Что почитать: свежие записи из разных блогов

...какое же рукокрылое не любит Металлику?

Прочел трилогию А. Дембски-Боудена про Повелителей Ночи в 40-тысячных.
"Ловец Душ", "Кровавый Корсар" и "Разведчик Пустоты".
скрытый текстОчень тяжелое чтиво, тяжелое психологически, иногда физически болезненное. Тот момент, когда надо остановиться и не глотать неразбавленное, но подлец АДБ пишет так, что не оторвешься.
Века славы легионов давно прошли. Назвать отступников, прячущихся в Оке, жалкими последышами язык не повернется, но похоже, что они сами себя чувствуют таковыми. Талос мечтает возродить дни славы Повелителей Ночи, не понимая, что эта слава держалась на ложной идее повиновения через страх. Страх как раз убивает мораль, которую пытался привить нострамцам Ночной Призрак. Верности Септимуса и Эвридики, а также Узаса Талос добивается благодаря остаткам человечности, но не видит этого.
Характеры очень интересно поданы, даже многогранно. Воспринимать ГГ как полностью отрицательных персонажей трудно, потому что им в какой-то мере свойственны и разум, и верность, и братство, и даже сочувствие. Даже Узас, вроде бы на первый взгляд совершенно безумный, оказывается способным на понимание и благодарность. Жаль, что Кирион его этак подставил, Кирион, по-моему, куда хуже, но Талос об этом так и не узнал.
А потом они приходят к Кровавым Ангелам и позже на Тсагуальсу, бросают на смерть свой экипаж, и понимаешь, насколько чудовищными всем они могут быть *да-да, ультранасилие именно то, за что мы все любим Ваху* В какой-то момент просто отключаешься и читаешь все это кровавое порно, а потом догоняет осознание, что речь идет о человеческих жизнях и человеческих страданиях, которые за гранью.
У меня сложилось впечатление - может, благодаря многочисленным флэшбекам - что Талос и его товарищи это души, которые не научились быть душами. Они не научились этому, когда были еще людьми, и тем более не научились в легионе, ненавидимом собственным примархом. У них остаются нормальные человеческие порывы к дружбе, взаимопомощи, что-то вроде чести, какие-то поиски смысла в происходящем - недаром Ксарл перед смертью говорит, что не видит ничего плохого в поиске смысла жизни, но вся эта жизнь учила их прямо противоположному. И если организм Талоса отторгает геносемя, то в душе каждого из героев происходит вот такое же отторжение - человеческое сердце против жизненного опыта. Это истории поиска так и не найденной внутренней гармонии.
Рапторы заинтересовали. Что-то я пропустил. Хотя я вспоминаю похожее подразделение у Сынов Хоруса.

Фик был выложен командой Хоррора, и у меня с ним связано смешное воспоминание. скрытый текстКакой-то нервный читатель еще с лета постоянно и громко возмущался на Инсайде, что Хорроры-де не приносят фанфики, а ориджи он не хочет читать. Если честно, попробуй написать фанфик в духе канона, если канон додает все и еще немного. Ну ОК, я прнс на спецквест это и "Инеевый маяк" - куда уж фанфичнее. Читатель тут же возмутился тем, что каноны - не хоррорные! Поэтому, когда мы обсуждали ачивки к деанону, единогласно решили сделать такие:




Самое смешное не это, а то, что мы, скорее всего, пойдем на лето. У меня в планах наконец-то заслужить ачивки "Писал резню бензопилой", "Писал славянскую резню бензопилой" и повторить успех "Бетил резню бензопилой", но думаю, что от Хоррора я стараниями нашего веселого читателя снова получу "Нанес ориджей и не тех канонов", теперь малиновую с бензопилой.



