Что почитать: свежие записи из разных блогов

(…предыдущая часть)

В переводе детективных историй очень важно точно передавать детали повествования.
Полагаю, что сам жанр, да и просто присутствие великого сыщика обязывают к этому. [MORE=читать дальше]

Ну, например, в самом начале повести читаю, как Холмс завтракает, сидя на стуле спиной к Уотсону, но следит по отражению в кофейнике за всеми манипуляциями доктора с тростью .
И вот в переводе написано, что это был серебряный кофейник, а ведь в оригинале-то — он посеребренный (a silver-plated coffee-pot).
Эх, Шерлок Холмс, думаю, поправил бы..

Так, что же далее? А далее:

Исходный текст	Перевод Н. Волжиной	Перевод Е. Ломиковской
"Really, Watson, you excel yourself," said Holmes, pushing back his chair and lighting a cigarette.	— Уотсон, вы превзошли самого себя! — сказал Холмс, откидываясь на спинку стула и закуривая папиросу.	— Право, Ватсонъ, вы превосходите самого себя, — сказалъ Холмсъ, отодвигая стулъ и закуривая папироску.

Так он откидывается на спинку стула или отодвигает его?
Разные ведь совсем движения.
Полагаю, что Шерлок всё же отодвигается на стуле. То есть:

позавтракал, выслушивая рассуждения доктора, потом отодвигается от столика и закуривает. Далее отвешивает доктору сомнительнейший комплимент, что тот не обладает гениальностью. Берет трость, рассматривает, заинтересовавшись, откладывает папиросу, приближается с тростью к окну, и только уже после подходит к небольшому диванчику, где, наконец, с удобством откидывается и произносит:

(оригинал 2 страницы рукописи Конан Дойля — щелчком можно увеличить)

Исходный текст	Перевод Н. Волжиной	Перевод Е. Ломиковской
"Interesting, though elementary," said he, as he returned to his favourite corner of the settee.	Не бог весть что, но все же любопытно, — сказал он, возвращаясь на свое излюбленное место в углу дивана.	Интересно, но элементарно, —произнесъ онъ, садясь въ свой любимый уголокъ на диванѣ.

— и далее излагает свою версию о хозяине трости.

Но дело здесь, конечно, не в кофейниках, стульчиках и диванчиках, а в том, что именно он закуривает и откладывает: сигарету? папиросу? папироску?

Забегая чуть вперед, скажу что и забывчивый доктор Мортимер, наконец застав Холмса дома, проделывает интересную процедуру:

Исходный текст	Перевод Н. Волжиной	Перевод Е. Ломиковской
Sherlock Holmes waved our strange visitor into a chair. “You are an enthusiast in your line of thought, I perceive, sir, as I am in mine,” said he. “I observe from your forefinger that you make your own cigarettes. Have no hesitation in lighting оne.” The man drew out paper and tobacco and twirled the оne up in the other with surprising dexterity. He had long, quivering fingers as agile and restless as the antennæ of an insect.	Шерлок Холмс усадил нашего странного гостя в кресло. — Мы с вами, по-видимому, оба энтузиасты своего дела, сэр, — сказал он. — Судя по вашему указательному пальцу, вы предпочитаете сами набивать папиросы. Не стесняйтесь, закуривайте. Доктор Мортимер вынул из кармана табак и с поразительной ловкостью набил папиросу. Его длинные, чуть дрожащие пальцы двигались проворно и беспокойно, как щупальца у насекомого.	Шерлокъ Холмсъ указалъ странному посѣтителю на стулъ и сказалъ: — Я вижу, сэръ, что вы восторженный поклонникъ своей идеи, какъ и я своей. Я вижу по вашему указательному пальцу, что вы сами скручиваете себѣ папиросы. Не стѣсняйтесь курить. Посѣтитель вынулъ изъ кармана табакъ и бумажку, и съ поразительною ловкостью скрутилъ папироску. У него были длинные дрожащіе пальцы, столь же подвижные и безпокойные, какъ щупальцы насѣкомаго.

— он сам набивает, а если точнее переводить, скручивает себе курево — цигарки-самокрутки, но никак не папиросы.
И Холмс тоже курит не папиросы, а сигареты, только скорее всего уже готовые, купленные.

