A.Hux, блог «somewhere оn the captain's bridge»
Хакса никогда не травили и не унижали в детстве. Ни ровесники, ни ученики постарше. Но в какой-то момент слухи о его несчастном детстве начали расползаться в Первом Ордене с такой скоростью, что ему захотелось понять, почему им верят. Вероятнее всего, дело было в его комплекции. Даже сейчас, когда он сумел набрать мышечную массу, он оставался мельче большинства солдат, а ребенком был совсем щуплым. Легко поверить, что такого часто били.
Во всяком случае, вряд ли причина была в том, что он рыжий.
Конечно, его задирали. Имя его отца останавливало некоторых желающих, но не всех. Бушующий в крови адреналин стирал социальные различия, а в Академии часто случались поводы для выброса адреналина — дух соперничества там ценили выше, чем умение сотрудничать. На любые нападки Хакс отвечал. С запасом. Пожалуй, даже с двойным. Это срабатывало — повторно к нему никто не лез. Поначалу драться было страшно, но выстроенная система приоритетов не давала отступить. Он дрался отчаянно и всегда старался нанести врагу наибольший вред; использовал все известные ему приемы, а если они заканчивались, то бил как попало, лишь бы не останавливаться. Это были практические единственные моменты в его жизни, когда он не думал о том, как выглядит со стороны.
В первый раз, когда он вернулся к себе с фингалом и рассеченной губой, в заляпанном кровью кителе, отец — отцу доносили все, утаить что-либо было невозможно — вызвал его к себе в каюту и напоил вином. К тому времени Хакс уже научился не ждать одобрения от родителя, но этот случай запомнил. Впервые за одиннадцать лет его жизни отец говорил с ним как со взрослым.
Хакса развезло от вина и усталости — как назло в этот день в расписании были особо злостные тренировки. Разбитая губа нещадно саднила. Ужасно хотелось спать или хотя бы тихо клевать носом, сидя в мягком кресле. Вместо этого он пытался сосредоточиться на разговоре и держать спину ровно. Нужно было показать отцу, что у него есть свое мнение, собранное из прочтенных учебников и собственных размышлений. Но мысли разбегались и он чувствовал, что постоянно горбится. Спокойный интерес в глазах отца постепенно сменился привычной брезгливостью и после пары дежурных вопросов его выставили из каюты. Заснул он в медотсеке, под тихое попискивание дроида-санитара, повторяя про себя все, что сказал отец, чтобы не забыть.
Следующая драка случилась всего через неделю. Только вместо встречи с отцом он получил выговор и провел ночь в изоляторе. На утро он сам подошел к Тири — будущему офицеру Тайрону Парэйя, члену экипажа звездного разрушителя "Стремительный" — который торчал в столовой, поблескивая тремя новыми зубными имплантами, и заговорил с ним о домашнем задании по тригонометрии. Стандартные тождества, формулы преобразования. В Академии никогда не было проблем с поиском общих тем.
Тех, кто дерется слишком отчаянно, начинают обходить стороной. Не лучший расклад, если планируешь править Галактикой.
Офицера, распускавшего о нем слухи, Хакс вычислил. В прошлом он несколько раз лично делал ему вполне заслуженные выговоры. Вычислил, разжаловал до рядового и отправил в пехотный отряд. Из-за недостатка подготовки он погиб во время первой же операции.
Voldemort, сообщество «Wizarding World Rumours»
Catherine Montgomery, блог «я хотела бы знать»
Catherine Montgomery, блог «я хотела бы знать»
Кэтрин Монтгомери и Эмброз Сент-Джеймс (Джеральд). Истингтон, 1864 год.
(записи совместного отыгрыша с Серый Волк)
(...)
Этой зимой мисс Монтгомери впервые вышла в свет, но ни салонные щеголи, ни блестящие офицеры не заставили ее сердце биться чаще. А на белокурого всадника она, кажется, могла бы смотреть часами. Это позже она будет вспоминать и породистого коня, и костюм для верховой езды, представляя, что это наверняка хозяин или гость соседнего Даймондфилдза... А сейчас девушка улыбается, глядя как хорошо он держится в седле, как легко правит лошадью и как солнце играет на его волосах.
Молодой человек погнал коня на изгородь, и Кэтрин вытянула шею, чтобы увидеть, как он прыгнет. А потом, словно что-то подтолкнуло изнутри, дала шенкелей и, пока он разворачивал коня, чтобы снова набрать разбег, понеслась к тому же барьеру.
Золушку обучили брать препятствия, и у Кэтрин в ее шестнадцать была уже достаточно твердая рука: в нужный момент лошадь взвилась верх и оставила изгородь позади.
Он развернулся чуть позже, чем она оторвалась от земли. Он увидел лишь ее приземление - и как за секунду до этого лошадь с наездницей слились воедино, замерли в воздухе, будто сама гравитация на миг затаила дыхание, позволяя единому целому пресечь границы между двумя участками поля - фантазией и реальностью. Мгновенье, достойное стать картиной.
Приближаясь, Эмброз слегка натянул поводья. Поравнявшись с незнакомкой, Джеральд нарочно привстал в седле, оглянулся по сторонам с притворной тревогой, как будто ожидал, что откуда-нибудь из укрытия, из-за кромки леса или из-за ближайшего холма, вот-вот появится племя амазонок, чтобы позвать за собой отлучившуюся на время сестру... ну или как минимум кто-то из сопровождающих ее на прогулке - старший родственник или компаньонка.