Под ботинком что-то хрустнуло.
Это мог быть кусочек льда — в долине стояла весенняя теплынь, но здесь уже тянулась граница вечных снегов, и сильно подмораживало. Или слоистый местный камень, источенный выветриванием. Или обломок керамитового доспеха, оставшийся после сражений.
Но Лидия покосилась под ноги, всмотрелась, и ее передернуло. Она наступила на кость.
Спокойно, сказала она себе. Здесь живут какие-то животные, робкие и осторожные — их можно не бояться, но какая-то часть из них хищники, и эта кость — остаток их пиршества. Ну ладно, здесь шли бои. Но даже если это и человеческая кость, что с того? Мертвые не кусаются.
скрытый текст— Господин Торн, — сказала она, — пусть ваши лаборанты соберут первые пробы и сделают замеры уровня радиации.
— Я уже распорядился, — ответил Торн.
Это был невысокий, блеклый и флегматичный человек хрупкого и худощавого телосложения, с равнодушным взглядом светло-серых глаз. Лидия ни разу не видела его взволнованным или раздраженным — по совести, ее собственной раздражительности хватало на все управление. Частенько она сердилась на Торна, думая, что его хладнокровие — из-за того, что он не болеет за дело, не стремится к успеху, потом отходила, понимая, что несправедлива к нему. Просто таков был его характер. Лидия ценила Торна за то, что он был образцовым подчиненным: исполнительный, добросовестный, дотошный, очень аккуратный в заполнении документации.
Все ее подчиненные были образцовыми.
Вот только в строительстве электростанции и завода это никак не помогало. Лидия вспомнила недавнюю беседу со своей заместительницей, желчной женщиной по имени Мира. Редкий случай — когда не Лидию, а сама Лидия уговаривала кого-то успокоиться.
— Как тут успокоишься? — не унималась Мира. — Контракт с поставщиком рокритовых плит так и не заключен! Поставщик адамантия заломил такую цену, что на другой планете можно было бы три завода построить! Транспортные компании затягивают переговоры. Все рабочие, которых мы наняли, в течение недели отказались от контрактов! Эти местные, суеверные болваны, чтоб их!
— Давай бросим клич на Терре, — предложила Лидия. — Терранцы не побоятся.
— И во что это нам обойдется?
— А что делать?
Мира встала и нервно заходила по кабинету.
— Аэробус с бригадой инженеров сегодня упал в горах, — сказала она ничего не выражающим голосом. — Мы с таким трудом нашли специалистов, которые согласились работать, предложили им невероятно выгодные условия, и нá тебе — никто не выжил.
— Черный ящик уже расшифровали? — спросила Лидия.
По спине ее пополз нехороший холодок. Нет, не суеверного страха или предчувствия — рационального опасения. В горах могла быть какая-то геомагнитная аномалия, могли быть разломы, выделения опасных газов. Если так, то строительство действительно оказывалось под вопросом. А это означало большие неприятности для всего управления.
— Пилоты жаловались, что к ним взывает какой-то Самус, — Мира пожала плечами. — Якобы они обречены, их судьба умереть по его слову… И это пилоты! А ведь, по идее, их должны были проверять перед полетом на алкоголь в крови!
— Погоди, — остановила ее Лидия. Она помолчала, пытаясь сформулировать уже оформившееся решение. — Я сама разберусь. Позвони Торну в лабораторию и вызови его. На неделе я хочу провести исследования и понять, что происходит в этих горах… как их местные называли?
— Шепчущие Холмы, — поморщилась Мира. Подумала и поправилась: — Шепчущие Вершины.
…Сегодня Лидия, облачившись в полевые ботинки, штормовку с капюшоном и штаны с накладными карманами, шагала по Шепчущим Вершинам и думала, что их надо бы переименовать. Название-то красивое, но оно фиксирует не более чем суеверные страхи местной деревенщины, а значит, долой его.
Именно здесь сражался капитан Локен.
Когда Лидия впервые увидела Астартес, она не могла избавиться от опасливой оторопи. Они были слишком огромными и… устрашающими. Но с тех пор прошло немало времени, и за это время Лидия привыкла гордиться, что за Империум — а значит, и за нее — сражаются такие бравые храбрецы. А с капитаном Локеном Лидия однажды, уже после того боя, познакомилась и даже немного поговорила — минут пять, не больше. Это было всего несколько малозначащих фраз. Капитан тогда сказал что-то вроде «не бойтесь ничего, мы вас защитим» — так говорили все военные всем гражданским. Но Лидии было приятно перебирать в памяти его слова, его светлые волосы, растрепанные ветром планеты 63-19, выражение открытого лица, небрежную улыбку, с которой он выслушал ее взволнованные вопросы насчет безопасности контингента чиновников Администратума, символ Легиона на нагруднике — Лидия доставала капитану чуть выше пояса. Поддавшись какому-то глупому порыву, она купила открытку, на которой капитан Локен стоял, преклонив колено, в окружении товарищей-офицеров и, видимо, приносил какой-то торжественный обет. Сейчас эта открытка лежала в нагрудном кармане Лидии.
