Что почитать: свежие записи из разных блогов
Записи с тэгом #индейцы из разных блогов
Шано, блог «Архив Шано»
* * *
Оригинал взят у в Табак у древних майя
[/MORE]
Информационные ленты полны сообщений о том, что исследователи нашли следы древнемайяского табака. Первоисточник - новость на сайте Политехнического института Ренселлера.
Дмитрий Загоревский из Центра биотехнологических и междисциплинарных исследований и Дженнифер Ньюман, которая пишет диссертацию в Университете Олбани, предприняли анализ остатков из невымытой глиняной фляжечки позднеклассического периода из коллекции Дж. Кислака, которая в настоящий момент хранится в Библиотеке Конгресса США.
Анализ, проведенный двумя спектрометрическими методами – газово-хроматографическим и жидкостно-хроматографическим – показал наличие следов никотина. Следовательно, в ней хранился табак.
Майянисты это и так знали, поскольку, как показал в свое время Д. Стюарт, на бутылочке написано ’u-ma-ya, ’u-may, «его табак». Но все-таки стопроцентной уверенности в этом не было, поскольку в колониальном юкатекском «Словаре из Мотуля» и в колониальном цельтальском словаре Доминго де Ара было указано, что may это «порошок из перца чили или табака». Так что вероятность того, что там был молотый перец, исключать было нельзя.
скрытый текст[MORE=читать дальше]Такого рода бутылочек в коллекции Кислака немало. Некоторые из них расписные, а другие – резные. Формы тоже бывают разные: есть типа фляжек, а есть квадратные бутылочки.
Встречаются они и в других частных коллекциях. Примечательно, что они обозначаются специфическим термином y-otoot (буквально «его дом», то есть «контейнер»). Один прекрасный пример каллиграфии VIII в., происходящий, по-видимому, из Северо-Восточного Петена, сообщает, что это yo-to-ti ’u-MAY-ya ’a-ku MO’-’o, y-otoot ’u-may ’Ahku[’l] Mo’, «табакерка Акуль-Мо».
Нерешенным остается вопрос каким образом майя этот табак потребляли. Был ли это смешанный с мелом жевательный табак или нюхательный? Томпсон в свое время отрицал существование практики нюхания табака у майя, к нему присоединились и авторы “Memory of Bones”. Однако, как указал Саймон Мартин, на сцене на росписях с калакмульского рынка покупатель табак втягивает в нос, а продавец (’aj-may) его достает лопаточкой из горшка.
Так что весьма вероятно, что майя знали оба способа.
Но табаком еще и лечили, о чем сообщают колониальные источники. Как указывает Стюарт, именно этот момент изображен на одном из классических сосудов, где человек достает из горшка, на котором написано ma-ya, черный порошок и намазывает им спину большущей, почти с него ростом, жабы.
Подпись около сцены описывает процесс: la-ba tu-pa-ti wi-WINAAK-ki, laba[l] tu-paat winaak, "[табак] намазан на спине Винака". Причем Винак (букв. "человек") это на самом деле жаба, поскольку ее голова (и даже полнофигурная форма) - лицевая форма знака WINAAK / WINAL "20-ДНЕВНЫЙ МЕСЯЦ". Приболела, наверное, жабка.
Дмитрий Загоревский из Центра биотехнологических и междисциплинарных исследований и Дженнифер Ньюман, которая пишет диссертацию в Университете Олбани, предприняли анализ остатков из невымытой глиняной фляжечки позднеклассического периода из коллекции Дж. Кислака, которая в настоящий момент хранится в Библиотеке Конгресса США.
Анализ, проведенный двумя спектрометрическими методами – газово-хроматографическим и жидкостно-хроматографическим – показал наличие следов никотина. Следовательно, в ней хранился табак.
Майянисты это и так знали, поскольку, как показал в свое время Д. Стюарт, на бутылочке написано ’u-ma-ya, ’u-may, «его табак». Но все-таки стопроцентной уверенности в этом не было, поскольку в колониальном юкатекском «Словаре из Мотуля» и в колониальном цельтальском словаре Доминго де Ара было указано, что may это «порошок из перца чили или табака». Так что вероятность того, что там был молотый перец, исключать было нельзя.
скрытый текст[MORE=читать дальше]Такого рода бутылочек в коллекции Кислака немало. Некоторые из них расписные, а другие – резные. Формы тоже бывают разные: есть типа фляжек, а есть квадратные бутылочки.
Встречаются они и в других частных коллекциях. Примечательно, что они обозначаются специфическим термином y-otoot (буквально «его дом», то есть «контейнер»). Один прекрасный пример каллиграфии VIII в., происходящий, по-видимому, из Северо-Восточного Петена, сообщает, что это yo-to-ti ’u-MAY-ya ’a-ku MO’-’o, y-otoot ’u-may ’Ahku[’l] Mo’, «табакерка Акуль-Мо».
Нерешенным остается вопрос каким образом майя этот табак потребляли. Был ли это смешанный с мелом жевательный табак или нюхательный? Томпсон в свое время отрицал существование практики нюхания табака у майя, к нему присоединились и авторы “Memory of Bones”. Однако, как указал Саймон Мартин, на сцене на росписях с калакмульского рынка покупатель табак втягивает в нос, а продавец (’aj-may) его достает лопаточкой из горшка.
Так что весьма вероятно, что майя знали оба способа.
Но табаком еще и лечили, о чем сообщают колониальные источники. Как указывает Стюарт, именно этот момент изображен на одном из классических сосудов, где человек достает из горшка, на котором написано ma-ya, черный порошок и намазывает им спину большущей, почти с него ростом, жабы.
Подпись около сцены описывает процесс: la-ba tu-pa-ti wi-WINAAK-ki, laba[l] tu-paat winaak, "[табак] намазан на спине Винака". Причем Винак (букв. "человек") это на самом деле жаба, поскольку ее голова (и даже полнофигурная форма) - лицевая форма знака WINAAK / WINAL "20-ДНЕВНЫЙ МЕСЯЦ". Приболела, наверное, жабка.
[/MORE]
Шано, блог «Архив Шано»
* * *
Впечатлительным под кат не заглядывать!
Оригинал взят у в post
[/MORE]
Еще кое-что интересное в коментах к ЖЖпосту.
Оригинал взят у в post
Стереотип конкисты: бронированные всадники, всех легко побеждают, оружие голых индейцев для них неопасно, а кругом кучи золота. Забывается, что громкие события: «взятие Теночтитлана», «выкуп Атауальпы», крупные победы и большая добыча были очень редки. "Настоящая" конкиста была невероятно тяжелой, растянувшейся на столетия борьбой, в горах, джунглях и болотах. Происходило с испанцами в Новом Свете то же, что с казаками на Кавказе (перенявшими у местных черкеску и бурку).
скрытый текст[MORE=читать дальше]Природные условия свое брали, плюс дороговизна: европейские товары (в т.ч. доспехи) в Новом Свете продавались втридорога. Конкистадор (особенно пехотинец) по виду часто не отличался от индейских воинов: носил такую же стеганую х/б безрукавку (для защиты от стрел) и кожаный шлем. Башмаки в горах и сельве долго не держались, их заменяли кожаными сандалиями. Всадники были очень важны, но их было не так уж много, местность часто для кавалерии не годилась, и пехота работала самостоятельно. Приходилось им нелегко: в рукопашке, где и решался бой, стеганая безрукавка почти не защищала. Но до этого еще надо было дожить, пройдя сперва через тучу камней из пращи, стрел и разбросанных по земле отравленных шипов. В связи с чем приведу (в сокращении) очень жизнерадостную цитату из «Хроники Перу» Педро Сьеса де Леон, где он говорит обо всем этом, а главным образом об отравленных стрелах индейцев Колумбии:
"О том, как делается столь ядовитое зелье, которым индейцы Санта Марты и Картахены многих испанцев убили.
Поскольку столь известно это зелье, мне кажется [разумным] сообщить его состав. Я старался узнать его от одного касика, показавшего мне несколько корней с неприятным запахом. Он сказал, что около деревьев они выкапывали землю и из корней этого смертоносного дерева добывали их, [потом] сжигали в глиняных кастрюлях, и делали из них пасту. Затем они искали нескольких муравьев, величиной с жука, очень вредных, один укус их у человека создает волдырь и лихорадку и причиняет ему такую боль, что почти лишает его чувств. Также они искали для изготовления этого дурмана несколько очень больших пауков, и также кидали в него несколько червей с длинными, тонкими волосами, величиной с палец, которых мне не забыть, потому что, когда я охранял одну реку в горах, один из этих червей укусил меня в шею, и я провел самую болезненную и многострадальную ночь в своей жизни. Изготовляли они его [зелье] также из крыльев летучей мыши, головы и хвоста маленькой рыбки, очень ядовитой; из жаб и змеиных хвостов и яблочек. У этих яблок млечный сок, что превращается в яд; после того, как мой друг съел их, подумал, что помрет, и не будь он спасен с помощью масла, то определенно бы погиб. Другие травы и коренья они также бросают в это зелье, и когда они хотят сделать его, то готовят сильный огонь на равнине, в стороне от своих домов и помещений, расставляя несколько горшков, они подыскивают какую-нибудь рабыню или индианку, которой им не жалко, и та индианка варит его и доводит до полного необходимого приготовления. И от запаха и испарения от него исходящего, та особа, что его делает, умирает, как я слышал.
Этим столь смертельным зельем индейцы смазывают наконечники своих стрел, и они столь искусны в стрельбе, настолько меткие, и стреляют с такой силой, что часто они пробивали насквозь доспехи, коней, или всадника. Поскольку там используют не так много хороших доспехов, в основном хлопковые, потому что в той земле, по причине суровости и влажности климата нет ни хороших кольчуг, ни кирас, да они и не приносят пользы в войнах с этими индейцами, сражающимися на луках. Но несмотря на всю их ловкость и столь пагубный край, их побеждали и часто разграбляли пешие солдаты, достигая больших успехов, не имея ничего, кроме шпаги и круглого щита. А десять или 12 испанцев, собравшихся вместе, атакуют сотню или две сотни их."
Если кого-то стошнило при описании рецепта, стоит прочесть Фра Педро Агуадо, «Историю Новой Гранады». Он описывает подобное зелье еще более заманчиво. Помимо муравьев, червей и пауков, ингредиенты включают менструальную кровь и пр., затем зелье "остается гнить, пока все живое не умрет и не разложится", добавляют слизь жаб (для получения которой жабу привязывают за лапки и стегают прутом). А затем варят, приготовление поручено "старухам, которым уже надоело жить", т.к. от паров они умирают. Вот это я понимаю-вредное производство, горячий стаж.
Он также чудесно описывает, как лечили раненого такими стрелами и шипами. Они обычно были зазубрены, т.е. застревали в ране.
"Сначала нужно извлечь наконечник стрелы или шип, часто застревающие в теле на 4 пальца, так они сделаны индейцами. Затем насыпать в рану толченую сулему, сколько поместится, заталкивать ее с силой. Затем раскалить на огне мачете и хорошо прижечь саму рану и все вокруг. Затем тем же раскаленным железом прижечь с обеих сторон поясницу от верха до самых ног, уши, шею и затылок, чтобы ослабить спазмы, которые яд сразу причиняет. Затем обернуть в одеяло с ног до головы и поместить в самое темное и закрытое место, чтобы воздух туда не проникал, и держать там 3 дня без еды и питья. После чего можно начать давать ему немного нежирного бульона. Все время лечения и диеты нельзя, чтобы к нему приближалась женщина, поскольку установлено, что яд этот так силен, что при виде женщины раны больного опять ухудшаются."
Я бы в таком состоянии на женщин точно не реагировал.
скрытый текст[MORE=читать дальше]Природные условия свое брали, плюс дороговизна: европейские товары (в т.ч. доспехи) в Новом Свете продавались втридорога. Конкистадор (особенно пехотинец) по виду часто не отличался от индейских воинов: носил такую же стеганую х/б безрукавку (для защиты от стрел) и кожаный шлем. Башмаки в горах и сельве долго не держались, их заменяли кожаными сандалиями. Всадники были очень важны, но их было не так уж много, местность часто для кавалерии не годилась, и пехота работала самостоятельно. Приходилось им нелегко: в рукопашке, где и решался бой, стеганая безрукавка почти не защищала. Но до этого еще надо было дожить, пройдя сперва через тучу камней из пращи, стрел и разбросанных по земле отравленных шипов. В связи с чем приведу (в сокращении) очень жизнерадостную цитату из «Хроники Перу» Педро Сьеса де Леон, где он говорит обо всем этом, а главным образом об отравленных стрелах индейцев Колумбии:
"О том, как делается столь ядовитое зелье, которым индейцы Санта Марты и Картахены многих испанцев убили.
Поскольку столь известно это зелье, мне кажется [разумным] сообщить его состав. Я старался узнать его от одного касика, показавшего мне несколько корней с неприятным запахом. Он сказал, что около деревьев они выкапывали землю и из корней этого смертоносного дерева добывали их, [потом] сжигали в глиняных кастрюлях, и делали из них пасту. Затем они искали нескольких муравьев, величиной с жука, очень вредных, один укус их у человека создает волдырь и лихорадку и причиняет ему такую боль, что почти лишает его чувств. Также они искали для изготовления этого дурмана несколько очень больших пауков, и также кидали в него несколько червей с длинными, тонкими волосами, величиной с палец, которых мне не забыть, потому что, когда я охранял одну реку в горах, один из этих червей укусил меня в шею, и я провел самую болезненную и многострадальную ночь в своей жизни. Изготовляли они его [зелье] также из крыльев летучей мыши, головы и хвоста маленькой рыбки, очень ядовитой; из жаб и змеиных хвостов и яблочек. У этих яблок млечный сок, что превращается в яд; после того, как мой друг съел их, подумал, что помрет, и не будь он спасен с помощью масла, то определенно бы погиб. Другие травы и коренья они также бросают в это зелье, и когда они хотят сделать его, то готовят сильный огонь на равнине, в стороне от своих домов и помещений, расставляя несколько горшков, они подыскивают какую-нибудь рабыню или индианку, которой им не жалко, и та индианка варит его и доводит до полного необходимого приготовления. И от запаха и испарения от него исходящего, та особа, что его делает, умирает, как я слышал.
Этим столь смертельным зельем индейцы смазывают наконечники своих стрел, и они столь искусны в стрельбе, настолько меткие, и стреляют с такой силой, что часто они пробивали насквозь доспехи, коней, или всадника. Поскольку там используют не так много хороших доспехов, в основном хлопковые, потому что в той земле, по причине суровости и влажности климата нет ни хороших кольчуг, ни кирас, да они и не приносят пользы в войнах с этими индейцами, сражающимися на луках. Но несмотря на всю их ловкость и столь пагубный край, их побеждали и часто разграбляли пешие солдаты, достигая больших успехов, не имея ничего, кроме шпаги и круглого щита. А десять или 12 испанцев, собравшихся вместе, атакуют сотню или две сотни их."
Если кого-то стошнило при описании рецепта, стоит прочесть Фра Педро Агуадо, «Историю Новой Гранады». Он описывает подобное зелье еще более заманчиво. Помимо муравьев, червей и пауков, ингредиенты включают менструальную кровь и пр., затем зелье "остается гнить, пока все живое не умрет и не разложится", добавляют слизь жаб (для получения которой жабу привязывают за лапки и стегают прутом). А затем варят, приготовление поручено "старухам, которым уже надоело жить", т.к. от паров они умирают. Вот это я понимаю-вредное производство, горячий стаж.
Он также чудесно описывает, как лечили раненого такими стрелами и шипами. Они обычно были зазубрены, т.е. застревали в ране.
"Сначала нужно извлечь наконечник стрелы или шип, часто застревающие в теле на 4 пальца, так они сделаны индейцами. Затем насыпать в рану толченую сулему, сколько поместится, заталкивать ее с силой. Затем раскалить на огне мачете и хорошо прижечь саму рану и все вокруг. Затем тем же раскаленным железом прижечь с обеих сторон поясницу от верха до самых ног, уши, шею и затылок, чтобы ослабить спазмы, которые яд сразу причиняет. Затем обернуть в одеяло с ног до головы и поместить в самое темное и закрытое место, чтобы воздух туда не проникал, и держать там 3 дня без еды и питья. После чего можно начать давать ему немного нежирного бульона. Все время лечения и диеты нельзя, чтобы к нему приближалась женщина, поскольку установлено, что яд этот так силен, что при виде женщины раны больного опять ухудшаются."
Я бы в таком состоянии на женщин точно не реагировал.
[/MORE]
Еще кое-что интересное в коментах к ЖЖпосту.
Шано, блог «Архив Шано»
* * *
Оригинал взят у в Миф о конкистадорах
[/MORE]
Начиная с XVI века, северные государства, оказавшиеся под влиянием Реформации – Великобритания и особенно Голландия, начали вести в своих заморских колониях психологическую войну, придумывая и распространяя черную легенду о варварских завоевательных методах Испании. Эта легенда активно использовалась в борьбе с испанцами за господство над морем. Сегодня на черную легенду ссылаются даже священники, монахи и вообще католики, которые выступили против празднования пятисотлетия открытия Америки, не отдавая себе отчета в том, что тем самым стали проводниками британо-голландской пропаганды.
скрытый текст[MORE=читать дальше]
Современный французский историк Пьер Шано, которого трудно заподозрить в необъективности, пишет: «Антииспанская легенда в своей североамериканской версии (между прочим, в европейской версии она относится прежде всего к инквизиции) исполняла роль удобного защитного клапана. Предполагаемый индейский погром, якобы совершенный испанцами в XVI веке может утаить массовые убийства, совершенные североамериканцами в XIX веке на западной границе». «Чёрная легенда» о зверствах испанских завоевателях в Южной Америке была призвана скрыть от общественного внимания, подлинный геноцид коренных народов Северной Америки, совершённый англосаксами. Мы, конечно, далеки от того, чтобы представлять испанское завоевание Америки в «розовых тонах». Но, безусловно, несмотря на жестокости и насилие, проявленные испанскими конквистадорами, последние никогда не ставили перед собой целью уничтожение завоеванных. Более того, часто испанцы освобождали завоеванные народы от тирании собственных властителей и власти жрецов, которые практиковали чудовищные культы с множественными человеческими жертвоприношениями.
Итальянский исследователь и журналист Витторио Мессори справедливо пишет: «Добродетельные граждане, отрекающиеся от конкистадоров Америки, забывают, между прочим, о том, что европейцы, прибывшие на новый континент, также встретили там завоевателей. Империи ацтеков и инков тоже были созданы насильственным путем и сохранились лишь в результате кровавых притеснений завоеванных народов, превращенных в рабов. Невероятной быстроте и успеху завоевания во многом способствовали местные жители, притеснявшиеся инками и ацтеками. Поэтому во многих местах испанцев встречали не как завоевателей, а как освободителей.
Пусть историки теперь попытаются объяснить, как могло случиться, что на протяжении трех веков испанского господства, не было никаких вооруженных выступлений против новой власти, хотя численность ее армии была небольшой, и малейшее восстание привело бы к ее свержению. Представления о вторжении в Южную Америку, существовавшие до сих пор, исчезают при столкновении с цифрами: с 1509 по 1559 год, в период завоевания территорий от Флориды до Магелланова пролива, в Западную Индию ежегодно прибывало более пятисот испанцев, что на протяжении полувека составляет 27787 человек».
Другой известный современный историк Жан Дюмон писал: «Если бы, к их несчастью, Испания (и Португалия) приняла Реформацию, то стала бы пуританской и следовала бы северо-американским принципам, утверждавшим, что «Библия говорит: индеец – существо низшее и сын сатаны». Тогда массовые истребления уничтожили бы в Южной Америке все местные племена. И сегодня туристы, посещающие оставшиеся «резервации» начиная от Мексики до Огненной Земли, фотографировали бы тех немногих, кто является живым свидетелем расовой резни, происшедшей на «библейской» основе. О результатах завоеваний красноречиво свидетельствуют цифры: если в Северной Америке осталось в живых немногим более десяти тысяч краснокожих, то в бывших испанских и португальских колониях большинство населения состоит из индейцев или потомков местных жителей доколумбового периода, а также европейцев и африканцев (особенно в Бразилии).
