников, 50 тысяч пеших солдат и более 8 тысяч сил поддержки, включая специально отобранных медиков. Малага была сильно укреплена, гарнизон обладал достаточным количеством пушек и боеприпасов – крупные санитарные потери у осаждавших были неизбежны. Неизвестно, кто предложил использовать специальные повозки для постоянной эвакуации раненых в палаточные госпиталя за линией обстрела, но командовала этой службой сама королева Изабелла – считается, что со времён Древнего Рима это был первый прецедент в европейской истории с организацией такого рода «скорой помощи». Уход за ранеными осуществляли испанские монахи, и, как пишут в летописях, это оказало существенное влияние на боевой дух войска. Впоследствии похожая практика начала широко распространяться.
Здесь нельзя не упомянуть о «Галене эпохи Ренессанса» – французском хирурге Амбруазе Паре, родившемся в 1510 году. Поначалу вроде бы ничто не предвещало будущей блестящей карьеры сына небогатого сундучного мастера. Амбруаз был отдан в подмастерья цирюльнику, человеку не самому образованному, затем переехал в Париж, где поступил в медицинскую школу, имел обширную практику как армейский врач, участвуя в войнах 1536–1539 годов, и, наконец, получил магистерскую степень. Воевал Паре много, приобретая совершенно незаменимый опыт в хирургии, а поскольку эпоха господства схоластики подошла к своему логическому финалу, и церковь почти перестала относиться к анатомированию и исследованию человеческой плоти с подозрением, чреватым для врача неприятностями по линии инквизиции, Амбруаз Паре стал выдающимся практиком в области военной медицины.
Открытия Амбруаза Паре становятся эпохальными, сравнимыми с достижениями античных врачей, а зачастую их превосходящими. Он доказал, что прежнее заблуждение относительно огнестрельных ран – считалось, что эти раны отравлены, – безосновательно, и в действительности такие повреждения относятся к ожогам и ушибам. Паре ввёл практику перевязки (лигатуры) повреждённых сосудов и изобрёл изогнутую иглу с тремя гранями для наложения швов, которая используется до сих пор. Он разрабатывал протезы, совершенствовал технику ампутации, создавал новые хирургические инструменты. Заслуги Амбруаза Паре, простолюдина из провинции, со временем стали столь очевидны, что он получил должность лейб-медика короля Франции.
В целом XVI век стал временем настоящего пробуждения военной медицины, чему способствовали появившиеся книги по военно-полевой хирургии, успешно распространявшиеся благодаря массовому книгопечатанию. В Испании и Франции при регулярных полках появились профессиональные хирурги на государственном жаловании. Наконец, всего через год после смерти Амбруаза Паре, в 1591 году, король Франции утвердил первый, начиная со II века н.э., официальный документ об учреждении постоянной военно-медицинской службы – «Регламент о помощи раненым», в котором использовались и наработки бывшего лейб-медика его величества. В регламенте достаточно подробно описывался порядок оказания помощи, штатная численность медиков, снабжение, походные и стационарные госпиталя.
Для того, чтобы вернуть военную медицину к состоянию, хотя бы отдалённо приближенному к римским образцам, потребовалось едва ли не 1300 лет, и всё равно новшества внедрялись трудно, а наука оставалась на пещерном уровне: невзирая на исследования Паре, огнестрельные раны продолжали прижигать или заливать кипящим маслом, представления о гигиене, обезболивании и антисептике отсутствовали. Если в римских военных госпиталях-валетудинариях уровень смертности составлял 20–25% (во многом благодаря развитой антисептике), то показатели XVI–XVII веков удручают – более 70–75%. Даже в период Высокого Средневековья, когда (опять же, в противовес сложившимся заблуждениям и мифам) гигиеническая обстановка была значительно лучше, чем после начала Возрождения, выживало больше раненых – но тут следует сделать скидку на огнестрельные раны, которые исцеляются хуже, чем ранения, нанесённые холодным оружием…
Однако худшие времена миновали – военная медицина была вновь поставлена на службу государству и стала структурной частью европейских армий.
Арабелла, блог «Старый замок»
Монастырский стол
Несмотря на скудность рациона и призывы к постоянной умеренности во всем, европейская монастырская кухня невольно оказалась колыбелью гастрономии. "К концу эпохи Меровингов монастыри, эти хранители гастрономических традиций (на самом деле, следовало бы сказать: того, что оставалось от галло-римской цивилизации), распространяются по всей Франции (и в других местах) и способствуют развитию кулинарии", - написано в гастрономическом словаре. Факт этот менее удивителен, чем кажется таковым.