Втайне Лидия чувствовала: если она сейчас отступит, значит, старания капитана Локена и его роты были напрасны, и Шепчущие Вершины так и не начнут приносить пользу человечеству.
Двое молодых ученых из лаборатории, которой заведовал Торн, суетились, затыкая пробирки герметичными пробками. Торн стоял над ними с раскрытым ртом, будто собирался что-то сказать, но забыл, что именно.
— Как анализы? — обратилась к ним Лидия.
— Анализы… мы еще их не проводили, — как-то слишком быстро ответил Торн и смешался.
От Лидии не укрылось, что лаборанты переглянулись, и один из них подавил улыбку.
— Что случилось? — встревожилась она.
— Нет-нет, госпожа, ничего, — ответил весельчак, прикусив губу. — Сейчас проведем.
Лидия досадливо выдохнула. Лаборанты, заметив ее недовольство, взялись за работу с удвоенной энергией. Один из них указал Лидии на инфопланшет. Пока что анализы не показывали никаких различий. Разве что содержание кислорода и промышленных примесей в воздухе было несколько ниже, чем в долине. Но этот параметр отличался столь незначительно, а главное — полностью соответствовал обоснованным расчетам. Вот если бы содержание того же кислорода в атмосфере начало падать резко или, наоборот, оставалось на уровне низин, Лидия бы удивилась.
— Что за хрень у меня в воксе? — вдруг выпалил весельчак.
— Отключите его пока, — посоветовала Лидия, поджав губы. — Включите, когда мы разделимся.
Лаборанты последовали ее совету, но второй спросил:
— А кто такой Самус?
«Самус, — подумала Лидия. — Это имя я уже слышала. И в очень неприятном контексте — в связи с катастрофой аэробуса с инженерами».
— Какой-то местный узурпатор, — предположила она. — Идемте выше. Потом свяжемся с катером, чтобы нас подвезли вон туда, — задранный ее подбородок указал на соседнюю гору, намного выше и круче той, на которую они взобрались.
— Я тоже это слышал, — вдруг произнес Торн, придержав Лидию за локоть и заставив немного отстать от лаборантов.
— Что слышали?
— Самус. Это человек, который внутри тебя.
— Что? — Лидии показалось, что она ослышалась.
— Так он сказал. «Я человек внутри тебя, и я буду глодать твои кости. Такова твоя судьба».
Лидия разозлилась не на шутку.
— Что за чушь вы городите, Торн? С нами никто не говорит! Даже если какая-то местная дрянь вздумала нас пугать, она не знает готика! Вы слышали какие-то помехи в своем воксе и неверно их истолковали!
— Лидия, — Торн помялся и еще тише сказал: — Здесь опасно. Я сделаю все, чтобы вас защитить, но…
— Я не нуждаюсь в защите, — зарычала Лидия, сжав маленький пистолет в кармане. — Чем прислушиваться к дурацким помехам, лучше поспешите! Мы уже выбились из графика.
Торн послушно ускорил шаг, присоединяясь к лаборантам, которые уже проводили вторую часть анализов. Лидию же сердила не столько заминка, сколько непонятные попытки перенести чисто деловые отношения в личную плоскость. «Защитить, надо же», — подумала она. Да в случае неприятностей это она бы защищала хилого Торна, а не наоборот! И с чего ему пришло такое в голову? Мира как-то сказала «Торн, похоже, к вам неравнодушен», но тогда Лидия оборвала ее. Ей казалось, что такое в ее управлении просто невозможно. А выходило, что Мира не ошиблась, и вся лаборатория Торна в курсе — судя по тому, как переглядывались лаборанты.
«Меня уже защищает капитан Локен, — решила Лидия, погладив сквозь ткань штормовки заветную открытку. — Он-то думает, что мы тут работаем, а не ерундой занимаемся. И я его не подведу!»
Шепчущие Вершины были красивым местом — если вы любитель горных пейзажей, конечно. Заснеженные вершины, зеленоватый лед, отбрасывавший глянцевые блики с солнечной стороны, темные камни плато, с края которого сбегали изломанные расщелины… Какая-то лирическая струнка в душе Лидии даже выдавала хрустальное «жаль-жаль-жаль» — часть этих живописных отрогов неминуемо будет снесена при строительстве завода. Но завод был необходим, и не только планете 63-19, а лирические струнки Лидия умела обуздывать. В конце концов, в промышленных гигантах тоже есть своя красота. Мира, помнится, хвасталась, что наймет лучших архитекторов, чтобы создать гармоничный комплекс по всем правилам эргономики…
Правда, стоило лучшим архитекторам услышать слова «Шепчущие Вершины», как они сразу находили тысячу причин отказаться.