1. Конкистадоры уничтожили миллионы людей
Прямого целенаправленного геноцида со стороны испанцев не было. Это – миф, созданный антикатолической пропагандой. Даже если бы испанцы хотели бы этого, они просто физически бы не смогли сделать из-за своей малочисленности. Да, конкистадоры нередко жестоко подавляли выступления индейцев, но неверно только их объявлять виновниками демографической катастрофы. На нее повлияло совокупность факторов: а именно 1. эпидемии. 2. каторжный труд на рудниках. 3. жестокость конкистадоров, проявленная в подавлении индейских выступлений. Первый фактор принято замалчивать, но он был весьма весомым, если не сказать решающим факторов, повлиявшим на численность индейского населения. Испанцы проникнув в Новый Свет завезли много болезней, от которых у индейцев не было иммунитета: корь, туберкулез, золотуху, чуму , тиф, инфлюэнцу, коклюшеобразный кашель и оспу. До завоевания испанцами, империя ацтеков насчитывала около 20 миллионов человек. От эпидемии оспы в 1521, после падения Теночтитлана, погибло около 10% ацтеков. Затем была еще эпидемия оспы – в 1545-48 годах и эпидемия тифа в1576-81 годах. Тогда погибло еще почти 40% индейцев. «Ужасным и всеобъемлющим было нашествие мора на Мексику. Не было ни одного дома или очага, на которые не излился бы гнев Господень. Когда скрылась, истаяла за горизонтом черная беда, страна стала пустыней – ни петушиного крика, ни человечьего голоса, ни огня, ни борозды», – так описывает эпидемию 1576 года ее современник, известный летописец Нового света францисканский монах Хуан де Торквемада. (не путать с Томасом Торквемадой – основателем инквизиции). Еще более ужасной по последствиям оказалась эпидемия оспы в империи инков. Из-за эпидемии натуральной оспы в течении примерно 15 лет империя инков сократилась с 30 миллионов до, примерно, 3 млн. человек. Тот факт, что конкистадоры не уничтожили индейское население Центральной Америки проверяется простой проверкой национальностей жителей стран, на территории которых ранее существовали цивилизации, «уничтоженные» испанцами. Вот, например, национальный состав Перу (экс территория инков): индейцы 45%, метисы (смешанного испано-индейского происхождения) 37%, белые 15%, негры, японцы, китайцы. Чуть хуже положение с индейцами в Мексике (экс территория ацтеков и майя): метисы 60%, индейцы 30%, белые 9%. Намного хуже обстояло дело с индейцами, населявшими острова Куба и Гаити, где преимущественным фактором уменьшения народонаселения была жестокость и алчность испанцев. Там, действительно, население сократилось с нескольких сотен тысяч до нескольких тысяч индейцев.
2. Конкистадоры победили только за счет огнестрельного оружия.
Безусловно, технологическое превосходство сыграло свою роль, но далеко не самую главную. Превосходство индейцев в живой силе было подавляющим (сотни, иногда несколько тысяч испанцев против сотен тысяч индейцев), и никакие мушкеты и пушки не спасли бы испанцев, тем более что их быстро переставали бояться. Уже во второй битве с тласкаланцами Кортес отмечал, что индейцы не обращали никакого внимания на грохот пушек и бесстрашно шли в бой. Никакие аркебузы и латы не спасли от разгрома армии Кортеса в «ночь печали», когда восставшие ацтеки уничтожили большую часть армии Кортеса. Причин поражения индейцев было много: это и полное отсутствие тактики при боях, когда индейцы не сумели воспользоваться своим численным превосходством, и внутренняя вражда индейцев между собой, и помощь враждебных ацтекам племен, (например при взятии Теночтитлана Кортесу помогали десятки тысяч союзников из индейских племен), и превосходство испанцев в дисциплине и оружии, и личный талант Кортеса, и безвольность самих индейцев и наконец просто везение. Ничем иным как везением и отвагой испанцев, например, нельзя объяснить победу конкистадоров у Отомпана. Возвращаясь после разгрома своей первой армии, 7 июля 1520 года, изрядно поредевшие конкистадоры со своими союзниками, встретились с огромной армией ацтеков, насчитывавшей по разным оценкам от 100 до 200 тысяч воинов. Превосходство ацтеков было подавляющим, но, тем не менее, испанцы одержали блестящую победу благодаря храбрости Кортеса. Он лично во главе конного отряда ворвался в грозивший поглотить его океан ацтекских войск и пронзил копьем пышно одетого вождя индейцев. Ацтеки, потеряв предводителя, в панике бежали…
3. Индейцы были добрыми и наивными по сравнению с христианскими фанатиками.
Блажен кто верует. Однако невиданную жестокость индейских цивилизаций признают даже светские историки. Индейцы, населявшие Американский континент и острова были очень воинственны и жестоки. Уже Колумб упоминает в своем письме людей, «которых считают на всех других островах очень свирепыми, и едят эти люди человеческое мясо» (из письма Христофора Колумба). Глубокое же исследование индейских обычаев и религиозных культов может повергнуть в шок современного цивилизованного человека. Начать хотелось бы с ацтеков – цивилизации, погрязшей в таких кровавых жертвоприношениях и такой бессмысленной изощренности, что ей по праву можно присудить звание самой сатанинской религии за всю историю человечества. Для наглядности приведем отрывки из книги «Конец пожирателей человеческих сердец» польского историка Зенона Косидовского, которого никак нельзя подозревать в симпатиях к конкистадорам-христианам: «Человеческие жертвы ацтеки приносили следующим образом. Четыре жреца, размалеванные в черный цвет, в черных одеждах, хватали юношу за руки и ноги и бросали его на жертвенный камень. Пятый жрец, облаченный в пурпурные одеяния, острым кинжалом из обсидиана распарывал ему грудную клетку и рукой вырывал сердце, которое затем бросал к подножию статуи бога. У ацтеков существовало ритуальное людоедство: сердце поедали жрецы, а туловище, сброшенное со ступеней пирамиды, уносили домой члены аристократических родов и съедали его во время торжественных пиршеств. Кроме 18 главных празднеств в году, нередко продолжавшихся по несколько дней, едва ли не каждый день отмечался праздник какого-нибудь из богов, поэтому человеческая кровь лилась непрерывно.
Богине плодородия приносили в жертву молодую девушку. Раскрашенная в красный и желтый цвет, что символизировала кукурузу, она должна была исполнять изящные ритуальные танцы, а потом гибла на жертвенном алтаре. В религии ацтеков существовал даже особый покровитель человеческих жертв – божок Хипе. В его честь жрецы сдирали кожу с живых юношей, которую натягивали на себя и носили в течение 20 дней. Даже сам король надевал кожу, срезанную со стоп и ладоней. Верхом дикости представляется нам ритуал, связанный с культом бога огня. Жрецы разжигали в храме этого бога огромный костер, потом раздевали догола военных пленников и, связав их, бросали в огонь. Не дожидаясь, пока они погибнут, вытаскивали их крючьями из пламени, клали себе на спину и исполняли ритуальный танец вокруг костра. Только после этого жрецы закалывали их на жертвенном камне. Религия ацтеков не щадила даже детей. Во время засухи жрецы убивали мальчиков и девочек, чтобы бог дождя смилостивился.
Младенцев, купленных у нищих родителей, наряжали в праздничные одежды, украшали цветами и в колыбелях вносили в храм. Закончив ритуальные обряды, их убивали ножами. Как только появлялись первые ростки кукурузы, детей умерщвляли по-иному: им отрезали головы, а тела хранили в горных пещерах как реликвии. В период созревания кукурузы жрецы покупали четырех детей в возрасте пяти-шести лет и запирали в подвалах, обрекая на голодную смерть. Точно неизвестно, сколько человеческих жертв приносилось ежегодно в государстве ацтеков. Ученые считают, что 20-30 тыс. Возможно, эти цифры преувеличены, но нет сомнения, что они все-таки были внушительными. Доказательством служат настоящие склады с десятками тысяч черепов, найденные конкистадорами во всех ацтекских городах, и в особенности уже упомянутое сооружение в Теночтитлане, где Берналь Диас насчитал 136 тыс. черепов… Ацтекскому государству приходилось постоянно беспокоиться о том, чтобы обеспечивать ненасытных богов жертвами… Особая группа воинов только тем и занималась, что захватывала пленников и доставляла их в храмы.
Не одну войну ацтеки начинали лишь затем, чтобы добыть пленников. Мерилом доблести, а следовательно, и заслуг ацтеков было количество их пленников, которое имелось на счету у каждого воина, поэтому ацтеки, вместо того чтобы убивать противников и наносить им раны, старались во что бы то ни стало брать их в плен. В этом странном обычае, наверно, и следует искать объяснение того, что среди конкистадоров оказалось поразительно мало убитых и раненых… Монтесуму как-то спросили, почему он терпел в столь близком соседстве независимое государство тласкаланцев. Он ответил, не задумываясь: «Чтобы оно поставляло нам людей для жертв богам» Жертвоприношения поражают исследователей не только их звериной жестокостью, но и размахом. Например, во время церемонии освящения большого храма бога войны Уицилпочтли, в Теночтитлане была устроена настоящая бойня. В жертву были принесены, по разным оценкам, от 20 до 80 тысяч пленных, захваченных ацтеками во время их похода. В течение года отмечалось 18 главных праздников с человеческими жертвоприношениями; кроме того, практически каждый день отмечался праздник одного из богов (урожая, плодородия, дождя, маиса, агавы и т.д.). По оценкам ученых, в государстве ацтеков ежегодно приносилось в жертву около 20-30 тыс. чел. Во время продвижения отряда Кортеса от побережья вглубь Мексики в каждом ацтекском городе испанцы находили по несколько десятков тысяч черепов принесенных в жертву людей, а в столице ацтеков, городе Теночтитлане, вокруг главного храма Солнца испанец Берналь Диас насчитал 136 тысяч черепов. Другие индейцы конечно уступали ацтекам, но тем не менее и у них были распространены человеческие жертвоприношения, каннибализм и шокирующие ритуалы. Подобные ритуалы с вырезанием сердец и посвящением их богам существовали и у других цивилизаций Южной Америки: инков и майя. (Ацтеки собственно свой главный ритуал позаимствовали именно у майя) Кроме того, они имели и свои «оригинальные разработки»: майя кидали жертвы в специальные колодцы-сеноты во время засухи, инки в горах закладывали камнями мальчиков. Жрецы Майя, как и друиды, также любили гадать над истекающей кровью жертвой. Также инки в случае болезни приносили в жертву своих детей, умоляя богов принять эту жертву вместо себя.
Для того чтобы отвратить нападения врагов и эпидемии, а также во здравие императора, Солнцу приносили в жертву рослых красивых детей без каких-либо изъянов в возрасте до 10 лет. Армия инков отличалась высокой дисциплиной: смертная казнь грозила даже за отлучку без ведома военачальника. Инки в бою, помимо обычного оружия, применяли психологическое оружие: звуки флейт, сделанных из костей побежденных врагов и грохот деревянных барабанов с натянутой на них человеческой кожей. Милослав Стингл, известный чешский американист в своей книге «Индейцы без томогавков» приводит ещё более жуткие сведения из жизни менее «цивилизованных» индейских племен, чем ацтеки или инки. Эквадорские хиваро охотились за головами своих неприятелей. Убитым врагам они отрезали головы, стягивали с головы кожу, наполняли ее горячим песком и особым способом уменьшали эту голову до размеров теннисного мяча. При этом лицо жертвы полностью сохраняет прежнее подобие. По представлениям хиваро такая тсантса (так они называют эти высушенные головы) дарует охотнику силу врага. Ну и наконец каннибалы-карибы, уже упомянутые Колумбом, проживали в районе реки Амазонка и на Карибских островах. Тольтеки, которые покорили многие майские города, также прибегали к массовым человеческим жертвоприношениям. Так в их столице Чичен-Иц находился так называемый «Священный Сенот», который представлял собой гигантскую круглую воронку диаметром 60 метров. В эту воронку регулярно сбрасывались десятки людей, которые были вынуждены отправлять подчиненные им майские города. Можно еще долго перечислять все злодеяния индейцев, но даже на этих примерах видно, что испанцы столкнулись в Новом Свете не с белыми пушистыми созданиями, а племенами, в которых господствовала не любовь и права человека в единстве с природой, а жестокий закон джунглей.
4. Конкистадоры уничтожили великие города и культуру великих цивилизаций.
Конкистадоры не уничтожали городов – это противоречило бы элементарному здравому смыслу. Они нуждались в опорных пунктах для завоевания государства. Уничтожались или переделывались языческие храмы с идолами и писаниями , в которых совершались языческие обряды, в том числе и кровавые человеческие жертвоприношения, о которых мы уже сказано выше. Те города, которые находят в джунглях – это остатки цивилизации майя, которая пришла в упадок без всякой помощи конкистадоров еще в Х веке. Испанцы уничтожали золотые украшения, в том смысле, что переплавляли их по известным причинам.
5. Испанцы ввели рабовладение, поработив свободолюбивых индейцев.
На самом деле свободолюбивые индейцы прекрасно знали что такое рабство. Даже у самых мирных племен Таино, проживающих на Кубе было распространено рабство. Не говоря уже об остальных. Испанцы просто усовершенствовали его, подстроив под свои нужды. Особенно хорошо было развито рабовладение в развитых индейских цивилизациях: у майя, у ацтеков и инков. Хотя тут был один нюанс. Если в остальных уголках мира основным источником рабства служили войны, то у некоторых индейских народов в рабство попадали как правило свои. Военных пленников индейцы приносили в жертву богам. Так, например, у ацтеков в рабство попадали за кражу, в случае невозврата долга или за предательство начальника. Также родители продавали своих детей за непослушание или за какие-нибудь другие грешки. Торговля рабами в Ацтекском государстве имела широкое распространение. Посредниками здесь обычно выступали купцы. Наиболее крупные рынки работорговли находились в двух городах – Ацкапоцалько и Исокане. Рабы обменивались на самые различные вещи – ткани, накидки, драгоценные перья и т.п. Стоимость раба колебалась в зависимости от его достоинств, но обычная его цена равнялась 20 накидкам. Рабов продавали не только в близлежащие районы, но и на чужбину. Использовали рабов индейцы по стандартной схеме: переноска тяжестей, сельскохозяйственные работы, строительство храмов, мостов и т.д. У инков существовало целое сословие государственных рабов – янакуна. Они обрабатывали государственные земли, пасли принадлежавшие государству стада лам, были слугами в домах инков. Знаменитые грандиозные сооружения инков сделанные из камней весом по несколько тонн были сделаны, понятное дело, не силой мысли продвинутых инков, а трудом огромной армии рабов. Конечно, было бы просто прекрасно, если бы испанцы даровали бы всем индейцам свободу, индейцы бросили бы свои войны и жертвоприношения, и наступило бы большое хорошо. Но, к сожалению, как это часто бывает, люди не всегда выбирают гуманные пути. Индейцы, несмотря на все их почтение к «белым богам» не торопились бросать свои обычаи, а кастильцы были слишком одурманены от радужных перспектив богатства и власти. В результате мы и получили, то что получили. Испанцы установили систему энкомьенде, которая состояла в том, что за конкистадорами закреплялись земли вместе с индейским населением, отрабатывавшем трудовую повинность. Причем эту повинность исполняли только мужчины возрастом от 15 до 50 лет. Женщины и дети к трудам не привлекались.
6. Испанским властям главное было колонии, а не индейцы.
Состав испанцев и цели их завоеваний не были однородными. При непредвзятом изучении конкисты можно заметить, что основными так сказать составляющими конкисты, определяющими ее ход, являлись:
1. Конкистадоры, жаждавшие власти и денег.
2. Миссионеры, желавшие принести цивилизацию и мирно христианизировать индейское население.
3. Королевские власти, которым нужны были стабильные государства с христианским населением и приносящим доход короне.
Между этими составляющими постоянно велась борьба. Поначалу огромная удаленность от империи и незнание истинного положения дел развязывала руки конкистадорам, которые не сильно связывали себя королевскими указами, и поступали, сообразуясь предпочтительно со своей выгодой. Но постепенно в Мексике стал складываться лагерь противников жестокости по отношению к индейцам, авангардом которого стали католические монахи, в том числе и знаменитый Бартоломе де Лас Касас.
Их деятельность привела в конечном счете к принятию «Новых законов», предписывающих гуманное отношение к индейцам. Законы объявляли индейцев «свободными подданными Его Величества»,снижали подати, взимаемые с индейцев, вводили кары за их убийство, ограничивали частное рабовладение. Самыми ярыми защитниками индейцев, как уже было сказано, являлись католические монахи. Именно они первыми донесли правду до испанского короля. Кроме того, необходимо отметить, что индейцы еще до кровавых событий, были признаны испанцами равноправными людьми с христианских позиций. Когда после подавления Колумбом восстания индейцев, адмирал отправил несколько сотен пленных в Испанию как рабов, то королева Испании Изабелла с гневом отвергла сей «подарок» и приказала вернуть индейцев в их деревни. Также королева послала за океан священников, чтобы привести индейцев к христианской вере; тем, кто примет крещение, обещали уменьшение налогов, а касикам даровали дворянские гербы, право носить шпагу и ездить на лошади. Добровольное вхождение под власть испанского монарха не раз упоминается в исторических источниках. Так например в (Акте о вступлении во владение) рассказывается о том, как эскривано Франсиско де Исасага «принял во владение селения Апарии и Иримары и что сие было совершено без какого-либо противления [с их стороны]. Кроме того, удостоверяю, что вышеуказанные касики явились добровольно и поклялись его величеству в повиновении и что они свою службу исполняют и приносят христианам припасы» Указ губернатора Гватемалы Диего Гарсия де Вальверде от 27 мая 1582 г. предписывал прекратить злоупотребления энкомендеро по отношению к индейцам.
Запрещалось:
«1) оставлять в списках плательщиков умерших и ушедших или исчислять общую сумму подати, включая их в число плательщиков, в то время как население сократилось более чем на одну треть;
2) требовать подать за умерших с их родственников;
3) продавать или передавать энкомендированных (то есть крепостных) индейцев другим энкомендеро;
4) принуждать индейцев работать как рабов;
5) бить индейцев;
6) перегружать их тяжелыми работами…
7) обращаться с индейцами так жестоко, что матери предпочитают убивать своих детей, чтобы не обрекать их на услужение господам, а взрослые кончают собой посредством голодовки или повешения».
Итак, как мы видим, конкиста была неоднородной. Были негодяи, но были и порядочные люди. Конкистадоры-энкомендеро видели в индейцах лишь рабочую силу, обогащающую их, а испанским властям нужны были стабильные колонии со стабильным населением, которое бы имело свое хозяйство и могло содержать свои земли. Жестокости конкисты были в основном продиктованы алчностью прямых завоевателей, а не испанской политикой или тем более христианством.
7. Испанцы неправы, потому что они – захватчики, а индейцы боролись за свою землю.
Центральная Америка издавна была ареной соперничества и жестоких войн индейских племен и цивилизаций. Поэтому по большому счету испанцы имели такое же право на эти земли, как и ацтеки. И те, и другие были захватчиками. Между городами и государствами майя постоянно велись междоусобные войны за власть, контроль над землями, пригодными для возделывания, и над населением, которое обрабатывало эти земли и строило величественные города. Завершением войны служило пленение враждебного правителя с последующим принесением его и других пленных в жертву богам. В седьмом веке по Р. Х. на территорию майя вторглись войска Теотиуакана. Через непродолжительное время сам Теотиуакан гибнет под натиском северных племен. Под ударами племен «пипиль» идущих с запада гибнут многие майские города, что приводит к упадку майской цивилизации в IX-X веках. Хотя несколько государств продолжали существовать еще продолжительное время. Например, город Тайсаль был покорен испанцами только в конце XVII века. Одновременно север майской цивилизации подвергся нашествию нападению воинственных центрально-мексиканских племен – тольтеков. Однако, в отличие от центральной области майя, это не привело к катастрофическим последствиям. Население полуострова слилось с завоевателями, и в итоге появилась своеобразная культура, соединяющая в себе майские и тольтекские черты.
Империя инков тоже складывалась далеко не мирными путями. Инки – это всего лишь одно из племен, проживавшее в районе города Куско, которое в результате длительных войн подчинило себе остальных индейцев. В конце 60-х – начале 70-х годов XV века был разбит основной конкурент на пути господства инков – царство Чимор. Дальнейшее завоевание племен было относительно легким. Без особого труда ими были подчинены мелкие государства и племена центрального и южного побережья Перу. И приход конкистадоров Инки встретили в самом расцвете своего могущества. Так что Инки – тоже захватчики и поработители.
Источник gorod.tomsk.ru
скрытый текст[MORE=читать дальше]
Современный французский историк Пьер Шано, которого трудно заподозрить в необъективности, пишет: «Антииспанская легенда в своей североамериканской версии (между прочим, в европейской версии она относится прежде всего к инквизиции) исполняла роль удобного защитного клапана. Предполагаемый индейский погром, якобы совершенный испанцами в XVI веке может утаить массовые убийства, совершенные североамериканцами в XIX веке на западной границе». «Чёрная легенда» о зверствах испанских завоевателях в Южной Америке была призвана скрыть от общественного внимания, подлинный геноцид коренных народов Северной Америки, совершённый англосаксами. Мы, конечно, далеки от того, чтобы представлять испанское завоевание Америки в «розовых тонах». Но, безусловно, несмотря на жестокости и насилие, проявленные испанскими конквистадорами, последние никогда не ставили перед собой целью уничтожение завоеванных. Более того, часто испанцы освобождали завоеванные народы от тирании собственных властителей и власти жрецов, которые практиковали чудовищные культы с множественными человеческими жертвоприношениями.
Итальянский исследователь и журналист Витторио Мессори справедливо пишет: «Добродетельные граждане, отрекающиеся от конкистадоров Америки, забывают, между прочим, о том, что европейцы, прибывшие на новый континент, также встретили там завоевателей. Империи ацтеков и инков тоже были созданы насильственным путем и сохранились лишь в результате кровавых притеснений завоеванных народов, превращенных в рабов. Невероятной быстроте и успеху завоевания во многом способствовали местные жители, притеснявшиеся инками и ацтеками. Поэтому во многих местах испанцев встречали не как завоевателей, а как освободителей.