Теперь немного этимологии ( и даже, энтомологии):
cigar в англ. появилась ок.1730 г. от испанского cigarro, что, в свою очередь, возможно пришло из языка майя : sicar "курить скрученные табачные листья", а может быть, и это куда забавнее, от испанского cigarra "цикада" (по сходству формы, ну а уж по размерам — это должна быть прямо какая-то цикада Баскревилей, никак не менее).


Слева — cigarra negra (чёрная цикада), в середине —линяющая цикада, а справа — личинка цикады (ага, ну вот, она-то больше всего и похожа на сигару).
.
И тут к слову надо вспомнить, что И. С. Крылов в «Стрекозе и Муравье» под стрекозой скорей всего понимал кузнечика, который стрекочет-поёт, пляшет в травах-муравах, а потом ползёт сдаваться к муравью, хотя вообще-то по первоисточникам они должны быть Цикадой и Муравьихой).

Лето целое Цикада
День-деньской была петь рада.
Но уходит лето красно,
А на зиму нет припасов.
Голодать она не стала,
К Муравьихе побежала… (и т.д.)
(Перевод Н. Табатчиковой)

Ну, цикадно-кузнечиковые песни обширны (А.Тарковский, О. Мандельштам, М. Ломоносов и так далее — см. подробнее: А. Ю. Леонтьева. Мифологема цикады в творчестве О. Э. Мандельштама: интертекстуальный аспект. Вопросы филологии и журналистики. Вып. 6, Омск, 2012, с. 8-19).
Они льются в открытые окна летних электричек и под звездами южных ночей где-то уже совсем далеко-далеко звенит ода "К цикаде" Анакреона:

К цикаде Анакреонт, 43 ода

К трекозе А. Д. Кантемир. Из Анакреонта

Сколь блаженна ты, цикада! Ты, росы упившись каплей, На верху дерев высоких, Будто царь, поешь свободу! Все твое, что пред собою На лугах ты злачных видишь, Все твое, что красно лето И весна с собой приносят! Ты любезна земледельцу - Не вредишь его посевам. На земле ты всем приятна, Предвозвестница веселья! Ты отрадна Пиеридам И любима Аполлоном. Одарил тебя, цикада, Он возвышенною песнью. Ты и старости не знаешь, О, бескровная певица! Не волнуема страстями, Ты почти богам подобна!

Трекоза, тя ублажаем, Что ты, на древах вершинке Испив росы малы капли, Как король, поешь до полна. Твое бо все, что ни видишь В окружных полях, и все, что Года времена приносят. Ты же, пахарей приятель, Никому вредна бывая; Ты же честен человекам Весны предвещатель сладкой; Любят тебя и все музы, И сам Фебус тебя любит, Что звонкий тебе дал голос; И не вредит тебе старость. Мудрая земли отродок, Песнолюбка! беспечальна, Легкоплотна и самим чуть Богам во всем не подобна.

И если уж так разгулялись стихи, то, крылышкуя золотописьмомъ тончайшихъ жилъ, как тут не вспомнить и славного 16-летнего А.С. Пушкина:
Спасите юношу в боях!
Там свищет саблей он зубчатой,
Там кивер зыблется пернатый;
С черкесской буркой на плечах,
И молча преклонясь ко гриве,
Он мчит стрелой по скользкой ниве,
С цыгаррой дымною в зубах...
(Послание к Юдину, 1815)

Итак, сигара давно и устойчиво появилась, а вот с сигаретой дело чуть хитрее.
М. Фасмер в своем «Этимологическом словаре русского языка» указывает на французское происхождение слова «сигарета»: от французского уменьшительного слова cigarette, которое, естественно, родилось от испанского cigare. В английский язык сигарета проникла точно тем же путем, где-то в 1830-х годах. Кстати, и в испанский она вернулась из уже французского в виде cigarito, -ita в середине 19 века.

У нас, во второй половине XIX в., как пишет В. Даль:
Сигара, сигарка, —рочка, испанс. табачный листъ, свернутый трубкою, для куренья. Сигарет(к)а, особый разборъ мелкихъ сигаръ. Подраздѣленье сигаръ образуютъ: пахитосы, папиросы ипр.

А история такова (по крайней мере, так она изложена со всякими подробностями в книге Jordan Goodman. Tobacco in History. Routledge, 1994, 292 pp.):
Испанцы, как известно, завезли табак из Америки, а в Центральной и Южной Америке табак курили по всякому: в трубках, в скрутках, в разных растительных обертках: листьях маиса, банановых шкурках, тростнике, коре и пр.
Испанцы переняли у них все эти передовые технологии и, в том числе, и закручивание табака в тонкие листья, покрывающие кукурузные початки. И такой вид табачных изделий они называли pajitos — мн. ч. от pajita — соломинка, то есть, по нашему, пахитосы.