— Результаты в норме, — окликнул ее лаборант. Лидия удивленно подняла на него глаза: голос ученого прозвучал неприветливо, почти грубо. В отличие от смешливого приятеля, этот человек был скромнее и не склонен к разухабистым шуточкам даже в отсутствие начальства. Но и дуться ни с того ни с сего он тоже не был склонен, так что его взвинченность насторожила Лидию.
— Вызывайте воздушный катер, и летим к вершине С, — велела она, прислушиваясь.
В камнях свистел ветер. Он усиливался, и шум становился каким-то стонущим; на миг Лидии даже показалось, что она различает невнятное бормотание.
Лаборант резко выдернул вокс-бусину из уха.
— Опять Самус, — зло сказал он и топнул ногой. — Провались он!
— А, ты тоже его слышишь? — весельчак неожиданно нахмурился. — Я его и без вокса…
— Прекратите! — Лидия сжала кулаки.
— Но я его слышу!
— А я нет! И мы проведем исследования, слышите? — успокаиваясь, Лидия добавила: — Мы должны понять, что тут происходит. Это наверняка какие-то галлюциногенные вулканические газы или геомагнитные аномалии, понятно? И наша задача — уяснить их природу, чтобы нейтрализовать и наконец начать строительство!
— Ну да, да, — заворчали лаборанты, но Торн поддержал Лидию:
— Чем быстрее и качественнее мы все сделаем, тем быстрее прекратится чехарда с голосами и самусами… верно, госпожа Лидия?
Лидия кивнула, но без всякой радости. На лице Торна не отражалось никакой уверенности — только страх в невзрачных, невыразительных чертах. Лидия вспомнила, как Мира называла его «тихушником», и невольно улыбнулась.
— Вы тоже его слышите, да? — нерешительно начал Торн. — Потому и улыбаетесь?
— Нет, я улыбаюсь, когда думаю, что вы, взрослые, образованные люди, представители Империума на этой планете, боитесь каких-то выдуманных голосов и завывания ветра, — ответила Лидия. — О, вот и катер! Стоп, а…
Катер внезапно сделал крутой вираж, перевернулся и со свистом и шумом рухнул вниз. Все произошло так быстро, что четверо чиновников не успели опомниться — только что катер летел к ним, и вот уже грохот, вспышка, темный дым из ущелья…
— Вот это мы влипли, — с досадой сказал лаборант.
— Да уж, неприятность на неприятность взгромоздилась и неприятностью погоняет, — пробормотала Лидия. На глаза у нее навернулись слезы, и она не скрывала огорчения. — Какая жалость! Пилот была отличным специалистом… Ужасная трагедия. Но давайте подумаем о нас. Мы не сможем добраться до горы С пешком. Давайте спускаться, завтра вернемся с другим транспортом и исправным оборудованием.
— Тащиться теперь, ноги бить из-за того, что кому-то пилотское свидетельство выдали за красивые глаза, — пробухтел под нос лаборант, собирая свои причиндалы. Лидия мгновенно разозлилась на него за то, что он думал только о своих неудобствах, а не о погибшем пилоте, и про себя решила при первом удобном случае избавиться от такого сотрудника. Пусть они и не в Легионе и не в Имперской Гвардии, но они такие же служители Империума, как военные, и без истинного товарищества им не выстоять.
Молчавший все это время Торн внезапно проговорил:
— Мы не доберемся.
— Хорошо, как только помехи в воксе исчезнут, я вызову второй катер, — сказала Лидия.
— Мы не дойдем. Они не исчезнут. Это Самус. Он уже увидел нас. Он уже в наших головах.
Лидия размахнулась и врезала ему кулаком в челюсть; Торн пошатнулся и отшагнул от нее, пытаясь удержаться на ногах.
— Вы! — вспылила Лидия, окончательно растеряв остатки самообладания. — Троица трусов, мямли, размазни! Капитан Локен сражался тут за вас, верил в вас, а вы!
— Кто? — не понял бывший весельчак и на всякий случай тут же спрятался за спину второго лаборанта.
— Самус им мешает! — разорялась Лидия. — А ну, взяли аппаратуру и марш вниз!
— Лидия, — окликнул ее Торн, потирая челюсть. — Лидия? Давайте останемся.
Лидия осеклась и задумалась.
— Нет, — возразила она наконец. — Катер нас тут…
— Вы не поняли, — горячо продолжил Торн. — Давайте останемся тут, вместе. Вдвоем. Встретим Самуса…
— Отстаньте вы от меня со своим Самусом!
— Я хочу провести свои дни до самого их конца с вами, Лидия, — настаивал Торн.
— Отставить пораженческие настроения! Идемте вниз, я сказала! — Лидия сорвалась на крик.
Лаборанты уже ушли довольно далеко, и Лидия не сразу поняла, что делает один из них. Он, как ей показалось, обнял второго. В шутку потряс за шею? В шутку?
Весельчак был рослым и плотным, крепко сбитым молодым мужчиной, а его угрюмый товарищ — еще более щуплым, чем Торн, но сейчас именно он вцепился весельчаку в шею и буквально швырял сопротивляющегося несчастного от камня к камню. Лидия пару секунд ошеломленно наблюдала, как тонкие, хилые руки лаборанта с невероятной силой отрывают тело, подтаскивают к обрыву, как легко тщедушный угрюмый лаборант преодолевает с тяжелой ношей не меньше десятка метров, отделявших тропу от обрыва, как поднимает на добрый метр и швыряет вниз вместе с оборудованием, — и отчаянный крик жертвы резанул Лидию по ушам, пока она подбегала к взбесившемуся подчиненному, выхватывая на ходу пистолет.