Пусть историки теперь попытаются объяснить, как могло случиться, что на протяжении трех веков испанского господства, не было никаких вооруженных выступлений против новой власти, хотя численность ее армии была небольшой, и малейшее восстание привело бы к ее свержению. Представления о вторжении в Южную Америку, существовавшие до сих пор, исчезают при столкновении с цифрами: с 1509 по 1559 год, в период завоевания территорий от Флориды до Магелланова пролива, в Западную Индию ежегодно прибывало более пятисот испанцев, что на протяжении полувека составляет 27787 человек».
Другой известный современный историк Жан Дюмон писал: «Если бы, к их несчастью, Испания (и Португалия) приняла Реформацию, то стала бы пуританской и следовала бы северо-американским принципам, утверждавшим, что «Библия говорит: индеец – существо низшее и сын сатаны». Тогда массовые истребления уничтожили бы в Южной Америке все местные племена. И сегодня туристы, посещающие оставшиеся «резервации» начиная от Мексики до Огненной Земли, фотографировали бы тех немногих, кто является живым свидетелем расовой резни, происшедшей на «библейской» основе. О результатах завоеваний красноречиво свидетельствуют цифры: если в Северной Америке осталось в живых немногим более десяти тысяч краснокожих, то в бывших испанских и португальских колониях большинство населения состоит из индейцев или потомков местных жителей доколумбового периода, а также европейцев и африканцев (особенно в Бразилии).
1. Конкистадоры уничтожили миллионы людей
Прямого целенаправленного геноцида со стороны испанцев не было. Это – миф, созданный антикатолической пропагандой. Даже если бы испанцы хотели бы этого, они просто физически бы не смогли сделать из-за своей малочисленности. Да, конкистадоры нередко жестоко подавляли выступления индейцев, но неверно только их объявлять виновниками демографической катастрофы. На нее повлияло совокупность факторов: а именно 1. эпидемии. 2. каторжный труд на рудниках. 3. жестокость конкистадоров, проявленная в подавлении индейских выступлений. Первый фактор принято замалчивать, но он был весьма весомым, если не сказать решающим факторов, повлиявшим на численность индейского населения. Испанцы проникнув в Новый Свет завезли много болезней, от которых у индейцев не было иммунитета: корь, туберкулез, золотуху, чуму , тиф, инфлюэнцу, коклюшеобразный кашель и оспу. До завоевания испанцами, империя ацтеков насчитывала около 20 миллионов человек. От эпидемии оспы в 1521, после падения Теночтитлана, погибло около 10% ацтеков. Затем была еще эпидемия оспы – в 1545-48 годах и эпидемия тифа в1576-81 годах. Тогда погибло еще почти 40% индейцев. «Ужасным и всеобъемлющим было нашествие мора на Мексику. Не было ни одного дома или очага, на которые не излился бы гнев Господень. Когда скрылась, истаяла за горизонтом черная беда, страна стала пустыней – ни петушиного крика, ни человечьего голоса, ни огня, ни борозды», – так описывает эпидемию 1576 года ее современник, известный летописец Нового света францисканский монах Хуан де Торквемада. (не путать с Томасом Торквемадой – основателем инквизиции). Еще более ужасной по последствиям оказалась эпидемия оспы в империи инков. Из-за эпидемии натуральной оспы в течении примерно 15 лет империя инков сократилась с 30 миллионов до, примерно, 3 млн. человек. Тот факт, что конкистадоры не уничтожили индейское население Центральной Америки проверяется простой проверкой национальностей жителей стран, на территории которых ранее существовали цивилизации, «уничтоженные» испанцами. Вот, например, национальный состав Перу (экс территория инков): индейцы 45%, метисы (смешанного испано-индейского происхождения) 37%, белые 15%, негры, японцы, китайцы. Чуть хуже положение с индейцами в Мексике (экс территория ацтеков и майя): метисы 60%, индейцы 30%, белые 9%. Намного хуже обстояло дело с индейцами, населявшими острова Куба и Гаити, где преимущественным фактором уменьшения народонаселения была жестокость и алчность испанцев. Там, действительно, население сократилось с нескольких сотен тысяч до нескольких тысяч индейцев.
2. Конкистадоры победили только за счет огнестрельного оружия.
Безусловно, технологическое превосходство сыграло свою роль, но далеко не самую главную. Превосходство индейцев в живой силе было подавляющим (сотни, иногда несколько тысяч испанцев против сотен тысяч индейцев), и никакие мушкеты и пушки не спасли бы испанцев, тем более что их быстро переставали бояться. Уже во второй битве с тласкаланцами Кортес отмечал, что индейцы не обращали никакого внимания на грохот пушек и бесстрашно шли в бой. Никакие аркебузы и латы не спасли от разгрома армии Кортеса в «ночь печали», когда восставшие ацтеки уничтожили большую часть армии Кортеса. Причин поражения индейцев было много: это и полное отсутствие тактики при боях, когда индейцы не сумели воспользоваться своим численным превосходством, и внутренняя вражда индейцев между собой, и помощь враждебных ацтекам племен, (например при взятии Теночтитлана Кортесу помогали десятки тысяч союзников из индейских племен), и превосходство испанцев в дисциплине и оружии, и личный талант Кортеса, и безвольность самих индейцев и наконец просто везение. Ничем иным как везением и отвагой испанцев, например, нельзя объяснить победу конкистадоров у Отомпана. Возвращаясь после разгрома своей первой армии, 7 июля 1520 года, изрядно поредевшие конкистадоры со своими союзниками, встретились с огромной армией ацтеков, насчитывавшей по разным оценкам от 100 до 200 тысяч воинов. Превосходство ацтеков было подавляющим, но, тем не менее, испанцы одержали блестящую победу благодаря храбрости Кортеса. Он лично во главе конного отряда ворвался в грозивший поглотить его океан ацтекских войск и пронзил копьем пышно одетого вождя индейцев. Ацтеки, потеряв предводителя, в панике бежали…
3. Индейцы были добрыми и наивными по сравнению с христианскими фанатиками.
Блажен кто верует. Однако невиданную жестокость индейских цивилизаций признают даже светские историки. Индейцы, населявшие Американский континент и острова были очень воинственны и жестоки. Уже Колумб упоминает в своем письме людей, «которых считают на всех других островах очень свирепыми, и едят эти люди человеческое мясо» (из письма Христофора Колумба). Глубокое же исследование индейских обычаев и религиозных культов может повергнуть в шок современного цивилизованного человека. Начать хотелось бы с ацтеков – цивилизации, погрязшей в таких кровавых жертвоприношениях и такой бессмысленной изощренности, что ей по праву можно присудить звание самой сатанинской религии за всю историю человечества. Для наглядности приведем отрывки из книги «Конец пожирателей человеческих сердец» польского историка Зенона Косидовского, которого никак нельзя подозревать в симпатиях к конкистадорам-христианам: «Человеческие жертвы ацтеки приносили следующим образом. Четыре жреца, размалеванные в черный цвет, в черных одеждах, хватали юношу за руки и ноги и бросали его на жертвенный камень. Пятый жрец, облаченный в пурпурные одеяния, острым кинжалом из обсидиана распарывал ему грудную клетку и рукой вырывал сердце, которое затем бросал к подножию статуи бога. У ацтеков существовало ритуальное людоедство: сердце поедали жрецы, а туловище, сброшенное со ступеней пирамиды, уносили домой члены аристократических родов и съедали его во время торжественных пиршеств. Кроме 18 главных празднеств в году, нередко продолжавшихся по несколько дней, едва ли не каждый день отмечался праздник какого-нибудь из богов, поэтому человеческая кровь лилась непрерывно.
Богине плодородия приносили в жертву молодую девушку. Раскрашенная в красный и желтый цвет, что символизировала кукурузу, она должна была исполнять изящные ритуальные танцы, а потом гибла на жертвенном алтаре. В религии ацтеков существовал даже особый покровитель человеческих жертв – божок Хипе. В его честь жрецы сдирали кожу с живых юношей, которую натягивали на себя и носили в течение 20 дней. Даже сам король надевал кожу, срезанную со стоп и ладоней. Верхом дикости представляется нам ритуал, связанный с культом бога огня. Жрецы разжигали в храме этого бога огромный костер, потом раздевали догола военных пленников и, связав их, бросали в огонь. Не дожидаясь, пока они погибнут, вытаскивали их крючьями из пламени, клали себе на спину и исполняли ритуальный танец вокруг костра. Только после этого жрецы закалывали их на жертвенном камне. Религия ацтеков не щадила даже детей. Во время засухи жрецы убивали мальчиков и девочек, чтобы бог дождя смилостивился.
Младенцев, купленных у нищих родителей, наряжали в праздничные одежды, украшали цветами и в колыбелях вносили в храм. Закончив ритуальные обряды, их убивали ножами. Как только появлялись первые ростки кукурузы, детей умерщвляли по-иному: им отрезали головы, а тела хранили в горных пещерах как реликвии. В период созревания кукурузы жрецы покупали четырех детей в возрасте пяти-шести лет и запирали в подвалах, обрекая на голодную смерть. Точно неизвестно, сколько человеческих жертв приносилось ежегодно в государстве ацтеков. Ученые считают, что 20-30 тыс. Возможно, эти цифры преувеличены, но нет сомнения, что они все-таки были внушительными. Доказательством служат настоящие склады с десятками тысяч черепов, найденные конкистадорами во всех ацтекских городах, и в особенности уже упомянутое сооружение в Теночтитлане, где Берналь Диас насчитал 136 тыс. черепов… Ацтекскому государству приходилось постоянно беспокоиться о том, чтобы обеспечивать ненасытных богов жертвами… Особая группа воинов только тем и занималась, что захватывала пленников и доставляла их в храмы.
Не одну войну ацтеки начинали лишь затем, чтобы добыть пленников. Мерилом доблести, а следовательно, и заслуг ацтеков было количество их пленников, которое имелось на счету у каждого воина, поэтому ацтеки, вместо того чтобы убивать противников и наносить им раны, старались во что бы то ни стало брать их в плен. В этом странном обычае, наверно, и следует искать объяснение того, что среди конкистадоров оказалось поразительно мало убитых и раненых… Монтесуму как-то спросили, почему он терпел в столь близком соседстве независимое государство тласкаланцев. Он ответил, не задумываясь: «Чтобы оно поставляло нам людей для жертв богам» Жертвоприношения поражают исследователей не только их звериной жестокостью, но и размахом. Например, во время церемонии освящения большого храма бога войны Уицилпочтли, в Теночтитлане была устроена настоящая бойня. В жертву были принесены, по разным оценкам, от 20 до 80 тысяч пленных, захваченных ацтеками во время их похода. В течение года отмечалось 18 главных праздников с человеческими жертвоприношениями; кроме того, практически каждый день отмечался праздник одного из богов (урожая, плодородия, дождя, маиса, агавы и т.д.). По оценкам ученых, в государстве ацтеков ежегодно приносилось в жертву около 20-30 тыс. чел. Во время продвижения отряда Кортеса от побережья вглубь Мексики в каждом ацтекском городе испанцы находили по несколько десятков тысяч черепов принесенных в жертву людей, а в столице ацтеков, городе Теночтитлане, вокруг главного храма Солнца испанец Берналь Диас насчитал 136 тысяч черепов. Другие индейцы конечно уступали ацтекам, но тем не менее и у них были распространены человеческие жертвоприношения, каннибализм и шокирующие ритуалы. Подобные ритуалы с вырезанием сердец и посвящением их богам существовали и у других цивилизаций Южной Америки: инков и майя. (Ацтеки собственно свой главный ритуал позаимствовали именно у майя) Кроме того, они имели и свои «оригинальные разработки»: майя кидали жертвы в специальные колодцы-сеноты во время засухи, инки в горах закладывали камнями мальчиков. Жрецы Майя, как и друиды, также любили гадать над истекающей кровью жертвой. Также инки в случае болезни приносили в жертву своих детей, умоляя богов принять эту жертву вместо себя.
Для того чтобы отвратить нападения врагов и эпидемии, а также во здравие императора, Солнцу приносили в жертву рослых красивых детей без каких-либо изъянов в возрасте до 10 лет. Армия инков отличалась высокой дисциплиной: смертная казнь грозила даже за отлучку без ведома военачальника. Инки в бою, помимо обычного оружия, применяли психологическое оружие: звуки флейт, сделанных из костей побежденных врагов и грохот деревянных барабанов с натянутой на них человеческой кожей. Милослав Стингл, известный чешский американист в своей книге «Индейцы без томогавков» приводит ещё более жуткие сведения из жизни менее «цивилизованных» индейских племен, чем ацтеки или инки. Эквадорские хиваро охотились за головами своих неприятелей. Убитым врагам они отрезали головы, стягивали с головы кожу, наполняли ее горячим песком и особым способом уменьшали эту голову до размеров теннисного мяча. При этом лицо жертвы полностью сохраняет прежнее подобие. По представлениям хиваро такая тсантса (так они называют эти высушенные головы) дарует охотнику силу врага. Ну и наконец каннибалы-карибы, уже упомянутые Колумбом, проживали в районе реки Амазонка и на Карибских островах. Тольтеки, которые покорили многие майские города, также прибегали к массовым человеческим жертвоприношениям. Так в их столице Чичен-Иц находился так называемый «Священный Сенот», который представлял собой гигантскую круглую воронку диаметром 60 метров. В эту воронку регулярно сбрасывались десятки людей, которые были вынуждены отправлять подчиненные им майские города. Можно еще долго перечислять все злодеяния индейцев, но даже на этих примерах видно, что испанцы столкнулись в Новом Свете не с белыми пушистыми созданиями, а племенами, в которых господствовала не любовь и права человека в единстве с природой, а жестокий закон джунглей.
4. Конкистадоры уничтожили великие города и культуру великих цивилизаций.
Конкистадоры не уничтожали городов – это противоречило бы элементарному здравому смыслу. Они нуждались в опорных пунктах для завоевания государства. Уничтожались или переделывались языческие храмы с идолами и писаниями , в которых совершались языческие обряды, в том числе и кровавые человеческие жертвоприношения, о которых мы уже сказано выше. Те города, которые находят в джунглях – это остатки цивилизации майя, которая пришла в упадок без всякой помощи конкистадоров еще в Х веке. Испанцы уничтожали золотые украшения, в том смысле, что переплавляли их по известным причинам.
5. Испанцы ввели рабовладение, поработив свободолюбивых индейцев.
На самом деле свободолюбивые индейцы прекрасно знали что такое рабство. Даже у самых мирных племен Таино, проживающих на Кубе было распространено рабство. Не говоря уже об остальных. Испанцы просто усовершенствовали его, подстроив под свои нужды. Особенно хорошо было развито рабовладение в развитых индейских цивилизациях: у майя, у ацтеков и инков. Хотя тут был один нюанс. Если в остальных уголках мира основным источником рабства служили войны, то у некоторых индейских народов в рабство попадали как правило свои. Военных пленников индейцы приносили в жертву богам. Так, например, у ацтеков в рабство попадали за кражу, в случае невозврата долга или за предательство начальника. Также родители продавали своих детей за непослушание или за какие-нибудь другие грешки. Торговля рабами в Ацтекском государстве имела широкое распространение. Посредниками здесь обычно выступали купцы. Наиболее крупные рынки работорговли находились в двух городах – Ацкапоцалько и Исокане. Рабы обменивались на самые различные вещи – ткани, накидки, драгоценные перья и т.п. Стоимость раба колебалась в зависимости от его достоинств, но обычная его цена равнялась 20 накидкам. Рабов продавали не только в близлежащие районы, но и на чужбину. Использовали рабов индейцы по стандартной схеме: переноска тяжестей, сельскохозяйственные работы, строительство храмов, мостов и т.д. У инков существовало целое сословие государственных рабов – янакуна. Они обрабатывали государственные земли, пасли принадлежавшие государству стада лам, были слугами в домах инков. Знаменитые грандиозные сооружения инков сделанные из камней весом по несколько тонн были сделаны, понятное дело, не силой мысли продвинутых инков, а трудом огромной армии рабов. Конечно, было бы просто прекрасно, если бы испанцы даровали бы всем индейцам свободу, индейцы бросили бы свои войны и жертвоприношения, и наступило бы большое хорошо. Но, к сожалению, как это часто бывает, люди не всегда выбирают гуманные пути. Индейцы, несмотря на все их почтение к «белым богам» не торопились бросать свои обычаи, а кастильцы были слишком одурманены от радужных перспектив богатства и власти. В результате мы и получили, то что получили. Испанцы установили систему энкомьенде, которая состояла в том, что за конкистадорами закреплялись земли вместе с индейским населением, отрабатывавшем трудовую повинность. Причем эту повинность исполняли только мужчины возрастом от 15 до 50 лет. Женщины и дети к трудам не привлекались.
6. Испанским властям главное было колонии, а не индейцы.
Состав испанцев и цели их завоеваний не были однородными. При непредвзятом изучении конкисты можно заметить, что основными так сказать составляющими конкисты, определяющими ее ход, являлись:
1. Конкистадоры, жаждавшие власти и денег.
2. Миссионеры, желавшие принести цивилизацию и мирно христианизировать индейское население.
3. Королевские власти, которым нужны были стабильные государства с христианским населением и приносящим доход короне.
Между этими составляющими постоянно велась борьба. Поначалу огромная удаленность от империи и незнание истинного положения дел развязывала руки конкистадорам, которые не сильно связывали себя королевскими указами, и поступали, сообразуясь предпочтительно со своей выгодой. Но постепенно в Мексике стал складываться лагерь противников жестокости по отношению к индейцам, авангардом которого стали католические монахи, в том числе и знаменитый Бартоломе де Лас Касас.
Их деятельность привела в конечном счете к принятию «Новых законов», предписывающих гуманное отношение к индейцам. Законы объявляли индейцев «свободными подданными Его Величества»,снижали подати, взимаемые с индейцев, вводили кары за их убийство, ограничивали частное рабовладение. Самыми ярыми защитниками индейцев, как уже было сказано, являлись католические монахи. Именно они первыми донесли правду до испанского короля. Кроме того, необходимо отметить, что индейцы еще до кровавых событий, были признаны испанцами равноправными людьми с христианских позиций. Когда после подавления Колумбом восстания индейцев, адмирал отправил несколько сотен пленных в Испанию как рабов, то королева Испании Изабелла с гневом отвергла сей «подарок» и приказала вернуть индейцев в их деревни. Также королева послала за океан священников, чтобы привести индейцев к христианской вере; тем, кто примет крещение, обещали уменьшение налогов, а касикам даровали дворянские гербы, право носить шпагу и ездить на лошади. Добровольное вхождение под власть испанского монарха не раз упоминается в исторических источниках. Так например в (Акте о вступлении во владение) рассказывается о том, как эскривано Франсиско де Исасага «принял во владение селения Апарии и Иримары и что сие было совершено без какого-либо противления [с их стороны]. Кроме того, удостоверяю, что вышеуказанные касики явились добровольно и поклялись его величеству в повиновении и что они свою службу исполняют и приносят христианам припасы» Указ губернатора Гватемалы Диего Гарсия де Вальверде от 27 мая 1582 г. предписывал прекратить злоупотребления энкомендеро по отношению к индейцам.
Запрещалось:
«1) оставлять в списках плательщиков умерших и ушедших или исчислять общую сумму подати, включая их в число плательщиков, в то время как население сократилось более чем на одну треть;
2) требовать подать за умерших с их родственников;
3) продавать или передавать энкомендированных (то есть крепостных) индейцев другим энкомендеро;
4) принуждать индейцев работать как рабов;
5) бить индейцев;
6) перегружать их тяжелыми работами…
7) обращаться с индейцами так жестоко, что матери предпочитают убивать своих детей, чтобы не обрекать их на услужение господам, а взрослые кончают собой посредством голодовки или повешения».
Итак, как мы видим, конкиста была неоднородной. Были негодяи, но были и порядочные люди. Конкистадоры-энкомендеро видели в индейцах лишь рабочую силу, обогащающую их, а испанским властям нужны были стабильные колонии со стабильным населением, которое бы имело свое хозяйство и могло содержать свои земли. Жестокости конкисты были в основном продиктованы алчностью прямых завоевателей, а не испанской политикой или тем более христианством.
7. Испанцы неправы, потому что они – захватчики, а индейцы боролись за свою землю.