скрытый текстМонахи были людьми, любившими хороший стол, а иначе как объяснить грозные запреты уставов и сборников обычаев (и также их нарушения)? С другой стороны, вынужденные соблюдать строгую диету, есть однообразную пищу и вместе с тем из желания отметить праздники особыми кушаньями, монахи совершенно естественно совершенствовали кулинарное искусство, изобретая блюда из тех немногих продуктов, какие были им разрешены (как поступали и мы во время войны); или же позволяли себе какое-нибудь лакомство по случаю Пасхи, Рождества, праздника святого основателя монастыря, по случаю дня рождения отца-настоятеля. В период нормандского завоевания Англии (1066) один из приоров Вестминстерского аббатства убедил братию отказаться от мяса и довольствоваться рыбой; однако хронист отмечает, что сей благочестивый порыв поддерживался исключительно изысканностью рыбных блюд. Одно из таких яств из мелко нарубленной сельди и хлебного мякиша носило название "Karpie", в котором слышится английское слово pie, обозначающее "пирог".
Подобного рода сообщения не оставляют ни малейшего повода усомниться в утонченности монастырской "гастрономии". Тем более когда в сборнике обычаев встречаешь рекомендацию, что пиво следует подавать не слишком теплым летом и не слишком холодным зимой, а соль в солонке надо сменить, если она отсырела. Подобная скрупулезность - верный признак хорошей кухни.
Другое подтверждение этого факта можно заметить в отношении к приготовлению бобов. Сами по себе бобы были столь заурядной едой, что приготовленное из них блюдо никак не могло претендовать на какие-либо изыски. Вместе с хлебом и вином они составляли основную пищу в Средние века и все же оставались предметом неустанных забот. Бобы имели право на особое благословение наряду с виноградом, суслом, новым хлебом. Эта повседневная пища пользовалась неустанным вниманием со стороны повара.
Вот средневековый текст, переведенный Ги де Валу, в котором показывается, насколько подробными были рекомендации по поводу того, как сделать это блюдо максимально "деликатным": "После того как монахи-повара вымыли руки и лицо и прочли три предписанные молитвы, они моют бобы в трех водах и затем ставят их вариться на огонь в котле с водой. Когда вода закипит и появится пена, ее надо снять шумовкой и удалить бобы, всплывшие вместе с пеной на поверхность, равно как и те, что прилипли ко дну котла, ибо не следует есть подгоревшие бобы".
Отсюда
Меню монахов
С течением веков в разных орденах и разных регионах меню претерпевает сильные изменения. Нужно также иметь в виду, что братия могла делать в этой области лишь свои первые шаги. Пионеры кулинарии довольствовались малым, своего рода поварской начальной подготовкой, осваивая достижения предшественников, и останавливались на этом. Кроме того, в разных монастырях меню зависит от праздников и времен года. Но, несмотря на такое разнообразие, любой монастырский режим питания задуман как система отказа, поста и воздержания. Всем известны "опыт и испытания отказом", без которых в жизни не бывает великих свершений.
Этот "опыт отказа" различен и многообразен. Он может выражаться в скудости рациона, состоящего из сухого хлеба и воды три раза в неделю, из простой и однообразной пищи, в полном отказе от жирной и мясной пищи, от завтрака, нарушающего пост, в том, что обедают в три-четыре часа во второй половине дня, тогда как монахи поднимаются в полночь, или же это единственная трапеза за целый день. Уместно отметить, что первые признаки послаблений всегда проявляются в режиме питания.
Главное блюдо, паек и легкая закуска.
По монастырским понятиям главным блюдом называется порция яиц (5-6 штук), вареный сыр, рыба, лук и прочее, предназначенное для одного монаха и подаваемое на одной тарелке. Паек (французское слово pitance, от латинского "pietas", "милосердие", "благочестие", поскольку эту еду зачастую предоставляли монахам светские ревнители благочестия) представлял собой дополнительную порцию, предназначавшуюся для двоих. Например, фунт (около 453,5 г) сыра, если это сырой сыр, или полфунта вареного и от 4 до 30 яиц. Паек не благословляется аббатом, как всякая прочая пища.
Монах, раздающий главные блюда и пайки, называется "питансье" или "апокризиарий". Микстум (mixtum), вкушаемый после утрени или вечери, состоит из хлеба и вина (или пива): четверть или фунт хлеба, пинта вина. Микстум предназначается для чтеца, работников на кухне, детей, больных, стариков, а также больных или раненых монахов.
Словом "жюстис" (justice, что по-французски означает "справедливость") называется сосуд, которым отмеряли вино для каждого. "Жюстис" аббата ежедневно мыл дежурный монах. Легкая закуска (collation), краюха хлеба и стакан вина, предназначается для монахов по вечерам в дни поста после чтения "Аналoгий" ("Collationes") Кассиана (по Уставу св. Бенедикта, XLII).