— Что вы делаете? Немедленно остановитесь, — закричала она, силясь вспомнить фамилию лаборанта. — Прекратите! Именем Императора!
Угрюмый лаборант затравленно огляделся.
— Это Самус, — прошептал он, лицо его искривилось в безумной улыбке, и он продолжал: — Это Самус! Человек в твоей голове, разве вы еще не поняли? Самус уже здесь!
Лидия подняла пистолет и выстрелила, не целясь.
Она не собиралась его убивать — просто напугать, но добилась обратного эффекта: угрюмый лаборант залился визгливым смехом и сделал скачок к обрыву. Лидия не успела его остановить, как он бросился вниз.
Выдохнув сквозь зубы, Лидия произнесла несколько фраз, в которых фигурировали кишки Императора и прочие непечатности. Ноги у нее уже подкашивались от усталости и потрясения. Она отчетливо представила себе, как будет сообщать близким погибших подчиненных на Терру, как будет писать отчеты и объяснительные. И что скажет высокое начальство в лице Аэнид Ратбон? Что подумает Хорус наш Воитель? Первая наверняка раскричится, что таким работникам, как Лидия, не место в аппарате Империума, а второй, храни его Император, заявит, что канцелярские крысы мало того, что присвоили результаты его побед, так еще и не умеют ими распорядиться с толком… Лидия невольно содрогнулась, представив себе грозного примарха, который и в лучшие дни внушал окружающим трепет.
— Торн, — окликнула она, с трудом восстанавливая дыхание, — пойдемте.
— Смотри, — ответил ей голос, который она с трудом узнала. — Смотри. Вокруг.
Лидия пошатнулась, глядя во все глаза на то, что еще несколько минут назад было Торном. Из его рта густо капала слюна, ноги разбухли и вываливались из сапог, штормовка, такая же, как и у Лидии, лопнула по швам и расползалась на глазах. Оцепенев от ужаса, Лидия смотрела на тело, открытое разорвавшейся одеждой, — оно уже ничем не напоминало живую человеческую плоть, скорее принадлежало многодневному утопленнику, но Торн еще двигался. Он поднял разбухшие руки и протянул их к Лидии — страшные, синюшные руки с отслаивающимися кривыми когтями.
— Самус здесь! — прохрипели, лопаясь от каждого слова, синие гниющие губы. Щека у Торна тоже лопнула, и коричневатая трупная жидкость потекла с лица на шею. На шее вздулись наросты, похожие на чумные бубоны в учебнике медицины, и один из них вскрылся, выплеснувшись густым гноем. — Иди… ко… мне…
Лидия завизжала и выстрелила в него. Торн будто не заметил выстрела, разве что кожа по всему его телу лопнула и поползла, обнажая гниющее мясо. Лидия выстрелила еще и еще, содрогаясь от звука выстрелов и собственного визга. У Торна лопнула брюшина, кишки вывалились на землю, распространяя ужасающее зловоние, и протащились по камням. Шаг… другой… выстрел… еще…
Наконец Торн осел на землю.
— Иди… ко мне… — невнятно промямлил он. — До конца… моих дней…
— Торн, — Лидия зарыдала, сжимая в руке пистолет. — Торн! Трон Терры, Торн!
— Самус…
Лидия подняла пистолет и выпустила последний патрон Торну в голову.
Она отвернулась, чтобы не видеть развороченный выстрелом череп. Остатки морды не могли принадлежать Торну — мерзкой морды с оскаленной пастью, из которой торчали кривые клыки, но Лидия не могла думать об этом существе как о Самусе. Это был Торн, и точка. Что бы ни произошло, Торн был ее коллегой и товарищем, вместе с ним она собиралась отстраивать и развивать планету 63-19.
Может быть, когда-нибудь они стали бы настоящими друзьями, и она рассказала бы ему о своей мечте, дурацкой и несбыточной, как все заветные мечты. О парочке маленьких Локенов и игрушках с других планет, привезенных капитаном Локеном из экспедиций…
Сейчас об этом уже не имело смысла думать.
«Я Самус»…
Лидия резко подняла голову.
«Я в твоей голове».
— Пошел ты!
«Я пожру твою плоть и обглодаю кости…»
— Сказала, пошел ты! Сволочь! — Лидия вытащила открытку с капитаном Локеном и прижала ее к лицу. — Он сказал, что защитит нас! Тебе нас не одолеть, понял?
«Я Самус…»
— А я Лидия, — Лидия повернулась и на негнущихся ногах, по-прежнему прижимая открытку к щеке, заковыляла вниз. — И я тебе не поддамся! Не! Поддамся! Я! Не на ту! Напал! Я не верю в судьбу! Я вернусь и уничтожу тебя!
Она выкрикивала проклятия, злые слезы стекали по лицу, и открытка совсем промокла от них, но Лидия продолжала идти и идти, а вслед ей несся еле слышный мертвенный шепот:
«Я Самус…»