Центральная Америка издавна была ареной соперничества и жестоких войн индейских племен и цивилизаций. Поэтому по большому счету испанцы имели такое же право на эти земли, как и ацтеки. И те, и другие были захватчиками. Между городами и государствами майя постоянно велись междоусобные войны за власть, контроль над землями, пригодными для возделывания, и над населением, которое обрабатывало эти земли и строило величественные города. Завершением войны служило пленение враждебного правителя с последующим принесением его и других пленных в жертву богам. В седьмом веке по Р. Х. на территорию майя вторглись войска Теотиуакана. Через непродолжительное время сам Теотиуакан гибнет под натиском северных племен. Под ударами племен «пипиль» идущих с запада гибнут многие майские города, что приводит к упадку майской цивилизации в IX-X веках. Хотя несколько государств продолжали существовать еще продолжительное время. Например, город Тайсаль был покорен испанцами только в конце XVII века. Одновременно север майской цивилизации подвергся нашествию нападению воинственных центрально-мексиканских племен – тольтеков. Однако, в отличие от центральной области майя, это не привело к катастрофическим последствиям. Население полуострова слилось с завоевателями, и в итоге появилась своеобразная культура, соединяющая в себе майские и тольтекские черты.
 |
Источник gorod.tomsk.ru
[/MORE]
Денис Миллер, блог «Очень Дикий Запад»
Язык жестов североамериканских индейцев
На англ. языке: http://www.inquiry.net/outdoor/native/sign/introduction.htm предисловие и дальше
Денис Миллер, блог «Очень Дикий Запад»
* * *
Оригинал взят у в Вождь Понтиак и его восстание
[MORE=читать дальше]Оригинал взят у в Вождь Понтиак и его восстание. Часть 2.
[/MORE]
Продолжаем рубрику "Жизнь замечательных индейцев", начатую another_k здесь...
скрытый текст
http://www.thecanadianencyclopedia.com/featuremedia/feature14/pontiac.jpg" />
Рассказывает Чарльз Браунелл:
…В начале XVIII века французы начали расширять свое влияние на индейские племена, которые проживали у великих западных озер. Им всегда лучше, чем другим уроженцам Европы, удавалось находить общий язык со своими дикими соседями. Потому и они добились теплого приема у народов, почти незнакомых англичанам. Французы общались с туземцами с простотой и сердечностью, столь отличными от презрительного высокомерия английских колонистов.
То, как непохожи были эти две группы поселенцев - скорее, даже два разных мира - можно увидеть на примере того, как англичане и французы несли краснокожим христианскую веру. Жесткие догматы богословов из Новой Англии чаще всего не задерживались в дремучих сердцах краснокожих слушателей, когда как французским иезуитам оказалось под силу подобрать к ним ключ. Возможно, они просто понятнее излагали индейцам основы своего учения, а может, дело в том, что «черные мантии» не навязывали им истинную веру, а напротив - старались понять мысли, чувства и привычки своих собеседников, и готовы были принять их, как есть. Так или иначе, иезуиты смогли стать для туземцев братьями, для которых они были готовы на многое, если не на все.
[MORE=читать дальше]
[/MORE]
скрытый текст
Рассказывает Чарльз Браунелл:
…В начале XVIII века французы начали расширять свое влияние на индейские племена, которые проживали у великих западных озер. Им всегда лучше, чем другим уроженцам Европы, удавалось находить общий язык со своими дикими соседями. Потому и они добились теплого приема у народов, почти незнакомых англичанам. Французы общались с туземцами с простотой и сердечностью, столь отличными от презрительного высокомерия английских колонистов.
То, как непохожи были эти две группы поселенцев - скорее, даже два разных мира - можно увидеть на примере того, как англичане и французы несли краснокожим христианскую веру. Жесткие догматы богословов из Новой Англии чаще всего не задерживались в дремучих сердцах краснокожих слушателей, когда как французским иезуитам оказалось под силу подобрать к ним ключ. Возможно, они просто понятнее излагали индейцам основы своего учения, а может, дело в том, что «черные мантии» не навязывали им истинную веру, а напротив - старались понять мысли, чувства и привычки своих собеседников, и готовы были принять их, как есть. Так или иначе, иезуиты смогли стать для туземцев братьями, для которых они были готовы на многое, если не на все.
[MORE=читать дальше]
Вполне естественно, что это не могло не вызывать зависти у других европейских наций. Эдэйр, в свойственной ему манере, писал о них: «Вместо того, чтобы просвещать индейцев, эти монахи совращали их умы. Вместо любви, мира и доброте, как подобает истинным провозвестникам слова Божьего, они учили их черной ненависти ко всему английскому. Скоро сограждане наши осознают истинную сущность недавнего Квебекского акта, и дай Боже прийти тому времени, когда Британия прогонит этих черных квакающих жаб прочь из Канады, к их дражайшему папе римскому». Оттава, чиппева и потаватоми, которые жили у Великих озер, стали так же верны интересам Франции, как Шесть народов - Англии, и стали ненавидеть друг друга так же, как англичане и французы.
Когда в соответствии с договором 1760 г. французские форты на Великих озерах перешли к англичанам, то выяснилось, что индейцы не собираются смотреть на это сложа руки. Великим сахемом союза западных племен стал Понтиак, прославленный вождь оттава.
Понтиак приветливо встретил майора Роджерса, который вел английский отряд в Детройт - самую важную цитадель на озерах. Но с самого начала вождь дал понять англичанам, что не боится их и желает, чтобы к нему относились соответственно его высокому рангу. Понтиак пожелал встретиться с Роджерсом лично, и тот запомнил его как «мужа благородной наружности, с манерами настоящего правителя».
Предводитель индейцев осведомился у майора, по какому праву англичане вступили на его землю. Когда же Роджерс заверил его, что не сделает индейцам ничего плохого, Понтиак, казалось, смягчился - однако на вопрос, можно ли англичанам идти дальше, коротко ответил: «До завтрашнего утра я на вашем пути». Он ясно дал понять, что без его воли незваные гости и шагу не сделают.
Понтиак все же пропустил отряд, и даже дал Роджерсу воинов для охраны англичан и их имущества. Но и помогая им, он не переставал обдумывать план, что давно уже занимал его: собрать вместе всех краснокожих, которых объединяла дружба с Францией, и изгнать жадных чужеземцев.
Говоря о Понтиаке, часто вспоминают Метакома, великого сахема вампаноагов. Они на самом деле были схожи - настоящие короли индейцев, и по духу, и по манерам, и по широте планов. И тот, и другой мечтали положить конец неумолимому наступлению англичан.
Понтиак обладал неисчислимыми силами. На каждый вражеский форт он легко мог двинуть отдельную армию. Все окрестные племена уважали вождя оттава за отвагу в бою, мудрость и красноречие, и ему удалось вовлечь в свои планы не только собственный народ вместе с чиппева и потаватоми, но и многих воинов из майами, саук и фокс, гуронов и шавани. Даже кое-кто из верных друзей англичан - делаваров и ирокезов - пошел за Понтиаком. В году 1763-м все приготовления были закончены. В июне месяце индейцы договорились разом обрушиться на все крепости врага.
Сборы эти не могли укрыться от внимания торговцев, которые ходили от племени к племени. Они сразу же отправились с тревожными вестями в Мичилимакинак и другие дальние укрепления, но тамошние коменданты только подняли их на смех. Англичане настолько уверились в своей безопасности, что ничего не сделали, чтобы избежать надвигающейся грозы.
Понтиак готовил атаку в такой тайне, так хитроумно скрывал от непосвященных глаз свои истинные намерения, что, когда сдернул занавес, почти все английские форты на Западе в считанные дни оказались в его руках, а гарнизоны перебиты или захвачены в плен. Пало не меньше девяти военных и торговых постов.
Более всего мы знаем о том, как был взят Мичилимакинак, самый важный после Детройта форт на озерах. Сотни воинов, в основном чиппева и саук, стали собираться там за несколько дней до атаки. Четвертое июня было днем рождения короля Англии, «великого белого отца», и краснокожие заявили, что устроят в его честь большую игру в мяч. Как всегда, на такой игре было много шума и веселья. Увлеченные необычным зрелищем, солдаты на форту забыли свой долг и пошли смотреть игру, а индейцы только этого и ждали. Как будто случайно, мяч залетел за ворота форта, и все игроки, крича и толкаясь, ринулись туда. Оказавшись внутри, индейцы набросились на ошеломленных солдат. Не давая им опомниться, они перерезали и скальпировали семьдесят человек. Те, кто остался (а их было числом двадцать) попали в плен. Все это видел и записал некий мистер Генри: индеанка из племени пауни спрятала его в доме французского торговца. Он рассказывал, что необузданная, дьявольская ярость охватила нападавших, что они рубили англичан в куски и лакали их кровь, как дикие звери.
Словно огромная волна накрыла страну от Огайо до Великих Озер, неся с собой разрушение и панический страх. Сам Понтиак взялся захватить Детройт. Получив его, индейцы получали многое, однако добиться этого было непросто. Форт был укреплен блокгаузами, а гарнизон его включал сто тридцать человек. Кроме них, в Детройте находилось только несколько торговцев. Все это индейский вождь очень хорошо знал, поэтому стал готовить удар со всей серьезностью и тщанием.
Понтиак намеревался прийти в форт с горсткой отборных воинов, вызвать на разговор английских офицеров и перебить их; одновременно индейцы за стенами форта должны были начать общий штурм. Своих воинов Понтиак вооружил обрезами (их легко было спрятать под индейскими одеялами). Он наказал им действовать, как только он передаст коменданту вампум; таков был условный сигнал.
Однако комендант форта, майор Гледуин узнал о заговоре. Произошло это так. Понтиак с большим отрядом у ворот Детройта и предложил офицерам поговорить. Вечером того же дня к майору пришла некая скво и принесла пару мокасин из лосиной кожи, что он попросил сшить для него. Он похвалил работу, хорошо заплатил ей и отпустил, попросив сделать из оставшейся кожи то же самое. Однако она сказала ему, что вряд ли сможет это сделать. Гледуин насторожился, и, расспросив ее подробно, узнал обо всем. Скво призналась, что хотела спасти майора (за все, что он для нее сделал), но боялась мести своих соплеменников, и потому не пришла раньше.
Англичане начали готовить встречу, стараясь, не менее, делать это незаметно. Ни о чем не догадываясь, воины Понтиака всю ночь напролет танцевали и пели военные песни.
Наутро группу индейцев во главе с Понтиаком пропустили в форт. От внимания вождя не укрылась перемена в поведении солдат; Гледуин поспешил успокоить его, сказав, что просто идут учения. Понтиак начал свою речь в надменном и вызывающем тоне, но тут раздался бой барабанов. Солдаты взяли мушкеты наизготовку, офицеры обнажили сабли, а сам Гледуин, подойдя к Понтиаку, сдернул с него одеяло и показал на заряженный обрез. Так замысел индейцев раскрылся. Майор мог арестовать хитроумного вождя, но счел это бесчестным и позволил Понтиаку уйти невозбранно.
Тогда индейцы (числом от пятисот до тысячи) решили взять Детройт в осаду. Перед этим они вырезали несколько семей колонистов, проживавших неподалеку. Положение гарнизона казалось критическим - не только от недостатка припасов, но и потому, что приходилось постоянно наблюдать за каждым уголком форта. Солдаты просто валились с ног от усталости, но их решимость осталась непоколебимой, и комендант отказался от мысли об отступлении. Французы, которые жили в Детройте, пытались устроить переговоры, но Понтиаку нужна была только безоговорочная сдача.
Осада началась в мае, и гарнизон более чем на месяц оказался без припасов. В конце мая подкрепление из форта Ниагара попыталось прорваться в Детройт на лодках, но безуспешно - многие погибли в боях или у столба пыток. В июне месяце судно, также из Ниагары, поднялось по реке и достигло цели, несмотря на беспрестанные атаки индейцев, готовых любой ценой взять его на абордаж. Пятьдесят солдат и небольшой запас продовольствия придали изнуренному гарнизону новые силы. М-р Тэтчер в своей «Индейской биографии» приводит извлечения из нескольких писем, которые отправлялись из форта, и ярко показывали положение осажденных. Вот отрывок из одного письма от 9 июля 1763 г.:
«…Каково каждый день слышать, что дикари убивают, свежуют и жарят наших товарищей? Каково видеть изуродованные трупы, плывущие вниз по реке? А м-р Паули, который чудом спасся из их лап, рассказывал, что видел у одного из них кисет из кожи капитана Робертсона».
В конце июля в форт прибыло около трехсот человек под началом капитана Дэлиелла. Комендант решился на вылазку, надеясь прорвать окружение. Понтиак узнал об этом и уже ждал англичан. Вечером они вышли из форта, а у моста через Блади-Ран индейцы устроили засаду. Огонь индейцев был так неожидан и меток, что англичане потеряли больше сотни солдат убитыми и ранеными.
После этого след великого вождя оттава теряется. Его воины держали форт в постоянном напряжении до следующей весны, а в начале лета 1764 г. против них была выслана сильная армия во главе с генералом Брэдстритом. Она и утихомирила враждебных индейцев.
Последние годы жизни Понтиака сокрыты тайной. В 1767 г. он был убит; говорили, что убил Понтиака индеец из племени пеория, за которым стояли англичане. Однако прямых доказательств этому нет.
Brownell C. Pontiac`s War // Brownell C. Indian Paces of North and South America. Hartford, 1864. P. 376-385.
Когда в соответствии с договором 1760 г. французские форты на Великих озерах перешли к англичанам, то выяснилось, что индейцы не собираются смотреть на это сложа руки. Великим сахемом союза западных племен стал Понтиак, прославленный вождь оттава.
Понтиак приветливо встретил майора Роджерса, который вел английский отряд в Детройт - самую важную цитадель на озерах. Но с самого начала вождь дал понять англичанам, что не боится их и желает, чтобы к нему относились соответственно его высокому рангу. Понтиак пожелал встретиться с Роджерсом лично, и тот запомнил его как «мужа благородной наружности, с манерами настоящего правителя».
Предводитель индейцев осведомился у майора, по какому праву англичане вступили на его землю. Когда же Роджерс заверил его, что не сделает индейцам ничего плохого, Понтиак, казалось, смягчился - однако на вопрос, можно ли англичанам идти дальше, коротко ответил: «До завтрашнего утра я на вашем пути». Он ясно дал понять, что без его воли незваные гости и шагу не сделают.
Понтиак все же пропустил отряд, и даже дал Роджерсу воинов для охраны англичан и их имущества. Но и помогая им, он не переставал обдумывать план, что давно уже занимал его: собрать вместе всех краснокожих, которых объединяла дружба с Францией, и изгнать жадных чужеземцев.
Говоря о Понтиаке, часто вспоминают Метакома, великого сахема вампаноагов. Они на самом деле были схожи - настоящие короли индейцев, и по духу, и по манерам, и по широте планов. И тот, и другой мечтали положить конец неумолимому наступлению англичан.
Понтиак обладал неисчислимыми силами. На каждый вражеский форт он легко мог двинуть отдельную армию. Все окрестные племена уважали вождя оттава за отвагу в бою, мудрость и красноречие, и ему удалось вовлечь в свои планы не только собственный народ вместе с чиппева и потаватоми, но и многих воинов из майами, саук и фокс, гуронов и шавани. Даже кое-кто из верных друзей англичан - делаваров и ирокезов - пошел за Понтиаком. В году 1763-м все приготовления были закончены. В июне месяце индейцы договорились разом обрушиться на все крепости врага.
Сборы эти не могли укрыться от внимания торговцев, которые ходили от племени к племени. Они сразу же отправились с тревожными вестями в Мичилимакинак и другие дальние укрепления, но тамошние коменданты только подняли их на смех. Англичане настолько уверились в своей безопасности, что ничего не сделали, чтобы избежать надвигающейся грозы.
Понтиак готовил атаку в такой тайне, так хитроумно скрывал от непосвященных глаз свои истинные намерения, что, когда сдернул занавес, почти все английские форты на Западе в считанные дни оказались в его руках, а гарнизоны перебиты или захвачены в плен. Пало не меньше девяти военных и торговых постов.
Более всего мы знаем о том, как был взят Мичилимакинак, самый важный после Детройта форт на озерах. Сотни воинов, в основном чиппева и саук, стали собираться там за несколько дней до атаки. Четвертое июня было днем рождения короля Англии, «великого белого отца», и краснокожие заявили, что устроят в его честь большую игру в мяч. Как всегда, на такой игре было много шума и веселья. Увлеченные необычным зрелищем, солдаты на форту забыли свой долг и пошли смотреть игру, а индейцы только этого и ждали. Как будто случайно, мяч залетел за ворота форта, и все игроки, крича и толкаясь, ринулись туда. Оказавшись внутри, индейцы набросились на ошеломленных солдат. Не давая им опомниться, они перерезали и скальпировали семьдесят человек. Те, кто остался (а их было числом двадцать) попали в плен. Все это видел и записал некий мистер Генри: индеанка из племени пауни спрятала его в доме французского торговца. Он рассказывал, что необузданная, дьявольская ярость охватила нападавших, что они рубили англичан в куски и лакали их кровь, как дикие звери.
Словно огромная волна накрыла страну от Огайо до Великих Озер, неся с собой разрушение и панический страх. Сам Понтиак взялся захватить Детройт. Получив его, индейцы получали многое, однако добиться этого было непросто. Форт был укреплен блокгаузами, а гарнизон его включал сто тридцать человек. Кроме них, в Детройте находилось только несколько торговцев. Все это индейский вождь очень хорошо знал, поэтому стал готовить удар со всей серьезностью и тщанием.
Понтиак намеревался прийти в форт с горсткой отборных воинов, вызвать на разговор английских офицеров и перебить их; одновременно индейцы за стенами форта должны были начать общий штурм. Своих воинов Понтиак вооружил обрезами (их легко было спрятать под индейскими одеялами). Он наказал им действовать, как только он передаст коменданту вампум; таков был условный сигнал.
Однако комендант форта, майор Гледуин узнал о заговоре. Произошло это так. Понтиак с большим отрядом у ворот Детройта и предложил офицерам поговорить. Вечером того же дня к майору пришла некая скво и принесла пару мокасин из лосиной кожи, что он попросил сшить для него. Он похвалил работу, хорошо заплатил ей и отпустил, попросив сделать из оставшейся кожи то же самое. Однако она сказала ему, что вряд ли сможет это сделать. Гледуин насторожился, и, расспросив ее подробно, узнал обо всем. Скво призналась, что хотела спасти майора (за все, что он для нее сделал), но боялась мести своих соплеменников, и потому не пришла раньше.
Англичане начали готовить встречу, стараясь, не менее, делать это незаметно. Ни о чем не догадываясь, воины Понтиака всю ночь напролет танцевали и пели военные песни.
Наутро группу индейцев во главе с Понтиаком пропустили в форт. От внимания вождя не укрылась перемена в поведении солдат; Гледуин поспешил успокоить его, сказав, что просто идут учения. Понтиак начал свою речь в надменном и вызывающем тоне, но тут раздался бой барабанов. Солдаты взяли мушкеты наизготовку, офицеры обнажили сабли, а сам Гледуин, подойдя к Понтиаку, сдернул с него одеяло и показал на заряженный обрез. Так замысел индейцев раскрылся. Майор мог арестовать хитроумного вождя, но счел это бесчестным и позволил Понтиаку уйти невозбранно.
Тогда индейцы (числом от пятисот до тысячи) решили взять Детройт в осаду. Перед этим они вырезали несколько семей колонистов, проживавших неподалеку. Положение гарнизона казалось критическим - не только от недостатка припасов, но и потому, что приходилось постоянно наблюдать за каждым уголком форта. Солдаты просто валились с ног от усталости, но их решимость осталась непоколебимой, и комендант отказался от мысли об отступлении. Французы, которые жили в Детройте, пытались устроить переговоры, но Понтиаку нужна была только безоговорочная сдача.
Осада началась в мае, и гарнизон более чем на месяц оказался без припасов. В конце мая подкрепление из форта Ниагара попыталось прорваться в Детройт на лодках, но безуспешно - многие погибли в боях или у столба пыток. В июне месяце судно, также из Ниагары, поднялось по реке и достигло цели, несмотря на беспрестанные атаки индейцев, готовых любой ценой взять его на абордаж. Пятьдесят солдат и небольшой запас продовольствия придали изнуренному гарнизону новые силы. М-р Тэтчер в своей «Индейской биографии» приводит извлечения из нескольких писем, которые отправлялись из форта, и ярко показывали положение осажденных. Вот отрывок из одного письма от 9 июля 1763 г.:
«…Каково каждый день слышать, что дикари убивают, свежуют и жарят наших товарищей? Каково видеть изуродованные трупы, плывущие вниз по реке? А м-р Паули, который чудом спасся из их лап, рассказывал, что видел у одного из них кисет из кожи капитана Робертсона».
В конце июля в форт прибыло около трехсот человек под началом капитана Дэлиелла. Комендант решился на вылазку, надеясь прорвать окружение. Понтиак узнал об этом и уже ждал англичан. Вечером они вышли из форта, а у моста через Блади-Ран индейцы устроили засаду. Огонь индейцев был так неожидан и меток, что англичане потеряли больше сотни солдат убитыми и ранеными.
После этого след великого вождя оттава теряется. Его воины держали форт в постоянном напряжении до следующей весны, а в начале лета 1764 г. против них была выслана сильная армия во главе с генералом Брэдстритом. Она и утихомирила враждебных индейцев.
Последние годы жизни Понтиака сокрыты тайной. В 1767 г. он был убит; говорили, что убил Понтиака индеец из племени пеория, за которым стояли англичане. Однако прямых доказательств этому нет.