Трудно определить смысл слова "pulmentium". Чаще всего это каша из перловки, овсянки или бобовых. В книге «Dom Minestra» содержатся несколько рецептов монастырских minestre, первых блюд на основе бобов, чечевицы или земляной груши, капусты, спаржи или цикория, листовой свеклы или шпината, базилика и кервеля: суп по-бенедиктински, монастырский суп, монастырская чечевица, перловый суп по-францискански, бобовый суп братьев-рагузенов и многое другое.
отсюда
"Каша сытная монашеская"
Основа рецепта: стакан зерен и два стакана жидкости (воды и/или молока) на человека. Можно добавить больше жидкости для того, чтобы компенсировать испарение, возникающее в случае приготовления каши на "открытом" огне. Можно использовать сечку и раздавленные зерна, наиболее крупные ядра необходимо замочить на ночь, иначе их придется готовить слишком долго.
На 4-6 порций возьмите:
- 10-15 стаканов воды
- Два стакана "рубленых" зерен пшеницы. Предварительно замочите их на ночь, чтобы их не было так сложно жевать
- Два стакана ячменя
- Полную горсть пшеничной муки
- Горсть измельченных ядер орехов
- 3-4 столовых ложки меда
- Добрую порцию долек яблок, груш или...
1. Поместите пшеницу, муку и ячмень в котел. Залейте туда же 10 стаканов воды и поставьте котел на огонь.
2. Равномерно помешивайте кашу и снимайте котел, чтобы развеять жар. Если каша начинает чересчур густеть, добавьте в нее еще воды.
3. Примерно через полчаса добавьте мед, орехи и фрукты. Теперь кашу следует варить до тех пор, пока фрукты еще сочные, а каша уже достигла нужной консистенции. Это займет 15-30 минут.
4. Подавать кашу следует теплой, добавив холодных сливок при желании.
ссылка
Арабелла, блог «Старый замок»
Средневековый аптекарский сад
Каких только трав не было на грядках — здесь росли рута, розмарин, шалфей, воробейник, имбирь, мята, тимьян, водосбор, трава милосердия, а также горчица, укроп, пижма, базилик, петрушка, кервель и майоран. Кадфаэль познакомил своих помощников со свойствами даже самых редкостных растений и рассказал им, сколь опасным может быть неверное употребление приготовленных из них снадобий, ибо целебная сила трав зависит от правильной пропорции, а при неумелом использовании лучшее лекарство может оказаться ядом. Теснившиеся на грядках травы выглядели по большей части скромно и привлекали внимание лишь сладостным ароматом, который источали под лучами солнца. Однако были и иные — кичливые пионы, выращиваемые ради их пряных семян, и надменные, почти в человеческий рост, маки с бледными листьями и плотными бутонами, сквозь которые уже пробивались белоснежные и пурпурно-черные лепестки... (с)
Э.Питерс "Страсти по мощам"
Если кому-то захочется почувствовать себя братом Кадфаэлем, и устроить небольшой аптекарский сад в средневековом стиле, небольшой план аптекарского огорода. Конечно, "грядок" могло быть (и наверняка было) гораздо больше, как и выращиваемых на них трав.
Все зависело от нужд, возможностей и расположения монастыря.
Травы выращивали как для лечебных, так и для бытовых, хозяйственных и кулинарных надобностей. Ну и просто для "души".
(Превью)
1. Растительные красители:
Weld (Reseda luteola) - резеда желтенькая, — цветущие верхушки дают хороший желтый цвет.
Woad (Isatis tinctoria) - вайда красильная, — синий. При смешивании с вельдой (резедой) получается яркий травянисто-зеленый цвет.
Onion skins - луковая шелуха — желтый и оранжевый цвет
Dyers chamomile (Anthemis tinctoria) - пупавка красильная, — желтый.
Lady's bedstraw (Gallium verum) - подмаренник настоящий, — желтый.
читать дальше
2. Красивоцветущие полевые цветы:
(Также использовались и в лечебных целях)
Ox-eye daisy (leucanthemum vulgare) - нивяник обыкновенный.
Corn poppy (papaver rhoeas) - мак самосейка
Cornflower (centaurea cyanus) - василек синий
Heartsease (viola tricolor) - фиалка трехцветная
Wild strawberry (fragaria vesca) - земляника лесная
3. Holly tree, under planted with Snowdrops and Sweet woodruff - остролист/падуб, подснежник (галантус), подмаренник душистый.