Вообще-то у меня это не называется "прочитал", потому что нашел только частичный перевод от Str0chan. Впрочем, все равно спасибо переводчику ))
скрытый текстЕсли вкратце, то это мрачная история про хитрых Повелителей Ночи, немного слишком добросовестных Ультрамаринов (за то я их и люблю) и броманс Поллукса с Дантиохом, который внезапно оказался еще хитрее, чем все остальные. Впрочем, не так уж и внезапно, голова у него всегда хорошо работала.
И тут показано, как управляют Империей Секундус три братца-примарха. Вернее, Лев почти не показан. Он охраняет границы империума. Но так, что любящие братья хватаются за головы. Винить Льва на самом деле трудно - просто он вырос в одиночестве и привык всегда полагаться только на себя. Координация усилий ему никогда не давалась, вспомнить только совместные действия с Леманом в "Великом Волке". Сангвиний понравился мне меньше, чем в истории про Сигнус Прайм. Ну не его это стихия, управлять чем-то помимо легиона. Он страдает, злится на братьев, норовит удрать от них хотя бы ненадолго на белых крыльях, ищет в них недостатки, не может найти верный тон в общении с Жиллиманом... Классический поворот "хороший честный человек не на своем месте", однако. Упоминание, что у него болят ноги в сырую погоду после сражения с КаБандхой, как-то придает человечности. А вот с Керзом было... ну, круто. Ау, камрад, этот человек еще до Ереси пытался укокошить Дорна, прославился жестокостью, принял самое активное участие в истреблении трех легионов, зверски пытал Вулкана и уничтожил собственный мир. А еще убил твоих подчиненных и терзает Азкаэллона у тебя на глазах. То есть Хейли искал объяснения его поступкам, он хотел раскрыть персонажа, а в послесловии вообще говорит, что Керза надо понять и простить - с этим он справился. По крайней мере, мотивацию Керза действительно видно, ясно, почему он так видит мир и свое место в нем, что он чувствует... но трудно понять в этой ситуации поведение Сангвиния.
К Жиллиману почти ничего не добавилось. Как-то досадно, что даже Сангвиний считает его слишком методичным и лишенным воображения. Да не лишен он ничего. У него как раз очень много чисто человеческих чувств и мотивов. Просто его с самого детства так придавило ответственностью за Ультрамар, что он уже даже не чувствует груза.
Понравились юные скауты. Господи, какие они пафосные - только дети с сознанием своей очень важной миссии могут быть такими. Спросить бы у автора, он случайно советские книжки про пионеров-героев не читал? Один к одному же ))
8-й легион в целом я стал немного лучше понимать, хотя он тут дан довольно инфернальным. Зато тут есть Талос. А то до этой книги "имперцы вновь Девятого забыли" (с) Впрочем, у меня для лучшего понимания есть трилогия АДБ про ловца душ.

