ЧАСТЬ 5. ЗРИТЕЛИ
Совершенно согласна, что «Мастеру и Маргарите» до последнего фильма не везло на экранизации, даже по мотивам. Их вообще всего 5, при этом Анжей Вайда, например, снял только Ершалаимские главы в эстетике современной Польши. Фильм начинается с интервью, которое журналист берет у загонщика бараньего стала (тоже барана) – тот работает пастырем, заводя баранов на бойню. Работа как работа, кто-то же должен следить за порядком. Словом, милосердные палачи – вечная тема, и с эстетикой все сразу понятно. Ерашалаимские главы сняты именно по Булгакову, а не по Евангелиям (когда Булгаков – лишь повод), поэтому мы видим работу спецслужб со главе с Афранием, работу провокаторов (Иуда, который звонит куда надо по телефону – и оттуда высыпается мелочь в размере 30 монет), маргиналов на подсосе (трасвестит «Низа») и лошков-последователей, которых очень жаль за их человечность, но работать они в итоге все равно будут на Пилата.
У Булгакова Пилат – сочувствующий палач (невольный), который стоит за всеми иудейскими событиями: он организует фискальные службы, убирает Иуду руками доверенных людей, он подчищает все следы (переманивает Левия Матфея).
«Передний человек поймал Иуду на свой нож и по рукоять всадил его в сердце Иуды.
Тогда третья фигура появилась на дороге. Этот третий был в плаще с капюшоном.
– Не медлите, – приказал третий. Убийцы быстро упаковали кошель вместе с запиской, поданной третьим, в кожу и перекрестили ее веревкой. Второй засунул сверток за пазуху, и затем оба убийцы бросились с дороги в стороны, и тьма их съела между маслинами. Третий же присел на корточки возле убитого и заглянул ему в лицо.
Куда направились двое зарезавших Иуду, не знает никто, но путь третьего человека в капюшоне известен. […] [Переехав Кедрон], человек в капюшоне остановил лошадь, слез с нее на пустынной дороге, снял свой плащ, вывернул его наизнанку, вынул из-под плаща плоский шлем без оперения, надел его. Теперь на лошадь вскочил человек в военной хламиде и с коротким мечом на бедре. Он тронул поводья, и горячая кавалерийская лошадь пошла рысью, потряхивая всадника.» (глава 26)
Единственное, над чем у Пилата нет власти – это симпатия к бродячему философу Иешуа. Ни переманить, ни присвоить, ни припрятать его не получилось, ревнивый Бог перерубил нить чужой жизни, «перерезал волосок».
Пилат в тексте прекрасен, объемен, как и сами иудейские главы. В них есть запахи и вкусы, есть сирийская ала, огромный, опаляемый солнцем Город, пыль, мухи и предгрозовая маята. Мир этих глав звучит иными именами, знакомыми, но измененными, словно бы вынутыми из самой этой местности – Каифа, Кириаф, Га-Ноцри, игемон, Варраван.
Очень трудно за всей этой роскошью рассмотреть, что же на самом деле произошло.
ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ
* * *
Многие из нас знают, что Понтий Пилат из романа Мастера (и Булгакова) – совсем не историчен даже по евангельским меркам, а полностью литературен. Он не был прокуратором, а был префектом. Он не мог носить белый плащ с кровавым подбоем, потому что в Древнем Риме не существовало плащей на подкладе. Плащом Пилата мог быть лишь палудаментум (хотя порой в кино его незатейливо заворачивают в тогу). На кровавом подкладе были только генеральские шинели Русской царской армии, и черновики сохранили эту мысль: «в белом плаще с красным генеральским подбоем». Булгаковский Пилат – сын крестьянки и звездочета («народного богослова»), как о том говорит одна из немецких легенд.
Сталин тоже был из крестьянской семьи и учился русскому языку у священника. Это дополнительно роднит одного игемона, струсившего под давлением обстоятельств, с другим, из Третьего Рима. Который, как хотел думать автор, что-то ему «не договорил».
И Иешуа полностью литературен. Хотя бы потому, что его «истина» - это просто чужая головная боль и тоска. Поэтому Пилат дважды называет его врачом (врачом был и Булгаков). В Иешуа очень много от идиота - князя Мышкина – и нет внутренней энергии.