4. Seats (здесь не совсем ясно. Либо места "отдохновения" со скамейками, либо участки под рассаду).
5. Душистые травы:
Lemon balm (melissa officinalis) - мелисса лекарственная
Lavender (lavendula angustifolia) - лаванда узколистная
Sweet woodruff (galium odoratum) - подмаренник душистый
6. При кашле, простуде и гриппе
Elecampane (inula helenium) - девясил
Mallow (malva sylvestris) - мальва лесная, просвирник лесной
Sage (salvia officinalis) - шалфей
Apothecary's rose (rosa gallica) - шиповник французский (галльский), аптекарская роза
Hyssop (hyssopus officinalis) - иссоп
7. При головной боли и общеукрепляющие (тонизирующие)
Thyme (thymus vulgaris) - тимьян
St. John's wort (hypericum perforatum) - зверобой продырявленный
Lavender (lavendula angustifolia) - лаванда узколистная
Valerian (valerian officinalis) - валериана
Rosemary (rosmarinus officinalis) - розмарин
8. Желудочные, проблемы с пищеварением
Yarrow (achillea millefolium) - тысячелистник
Vervain (verbena officinalis) - вербена
Fennel (foeniculum vulgare) - фенхель
Pennyroyal (mentha pulegium) - мята болотная
Viola (viola tricolor) - фиалка трехцветная
9. При болезнях печени, почек, моч.пузыря
Lovage (levisticum officinale) - любисток
Vervain (verbena officinalis) - вербена лекарственная
Parsley (petroselinum crispum) - петрушка
Mallow (malva sylvestris) - мальва лесная, просвирник
Heartsease (viola tricolor) - фиалка трехцветная
Э.Питерс "Страсти по мощам"
Если кому-то захочется почувствовать себя братом Кадфаэлем, и устроить небольшой аптекарский сад в средневековом стиле, небольшой план аптекарского огорода. Конечно, "грядок" могло быть (и наверняка было) гораздо больше, как и выращиваемых на них трав.
Все зависело от нужд, возможностей и расположения монастыря.
Травы выращивали как для лечебных, так и для бытовых, хозяйственных и кулинарных надобностей. Ну и просто для "души".
(Превью)
1. Растительные красители:
Weld (Reseda luteola) - резеда желтенькая, — цветущие верхушки дают хороший желтый цвет.
Woad (Isatis tinctoria) - вайда красильная, — синий. При смешивании с вельдой (резедой) получается яркий травянисто-зеленый цвет.
Onion skins - луковая шелуха — желтый и оранжевый цвет
Dyers chamomile (Anthemis tinctoria) - пупавка красильная, — желтый.
Lady's bedstraw (Gallium verum) - подмаренник настоящий, — желтый.
читать дальше
2. Красивоцветущие полевые цветы:
(Также использовались и в лечебных целях)
Ox-eye daisy (leucanthemum vulgare) - нивяник обыкновенный.
Corn poppy (papaver rhoeas) - мак самосейка
Cornflower (centaurea cyanus) - василек синий
Heartsease (viola tricolor) - фиалка трехцветная
Wild strawberry (fragaria vesca) - земляника лесная
3. Holly tree, under planted with Snowdrops and Sweet woodruff - остролист/падуб, подснежник (галантус), подмаренник душистый.
4. Seats (здесь не совсем ясно. Либо места "отдохновения" со скамейками, либо участки под рассаду).
5. Душистые травы:
Lemon balm (melissa officinalis) - мелисса лекарственная
Lavender (lavendula angustifolia) - лаванда узколистная
Sweet woodruff (galium odoratum) - подмаренник душистый
6. При кашле, простуде и гриппе
Elecampane (inula helenium) - девясил
Mallow (malva sylvestris) - мальва лесная, просвирник лесной
Sage (salvia officinalis) - шалфей
Apothecary's rose (rosa gallica) - шиповник французский (галльский), аптекарская роза
Hyssop (hyssopus officinalis) - иссоп
7. При головной боли и общеукрепляющие (тонизирующие)
Thyme (thymus vulgaris) - тимьян
St. John's wort (hypericum perforatum) - зверобой продырявленный
Lavender (lavendula angustifolia) - лаванда узколистная
Valerian (valerian officinalis) - валериана
Rosemary (rosmarinus officinalis) - розмарин
8. Желудочные, проблемы с пищеварением
Yarrow (achillea millefolium) - тысячелистник
Vervain (verbena officinalis) - вербена
Fennel (foeniculum vulgare) - фенхель
Pennyroyal (mentha pulegium) - мята болотная
Viola (viola tricolor) - фиалка трехцветная
9. При болезнях печени, почек, моч.пузыря
Lovage (levisticum officinale) - любисток
Vervain (verbena officinalis) - вербена лекарственная
Parsley (petroselinum crispum) - петрушка
Mallow (malva sylvestris) - мальва лесная, просвирник
Heartsease (viola tricolor) - фиалка трехцветная