 

Что-то мне подсказывает, что этот фанатский фильм уже почти все видели. Ну а вдруг не все? )

https://gonerpach.ru

типа, чувствовать, что ты еще не совсем одинок ))

 

А вообще-то сегодня день возвращения Снусмумрика:

 

Нашла - есть такое забавное украинское слово "надыбал", то есть нашел, когда специально не искал и даже не знал, что оно такое есть - так вот, я "надыбал" древненькую группу "GhostBuddy", а у нее песню с примечательным рефреном "читать-колотить".
Кажется, это все, что нужно знать обо мне как о читателе.

Когда я впервые зачел "Асю" Тургенева, я был очень молодой. читать дальшеЧуть старше моих детей сейчас. И у меня была привычка читать ПСС от первого и до последнего тома, благо русская и частично мировая классика стояла в квартире суровыми шпалерами. По совести, у Тургенева мне больше всего понравились "Призраки". Все остальное вызывало какое-то двойственное чувство. С одной стороны, эстетический экстаз. С другой, очень жалко было всех этих тургеневских девушек, запертых в тисках тогдашнего бытия и пытающихся вырваться через любовь, всех этих крепостных, этих простодушных и хитрозадых одновременно лакеев, этих унылых "русских человеков на рандеву" - по молодости лет я верил, что их такими сделало общество.
Сейчас я стал толстошкурым циником и считаю, что таким, как ГГ "Аси", человек выбирает быть самостоятельно.
А с третьей - как же много мелочных и не очень препон люди сами себе воздвигали в те годы. Титулы, сословия, религия, происхождение... И да, какая же гадина ее отец. Потому что сделал ребенка крепостной, сломав жизнь и этой женщине, и Асе. Никто из тех, кто окружает Асю, - ее покойный отец, ее брат, ГГ - не думает о ней, о ее судьбе. Никого не волнует, что у нее нет никаких перспектив. Замуж она вряд ли сможет выйти, вернуться в деревню ей тоже уже невозможно.
Еще чудно, что Тургенев описывает ее как странную, порывистую, непонятную, а ведь она обычный, нормальный подросток.
В наше время Ася не испытывала бы и доли своих страданий. Разве что первая безответная любовь... но от этого никуда не денешься. Современная девушка, кем бы ни были ее родители, получила бы диплом, специальность и как-то да устроилась бы в жизни. И не стояла бы перед глухой стеной своей "незаконнорожденности". На этом в школьной программе не делается акцента, а надо бы. Никогда не помешает вспомнить, какую "славную старину" на самом деле мы потеряли.

...и в тот самый момент, когда мне казалось, что я вот-вот волевым решением отложу "Ересь Хоруса" и примусь, как хорошая тетенька, за библиотечную "Сестру Керри", я натыкаюсь еще на трилогию про Ловца душ от АДБ.
Не надо меня спасать.
Мне ха-ра-шо...