Но с 17 в. самые прогрессивные испанцы стали использовать для этого дела уже бумагу.
И поэтому такие самокрутки стали называться уже papelate (не путать с папильотками! — которые, как известно не курят, а используют для пущей красы даже некоторые орденоносцы).

Нет, это уже не орденоносец, но тем не менее, на картине Франсиско Гойя молодые люди запускают некий пепелац (от груз. პეპელა [пепела] — «бабочка»), то бишь,
воздушный змей (по-испански: La Cometa). 1777-1778. Масло, холст 269 ×285 см


А один джентельмен, сидящий слева внизу, увлечен, оказывается, совсем другим.
Вот он крупнее, затягивается папелатой — вторая половина 18 века.


По ряду свидетельств и бумажные папелаты и кукурузные пахитосы пересекли Пиренеи и стали популярны во Франции где-то в 1830-х годах, а м.б. и ранее.

И тут, внимание, случился такой примечательный кульбит:
в 1845 г. французская государственная монополия стала в большом количестве производить папелаты, но уже под названием сигареты.
И уже в 1845 году было выпущено около 3 млн. сигарет. И тогда же потребители стали предпочитать сигареты не с местным едким табаком, а с мягким американским, и они стали постепенно завоевывать как лингвистический, так и географический мир.
Французские сигареты с вирджинским табаком проникли в Германию, а потом и Россию, где ок.1850 г. в табачную смесь для сигарет стали добавлять турецкие и болгарские сорта.

В самой Англии первые сигареты появились в 1840-х годах. Так что очень популярная байка, о том, что первые сигареты в Англию завезли солдаты после Крымской войны 1853-1856 г., научившись искусству делать самокрутки у русских и турецких солдат, не совсем верна.
Но тем не менее в 1840-х годах сигареты в Англии были дурного качества и резкого вкуса, и только после войны в 1860-х гг. там появились нормальные сигареты из хорошего турецкого табака, но и они не пользовались тогда большим спросом.
Так что не исключено русско-турецкое влияние на Англию в курительном вопросе.
А русские и турки переняли технологию у французов, а те, как уже сказано, от испанцев.

Так, если ещё раз обратиться к В. Далю, то можно найти у него отдельную статью на слово:
Пахитоска испн. сигарета или папироска въ листкѣ кукурузы.

«Печорин взошел к Фениксу с одним преображенским и другим конноартиллерийским офицером. — Он велел подать чаю и сел с ними подле стола; народу было много всякого: за тем же столом, где сидел Печорин, сидел также какой-то молодой человек во фраке, не совсем отлично одетый и куривший собственные пахитосы к великому соблазну трактирных служителей» (М. Ю. Лермонтов, «Княгиня Лиговская», 1836-1837 г. — само действие происходит в конце 1832 г.).

«…я вошел к Синицыну и застал моего доброго Афанасия Ивановича в его шелковом халате, надетом на палевую канаусовую с косым воротом рубашку, занятого прилежным смахиванием пыли метелкою из петушьих перьев со стола, дивана и кресел и выниманием окурков маисовых пахитосов, самого толстого калибра, из цветочных горшков…» (Из «Воспоминаний о М.Ю. Лермонтове В. П. Бурнашева, по его ежедневнику, в период времени с 15 сентября 1836 по 6 марта 1837 г.»)

Пахитос
Музыка Александра Алябьева , 1850-е (тот, который с тяжелой судьбой, и который: «Соловей», «Вечерний звон» и др.).
Слова Ивана Мятлева, 1841 (тот, который «Как хороши, как свежи были розы..», «Сенсации и замечания госпожи Курдюковой за границею — дан л'этранже»).

Как пахитос хорош в устах
Твоих, красавица младая!
Ты в дымке, как виденье рая,
Ты точно ангел в облаках!

Как зыбь тумана, зыбь росы
Зарею меж цветов гуляет,
Так дым, клубяся, проникает
В твои шелковые власы.

Как я бы в этот дым желал
Хоть на минуту обратиться:
Я мог бы вкруг тебя увиться,
Я б сердца тайну рассказал.