Кэтрин слегка повернула голову в попытке проследить за взглядом, направленным поверх ее плеча, обернулась.
- Вы кого-то ждете?
Catherine Montgomery, блог «я хотела бы знать»
весна 1856 года, Истингтон-холл. Кэтрин и Джон Монтгомери
(запись отыгрыша)
«Еще немного, и мир уже не увидит Меня; а вы увидите Меня, ибо Я живу, и вы будете жить».*
Время замирает в сияющих каплях, рассыпанных по траве. Время дрожит на кончиках молодых листьев. Время спускается по стволам столетних дубов, бороздит кору, стекает к подножью, просачивается в корни. Время отражается в миллионах миллионных долей, сияющих на солнце после дождя.
После дождя дышится ровно.
Джон свернул с основной аллеи и неторопливо, привычно держа руки в замке за спиной, направился в глубь сада. Доктор Эштон, спасший ему жизнь под Севастополем и поселившийся в Истингтоне по его просьбе, мог бы лишний раз похвалить полковника Монтгомери за строгое соблюдение режима и точное следование врачебным рекомендациям, - но доктор Эштон сейчас был занят совсем другим: он собирал бригаду из домашней прислуги под верховным командованием леди Монтгомери с тем, чтобы разыскать ее пропавшую восьмилетнюю внучку Кэтрин. К немалому недоумению и негодованию леди, полковник участвовать в поисковых мероприятиях отказался. Он просто знал, что девочки в доме нет. Знал это наверняка. Как знал и то, что ее отца нет в живых, еще за сутки до официального известия о крушении клипера, где тот служил врачом.
«Если бы вы любили Меня, то возрадовались бы, что Я сказал: иду к Отцу; ибо Отец Мой более Меня».
Он невольно улыбнулся, вспоминая, как в детстве Уильям уходил из дома независимо от погоды, когда бывал расстроен, и прятался от родных и воспитателей в саду, в зарослях, как можно более колючих, желательно совсем непролазных, чтобы даже в случае обнаружения никто не вздумал к нему приблизиться. Никто и не приближался, кроме старшего брата, которого отец неизменно посылал за ним после того, как выжидал определенное время и убеждался, что тот не намерен возвращаться по собственной воле.
«Чтобы мир знал, что Я люблю Отца, и как заповедал Мне Отец, так и творю: встаньте, пойдем отсюда».
Подойдя к беседке за сплошной стеной боярышника, Джон Монтгомери сделал глубокий вдох и остановился.
Минни топталась у нее на коленях, тыкалась мокрым носиком в мокрые же щеки, утешая... кошку ей подарил отец, когда-то самолично сняв с дерева писклявый комочек разноцветного меха. Все, что происходило вокруг, любое слово, любая мелочь возвращали мысли Кэтрин к образам родителей, к тому, что их больше нет. Никогда Джейн не сорвет больше цветущей веточки, чтобы приколоть к прическе, а Уильям, смеясь, не закружит ее как невесту, и не смутится от того, что кроха-дочка застанет их, словно деревенских влюбленных. Они так любили весну, два года назад весной у Кэти должен был родиться брат, а этой весной, обещал отец, должна была зацвести вишня, которую Кэт сама посадила в землю... Ничего не будет больше, ничего!
Кэт прикусила губу, чтобы не разреветься вголос: еще застанут, а потом леди Сара снова станет выговаривать, что она выжимает из себя слезу, чтобы вызвать сочувствие, а сама дерзит и бездельничает, негодная девчонка. Минни завозилась у нее в руках: зверек почуял кого-то поблизости, Кэти пришлось ее выпустить, наскоро одернуть платье и самой завозиться в поисках платка.
Он сделал еще несколько шагов, огибая высокий кустарник, и встал напротив скамейки. Если Кэтрин успела спрятаться здесь еще до дождя, то не должна была вымокнуть: с тех пор, как он в последний раз приходил сюда в поисках брата, боярышник разросся так основательно, что теперь цветущие ветви укрывали плотным навесом едва ли не всю площадку, где когда-то несколько скамеек размещалось вкруг. По всему было ясно, что влага на лице девочки - отнюдь не дождевая вода.
- Полагаю, что я не вовремя...
Джон опустил глаза на котенка, припавшего к земле и навострившего ушки.
- Но надеюсь, твоя подруга не станет возражать, если я присоединюсь к вашей компании?
Rey, блог «Millennium falсon теперь мой дом»
Но больше всех была рада моему возвращению Мама Лея. Люблю ее.
Rey, блог «Millennium falсon теперь мой дом»
И даже По Демерон был рад и прекрасен. Не глядя на то, что я увела у него ББ8 и не выходила на связь, и на страстные гневные письма не отвечала.
Rey, блог «Millennium falсon теперь мой дом»
Прилетела на базу домой. Мне были все рады.
Rey, блог «Millennium falсon теперь мой дом»
Я сегодня филосораптор) Вот почему, когда Учитель Люк на меня гневается - это называется обучением, а когда я гневаюсь - это называется дыхание Темной стороны?
Rey, блог «Millennium falсon теперь мой дом»
Случайно нашла у Учителя фото с сестрой в юности. Какая Мама Лея тут красивая. А Учителя Люка очень сложно представить молодым.
Лучшее
Материалы сайта предназначены для лиц старше 16 лет (16+)