Brownell C. Pontiac`s War // Brownell C. Indian Paces of North and South America. Hartford, 1864. P. 376-385.
[/MORE]
[MORE=читать дальше]Оригинал взят у в Вождь Понтиак и его восстание. Часть 2.
Продолжение. Начало здесь
Рассказывает Ли Салцмэн:
скрытый текст…Война короля Георга (Война за Австрийское наследство 1744-48) в Америке была похожа на предыдущий англо-французский конфликт - Войну королевы Анны. Главным театром военных действий стали Новая Англия и восточная Канада. Однако в 1745 г. англичане одержали важную победу, захватив город Луисбург. В результате они взяли под свой контроль судоходство по р. Св. Лаврентия и прервали сообщение между французскими владениями в Канаде и на Великих Озерах.
Это был сокрушительный удар, и британцы получили реальную возможность занять долину Огайо без единого выстрела. Воины племен, населявших округу Детройта, вместе с другими союзниками Франции были переброшены на восток - французы стягивали силы к Квебеку, опасаясь нападения англичан. Оно не состоялось, но уход индейцев оставил французов в Огайо практически в одиночестве, и они никак не могли бороться с английским влиянием.
Оронтони, вождь виандотов, в 1745 г. добился мира с чероки и чикасо и разрешил купцам из Пенсильвании построить блокгауз у своей деревни. У племен Детройта было достаточно воинов, чтобы справиться с этой напастью, но в 1746 г. они увязли в войне с саук, фокс и оджибве Макинака. Тогда и взошла звезда молодого вождя оттава Понтиака (Пондиака).
В 1748 г. Оронтони сжег французский торговый пост в Сандаски и двинулся на Детройт, но другие виандоты не поддержали его. Оронтони был вынужден бежать и перебрался в Индиану, на Белую реку. Его соратники жили там до самой его смерти. В 1750 г. французы выстроили в Сандаски форт, желая помешать торговле виандотов Оронтони с англичанами, но борьба за долину Огайо еще только начиналась, и французы скоро оказались в еще более сложном положении. На долину претендовали сразу три стороны: ирокезы по праву завоевателя, французы по праву первооткрывателя и англичане потому, что по Рейсвикскому договору 1697 г. взяли ирокезов под свое покровительство (естественно, не спросив их согласия). Никто из этих трех сторон не жил в Огайо и не имел там преобладающего влияния.
Племена Огайо (шауни, делавары и минго) номинально являлись сателлитами Союза шести народов. Но они потому и ушли из Пенсильвании, чтобы быть подальше от ирокезов, и не собирались подчиняться кому бы то ни было. Они также хотели торговать со всеми, с кем вздумается, и дали зеленый свет англичанам. Против соблазна английских товаров не устоял и вождь майами, Мемеския (французам он был известен как «Ла Демуашель», а британцам - как «Старая Англия»). В 1748 г. он подписал с англичанами договор, разрешив им селиться в долине Огайо. Затем Мемеския разорил французскую факторию на р. Уобаш и перенес свою «столицу» из Индианы на запад Огайо - в Пикавиллани (Пиква). Англичане выстроили там свой пост, и Мемеския пригласил туда торговать других майами, иллини, кикапу и потаватоми.
Терпение французов лопнуло, и они попытались подбить племена Детройта напасть на Пикавиллани и прогнать английских купцов. Однако оттава и их соседи сами были не прочь присоединиться к майами. К тому же их сильно ослабила недавняя эпидемия оспы. Французы осознали всю серьезность ситуации, и в отчаянии Шарль Ланглед, метис, собрал в Макинаке военный отряд в 250 лояльных оттава и оджибве. В июне 1752 г. он напал на Пикавиллани, перебив 30 майами, включая и Мемескию, а английскую факторию разграбил и сжег. Говорили, что Мемеския был изжарен и съеден. Так французские союзники узнали, что их ждет за сношения с англичанами. Урок был усвоен прочно, и всякие колебания прекратились. Осенью того же года «мятежники» повинились перед французами и возобновили войну с английскими союзниками - чикасо. Французы же приступили к строительству новой линии укреплений через западную Пенсильванию.
Между тем шауни, минго и делавары не входили во французский союз и не собирались туда вступать. За защитой они обратились к ирокезам, а вместе с этим (сами того не желая) и к англичанам, которые отнюдь не желали усиления своих конкурентов. В 1753 г. они послали к французам майора виргинской милиции Джорджа Вашингтона. Он передал им приказ свернуть строительство. Однако французы пропустили его угрозы мимо ушей и отправили восвояси.
Через год Вашингтон вернулся, но на сей раз во главе отряда ополченцев. Между ними и французами произошел бой, которому суждено было стать первым столкновением Семилетней (или «Франко-индейской») войны 1754-63 гг. Вашингтона быстро окружили и разгромили, но идея убрать форты уже прочно засела в умах англичан. В американские колонии была отправлена армия под началом генерала Эдварда Брэддока - человека, опытного в военном деле, но крайне высокомерного и заносчивого. Брэддок, прибывший из Европы, отказывался признавать заокеанское реалии н считал войну плечом к плечу с «дикарями» едва ли не личным оскорблением.
Весной 1755 г. армия Брэддока в 2200 человек, медленно прорубаясь через лес, двинулась на французский форт Дюкен (Питтсбург). Французы смогли выставить против нее лишь 600 индейских воинов и 300 канадцев, но, как оказалось, этого хватило. В июле, чуть южнее форта, Брэддок попал в засаду, потерял почти половину личного состава и погиб сам. В том бою Понтиак возглавлял воинов-оттава; затем оттава отправились на восток и участвовали в операциях французских войск в северном Нью-Йорке. Однако, во время осады форта Уильям-Генри в 1757 г. они подхватили оспу, и той зимой занесли ее в свои поселения. Последовала ужасная эпидемия 1757-58 гг., которая вывела из войны большую часть племен Великих Озер. В сентябре 1759 г. англичане взяли Квебек, на следующий год сдался Монреаль, и летом-осенью 1760 г. английские солдаты заняли французские форты на Великих Озерах и в долине Огайо. Французы проиграли борьбу за Северную Америку. Под их контролем остался только форт Де-Шартрез и поселения в Иллинойсе.
Успех британцев был и без того значительным, чтобы развивать его походом в Луизиану. Они посчитали более важным отобрать у Франции колонии в Вест-Индии. Однако войну проиграли только французы - но не их индейские союзники. Последние не собирались ни складывать оружия, ни присягать новым хозяевам Америки.
Проблема требовала немедленного решения. Агентом по делам индейцев в Северной Америке был назначен У. Джонсон, известный своими дипломатическими способностями и связями в Лиге ирокезов. Он учел положительный опыт прежней французской политики и намеревался продолжить их систему торговых льгот и ежегодных подарков индейским вождям. Однако возобладала позиция Джеффри Амхерста, главнокомандующего войсками короны в Северной Америке.
Амхерст показал себя незаурядным военачальником. Он отличился в Войне за австрийское наследство, а во Франко-индейской войне английские солдаты под его командованием одержали победы при Луисбурге, Краунс-Пойнт и Тайкондероге. Однако его взгляды в отношении индейцев сводились к тому, что «дикарей» надлежит держать в надлежащей покорности, карая «нарушителей мира» беспощадными мерами. Амхерст считал практику подарков вождям «подкупом» и приказал ее свернуть, а также распорядился повысить цены на колониальные товары, особенно боеприпасы и ром.
Поскольку у западных племен уже выработалась зависимость от торговли с белыми, ничего хуже Амхерст сделать просто не мог. Расхлебывать ситуацию пришлось тому же Джонсону. В 1761 г он пригласил в Детройт представителей членов старого французского блока; пришли все, кроме иллини и оджибве Макинака. Там он узнал, что сенека готовят вампум с призывом к общему восстанию. Поводом стало то, что Амхерст только что передал часть владений сенека у форта Ниагара в управление своим офицерам - за боевые заслуги (затем это аннулировала директива из Лондона).
Дипломатию англичане подкрепляли силовыми мерами. Уже через месяц после изгнания французов из Канады туда были отправлены «рейнджеры Роджерса» с предписанием занять ключевые позиции. Они выступили в октябре 1760 г.
Эффект от сокращения торговли был катастрофическим. Индейские племена, привыкшие покупать все необходимое у белых, уже успели забыть целый ряд основных навыков (например, изготовление наконечников для стрел). Толпы людей собирались у торговых постов, в результате там исчезала дичь, и несколько племен оказались перед угрозой голода. Отдельные сердобольные офицеры и торговцы выдавали столько пороха и свинца, сколько могли, - но, естественно, этого не хватало. Напряжение силилось, и в 1762 г. племена Детройта (оттава, виандоты, оджибве и потаватоми) едва не схватились с шауни. Сенека пытались организовать антианглийский заговор, однако в 1761 г. У. Джонсон смог его предотвратить. Тем не менее, два новых военных вампума были отправлены от иллини и конавага (индейцев-христиан, которые проживали в миссиях у Монреаля). Особой реакции не последовало, и это вселило в англичан обманчивое чувство уверенности.
Теоретически Англия и Франция до сих пор находились в состоянии войны, и, хотя многие индейские союзники французов согласились на мир с англичанами, это расценивалось как временная мера. Летом 1762 г. случилась засуха, а за ней последовали эпидемия и голодная зима. Для восстания индейцам недоставало лишь единства, но вскоре выход был найден: пророк Неолин (Просветленный) из племени делаваров начал проповедовать новое религиозное учение. Из своей деревни на р. Огайо Неолин призывал к отказу от европейских товаров и возврату к традиционным ценностям. Реакция индейских племен на проповеди Неолина была неоднозначной: так, из майами многие приняли их, но трактовали в «либеральной» манере. Потаватоми Сент-Джозефа, которые благодаря иезуитам испытали сильное влияние католичества, восприняли идеи Неолина, но придали им христианскую подоплеку. Англичане недооценили факт появления «очередного краснокожего пустозвона», однако вскоре он обрел своих преданных сторонников. Делаваров уважали как «праотцев» всех алгонкинских племен, но они не входили во французский союз и поэтому не могли возглавить восстание против англичан.
Но оттава могли, и самым влиятельным приверженцем Неолина стал Понтиак, вождь оттава в Детройте и оджибве по матери. Он также возглавлял Метаи (Великое шаманское общество), имевшее своих членов во многих племенах Великих Озер. Чтобы помочь французам, Понтиак направил учение Неолина в антианглийское русло. Той зимой он отправил посланцев к другим племенам долины Огайо и Великих Озер, с военными вампумами и просьбой о поддержке. Поскольку говорил вождь оттава, слушали все. Понтиак обрел сторонников среди оджибве, кикапу, иллини, майами, потаватоми, делаваров, сенека, шауни и виандотов, однако насколько ему удалось соблюсти конспирацию - еще вопрос. Тревожные слухи достигли англичан, и Амхерст усилил гарнизон Детройта, но он не мог и предположить, насколько серьезным окажется положение. 27 апреля 1763 г. на р. Окс-Экорсес состоялся военный совет, и Понтиак призвал собратьев подняться и очистить исконные земли краснокожих от «этих англичан, этих псов, одетых в красные шкуры».
Восстание началось в мае, и индейцы быстро взяли 8 из 12 британских укреплений к западу от Аппалачских гор: Сандаски (Огайо), Сент-Джозеф (Найлс, Мичиган), Майами (Форт-Уэйн, Индиана), Виатенон (Лафайет, Индиана), Венанго (Франклин, Пенсильвания), Мичилимакинак (Макинак, Мичиган), Ле-Беф (Уотерфорд, Пенсильвания) и Преск-Иль (Эри, Пенсильвания). Форт Эдвард-Август был оставлен гарнизоном, и так цифра возросла до девяти. Устояли только три форта - Детройт, Ниагара и Питт, но они были взяты в осаду и отрезаны от остального мира. Гарнизон Мичилимакинака только чудом избежал полного истребления: вмешались Ш. де Ланглед и преподобный дю Жюно. Оттава прибыли слишком поздно и не приняли участия в грабеже; в качестве компенсации им достались английские пленники, которых они затем в целости и сохранности переправили в Монреаль. Сносно обращались со своими пленниками и майами, которым выпало брать форт Венанго; тем же, кто попал к другим племенам, везло гораздо меньше. Окружив форт Питт, делавары, шауни и минго атаковали поселения в Пенсильвании, уничтожив более 600 человек. У. Джонсон в ответ выслал карательную экспедицию из воинов-мохоков (которые к тому времени, по сути, превратились в его личную армию), и восточные делавары оказались выведенными из войны. Часть оттава, меномини, саук, фокс, виннебаго и айова отказались подчиняться Понтиаку и отправили англичанам заверения в своей лояльности.
На себя лично Понтиак возложил задачу взятия Детройта. При себе он имел воинов потаватоми и виандотов Детройта, и часть оджибве (из кланов сагино из юго-восточного Мичигана и миссисога с юга Онтарио). Гарнизон форта состоял из 120 солдат гарнизона, 40 торговцев и двух вооруженных шхун. Поэтому Понтиак отказался от идеи прямого штурма и задумал хитрость: в сопровождении большой группы воинов (они были вооружены обрезами, спрятанными под накидками), 7 мая он пришел в форт и запросил встречи с комендантом, майором Г. Гледуином. Однако, Гледуина уже кто-то заранее предупредил (полагают, что это была Кэтрин - молодая индианка из оджибве, предположительно любовница Гледуина), и он привел Детройт в боевую готовность. Видя это, Понтиак не решился на атаку. Он еще дважды пытался захватить форт хитростью, но успеха не имел, и тогда 9 мая англичане почувствовали, что такое ад. Штурма не последовало, но индейцы неустанно обстреливали форт, а другие в это время прочесывали местность, расправляясь со всеми поселенцами, кто попадался им на пути. Французов, однако, не трогали.
Когда осада Детройта началась, Понтиак перенес свой лагерь на западный берег р. Детройт, чтобы замкнуть кольцо и к тому же оказать давление на потаватоми. Имея запас продовольствия только на три недели, Гледуин выслал в форт Ниагара шхуну, а капитана Д. Кэмпбелла и лейтенанта Макдугала послал к индейскому вождю просить перемирия. Тот не убил их, но и не выпустил. Вождь искал предателя, и подозрение пало на Кэтрин. Он отправил за ней нескольких воинов; боясь за судьбу своих людей-заложников, Гледуин не посмел помешать им. Кэтрин доставили к Понтиаку и не прикончили на месте только по счастливой случайности - хотя, возможно, вождь посчитал казнь слишком легкой карой. Известно, что Кэтрин спилась и окончила свои дни в полном одиночестве - надо ли говорить, что соплеменники не забыли ее поступка. Кэмпбелла зарубил какой-то воин-оджибве, мстя за смерть родича; Макдугалу удалось бежать, и, скорее всего, ему помог сам Понтиак - в его планы вообще не входило причинять заложникам вред. Вождь надеялся, что его поддержат французы в Детройте, но те сохранили нейтралитет. К этому времени и у осаждавших появились проблемы с продовольствием. Тогда воины Понтиака начали реквизировать излишки у французов. Интересно, что они это делали не просто так, а в долг - вождь снабдил их соответствующими «расписками» на бересте, которые племена Детройта затем хранили как бесценную реликвию.
Англичане из других фортов не сразу узнали о бедственном положении Детройта. Только 13 мая караван из 20 батов с 96 человек под началом лейтенанта А. Кайлера вышел из Ниагары на помощь, четко не представляя себе, что произошло. 28 мая они сделали привал в Пойнт-Пели, чуть восточнее Детройта, но подверглись нападению виандотов. 56 человек были убиты, четверо захвачено живыми, а остальных Кайлер успел погрузить в две лодки и спастись бегством. Он поплыл в форт Сандаски, но нашел его разрушенным и решил вернуться в Ниагару, чтобы поскорее доложить о случившемся. Через два дня дозорные в Детройте заметили, что приближается караван лодок под английским флагом. Раздалась команда открыть ворота. Однако гребец на переднем бате неожиданно сцепился с человеком, сидевшим рядом с ним, и оба упали в воду. Тот второй оказался индейским воином; англичане поняли, что их едва не провели, шхуна «Бобр» открыла огонь и вынудила флотилию отступить.
К тому времени повстанцы подошли и к форту Ниагара. Индейцы завладели переправой через реку; комендант форта, майор Уилкинс, послал отбить переправу отправил отряд в 90 человек, но из них не вернулся никто. Тем не менее, комендант все же снарядил на помощь Детройту еще один корабль с 60 солдат на борту. 23 июня он подошел к форту; той же ночью на корабль напали 800 воинов Понтиака, но англичане были начеку и смогли отразить атаку. Корабль задержало другое - несколько дней не было попутного ветра, и помощь пришла к осажденным только 30 июня. Вновь прибывшие принесли и новость о Парижском мире и поражении Франции. Об этом стало известно Понтиаку, но вождь не поверил. По течению были спущены несколько брандеров (лодок с горючими материалами), чтобы поджечь две шхуны - единственную связь осажденных с внешним миром - однако они не смогли нанести серьезного урона.
30 июля к Детройту подошла целая флотилия из 20 барж с припасами и 280 человек, включая «рейнджеров Роджерса», под командованием капитана Дж. Дэлиела. По пути из Ниагары Дэлиел уничтожил несколько деревень виандотов у Сандаски, потеряв при этом всего 15 человек; охваченный воинственным пылом, он настаивал на немедленном ударе по неприятелю. Гледуин уступил, и той ночью Дэлиел во главе отряда из 247 человек выскользнул из форта и двинулся к лагерю Понтиака. На заре, переправляясь через Пэрентс-Крик, он попал в засаду. Англичане были разбиты. Они потеряли 70 убитыми и 40 ранеными; сложил голову (в буквальном смысле) и сам Дэлиел. Отряд спасли от полного истребления только рейнджеры, которые прикрывали отступление. Этот бой вошел в историю как «бой у Блади-Бридж».
После этого военные действия вокруг Детройта пошли на спад. Понтиак послал гонца за поддержкой во французский форт Де-Шартрез, однако получил лишь подтверждение мирного договора и совет сделать то же самое. 31 октября Понтиак согласился на перемирие с Гледуином и удалился в свой зимний охотничий лагерь в Индиане (в верхнем течении р. Маюми).
Когда восстание началось, большинство английских солдат по эту сторону Атлантики сражались в Вест-Индии, и для их переброски на континент требовалось время. Положение форта Ниагара не внушало серьезных опасений, однако гарнизону форта Питт не повезло почти так же, как и Детройту, и даже хуже - среди защитников вспыхнула эпидемия оспы. Собирая карательную экспедицию, Амхерст написал письмо коменданту форта, Саймону Экайру, и заронил идею, что было бы неплохо подбросить осаждающим - воинам шауни, минго и делаваров - одеяла, зараженные оспой. Экайр посчитал это приказом, и в результате эпидемия распространилась от шауни до племен юго-востока, которые вообще не принимали участия в восстании. Отряд полковника Г. Боке в 460 человек пробился сквозь индейские заслоны и в августе 1763 г. добрался до форта Питт. Делавары, шауни и минго отступили, но не успокоились и занялись набегами в Пенсильванию
В ноябре Амхерста на посту главнокомандующего сменил Томас Гейдж, и У. Джонсон смог вернуться к своим непосредственным обязанностям. Англичане также издали Прокламацию 1763 г., по которому колонистам запрещалось селиться за Аппалачскими горами. Гейдж восстановил торговлю с индейцами в прежнем объеме, снизил цены и таким образом ликвидировал одну из главных причин недовольства повстанцев. К тому времени прибыли и подкрепления, после чего восстание стало затухать. Летом 1764 г. полковник Д. Брэдстрит с 1200 человек отправился к Детройту. В июле он сделал остановку в Ниагаре, чтобы «принять участие» в мирных переговорах между У. Джонсоном и 2000 делегатами от 22 племен. Однако не пришли сенека, и тогда Брэдстрит привел их силой, пригрозив войной в случае неявки. По завершении работы мирной конференции, Брэдстрит 6 августа двинулся дальше, сопровождаемый воинами миссисога и конавага.
23 августа в Преск-Иль (Эри, Пенсильвания) он заключил мир с виандотами, шауни, делаварами и минго. Понтиак все еще оставался в Индиане, а без его твердой руки согласились на переговоры потаватоми и оджибве. Брэдстрит намеревался атаковать селения индейцев в устье Маюми, но обнаружил, что и они не хотят воевать. Всем им было поручено явиться в Детройт для переговоров, и 7 сентября оттава Детройта, потаватоми, виандоты, майами и часть оджибве (сагино, западные миссисога) подписали мирное соглашение. Однако Гейдж не признал договора - на том основании, что он был подписан без ведома агента по делам индейцев. Брэдстрит получил приказ вторгнуться в северный Огайо. Он вышел из Детройта и высадился в Сандаски, сжег несколько брошенных деревень и пошел на юг. Параллельно из форта Питт на запад выступил отряд Боке, и таким образом англичане зажали в клещи делаваров и шауни. В ноябре они подписали мир с англичанами в Кошоктоне, и восстанию был положен конец.