Поэтому и жертва его как бы случайная, просто не повезло. Только сильный, свободный, несломленный человек (оставим богословский вопрос о двойной природе) – словом, человек бесстрашный - может осуществить добровольную жертву, смириться с ее необходимостью, подчинить свое тело и чувства подобной идее. Погибший мечтательный слабак, просящий у власти помилования (А ты бы меня отпустил, игемон, – неожиданно попросил арестант, и голос его стал тревожен, – я вижу, что меня хотят убить) и его не получивший – просто еще один упавший вниз. Конечно, он всех простил, ни на кого не держит зла по природной блаженности, а может быть и оттого, что «держать зло» слишком энергозатратно.
Вот Мастер из последней экранизации никого не простил, написал целый роман, где всем раздал на орехи. И этот роман его съел. В результате никакого света, конечно, не осталось.
А в Иешуа свет есть. Поэтому русские режиссеры так настойчиво вытягивают Иешуа Га-Ноцри с дна, придают ему христологические черты, облагораживают внешне, до слащавости, красиво мучают и дают «посмертные» реплики, как случилось с Безруковым у Бортко. Этому персонажу возвращают трансцендентность. Не может русский человек без христовой хоругви, это база. А если режиссер или другой интерпретатор не сделает нам нормального Христа – зрители его порвут.
Это, вероятно, один из тех «сюрпризов», которые, по словам Воланда, еще принесет Мастеру его роман.
Иешуа - 2024
* * *
Две русские экранизации Юрия Кары (1993) и Владимира Бортко (2005), пытаясь буквально следовать книге, являются по сути набором жанровых сцен, плохо поставленных и вызывающих чувство неловкости. Это не Булгаков. В обоих постановках экранное время уходит на лишние механические действия – передвижение стульев, хождение по лестницам, закрывание и открывание дверей, вход-выход из авто, надевание шляп, пучение глаз, многозначительные паузы, в течение которых герой «мыслит», есть даже отдельно взятые в кадр слезящиеся глаза хряка у Бортко - они, видимо, несут особенную художественную нагрузку. На Балу везде замечен Ленин, а у Кары и Гитлер со Сталиным. У Бортко вдобавок в конце идет трескучая документальная хроника в стиле советских съездов. Повесточку надо отрабатывать всегда.
А где магический текст?..
Люди постоянно говорят «не было денег», не хватило средств на достойную экранизацию. Но при таком подходе миллионы не спасут, потому что мозги и талант ничего не стоят. Нужны мозги и талант постановщика, передающие дух, а не букву. Эти качества можно купить на стороне, если нет своих. Но творческая гордынька – одна из страшнейших.
Зато в этих экранизациях есть Ершалаимские главы в заметном объеме. Они идут на фоне густых католических хоралов и треков «под классику», которые хоронят самобытный иудейский колорит, зато узнаваемо подчеркивают религиозность (стало быть, это литераторы за гробом идут).
Зрителям нового фильма 2024 не хватило Ершалаима. Кого-то, вдобавок, опечалило отсутствие привычного хулиганства воландовской свиты, очень скромное присутствие Азазелло, Фагота и Бегемота. Хотя все вышеозначенное в фильме есть, темы звучат, но высокий темп исключает застревание на том, что уже было не раз экранизировано и много раз оговорено. Мы и так знаем, что судьба художника, сломанная властью и толпой до смерти, перекликается с судьбой Иешуа Га-Ноцри. «Мученики взламывают двери истории», - гласит французская поговорка.
Юрий Лотман утверждал: «Культура начинается с запретов». Две экранизации «Мастера и Маргариты» 1993 и 2005 гг. были сделаны во времена все растущих свобод. Обе, мягко говоря, скучны, хотя «уважительно» работают с первоисточником. В обоих не хватает именно кино, киноязыка. Не хватает степеней художественной свободы.
Вся художественная свобода ушла на голеньких. За бедлам в кустах, женский мяв, бордельный дух и Анастасию Вертинскую до сих пор стыдно. Стыдно было и тогда – за то, с какой интонацией показан Бал Сатаны, куда пригласили кордебалет (тот же самый, что и в «Трех Мушкетерах» для Марлезонского балета) – и он так же тянул носок, только без одежды (в перьях). Слов нет – атмосфера создалась праздничная, изобильная, с хохотом и хрусталями. У Бортко Бал намного лучше, хотя Маргарита сама как Га-Ноцри: в терновой короне (шипы с изнанки), в стальных веригах, натирающих молодую грудь, и в «китайских» садистских туфлях (кровь, кровь! На руках, ногах и челе!) Сразу ясно: этот Бал и есть гвоздь программы. Советские люди ждали его еще с булгаковских чтений, больше полувека.