Во влажном воздухе висели бледные радуги.
Жизнь на этой благодатной планете громоздилась форма на форме, теснясь и буйствуя, соперничая друг с другом за каждый миллиметр. Огромные деревья налезали друг на друга, сплетаясь мускулистыми корнями, бороды мха свисали с толстых стволов, журчали ручьи и реки, тоже полные жизни, и между растительными гигантами с трудом протискивались гиганты четвероногие.
скрытый текстОни шли стадом. Могучие ноги-столбы тяжело ступали на влажную почву, и стебли пружинили под ними. Спины, надежно защищенные панцирями с костными выростами, мерно колыхались, холодные глаза бесстрастно озирали местность из-под низких надбровных дуг, и длинные хвосты, снабженные костными молотами и рогами, вытянулись параллельно земле. Гигантские ящеры остановились на широком лугу.
Пасти, полные длинных и острых зубов, приоткрылись, как по команде. Листья и стебли захрустели на этих зубах. Один из ящеров отошел и остановился чуть поодаль: он нашел округлые камни, так хорошо подходившие для заглатывания и перетирания пищи в желудке. Что-то заставило его насторожиться. В небе, где до сих пор парили только мелкие птерозавры, появился пылающий шар. Ящер несколько секунд наблюдал за ним, затем опустил голову, должно быть, решил, что это новая еда, до которой их стадо доберется во что бы то ни стало – но попозже. Когда съест все на лугу.
Это было невозможно.
Сколько бы ни съедали ящеры, буйная растительность быстро отрастала заново. Ветви колыхались над головами, древовидные папоротники пускали новые побеги. И стадо могло оставаться на лугу сутками, утаптывая землю, пережевывая растения и останавливаясь лишь затем, чтобы вздремнуть. Большая часть травы и деревьев в пределах досягаемости ящеров была уже ободрана, но у стада все еще оставалось чем поживиться, поэтому уходить никто не собирался.
Внезапно один из ящеров схватил пастью ветку, на которую уже позарился его сородич – старый патриарх с желтыми зубами. Тот взбесился и яростно ударил челюстями по шее обидчика. Однако первый оказался моложе, крупнее и сильнее: его ответный укус вышел куда как сильнее, вырвав клок плотной морщинистой кожи с мясом из плеча, а удар хвостом заставил старика пошатнуться. Старик приподнялся на задних лапах и обрушился на молодого, но тот вывернулся и ударил его еще раз хвостом так, что кожа на ноге старого снова лопнула вместе с кровеносным сосудом. Обильно хлынула кровь, забрызгав траву и землю. Растения тотчас же алчно потянулись к натекающей лужице, чтобы урвать свою долю живой крови и плоти…
Но мясная пища интересовала не только плотоядные растения. От вида крови остальные ящеры моментально возбудились. Ближайшие из них немедленно набросились на старика, и их острые зубы впились в его тело сразу во многих местах. Старик еще сопротивлялся, еще кусался и бил хвостом, рыча и нанося сородичам страшные раны, но это их лишь раззадоривало, и многие из них затевали кровавые драки уже друг с другом. Поляна наполнилась запахом крови и грохотом костей о кости – то хвосты с костными молотами били по спинам, усеянным костными наростами, грозный рев огласил холмы, почти неразличимые под гигантскими деревьями…
Наконец старик и еще несколько ящеров упали замертво. Остальное стадо тут же сгрудилось над тушами, с жадностью выедая дымящуюся плоть из скорлупы спинных панцирей. Зубы вскрывали толстую кожу на брюхе и взламывали ребра; более сильные ящеры пировали, вырывая куски парного мяса из еще живых сородичей, более слабые, отбегая в сторонку, довольствовались потрохами, которые им удавалось вытащить из вскрытой брюшины. Кровь впитывалась в землю, и корни деревьев и трав с жадностью всасывали ее, захватывая тонкими корнями растоптанные куски мяса и кишок. На лугу, казалось, все успокоилось. За огромными телами ящеров со стороны не видно было, чем они питаются.
Никто из стада даже не насторожился, когда к лугу подошло несколько существ, которых еще никогда не видели в этом мире. Ящеры не отличались сообразительностью, достаточной, чтобы опасаться тех, кто был в несколько раз меньше их самих, хотя пришельцы прорубали себе путь в джунглях с пугающей целеустремленностью. Существа были закованы в черные и серо-стальные доспехи и вооружены болтерами и цепными мечами, но никто из ящеров никогда не видел и не знал, что этих вещей стоит бояться.
Пришельцам они тоже, по-видимому, сперва не внушали опасений.
Затрещал вокс-передатчик.
– Ауспик зафиксировал многочисленные контакты.
– А, вот они. Это же животные.
– Вроде гроксов, наверное. Смотрите, они пасутся.
– Интересно, что они едят? Тут земля уже утоптана, как рокрит…
– Они тут давно пасутся, наверное.
– А может быть, они хищные?
– Травоядные, – авторитетным тоном произнес один из космодесантников, одетый в черные доспехи. – Смотри, Гальба: форма голов, тел, ноги… У хищников таких не бывает.
Его товарищ остановился и принюхался.
Тела ящеров источали тяжелый животный запах, но после пиршества на поляне пахло кое-чем еще.
– Нет, Птеро, – сказал второй космодесантник. – Пахнет кровью.
Птеро ничего не успел ему ответить – стадо, как по команде, подняло головы. По их неподвижным мордам и холодным глазам ничего нельзя было понять.
А потом они оценили новую пищу. Сравнительно многочисленную пищу. И набросились на пришельцев.
– Но они же… – начал Птеро.
– Им нет дела до того, кем ты их считаешь, – Гальба вскинул болтер и выстрелил в первого ящера.
Часть стада тут же, обрадовавшись внезапному подарку, принялась рвать еще живого сородича. Ошеломленные космодесантники секунду или две, прежде чем опомниться, наблюдали, как взламываются костные щиты на его спине, как мелкие, типичные для растительноядных животных, зубы разрывают шкуру, и от павшего животного в считанные минуты остается только обглоданная туша, слабо подергивающая обрубками ног.
Но им было не до наблюдений: остальные ящеры, которым не досталось добычи, набросились на них. Резкая команда капитана Аттика «На фланги!» заставила воинов в считанные секунды перестроиться, загоняя стадо под выстрелы. Но остановить ящеров было не так-то просто. Они двигались стремительно, и даже прямые попадания не могли свалить их сразу. Вот уже хрустнул на зубах первого из ящеров керамитовый доспех, и воин закричал, когда огромные челюсти начали его пережевывать заживо. Клочья мяса и шкур, выбитые болтерными снарядами, полетели во все стороны, ящеры оскальзывались в кровавых ошметках, но продолжали лезть вперед, мотая головами…

***
Любопытный ящер, выживший после побоища, лениво пережевывал мясо своих сородичей. Мяса было много, куда больше, чем ему доставалось когда-либо до этого. Сейчас оно уже быстро разлагалось, распространяя ужасающий смрад, но ящера не пугали ни запах, ни жирные белые черви, кишевшие в раздувшихся гниющих тушах.
Сейчас они доедят мертвых и отправятся за живыми. Добыча оказалась зубастой, зато какое вкусное у нее мясо, если его удается добыть. И ее будет еще много.
Очень высоко в подернутых вечерней дымкой небесах висели новые космические корабли. Если бы ящер знал, что на планету прибыли безоружные колонисты, он бы ликовал. Впрочем, ликовать он не умел, единственные чувства, что были ему доступны, – это голод, сытость и страх. Сейчас он испытывал сытость, а страх перед болтерным огнем и цепными топорами уже забылся.
Да и чего бояться гигантскому ящеру на этой благодатной планете?