Понтиак же в 1764 г. оставался на Маюми и пытался поднять новое восстание, чтобы не пустить англичан в Иллинойс. Военные вампумы были посланы бывшим союзникам французов в нижнем течении Миссисипи; Понтиак просил их задержать англичан, если они будут подниматься по реке. В ответ туника и чокто остановили британцев у Батон-Руж, а кикапу разбили экспедицию, которую Брэдстрит выслал к форту Де-Шартрез. С гораздо меньшим энтузиазмом к призыву отнеслись иллини - несмотря на то, что они были верными друзьями Франции, Понтиак только угрозами выбил у них обещание поддержки. Затем он с 400 воинами направился в форт Де-Шартрез в надежде раздобыть у коменданта, Л. Сен-Анжа, боеприпасов. Однако тот сослался на бедность и всячески убеждал Понтиака зарыть топор войны. Он мог только сказать, что гарнизон эвакуируют в Новый Орлеан, а весь порох забирают с собой; его самого оставили лишь затем, чтобы дождаться англичан и заключить мир, и он советует краснокожему брату сделать то же самое.
Понтиак вернулся на Маюми и стал планировать дальнейшие действия. В мае 1765 г. кикапу напали на экспедицию Дж. Крогана, брошенную в Иллинойс; англичан разбили, Кроган попал в плен, однако погибли три вождя шауни, которые сопровождали экспедицию. С шауни кикапу ссориться не собирались и поэтому решили искупить свою вину пленным офицером. За посредничеством они обратились к майами, а те - к англичанам. Майами сделали все, что от них зависело, и одновременно устроили тем летом в Виатеноне встречу Крогана с Понтиаком. Вождь дал согласие «закопать топор войны» и вместе с Кроганом поехал в Детройт, чтобы в октябре подтвердить это официально. Тогда же французский флаг над фортом Де-Шартрез был спущен, а на его место поднят «Юнион Джек». В июле 1766 г. Понтиак встретился с У. Джонсоном в Нью-Йорке, где подтвердил условия соглашения прошлого года и обещание никогда не воевать с англичанами.
Провал восстания и последующая капитуляция нанесли огромный урон репутации Понтиака. В Онтарио, в 1766 г., его собственные воины-оттава засыпали его насмешками и упреками, однако самую сильную пощечину он получил от иллини. Понтиак был доведен до такого состояния, что перестал себя контролировать и ударил ножом Матачингу (Черного Пса), предводителя клана пеория. Тот выжил, но затаил злобу. В 1767 г. Понтиак покинул район Детройта и переселился на р. Канканки в северном Иллинойсе. Ирокезы, которые годом позже пришли в форт Стенвикс отказываться от своих прав на долину Огайо, принесли слухи, что вождь оттава не успокоился и задумал план нового восстания.
В апреле 1769 г. Понтиак приехал в Сент-Луис повидать своего старого друга Сен-Анжа, который теперь работал на испанцев. Интересно, что он был во французской форме, подаренной ему в 1757 г. маркизом Монкальмом. Через несколько дней после приезда он выразил желание посетить деревушку Кахокия, где бок о бок проживали французы и иллини. Сен-Анж пытался удержать его, предостерегая об опасности, но вождь понадеялся на своих телохранителей. 20 апреля он появился в Кахокии; гости остановились в заведении английского торговца Уильямсона. Там же оказался молодой воин-пеория по имени Пина, приходившийся племянником злополучному Черному Псу. Улучив момент, когда Понтиак оказался на улице без охраны, Пина подобрался к нему сзади и ударил томагавком в затылок, затем для верности полоснул упавшего ножом и скрылся. Охранники бросились было его разыскивать, но хозяева деревни под предлогом нарушения порядка выпроводили их прочь.
Сен-Анж похоронил Понтиака с почестями на холме, возвышавшемся над Сент-Луисом. Точное расположения могилы индейского вождя осталось неизвестным. Ходили слухи, что Уильямсон подкупил Пину бочонком виски, но причастность англичан к убийству сложно было доказать. Вся тяжесть гнева мстителей обрушилась на иллини. Останься Понтиак в живых, он немало удивился бы тому влиянию и уважению, которым еще пользовался среди членов старого французского союза. Минававана, вождь оджибве Макинака, ринулся в Кахокию лично, чтобы посчитаться с Уильямсоном, но не нашел его и в ярости расправился с его двумя рабочими. Началась масштабная война, в которой оттава, оджибве, потаватоми, кикапу, фокс, саук, маскутен и виннебаго объединились, чтобы отомстить иллини за Понтиака. Иллини были почти полностью уничтожены. Пеория попытались дать свой последний бой на месте старого французского форта Сент-Луис, но неприятель (прежде всего потаватоми) и не пошел на штурм, а взял их в осаду и заморил голодом. Это место до сих пор известно как «Голодные камни». Только 200 пеория вместе с 400 другими иллини успели бежать под защиту французов в поселение Каскаския. Земли иллини победители разделили между собой, к ним не присоединились лишь оттава и оджибве.
Смерть Понтиака ознаменовала конец могущества племени оттава. Когда-то они были первыми среди союзников Франции, но теперь, после восстания, лишь виандоты сохранили былое влияние. Англичане никогда не амнистировали оттава и игнорировали их как посредников в торговле с оджибве и другими племенами. Есть также свидетельства в пользу того, что англичане пытались уничтожить их тем же способом, что и С. Экайр в форте Питт. Оттава Грин-Бэй не присоединились к Понтиаку и даже помогали вызволять пленных из форта Мичилимакинак, но в глазах белых они все равно оставались его родичами. Они помнят странную медную коробочку, которую дали им торговцы с наказом не открывать, пока они не вернутся домой. Они сделали, как им сказали, но внутри ничего не было, кроме какого-то бурого порошка… Немедленно вспыхнула жесточайшая эпидемия оспы, которая унесла жизни почти всех оттава в северном Мичигане.
Прокламация 1763 г. была крайне непопулярна в колониях. Через пять лет под нажимом поселенцев английским властям пришлось добиться у ирокезов открыть долину Огайо для заселения (договор в форте Стенвикс 1768 г.). Таким образом, Понтиак выиграл для индейцев всего несколько лет. Американские колонисты (Длинные Ножи) попросту игнорировали прокламацию и самовольно селились на землях индейцев. Власти не могли помешать им, а когда попытались, те начали бунтовать. Чтобы сохранить собственные владения, ирокезы щедро уступили англичанам земли своих «сателлитов», да и сами англичане, как выяснилось, владели ими недолго. Ирокезы хладнокровно подставили под удар множество соседних племен; так, когда протест выразили шауни, посланники Лиги безапелляционно приказали им смириться или погибнуть. В 1769 г. шауни попытались создать новый союз с участием оттава, майами, маскутен, кикапу, потаватоми, виандотов, делаваров, оджибве, чероки и чикасо. Они встречались на р. Сиото (Огайо) в 1770 и 1771 г., но У. Джонсон и ирокезы смогли им помешать. Однако снять напряженность им не удалось, и, как только переселенцы пришли в охотничьи угодья шауни в Кентукки, топор войны был вырыт. Разразилась война, которая стала одной из самых длинных в американской истории. Она продолжалась пятьдесят лет.
Использованы статьи по истории племен виннебаго, иллини, ирокезов, кикапу, майами, оттава, потаватоми, чикасо с сайта First Nations Histories
скрытый текст…Война короля Георга (Война за Австрийское наследство 1744-48) в Америке была похожа на предыдущий англо-французский конфликт - Войну королевы Анны. Главным театром военных действий стали Новая Англия и восточная Канада. Однако в 1745 г. англичане одержали важную победу, захватив город Луисбург. В результате они взяли под свой контроль судоходство по р. Св. Лаврентия и прервали сообщение между французскими владениями в Канаде и на Великих Озерах.
Это был сокрушительный удар, и британцы получили реальную возможность занять долину Огайо без единого выстрела. Воины племен, населявших округу Детройта, вместе с другими союзниками Франции были переброшены на восток - французы стягивали силы к Квебеку, опасаясь нападения англичан. Оно не состоялось, но уход индейцев оставил французов в Огайо практически в одиночестве, и они никак не могли бороться с английским влиянием.
Оронтони, вождь виандотов, в 1745 г. добился мира с чероки и чикасо и разрешил купцам из Пенсильвании построить блокгауз у своей деревни. У племен Детройта было достаточно воинов, чтобы справиться с этой напастью, но в 1746 г. они увязли в войне с саук, фокс и оджибве Макинака. Тогда и взошла звезда молодого вождя оттава Понтиака (Пондиака).
В 1748 г. Оронтони сжег французский торговый пост в Сандаски и двинулся на Детройт, но другие виандоты не поддержали его. Оронтони был вынужден бежать и перебрался в Индиану, на Белую реку. Его соратники жили там до самой его смерти. В 1750 г. французы выстроили в Сандаски форт, желая помешать торговле виандотов Оронтони с англичанами, но борьба за долину Огайо еще только начиналась, и французы скоро оказались в еще более сложном положении. На долину претендовали сразу три стороны: ирокезы по праву завоевателя, французы по праву первооткрывателя и англичане потому, что по Рейсвикскому договору 1697 г. взяли ирокезов под свое покровительство (естественно, не спросив их согласия). Никто из этих трех сторон не жил в Огайо и не имел там преобладающего влияния.
Племена Огайо (шауни, делавары и минго) номинально являлись сателлитами Союза шести народов. Но они потому и ушли из Пенсильвании, чтобы быть подальше от ирокезов, и не собирались подчиняться кому бы то ни было. Они также хотели торговать со всеми, с кем вздумается, и дали зеленый свет англичанам. Против соблазна английских товаров не устоял и вождь майами, Мемеския (французам он был известен как «Ла Демуашель», а британцам - как «Старая Англия»). В 1748 г. он подписал с англичанами договор, разрешив им селиться в долине Огайо. Затем Мемеския разорил французскую факторию на р. Уобаш и перенес свою «столицу» из Индианы на запад Огайо - в Пикавиллани (Пиква). Англичане выстроили там свой пост, и Мемеския пригласил туда торговать других майами, иллини, кикапу и потаватоми.
Терпение французов лопнуло, и они попытались подбить племена Детройта напасть на Пикавиллани и прогнать английских купцов. Однако оттава и их соседи сами были не прочь присоединиться к майами. К тому же их сильно ослабила недавняя эпидемия оспы. Французы осознали всю серьезность ситуации, и в отчаянии Шарль Ланглед, метис, собрал в Макинаке военный отряд в 250 лояльных оттава и оджибве. В июне 1752 г. он напал на Пикавиллани, перебив 30 майами, включая и Мемескию, а английскую факторию разграбил и сжег. Говорили, что Мемеския был изжарен и съеден. Так французские союзники узнали, что их ждет за сношения с англичанами. Урок был усвоен прочно, и всякие колебания прекратились. Осенью того же года «мятежники» повинились перед французами и возобновили войну с английскими союзниками - чикасо. Французы же приступили к строительству новой линии укреплений через западную Пенсильванию.
Между тем шауни, минго и делавары не входили во французский союз и не собирались туда вступать. За защитой они обратились к ирокезам, а вместе с этим (сами того не желая) и к англичанам, которые отнюдь не желали усиления своих конкурентов. В 1753 г. они послали к французам майора виргинской милиции Джорджа Вашингтона. Он передал им приказ свернуть строительство. Однако французы пропустили его угрозы мимо ушей и отправили восвояси.
Через год Вашингтон вернулся, но на сей раз во главе отряда ополченцев. Между ними и французами произошел бой, которому суждено было стать первым столкновением Семилетней (или «Франко-индейской») войны 1754-63 гг. Вашингтона быстро окружили и разгромили, но идея убрать форты уже прочно засела в умах англичан. В американские колонии была отправлена армия под началом генерала Эдварда Брэддока - человека, опытного в военном деле, но крайне высокомерного и заносчивого. Брэддок, прибывший из Европы, отказывался признавать заокеанское реалии н считал войну плечом к плечу с «дикарями» едва ли не личным оскорблением.
Весной 1755 г. армия Брэддока в 2200 человек, медленно прорубаясь через лес, двинулась на французский форт Дюкен (Питтсбург). Французы смогли выставить против нее лишь 600 индейских воинов и 300 канадцев, но, как оказалось, этого хватило. В июле, чуть южнее форта, Брэддок попал в засаду, потерял почти половину личного состава и погиб сам. В том бою Понтиак возглавлял воинов-оттава; затем оттава отправились на восток и участвовали в операциях французских войск в северном Нью-Йорке. Однако, во время осады форта Уильям-Генри в 1757 г. они подхватили оспу, и той зимой занесли ее в свои поселения. Последовала ужасная эпидемия 1757-58 гг., которая вывела из войны большую часть племен Великих Озер. В сентябре 1759 г. англичане взяли Квебек, на следующий год сдался Монреаль, и летом-осенью 1760 г. английские солдаты заняли французские форты на Великих Озерах и в долине Огайо. Французы проиграли борьбу за Северную Америку. Под их контролем остался только форт Де-Шартрез и поселения в Иллинойсе.
Успех британцев был и без того значительным, чтобы развивать его походом в Луизиану. Они посчитали более важным отобрать у Франции колонии в Вест-Индии. Однако войну проиграли только французы - но не их индейские союзники. Последние не собирались ни складывать оружия, ни присягать новым хозяевам Америки.
Проблема требовала немедленного решения. Агентом по делам индейцев в Северной Америке был назначен У. Джонсон, известный своими дипломатическими способностями и связями в Лиге ирокезов. Он учел положительный опыт прежней французской политики и намеревался продолжить их систему торговых льгот и ежегодных подарков индейским вождям. Однако возобладала позиция Джеффри Амхерста, главнокомандующего войсками короны в Северной Америке.
Амхерст показал себя незаурядным военачальником. Он отличился в Войне за австрийское наследство, а во Франко-индейской войне английские солдаты под его командованием одержали победы при Луисбурге, Краунс-Пойнт и Тайкондероге. Однако его взгляды в отношении индейцев сводились к тому, что «дикарей» надлежит держать в надлежащей покорности, карая «нарушителей мира» беспощадными мерами. Амхерст считал практику подарков вождям «подкупом» и приказал ее свернуть, а также распорядился повысить цены на колониальные товары, особенно боеприпасы и ром.
Поскольку у западных племен уже выработалась зависимость от торговли с белыми, ничего хуже Амхерст сделать просто не мог. Расхлебывать ситуацию пришлось тому же Джонсону. В 1761 г он пригласил в Детройт представителей членов старого французского блока; пришли все, кроме иллини и оджибве Макинака. Там он узнал, что сенека готовят вампум с призывом к общему восстанию. Поводом стало то, что Амхерст только что передал часть владений сенека у форта Ниагара в управление своим офицерам - за боевые заслуги (затем это аннулировала директива из Лондона).
Дипломатию англичане подкрепляли силовыми мерами. Уже через месяц после изгнания французов из Канады туда были отправлены «рейнджеры Роджерса» с предписанием занять ключевые позиции. Они выступили в октябре 1760 г.
Эффект от сокращения торговли был катастрофическим. Индейские племена, привыкшие покупать все необходимое у белых, уже успели забыть целый ряд основных навыков (например, изготовление наконечников для стрел). Толпы людей собирались у торговых постов, в результате там исчезала дичь, и несколько племен оказались перед угрозой голода. Отдельные сердобольные офицеры и торговцы выдавали столько пороха и свинца, сколько могли, - но, естественно, этого не хватало. Напряжение силилось, и в 1762 г. племена Детройта (оттава, виандоты, оджибве и потаватоми) едва не схватились с шауни. Сенека пытались организовать антианглийский заговор, однако в 1761 г. У. Джонсон смог его предотвратить. Тем не менее, два новых военных вампума были отправлены от иллини и конавага (индейцев-христиан, которые проживали в миссиях у Монреаля). Особой реакции не последовало, и это вселило в англичан обманчивое чувство уверенности.
Теоретически Англия и Франция до сих пор находились в состоянии войны, и, хотя многие индейские союзники французов согласились на мир с англичанами, это расценивалось как временная мера. Летом 1762 г. случилась засуха, а за ней последовали эпидемия и голодная зима. Для восстания индейцам недоставало лишь единства, но вскоре выход был найден: пророк Неолин (Просветленный) из племени делаваров начал проповедовать новое религиозное учение. Из своей деревни на р. Огайо Неолин призывал к отказу от европейских товаров и возврату к традиционным ценностям. Реакция индейских племен на проповеди Неолина была неоднозначной: так, из майами многие приняли их, но трактовали в «либеральной» манере. Потаватоми Сент-Джозефа, которые благодаря иезуитам испытали сильное влияние католичества, восприняли идеи Неолина, но придали им христианскую подоплеку. Англичане недооценили факт появления «очередного краснокожего пустозвона», однако вскоре он обрел своих преданных сторонников. Делаваров уважали как «праотцев» всех алгонкинских племен, но они не входили во французский союз и поэтому не могли возглавить восстание против англичан.
Но оттава могли, и самым влиятельным приверженцем Неолина стал Понтиак, вождь оттава в Детройте и оджибве по матери. Он также возглавлял Метаи (Великое шаманское общество), имевшее своих членов во многих племенах Великих Озер. Чтобы помочь французам, Понтиак направил учение Неолина в антианглийское русло. Той зимой он отправил посланцев к другим племенам долины Огайо и Великих Озер, с военными вампумами и просьбой о поддержке. Поскольку говорил вождь оттава, слушали все. Понтиак обрел сторонников среди оджибве, кикапу, иллини, майами, потаватоми, делаваров, сенека, шауни и виандотов, однако насколько ему удалось соблюсти конспирацию - еще вопрос. Тревожные слухи достигли англичан, и Амхерст усилил гарнизон Детройта, но он не мог и предположить, насколько серьезным окажется положение. 27 апреля 1763 г. на р. Окс-Экорсес состоялся военный совет, и Понтиак призвал собратьев подняться и очистить исконные земли краснокожих от «этих англичан, этих псов, одетых в красные шкуры».
Восстание началось в мае, и индейцы быстро взяли 8 из 12 британских укреплений к западу от Аппалачских гор: Сандаски (Огайо), Сент-Джозеф (Найлс, Мичиган), Майами (Форт-Уэйн, Индиана), Виатенон (Лафайет, Индиана), Венанго (Франклин, Пенсильвания), Мичилимакинак (Макинак, Мичиган), Ле-Беф (Уотерфорд, Пенсильвания) и Преск-Иль (Эри, Пенсильвания). Форт Эдвард-Август был оставлен гарнизоном, и так цифра возросла до девяти. Устояли только три форта - Детройт, Ниагара и Питт, но они были взяты в осаду и отрезаны от остального мира. Гарнизон Мичилимакинака только чудом избежал полного истребления: вмешались Ш. де Ланглед и преподобный дю Жюно. Оттава прибыли слишком поздно и не приняли участия в грабеже; в качестве компенсации им достались английские пленники, которых они затем в целости и сохранности переправили в Монреаль. Сносно обращались со своими пленниками и майами, которым выпало брать форт Венанго; тем же, кто попал к другим племенам, везло гораздо меньше. Окружив форт Питт, делавары, шауни и минго атаковали поселения в Пенсильвании, уничтожив более 600 человек. У. Джонсон в ответ выслал карательную экспедицию из воинов-мохоков (которые к тому времени, по сути, превратились в его личную армию), и восточные делавары оказались выведенными из войны. Часть оттава, меномини, саук, фокс, виннебаго и айова отказались подчиняться Понтиаку и отправили англичанам заверения в своей лояльности.
На себя лично Понтиак возложил задачу взятия Детройта. При себе он имел воинов потаватоми и виандотов Детройта, и часть оджибве (из кланов сагино из юго-восточного Мичигана и миссисога с юга Онтарио). Гарнизон форта состоял из 120 солдат гарнизона, 40 торговцев и двух вооруженных шхун. Поэтому Понтиак отказался от идеи прямого штурма и задумал хитрость: в сопровождении большой группы воинов (они были вооружены обрезами, спрятанными под накидками), 7 мая он пришел в форт и запросил встречи с комендантом, майором Г. Гледуином. Однако, Гледуина уже кто-то заранее предупредил (полагают, что это была Кэтрин - молодая индианка из оджибве, предположительно любовница Гледуина), и он привел Детройт в боевую готовность. Видя это, Понтиак не решился на атаку. Он еще дважды пытался захватить форт хитростью, но успеха не имел, и тогда 9 мая англичане почувствовали, что такое ад. Штурма не последовало, но индейцы неустанно обстреливали форт, а другие в это время прочесывали местность, расправляясь со всеми поселенцами, кто попадался им на пути. Французов, однако, не трогали.