Порой кажется, что самое ценное для зрителя в общении с булгаковским романом – карт-бланш на пошлость. Осуждаем, конечно, но ведь приятно ощутить, что отдыхаешь по-королевски.
Если бы кто-то ужасный, с кровавым подбоем, бдил – может, искусство было бы повыше, поиносказательней (эта фраза не является политическим кредо автора статьи, даже не надейтесь).
* * *
Фильм М.Локшина превосходит прежние постановки не столько по эффектам (хотя факт не выкинешь!), сколько по уровню работы с информацией. Примерно так айфон отличается от дискового телефонного аппарата.
Съемочная группа 2024 не пошла на поводу у соблазненных читателей, выбросила всё до боли знакомое, заострила внимание на менее расхожем. Она фактически создала связную историю, используя булгаковские намеки, сделала высказывание динамичным и целостным.
Нам показали изнутри трагедию творца, который живет в абсурдное авторитарное время, не будучи борцом по натуре. Тот факт, что актуальность показанного зашкаливает, лишь подтверждает: акценты расставлены верно.
Часто люди, расстроенные очередной экранизацией Великой Русской Литературы, забывают обо всех подобных прецедентах, которые за давностью лет стали классикой. Фильм «Пролетая над гнездом кукушки» сильно отличается от книги, знаменитое «Сияние» Стэнли Кубрика снято очень по мотивам С.Кинга. А уж что творят с Тремя Мушкетерами – отдельный треш. Но, видимо, это чужие примитивные прописи, не грех на них потоптаться. Другое дело – НАШИ. Сколько криков было по поводу «Евгения Онегина» с Ральфом Файнсом. И Россия не та, и музыка не того времени, и в прозе!
Если бы такое сняли русские – и представить страшно реакцию. Поэтому, пока подобная точка зрения торжествует, уделом родного искусства будет тяжкая пересказочная рутина, лучшая новость для МОССОЛИТа – нет новостей.
* * *
Хотя «Мастер и Маргарита» 2024 идет два с половиной часа, булгаковского материала отчаянно не достает. Говорят, сняли гораздо больше, и вошло лишь самое необходимое (оптимисты ждут режиссерскую версию). Это значит - в фильме нет ни одной случайной сцены.
Перед финалом Маргарита рассказывает Мастеру свой дурной сон (он есть у Булгакова в главе 19). Ей приснилась безрадостная местность, клочковатое бегущее серенькое небо, какой-то корявый мостик, под ним мутная речка. Вокруг нищенские, полуголые деревья, а вдалеке бревенчатое зданьице, не то баня, не то черт знает что. Все мертвое, вокруг ни души. «Вот адское место для живого человека!» И вот из домика выходит Мастер, оборванный, всклокоченный, небритый. Глаза больные. Манит ее рукой, зовет. Маргарита по кочкам побежала к нему - и проснулась.
Можно решить, что это просто нагнетание тревоги, предчувствие «дома скорби», где живые – как мертвые.
Но не напоминает ли это приукрашенный фантазией финал?.. Там тоже мостик и речка, которую переходят Мастер и Маргарита в лучах зари, цветущий сад, а впереди домик с венецианскими стеклами, старый слуга, уют и ночной колпак. Тихий приют, рай для усталого человека!
Дьявол покажет вам и не такое после того, как использует вас. «У вас ничего не будет, и вы будете счастливы» (инициативы ВЭФ). Конечно, это жестоко. Но что есть.
* * *
Булгаковский роман кончается развязыванием всех узлов. Один из главных – судьба Понтия Пилата, что до сих пор заперт в своей голове, мусоля несостоявшиеся разговоры с Иешуа. И в романе, и во всех экранизациях мастер кричит ему «Свободен!» И только в фильме М. Локшина Мастер говорит «Свободен!» всем сразу. В первую очередь себе.
«Кто-то отпускал на свободу Мастера…» Вероятно, нельзя стать свободным по чужому велению. Художник либо свободен в своем творческом процессе – либо нет. Только в первом случае у него проявляется та самая трансцендентность, которую так жажде русская душа.
©
────────────༺༻────────────