Но нет! К чему? Меня пленив,
Ты о тоске моей не спросишь:
Меня, как пахитос, ты бросишь,
До половины докурив.

(так, прочитав, теперь романс можно и послушать)

Судя по всему, в России в 19 веке слово сигарета не было в большом ходу, а куда чаще говорили и писали: сигарки и пахитоски.

…мы пойдем в кабинет Печорина, где собралось несколько молодых людей и где князь Степан Степанович с цигаркою в зубах тщетно старался вмешаться в их разговор[…] Теперь он сидел против камина, куря сигарку и допивая кофе и внимательно слушая разговор двух молодых людей, стоявших против него (М. Ю. Лермонтов, «Княгиня Лиговская», 1836-1837 г.)

«Такого важного человека, как m-r St.-Jérôme, я и не видывал никогда. Когда вещи его были убраны, на столе с красным сукном раскинуты блестящие бронзовые безделушки, щеточки и гребенки разных видов, духи, помада, под простыней за ширмами повешен его необъятный гардероб и на нем надет синий атласный с красными мушками халат с огромными кистями, он сел в кресло с пружинами, закурил какую-то беленькую сигарку, бывшую тогда еще новостью, и имел для меня в то время, как я смотрел на него из двери, вид до того величественный, что мне и подумать страшно было, как придется мне жить с ним и учиться под его надзором» (Л.Толстой.Отрочество (первая редакция) — действие происходит в 1830-х гг.)

«Есть впечатления, которые страшнее и романов и пахитосок и которые подлежат в таких местах вечному остракизму» (И. А. Гончаров. Пепиньерка, 1842)
— Не думаю, — отвечала Бетси и, не глядя на свою приятельницу, осторожно стала наливать маленькие прозрачные чашки душистым чаем. Подвинув чашку к Анне, она достала пахитоску и, вложив в серебряную ручку, закурила ее (Л. Толстой. Анна Каренина — действие происходит в конце 1873 г.)

«Княгиня Софья Васильевна кончила свой обед, очень утонченный и очень питательный, который она съедала всегда одна, чтобы никто не видал ее в этом непоэтическом отправлении. У кушетки ее стоял столик с кофе, и она курила пахитоску» (Л. Толстой. Воскресенье — действие происходит в 188* году).

Посему не вызывает особого удивления, что в переводе 1902 г. сигарета Холмса названа папироской. Но вот уже в переводе 1948 года папироса вместо сигареты звучит по меньшей мере странно.
Такой, знаете, лихой Холмс с беломориной или казбечиной в зубах, или даже — бери ох куда выше, с герцоговиной-флор?

Очевидно, самым нейтральным вариантом перевода без крайностей всяких козьих ножек и сигарилл, но с неким историческим оттенком, могла бы стать сигарка.

И в заключение. Шерлок Холмс называет при знакомстве Джеймса Мортимера доктором. Тот смущается и отвечает, что он никакой не ученый доктор, а простой врач:

A dabbler in science, Mr. Holmes, a picker up of shells оn the shores of the great unknown ocean.

Я имею только некоторое отношение к науке, мистер Холмс: так сказать, собираю раковины на берегу необъятного океана познания.

Пачкунъ въ наукѣ, мистеръ Холмсъ, собиратель раковинъ на берегахъ великаго неизслѣдованнаго океана.

Так вот, это косвенная цитата из Ньютона:
(Memoirs of the Life, Writings, and Discoveries of Sir Isaac Newton (1855) by Sir David Brewster (Volume II. Ch. 27)

I do not know what I may appear to the world, but to myself I seem to have been оnly like a boy playing оn the sea-shore, and diverting myself in now and then finding a smoother pebble or a prettier shell than ordinary, whilst the great ocean of truth lay all undiscovered before me.

Я смотрю на себя, как на ребенка, который, играя на морском берегу, нашел несколько камешков поглаже и раковин попестрее, чем удавалось другим, в то время как неизмеримый океан истины расстилался перед моим взором неисследованным.

«Цитата не есть выписка. Цитата есть цикада. Неумолкаемость ей свойственна. Вцепившись в воздух, она его не отпускает» (О. Мандельштам. II. Разговор о Данте).

Ну а о том, каким табаком ( в оригинале и переводах) набивал свою трубку Холмс, размышляя о загадке Собаки Баскервилей — это как-нибудь в другой, и даже не следующий раз.

(продолжение следует)