Когда осада Детройта началась, Понтиак перенес свой лагерь на западный берег р. Детройт, чтобы замкнуть кольцо и к тому же оказать давление на потаватоми. Имея запас продовольствия только на три недели, Гледуин выслал в форт Ниагара шхуну, а капитана Д. Кэмпбелла и лейтенанта Макдугала послал к индейскому вождю просить перемирия. Тот не убил их, но и не выпустил. Вождь искал предателя, и подозрение пало на Кэтрин. Он отправил за ней нескольких воинов; боясь за судьбу своих людей-заложников, Гледуин не посмел помешать им. Кэтрин доставили к Понтиаку и не прикончили на месте только по счастливой случайности - хотя, возможно, вождь посчитал казнь слишком легкой карой. Известно, что Кэтрин спилась и окончила свои дни в полном одиночестве - надо ли говорить, что соплеменники не забыли ее поступка. Кэмпбелла зарубил какой-то воин-оджибве, мстя за смерть родича; Макдугалу удалось бежать, и, скорее всего, ему помог сам Понтиак - в его планы вообще не входило причинять заложникам вред. Вождь надеялся, что его поддержат французы в Детройте, но те сохранили нейтралитет. К этому времени и у осаждавших появились проблемы с продовольствием. Тогда воины Понтиака начали реквизировать излишки у французов. Интересно, что они это делали не просто так, а в долг - вождь снабдил их соответствующими «расписками» на бересте, которые племена Детройта затем хранили как бесценную реликвию.
Англичане из других фортов не сразу узнали о бедственном положении Детройта. Только 13 мая караван из 20 батов с 96 человек под началом лейтенанта А. Кайлера вышел из Ниагары на помощь, четко не представляя себе, что произошло. 28 мая они сделали привал в Пойнт-Пели, чуть восточнее Детройта, но подверглись нападению виандотов. 56 человек были убиты, четверо захвачено живыми, а остальных Кайлер успел погрузить в две лодки и спастись бегством. Он поплыл в форт Сандаски, но нашел его разрушенным и решил вернуться в Ниагару, чтобы поскорее доложить о случившемся. Через два дня дозорные в Детройте заметили, что приближается караван лодок под английским флагом. Раздалась команда открыть ворота. Однако гребец на переднем бате неожиданно сцепился с человеком, сидевшим рядом с ним, и оба упали в воду. Тот второй оказался индейским воином; англичане поняли, что их едва не провели, шхуна «Бобр» открыла огонь и вынудила флотилию отступить.
К тому времени повстанцы подошли и к форту Ниагара. Индейцы завладели переправой через реку; комендант форта, майор Уилкинс, послал отбить переправу отправил отряд в 90 человек, но из них не вернулся никто. Тем не менее, комендант все же снарядил на помощь Детройту еще один корабль с 60 солдат на борту. 23 июня он подошел к форту; той же ночью на корабль напали 800 воинов Понтиака, но англичане были начеку и смогли отразить атаку. Корабль задержало другое - несколько дней не было попутного ветра, и помощь пришла к осажденным только 30 июня. Вновь прибывшие принесли и новость о Парижском мире и поражении Франции. Об этом стало известно Понтиаку, но вождь не поверил. По течению были спущены несколько брандеров (лодок с горючими материалами), чтобы поджечь две шхуны - единственную связь осажденных с внешним миром - однако они не смогли нанести серьезного урона.
30 июля к Детройту подошла целая флотилия из 20 барж с припасами и 280 человек, включая «рейнджеров Роджерса», под командованием капитана Дж. Дэлиела. По пути из Ниагары Дэлиел уничтожил несколько деревень виандотов у Сандаски, потеряв при этом всего 15 человек; охваченный воинственным пылом, он настаивал на немедленном ударе по неприятелю. Гледуин уступил, и той ночью Дэлиел во главе отряда из 247 человек выскользнул из форта и двинулся к лагерю Понтиака. На заре, переправляясь через Пэрентс-Крик, он попал в засаду. Англичане были разбиты. Они потеряли 70 убитыми и 40 ранеными; сложил голову (в буквальном смысле) и сам Дэлиел. Отряд спасли от полного истребления только рейнджеры, которые прикрывали отступление. Этот бой вошел в историю как «бой у Блади-Бридж».
После этого военные действия вокруг Детройта пошли на спад. Понтиак послал гонца за поддержкой во французский форт Де-Шартрез, однако получил лишь подтверждение мирного договора и совет сделать то же самое. 31 октября Понтиак согласился на перемирие с Гледуином и удалился в свой зимний охотничий лагерь в Индиане (в верхнем течении р. Маюми).
Когда восстание началось, большинство английских солдат по эту сторону Атлантики сражались в Вест-Индии, и для их переброски на континент требовалось время. Положение форта Ниагара не внушало серьезных опасений, однако гарнизону форта Питт не повезло почти так же, как и Детройту, и даже хуже - среди защитников вспыхнула эпидемия оспы. Собирая карательную экспедицию, Амхерст написал письмо коменданту форта, Саймону Экайру, и заронил идею, что было бы неплохо подбросить осаждающим - воинам шауни, минго и делаваров - одеяла, зараженные оспой. Экайр посчитал это приказом, и в результате эпидемия распространилась от шауни до племен юго-востока, которые вообще не принимали участия в восстании. Отряд полковника Г. Боке в 460 человек пробился сквозь индейские заслоны и в августе 1763 г. добрался до форта Питт. Делавары, шауни и минго отступили, но не успокоились и занялись набегами в Пенсильванию
В ноябре Амхерста на посту главнокомандующего сменил Томас Гейдж, и У. Джонсон смог вернуться к своим непосредственным обязанностям. Англичане также издали Прокламацию 1763 г., по которому колонистам запрещалось селиться за Аппалачскими горами. Гейдж восстановил торговлю с индейцами в прежнем объеме, снизил цены и таким образом ликвидировал одну из главных причин недовольства повстанцев. К тому времени прибыли и подкрепления, после чего восстание стало затухать. Летом 1764 г. полковник Д. Брэдстрит с 1200 человек отправился к Детройту. В июле он сделал остановку в Ниагаре, чтобы «принять участие» в мирных переговорах между У. Джонсоном и 2000 делегатами от 22 племен. Однако не пришли сенека, и тогда Брэдстрит привел их силой, пригрозив войной в случае неявки. По завершении работы мирной конференции, Брэдстрит 6 августа двинулся дальше, сопровождаемый воинами миссисога и конавага.
23 августа в Преск-Иль (Эри, Пенсильвания) он заключил мир с виандотами, шауни, делаварами и минго. Понтиак все еще оставался в Индиане, а без его твердой руки согласились на переговоры потаватоми и оджибве. Брэдстрит намеревался атаковать селения индейцев в устье Маюми, но обнаружил, что и они не хотят воевать. Всем им было поручено явиться в Детройт для переговоров, и 7 сентября оттава Детройта, потаватоми, виандоты, майами и часть оджибве (сагино, западные миссисога) подписали мирное соглашение. Однако Гейдж не признал договора - на том основании, что он был подписан без ведома агента по делам индейцев. Брэдстрит получил приказ вторгнуться в северный Огайо. Он вышел из Детройта и высадился в Сандаски, сжег несколько брошенных деревень и пошел на юг. Параллельно из форта Питт на запад выступил отряд Боке, и таким образом англичане зажали в клещи делаваров и шауни. В ноябре они подписали мир с англичанами в Кошоктоне, и восстанию был положен конец.
Понтиак же в 1764 г. оставался на Маюми и пытался поднять новое восстание, чтобы не пустить англичан в Иллинойс. Военные вампумы были посланы бывшим союзникам французов в нижнем течении Миссисипи; Понтиак просил их задержать англичан, если они будут подниматься по реке. В ответ туника и чокто остановили британцев у Батон-Руж, а кикапу разбили экспедицию, которую Брэдстрит выслал к форту Де-Шартрез. С гораздо меньшим энтузиазмом к призыву отнеслись иллини - несмотря на то, что они были верными друзьями Франции, Понтиак только угрозами выбил у них обещание поддержки. Затем он с 400 воинами направился в форт Де-Шартрез в надежде раздобыть у коменданта, Л. Сен-Анжа, боеприпасов. Однако тот сослался на бедность и всячески убеждал Понтиака зарыть топор войны. Он мог только сказать, что гарнизон эвакуируют в Новый Орлеан, а весь порох забирают с собой; его самого оставили лишь затем, чтобы дождаться англичан и заключить мир, и он советует краснокожему брату сделать то же самое.
Понтиак вернулся на Маюми и стал планировать дальнейшие действия. В мае 1765 г. кикапу напали на экспедицию Дж. Крогана, брошенную в Иллинойс; англичан разбили, Кроган попал в плен, однако погибли три вождя шауни, которые сопровождали экспедицию. С шауни кикапу ссориться не собирались и поэтому решили искупить свою вину пленным офицером. За посредничеством они обратились к майами, а те - к англичанам. Майами сделали все, что от них зависело, и одновременно устроили тем летом в Виатеноне встречу Крогана с Понтиаком. Вождь дал согласие «закопать топор войны» и вместе с Кроганом поехал в Детройт, чтобы в октябре подтвердить это официально. Тогда же французский флаг над фортом Де-Шартрез был спущен, а на его место поднят «Юнион Джек». В июле 1766 г. Понтиак встретился с У. Джонсоном в Нью-Йорке, где подтвердил условия соглашения прошлого года и обещание никогда не воевать с англичанами.
Провал восстания и последующая капитуляция нанесли огромный урон репутации Понтиака. В Онтарио, в 1766 г., его собственные воины-оттава засыпали его насмешками и упреками, однако самую сильную пощечину он получил от иллини. Понтиак был доведен до такого состояния, что перестал себя контролировать и ударил ножом Матачингу (Черного Пса), предводителя клана пеория. Тот выжил, но затаил злобу. В 1767 г. Понтиак покинул район Детройта и переселился на р. Канканки в северном Иллинойсе. Ирокезы, которые годом позже пришли в форт Стенвикс отказываться от своих прав на долину Огайо, принесли слухи, что вождь оттава не успокоился и задумал план нового восстания.
В апреле 1769 г. Понтиак приехал в Сент-Луис повидать своего старого друга Сен-Анжа, который теперь работал на испанцев. Интересно, что он был во французской форме, подаренной ему в 1757 г. маркизом Монкальмом. Через несколько дней после приезда он выразил желание посетить деревушку Кахокия, где бок о бок проживали французы и иллини. Сен-Анж пытался удержать его, предостерегая об опасности, но вождь понадеялся на своих телохранителей. 20 апреля он появился в Кахокии; гости остановились в заведении английского торговца Уильямсона. Там же оказался молодой воин-пеория по имени Пина, приходившийся племянником злополучному Черному Псу. Улучив момент, когда Понтиак оказался на улице без охраны, Пина подобрался к нему сзади и ударил томагавком в затылок, затем для верности полоснул упавшего ножом и скрылся. Охранники бросились было его разыскивать, но хозяева деревни под предлогом нарушения порядка выпроводили их прочь.
Сен-Анж похоронил Понтиака с почестями на холме, возвышавшемся над Сент-Луисом. Точное расположения могилы индейского вождя осталось неизвестным. Ходили слухи, что Уильямсон подкупил Пину бочонком виски, но причастность англичан к убийству сложно было доказать. Вся тяжесть гнева мстителей обрушилась на иллини. Останься Понтиак в живых, он немало удивился бы тому влиянию и уважению, которым еще пользовался среди членов старого французского союза. Минававана, вождь оджибве Макинака, ринулся в Кахокию лично, чтобы посчитаться с Уильямсоном, но не нашел его и в ярости расправился с его двумя рабочими. Началась масштабная война, в которой оттава, оджибве, потаватоми, кикапу, фокс, саук, маскутен и виннебаго объединились, чтобы отомстить иллини за Понтиака. Иллини были почти полностью уничтожены. Пеория попытались дать свой последний бой на месте старого французского форта Сент-Луис, но неприятель (прежде всего потаватоми) и не пошел на штурм, а взял их в осаду и заморил голодом. Это место до сих пор известно как «Голодные камни». Только 200 пеория вместе с 400 другими иллини успели бежать под защиту французов в поселение Каскаския. Земли иллини победители разделили между собой, к ним не присоединились лишь оттава и оджибве.
Смерть Понтиака ознаменовала конец могущества племени оттава. Когда-то они были первыми среди союзников Франции, но теперь, после восстания, лишь виандоты сохранили былое влияние. Англичане никогда не амнистировали оттава и игнорировали их как посредников в торговле с оджибве и другими племенами. Есть также свидетельства в пользу того, что англичане пытались уничтожить их тем же способом, что и С. Экайр в форте Питт. Оттава Грин-Бэй не присоединились к Понтиаку и даже помогали вызволять пленных из форта Мичилимакинак, но в глазах белых они все равно оставались его родичами. Они помнят странную медную коробочку, которую дали им торговцы с наказом не открывать, пока они не вернутся домой. Они сделали, как им сказали, но внутри ничего не было, кроме какого-то бурого порошка… Немедленно вспыхнула жесточайшая эпидемия оспы, которая унесла жизни почти всех оттава в северном Мичигане.
Прокламация 1763 г. была крайне непопулярна в колониях. Через пять лет под нажимом поселенцев английским властям пришлось добиться у ирокезов открыть долину Огайо для заселения (договор в форте Стенвикс 1768 г.). Таким образом, Понтиак выиграл для индейцев всего несколько лет. Американские колонисты (Длинные Ножи) попросту игнорировали прокламацию и самовольно селились на землях индейцев. Власти не могли помешать им, а когда попытались, те начали бунтовать. Чтобы сохранить собственные владения, ирокезы щедро уступили англичанам земли своих «сателлитов», да и сами англичане, как выяснилось, владели ими недолго. Ирокезы хладнокровно подставили под удар множество соседних племен; так, когда протест выразили шауни, посланники Лиги безапелляционно приказали им смириться или погибнуть. В 1769 г. шауни попытались создать новый союз с участием оттава, майами, маскутен, кикапу, потаватоми, виандотов, делаваров, оджибве, чероки и чикасо. Они встречались на р. Сиото (Огайо) в 1770 и 1771 г., но У. Джонсон и ирокезы смогли им помешать. Однако снять напряженность им не удалось, и, как только переселенцы пришли в охотничьи угодья шауни в Кентукки, топор войны был вырыт. Разразилась война, которая стала одной из самых длинных в американской истории. Она продолжалась пятьдесят лет.
Использованы статьи по истории племен виннебаго, иллини, ирокезов, кикапу, майами, оттава, потаватоми, чикасо с сайта First Nations Histories
[/MORE]
Денис Миллер, блог «Очень Дикий Запад»
* * *
Мы не понимаем огромное количество фольклорных рассказов, песен и обрядов, описание которых есть в книгах. Переводы неточны и кастрированы*. Представьте себе, что шекспировские пьесы были написаны индейцем лакота и мы знали их только по английским переводам, сделанным в 18 веке тугоухим баптистским миссионером с пуританскими и расистскими убеждениями, который не понял бы в прочитанном и половины и, к тому же ненавидел театр.
Joseph Bruchac /Некоторые мысли по поводу преподавания литературы американских индейцев
Шано, блог «Архив Шано»
* * *
Оригинал взят у в post
[/MORE]
Юкатан - плоский, поросший джунглями полуостров, облюбованный в древности индейцами майя. Если забраться на любую из пирамид, оставшихся от исчезнувшей цивилизации, то взору откроется панорама видимостью несколько десятков километров в любую сторону – и нигде ни одной реки.
скрытый текст[MORE=читать дальше]На большей части полуострова нет ни то что рек, но даже ручьёв; не было их и во времена расцвета майя: Юкатан сложен мягкими, легко карстующимися известняками, и вода после обильных, но кратковременных ливней быстро уходит с поверхности сквозь трещины в толщу породы. Уходит неглубоко: водоносный горизонт залегает не ниже уровня моря, а средняя высота полуострова составляет всего 8 метров. Под землей вода совершает свою обычную работу по созданию пещер, и в результате а нескольких метрах под сплошной с виду поверхностью залегает причудливый трехмерный лабиринт подземных ручьев, рек и озер – возможно, самая большая из известных система подземных водоемов на планете.
Этот лабиринт сообщается с поверхностью через многочисленные карстовые воронки диаметром от 2 до 20 м – их называют ценотами или сенотами (cenote), от испанизированного , индейского "dzonot" – "нечто глубокое". Вокруг сенотов – единственных источников пресной воды на большей части территории полуострова – в древности и концентрировались города и поселения майя: Нилом для их цивилизации были тысячи разбросанных по джунглям маленьких карстовых колодцев. И сегодня большинство деревень располагаются рядом с сенотами, другие сеноты обозначают границы между поcелениями.
Сеноты для майя были священны вдвойне – как единственные источники питьевой воды на протяжении 9-месячного сухого сезона, и как врата в Шибальбу. Характерным примером является знаменитая Чичен-Ица ("чи" на языке майя означает "устье", "чей" – "колодец", а "ица" – имя племени майя. "Устья колодцев ицев" - вот дословный перевод названия города). Примерно в 300 метрах от комплекса основных построек находится Священный Сенот – дыра в земле более 60 метров в диаметре, с отвесными стенками и глубиной около 10 метров, не считая многометровой толщи ила на дне. Главный храм города, посвященный Кукулькану, был обращен фасадом к колодцу и соединялся с ним специальной дорогой, выложенной каменными плитами. На самом краю сенота для удобства отправления обрядов раньше располагалась специальная платформа.
Археологи нашли на дне этого сенота кучу чрезвычайно ценного для науки хлама – два резных деревянных трона, несколько деревянных ведер, около сотни глиняных кувшинов и чаш разных размеров, форм и эпох, куски ткани, золотые украшения, изделия из нефрита, горного хрусталя, кости, перламутра; янтаря, меди и оникса, а также кости, в том числе людей. Человеческие жертвы в Чичен-Ице начали приносить с Х века, после тольтекского завоевания. Всего из колодца были извлечены останки сорока двух человек, половина из них были детьми. В жертву приносились рабы и внебрачные дети или сироты, купленные к этому случаю, причем, судя по следам на черепах, перед скидыванием в сенот бедняг били по башке, чтобы не вылазили и не начинали вещать от имени богов – а то был случай... До тольтекской эры вместо людей использовались животные: индейки, собаки, белки, перепела и игуаны.
За века захламления Священный Сенот превратился в грязную дыру, заполненную зеленой водой, илом и камнями. Воду горожане из него не брали, источниками воды служили другие сеноты, меньшего размера, находящиеся на территории города, самым большим из которых был расположенный в восьмистах метрах Штолон ("Игуана"), находящийся ближе к центру города, с более пологими краями, а главное – с чистейшей водой, как и в большинстве других сенотов полуострова.
В 16 веке, после обращения индейцев в христианство, воду сенотов стали использовать в обряде крещения. Народные верования, однако, забыты не были: даже сейчас майя, говорят, проводят ритуалы в пещерах с целью вызвать дождь, который, согласно их представлениям, зарождается в этих пещерах ещё задолго до того, как поднимется на небо. Найдена более чем сотня пещер с остатками захоронений и изображений майя, в некоторых из них были построены целые подземные храмовые комплексы.
Сегодня, впрочем, большинство сенотов, находящихся вблизи населенных пунктов, приносят владельцам более вещественную пользу – как объекты для привлечения туристов, от обычных толп экскурсантов на автобусах до спелеодайверов-любителей. По счастью, такая судьба постигла далеко не все колодцы – по приблизительным подсчетам, их на полуострове более 7000, причем большая часть расположена в джунглях.
На карте показано расположение сенотов в северо-западной части Юкатана. Видно, что часть их выстроилась в виде ясно выраженной дуги – эти колодцы расположены по ходу тектонических разломов по периметру древнего метеоритного кратера Чиксулуб – от того самого метеорита, падение которого авторы популярных статей и фильмов обычно объявляют причиной вымирания динозавров. Колодцы, расположенные на этой дуге, отличаются от других сенотов – они гораздо глубже (до 150 м), с отвесными стенками; их называют шахтовыми сенотами. Ниже глубины 30-40 м во многих из них располагается слой растворенного сероводорода, образующийся при гниении органики.
Вот эта "подводная река", напоминающая слой тумана внизу на снимках – и есть верхняя граница сероводородного слоя. Это химически агрессивная среда, долго находиться в ней не рекомендуется; глаза щиплет даже под маской.
В подземных водах нет ветра и волн, не бывает резких перепадов температуры, а течение – где оно есть – очень плавное и "гладкое", поэтому слои чистой и сероводородной воды не перемешиваются. Система пещер обычных, "не-метеоритных" сенотов сообщается с водами Карибского моря, и во многих из них под слоем пресной воды на глубине 30-60 м – слой воды морской. Они также не смешиваются между собой – во всяком случае, пока очередной аквалангист не взбаламутит невидимую границу своими ластами. В этом случае из-за разницы коэффициентов преломления на взвихрившейся границе вод возникает эффект галоклина, напоминающий вид через сильно волнистое стекло или через потоки нагретого воздуха.
Выше: солнечные лучи, проходящие сквозь галоклин. Ниже оно же.
Будучи единственным источником пресной воды в джунглях, сеноты вдали от человеческих поселений притягивают массу животных, а для водоплавающих птиц являются постоянным домом. Пекари, олени, тапиры приходят к сенотам на водопой, за ними следуют хищники. Под сводами пещер гнездятся многочисленные птички и летучие мыши. Воздушные корни деревьев и лиан свисают до воды – причем не только в колодцах, но и в подземных протоках, где царит вечный мрак: в поисках влаги корни пронзают известняковую толщу. Деревья извлекают воду из-под земли и копят ее в плодах и листьях, откуда, в свою очередь, ее извлекают обезьяны, игуаны, носухи… Подземные реки питают сельву сверху донизу.
Дно подземных рек и озер каменисто-илистое, а вода необычайно прозрачна – видимость не менее 30 м. Температура воды практически постоянна – 23-24°C. Многочисленные сталактиты и сталагмиты под водой неопровержимо свидетельствуют о том, что раньше – во время ледникового периода – уровень океана, а значит, и подземных вод полуострова был гораздо ниже, а эти гроты были сухими. Кое-где под водой встречаются останки плейстоценовых сухопутных животных.
Жизнь здесь, в полной темноте затопленных галерей, есть и сегодня. Над водой пауки прячутся в стенах и между пробившимися сверху, из сельвы, корнями деревьев и слепо поводят конечностями, определяя по теплу, запаху и движению воздуха присутствие других существ; под водой белые слепые рыбы ищут на дне принесенные летучими мышами кусочки фруктов и охотится за ними приходящий с дневной поверхности енот, оставляя цепочку следов на известковом песке.
Ближе к открытым колодцам и в тех местах, где через bocas – маленькие окна в потолке – в пещеры проникает свет, обитает множество рыб, в том числе знакомые нашим аквариумистам тетры, цихлазомы, пецилии – здесь их родина. На поверхности воды в нетронутых сенотах цветут водяные лилии, под их листьями прячутся черные сомики, на которых охотятся черношейные поганки...
Большнство пещер связаны между собой и с морем. Усилиями спелеодайверов были исследованы свыше 550 км подводных и подземных проходов, сотни различных пещерных систем, но какова полная протяженность всех пещер и какие еще тайны они хранят – никто не знает.
скрытый текст[MORE=читать дальше]На большей части полуострова нет ни то что рек, но даже ручьёв; не было их и во времена расцвета майя: Юкатан сложен мягкими, легко карстующимися известняками, и вода после обильных, но кратковременных ливней быстро уходит с поверхности сквозь трещины в толщу породы. Уходит неглубоко: водоносный горизонт залегает не ниже уровня моря, а средняя высота полуострова составляет всего 8 метров. Под землей вода совершает свою обычную работу по созданию пещер, и в результате а нескольких метрах под сплошной с виду поверхностью залегает причудливый трехмерный лабиринт подземных ручьев, рек и озер – возможно, самая большая из известных система подземных водоемов на планете.
Этот лабиринт сообщается с поверхностью через многочисленные карстовые воронки диаметром от 2 до 20 м – их называют ценотами или сенотами (cenote), от испанизированного , индейского "dzonot" – "нечто глубокое". Вокруг сенотов – единственных источников пресной воды на большей части территории полуострова – в древности и концентрировались города и поселения майя: Нилом для их цивилизации были тысячи разбросанных по джунглям маленьких карстовых колодцев. И сегодня большинство деревень располагаются рядом с сенотами, другие сеноты обозначают границы между поcелениями.
Сеноты для майя были священны вдвойне – как единственные источники питьевой воды на протяжении 9-месячного сухого сезона, и как врата в Шибальбу. Характерным примером является знаменитая Чичен-Ица ("чи" на языке майя означает "устье", "чей" – "колодец", а "ица" – имя племени майя. "Устья колодцев ицев" - вот дословный перевод названия города). Примерно в 300 метрах от комплекса основных построек находится Священный Сенот – дыра в земле более 60 метров в диаметре, с отвесными стенками и глубиной около 10 метров, не считая многометровой толщи ила на дне. Главный храм города, посвященный Кукулькану, был обращен фасадом к колодцу и соединялся с ним специальной дорогой, выложенной каменными плитами. На самом краю сенота для удобства отправления обрядов раньше располагалась специальная платформа.
Археологи нашли на дне этого сенота кучу чрезвычайно ценного для науки хлама – два резных деревянных трона, несколько деревянных ведер, около сотни глиняных кувшинов и чаш разных размеров, форм и эпох, куски ткани, золотые украшения, изделия из нефрита, горного хрусталя, кости, перламутра; янтаря, меди и оникса, а также кости, в том числе людей. Человеческие жертвы в Чичен-Ице начали приносить с Х века, после тольтекского завоевания. Всего из колодца были извлечены останки сорока двух человек, половина из них были детьми. В жертву приносились рабы и внебрачные дети или сироты, купленные к этому случаю, причем, судя по следам на черепах, перед скидыванием в сенот бедняг били по башке, чтобы не вылазили и не начинали вещать от имени богов – а то был случай... До тольтекской эры вместо людей использовались животные: индейки, собаки, белки, перепела и игуаны.
За века захламления Священный Сенот превратился в грязную дыру, заполненную зеленой водой, илом и камнями. Воду горожане из него не брали, источниками воды служили другие сеноты, меньшего размера, находящиеся на территории города, самым большим из которых был расположенный в восьмистах метрах Штолон ("Игуана"), находящийся ближе к центру города, с более пологими краями, а главное – с чистейшей водой, как и в большинстве других сенотов полуострова.
В 16 веке, после обращения индейцев в христианство, воду сенотов стали использовать в обряде крещения. Народные верования, однако, забыты не были: даже сейчас майя, говорят, проводят ритуалы в пещерах с целью вызвать дождь, который, согласно их представлениям, зарождается в этих пещерах ещё задолго до того, как поднимется на небо. Найдена более чем сотня пещер с остатками захоронений и изображений майя, в некоторых из них были построены целые подземные храмовые комплексы.
Сегодня, впрочем, большинство сенотов, находящихся вблизи населенных пунктов, приносят владельцам более вещественную пользу – как объекты для привлечения туристов, от обычных толп экскурсантов на автобусах до спелеодайверов-любителей. По счастью, такая судьба постигла далеко не все колодцы – по приблизительным подсчетам, их на полуострове более 7000, причем большая часть расположена в джунглях.
На карте показано расположение сенотов в северо-западной части Юкатана. Видно, что часть их выстроилась в виде ясно выраженной дуги – эти колодцы расположены по ходу тектонических разломов по периметру древнего метеоритного кратера Чиксулуб – от того самого метеорита, падение которого авторы популярных статей и фильмов обычно объявляют причиной вымирания динозавров. Колодцы, расположенные на этой дуге, отличаются от других сенотов – они гораздо глубже (до 150 м), с отвесными стенками; их называют шахтовыми сенотами. Ниже глубины 30-40 м во многих из них располагается слой растворенного сероводорода, образующийся при гниении органики.
Вот эта "подводная река", напоминающая слой тумана внизу на снимках – и есть верхняя граница сероводородного слоя. Это химически агрессивная среда, долго находиться в ней не рекомендуется; глаза щиплет даже под маской.
В подземных водах нет ветра и волн, не бывает резких перепадов температуры, а течение – где оно есть – очень плавное и "гладкое", поэтому слои чистой и сероводородной воды не перемешиваются. Система пещер обычных, "не-метеоритных" сенотов сообщается с водами Карибского моря, и во многих из них под слоем пресной воды на глубине 30-60 м – слой воды морской. Они также не смешиваются между собой – во всяком случае, пока очередной аквалангист не взбаламутит невидимую границу своими ластами. В этом случае из-за разницы коэффициентов преломления на взвихрившейся границе вод возникает эффект галоклина, напоминающий вид через сильно волнистое стекло или через потоки нагретого воздуха.
Выше: солнечные лучи, проходящие сквозь галоклин. Ниже оно же.
Будучи единственным источником пресной воды в джунглях, сеноты вдали от человеческих поселений притягивают массу животных, а для водоплавающих птиц являются постоянным домом. Пекари, олени, тапиры приходят к сенотам на водопой, за ними следуют хищники. Под сводами пещер гнездятся многочисленные птички и летучие мыши. Воздушные корни деревьев и лиан свисают до воды – причем не только в колодцах, но и в подземных протоках, где царит вечный мрак: в поисках влаги корни пронзают известняковую толщу. Деревья извлекают воду из-под земли и копят ее в плодах и листьях, откуда, в свою очередь, ее извлекают обезьяны, игуаны, носухи… Подземные реки питают сельву сверху донизу.
Дно подземных рек и озер каменисто-илистое, а вода необычайно прозрачна – видимость не менее 30 м. Температура воды практически постоянна – 23-24°C. Многочисленные сталактиты и сталагмиты под водой неопровержимо свидетельствуют о том, что раньше – во время ледникового периода – уровень океана, а значит, и подземных вод полуострова был гораздо ниже, а эти гроты были сухими. Кое-где под водой встречаются останки плейстоценовых сухопутных животных.
Жизнь здесь, в полной темноте затопленных галерей, есть и сегодня. Над водой пауки прячутся в стенах и между пробившимися сверху, из сельвы, корнями деревьев и слепо поводят конечностями, определяя по теплу, запаху и движению воздуха присутствие других существ; под водой белые слепые рыбы ищут на дне принесенные летучими мышами кусочки фруктов и охотится за ними приходящий с дневной поверхности енот, оставляя цепочку следов на известковом песке.
Ближе к открытым колодцам и в тех местах, где через bocas – маленькие окна в потолке – в пещеры проникает свет, обитает множество рыб, в том числе знакомые нашим аквариумистам тетры, цихлазомы, пецилии – здесь их родина. На поверхности воды в нетронутых сенотах цветут водяные лилии, под их листьями прячутся черные сомики, на которых охотятся черношейные поганки...
Большнство пещер связаны между собой и с морем. Усилиями спелеодайверов были исследованы свыше 550 км подводных и подземных проходов, сотни различных пещерных систем, но какова полная протяженность всех пещер и какие еще тайны они хранят – никто не знает.
[/MORE]
Денис Миллер, блог «Очень Дикий Запад»
* * *
08.10.2011 в 21:17
Пишет [J]Velvet Goldmine[/J]:Национальный костюм - 12
Индейцы Северной Америки
скрытый текст[MORE=+++]
[/MORE]
URL записиИндейцы Северной Америки
скрытый текст[MORE=+++]
[/MORE]
Шано, блог «Архив Шано»
* * *
Оригинал взят у в post
[/MORE]
Покорение Америки в средневековых гравюрах, или "Рыцари Нового света".
скрытый текстИсточники:
Двенадцатое октября 1492 г. Испанцы ступают на землю Нового Света. Переломный момент в истории человечества: встреча двух миров.
Колумб первым применил массовые повешения.
[MORE=читать дальше]Колумб обязал всех жителей старше 14 лет каждые три месяца сдавать испанцам наперсток золотого песка или 25 фунтов хлопка (в районах, где золота не было). Выполнившим эту квоту вешался на шею медный жетон с указанием даты получения последней дани. Жетон давал его обладателю право на три месяца жизни. Пойманным без этого жетона или с просроченным отрубали кисти обеих рук, вешали их на шею жертвы и отправляли ее умирать в свою деревню. Колумб, до этого занимавшийся работорговлей вдоль западного побережья Африки, видимо, перенял этот вид казни у арабских работорговцев. За время губернаторства Колумба только на Испаньоле таким образом было убито до 10 тысяч индейцев. Выполнить установленную квоту было практически невозможно. Местные жители должны были бросить выращивать пищу и все другие дела, чтобы копать золото. Начался голод. Ослабленные и деморализованные они становились легкой добычей занесенных испанцами заболеваний. Таких как грипп, занесенный свиньями с Канар, которых завезла на Испаньолу вторая экспедиция Колумба. Десятки, возможно сотни тысяч таинос погибли в этой первой пандемии американского геноцида. Очевидец описывает огромные груды умерших от гриппа жителей Испаньолы, которых некому было хоронить. Индейцы пытались бежать куда глаза глядят: через весь остров, в горы, даже на другие острова. Но спасения не было нигде. Матери убивали своих детей перед тем, как убить себя. Целые деревни прибегали к массовым самоубийствам, бросаясь со скал или принимая яд. Но еще больше находило смерть в руках испанцев.
Виселица во славу Иисуса Христа и двенадцати апостолов.
Помимо зверств, которые по крайней мере могли быть объяснены людоедской рациональностью систематической наживы, геноцид на Атиллах, а затем и на континенте включал казалось бы иррациональные, ничем не оправданные формы насилия в массовых масштабах и патологических, садистских формах. Современные Колумбу источники описывают, как испанские колонисты вешали, зажаривали на вертелах, сжигали индейцев на кострах. Детей разрубали на куски для кормежки псов.
Казнь пленных индейцев.
Допрос под пыткой.
Поджаривание на медленном огне.
Совестливо и рукопожато.
Варвары и цивилизаторы.
Сантьяго — покровитель конкистадоров. Надпись на гравюре: «Апостол Сантьяго покровительствует кастильцам и преследует индейцев».
Разрыв и связь времен.
Победители и побежденные: индейцы вынуждены работать на новых господ.
Насильники и носильщики. Испанцы использовали индейцев в качестве тяглового скота.
Конкистадоры захватывали индейцев в плен, чтобы использовать в качестве носильщиков.
Со времен конкисты в испанский язык вошел глагол aperrear — отдать на растерзание псам. Индейцы боялись псов пуще коней, пушек и аркебуз.
Эрнан Кортес пытает Куаутемока, чтобы выведать куда ацтеки спрятали золото.
Казнь Атауальпы
Ямы с кольями, на которых нанизывали индейцев.
Тем, кто валится, отрубают головы. Рассказывают о детях, которых запирают в домах и сжигают, а также закалывают, если они идут слишком медленно. Обычным делом является отрезание грудей у женщин и привязывание к их ногам тяжестей, перед тем, как сбросить их в озеро или лагуну. Рассказывают о младенцах, оторванных от матерей, убитых и использованных в качестве дорожных знаков. Беглым или "бродячим" индейцам отрубают конечности и отсылают в их деревни, повесив им на шею отрезанные кисти рук и носы. Рассказывают о "беременных женщинах, детях и стариках, которых налавливают как можно больше" и бросают в специальные ямы, на дне который врыты острые колья и "оставляют их там, пока яма не заполнится". И много, много еще чего».
Индейцев сжигают в домах.
В результате из примерно 25 миллионов жителей, населявших мексиканское королевство к моменту прибытия конквистадоров, к 1595 г. в живых осталось лишь 1,3 миллиона. Остальные были в основном замучены на шахтах и плантациях "Новой Испании".
В Андах, где мечами и плетьми орудовали банды Пизарро, к концу 16 века население упало с 14 миллионов до менее, чем 1 миллиона человек. Причины были те же самые, что в Мексике и Центральной Америке. Как писал в 1539 один испанец в Перу, «индейцы здесь полностью разрушены и погибают... Оно молят с крестом, чтобы им ради Бога дали еды. Но [солдаты] убивают всех лам ради ничего большего, как для изготовления свеч... Индейцам не оставляют ничего на посев, а так как у них нет скота и взять им его неоткуда, им остается только умирать с голоду».
Собаки едят индейцев.
Современные историки приходят к мнению, что на Карибах существовала целая сеть "мясных лавок", где тела индейцев продавались как собачий корм. Как и все другое в наследии Колумба, людоедство получило развитие и на материке. Сохранилось письмо одного из завоевателей империи Инка, в котором он пишет: “…когда я вернулся из Картагена, я встретил португальца по имени Рохе Мартин. На крыльце его дома висели части разрубленных индейцев для кормежки его собак, как будто они были дикими зверьми...” (Станард, 88)
Испанец, кормящий гончих детьми индейцев.
В общем донесли цивилизованные Европейцы до Американских варваров "общечеловеческие ценности"...
скрытый текстИсточники:
http://lib.atheo-club.ru/index.php?action=show_article&a_id=77&a_p=0
http://lib.rus.ec/b/140704/read
Двенадцатое октября 1492 г. Испанцы ступают на землю Нового Света. Переломный момент в истории человечества: встреча двух миров.
Колумб первым применил массовые повешения.
[MORE=читать дальше]Колумб обязал всех жителей старше 14 лет каждые три месяца сдавать испанцам наперсток золотого песка или 25 фунтов хлопка (в районах, где золота не было). Выполнившим эту квоту вешался на шею медный жетон с указанием даты получения последней дани. Жетон давал его обладателю право на три месяца жизни. Пойманным без этого жетона или с просроченным отрубали кисти обеих рук, вешали их на шею жертвы и отправляли ее умирать в свою деревню. Колумб, до этого занимавшийся работорговлей вдоль западного побережья Африки, видимо, перенял этот вид казни у арабских работорговцев. За время губернаторства Колумба только на Испаньоле таким образом было убито до 10 тысяч индейцев. Выполнить установленную квоту было практически невозможно. Местные жители должны были бросить выращивать пищу и все другие дела, чтобы копать золото. Начался голод. Ослабленные и деморализованные они становились легкой добычей занесенных испанцами заболеваний. Таких как грипп, занесенный свиньями с Канар, которых завезла на Испаньолу вторая экспедиция Колумба. Десятки, возможно сотни тысяч таинос погибли в этой первой пандемии американского геноцида. Очевидец описывает огромные груды умерших от гриппа жителей Испаньолы, которых некому было хоронить. Индейцы пытались бежать куда глаза глядят: через весь остров, в горы, даже на другие острова. Но спасения не было нигде. Матери убивали своих детей перед тем, как убить себя. Целые деревни прибегали к массовым самоубийствам, бросаясь со скал или принимая яд. Но еще больше находило смерть в руках испанцев.
Виселица во славу Иисуса Христа и двенадцати апостолов.
Помимо зверств, которые по крайней мере могли быть объяснены людоедской рациональностью систематической наживы, геноцид на Атиллах, а затем и на континенте включал казалось бы иррациональные, ничем не оправданные формы насилия в массовых масштабах и патологических, садистских формах. Современные Колумбу источники описывают, как испанские колонисты вешали, зажаривали на вертелах, сжигали индейцев на кострах. Детей разрубали на куски для кормежки псов.
Казнь пленных индейцев.
Допрос под пыткой.
На золотых приисках. Тех, кто плохо работал, ждало суровое наказание.
Поджаривание на медленном огне.
Совестливо и рукопожато.
Варвары и цивилизаторы.
Духовный облик конкистадора.
Сантьяго — покровитель конкистадоров. Надпись на гравюре: «Апостол Сантьяго покровительствует кастильцам и преследует индейцев».
Разрыв и связь времен.
Победители и побежденные: индейцы вынуждены работать на новых господ.
Насильники и носильщики. Испанцы использовали индейцев в качестве тяглового скота.
Конкистадоры захватывали индейцев в плен, чтобы использовать в качестве носильщиков.
Со времен конкисты в испанский язык вошел глагол aperrear — отдать на растерзание псам. Индейцы боялись псов пуще коней, пушек и аркебуз.
Эрнан Кортес пытает Куаутемока, чтобы выведать куда ацтеки спрятали золото.
Казнь Атауальпы
Ямы с кольями, на которых нанизывали индейцев.
Тем, кто валится, отрубают головы. Рассказывают о детях, которых запирают в домах и сжигают, а также закалывают, если они идут слишком медленно. Обычным делом является отрезание грудей у женщин и привязывание к их ногам тяжестей, перед тем, как сбросить их в озеро или лагуну. Рассказывают о младенцах, оторванных от матерей, убитых и использованных в качестве дорожных знаков. Беглым или "бродячим" индейцам отрубают конечности и отсылают в их деревни, повесив им на шею отрезанные кисти рук и носы. Рассказывают о "беременных женщинах, детях и стариках, которых налавливают как можно больше" и бросают в специальные ямы, на дне который врыты острые колья и "оставляют их там, пока яма не заполнится". И много, много еще чего».
Индейцев сжигают в домах.
В результате из примерно 25 миллионов жителей, населявших мексиканское королевство к моменту прибытия конквистадоров, к 1595 г. в живых осталось лишь 1,3 миллиона. Остальные были в основном замучены на шахтах и плантациях "Новой Испании".
В Андах, где мечами и плетьми орудовали банды Пизарро, к концу 16 века население упало с 14 миллионов до менее, чем 1 миллиона человек. Причины были те же самые, что в Мексике и Центральной Америке. Как писал в 1539 один испанец в Перу, «индейцы здесь полностью разрушены и погибают... Оно молят с крестом, чтобы им ради Бога дали еды. Но [солдаты] убивают всех лам ради ничего большего, как для изготовления свеч... Индейцам не оставляют ничего на посев, а так как у них нет скота и взять им его неоткуда, им остается только умирать с голоду».
Собаки едят индейцев.
Современные историки приходят к мнению, что на Карибах существовала целая сеть "мясных лавок", где тела индейцев продавались как собачий корм. Как и все другое в наследии Колумба, людоедство получило развитие и на материке. Сохранилось письмо одного из завоевателей империи Инка, в котором он пишет: “…когда я вернулся из Картагена, я встретил португальца по имени Рохе Мартин. На крыльце его дома висели части разрубленных индейцев для кормежки его собак, как будто они были дикими зверьми...” (Станард, 88)
Испанец, кормящий гончих детьми индейцев.
В общем донесли цивилизованные Европейцы до Американских варваров "общечеловеческие ценности"...
[/MORE]