Что почитать: свежие записи из разных блогов
Mallari, блог «Судовой Журнал»
Для памяти /Упражнение для снятия стресса и более качественного отдыха
Помогает быстро заснуть, расслабиться, и как следствие, делает отдых более качественным, что на сл. день помогает вам быть более внимательным и лучше запоминать информацию.
Не знаю как насчёт, сл дня, а сделав упражнение сегодня 
чуть не вырубилась), меня действительно усыпляет)).
Mallari, блог «Судовой Журнал»
Бертран Рассел и несколько вопросов
Этакая сетка координат достаточно чётко определяющая вас, если вы точно ответите себе на все эти вопросы (есть мнение, что чем лучше образование человека тем, точнее и полнее ответ).
Кузька Жданова, блог «Ты уже не торт»
Май - время перемен
В воскресенье мы переехали в свою квартиру. Ремонт конечно ещё не закончили, но самое основное уже сделали. Остальное уже постепенно будем делать. Степану квартира очень понравилась. Если на съёмных хатах он за несколько лет даже не заходил га кухню, то тут все комнаты в первые 15 минут обошёл и начал скакать довольный как слон. Увидел, что отец мой лежит на надувном матрасе и побежал радостный туда, весело мотая ушами. Если бы умел разговаривать, наверняка кричал бы: «Ура, батут!».
Вчера проводили отца на поезд, Степан что-то приуныл. Они так сдружились за этот месяц. Если раньше батя называл кролика исключительно хмырём или ёбнем, то сейчас сюсюкается: «Стёпочка, да ты ж мой маленький». После отъезда своего дружбана Степан не выходил весь день из своей комнаты (временно выделили ему кладовку). Сегодня уже очухался и снова скачет, как сайгак.
Ещё вчера перевезла вещи из одного кабинета в другой. Теперь буду работать в двух минутах ходьбы от дома. Надеюсь, что мне там понравится и я останусь там надолго. И ещё надеюсь, что клиентам моим удобно будет ездить ко мне на новое место.
Отец конечно нам очень сильно помог с ремонтом. Без него мы бы точно не успели так быстро всё сделать. Я конечно ещё хотела как можно больше выгулять его по Казани, но ремонт отнимал всё время и силы. Всего два раза выбирались куда-то кроме строительных магазинов. Один раз погулять, один раз вкусненько покушать. Надеюсь, что они приедут вместе с мамой на новогодние праздники и уже ничто не помешает показать этот прекрасный город.
Выложила фотку отца с мужем в инстаграм. Много кто написал, что они похожи. Коллеги тоже сказали, что перепутали их. А я не вижу сходства. Неужели реально похожи?
Jack of Shadows, блог «Pandemonium»
Глава 9, из которой можно составить представление о том, как идут дела в Лазури
Читать?– Ещё рычат, но уже не укусят, – Смерть довольно улыбнулась, наблюдая за воплощением своего замысла. Идея объявить Великий сбор стай, не дожидаясь возвращения тех, кто рискнул отправиться к Лилит на поклон, горячего восторга поначалу не вызвала. Берта, а следом за ней Даджалл опасались клейма узурпаторов – ведь показать амулет старика Нортана, дающий право на верховную власть над всеми волками, Йенская стая не могла. План Смерти ожидаемо поддержал Хорст: пройдоха относился к древним традициям со снисходительной иронией, спал и видел себя советником при главе клана. Будет водить стаю сестра или племянник, не столь важно, несомненно лишь одно: при Доре этой должности ему не видать, как своих ушей.
– Пока что они всего лишь согласились собраться, – Берта фыркнула. – Если стая расколется по ходу разборок, чья дичь в лесу, мы окажемся там же, где и были, только второй попытки уже не представится.
– Выбор невелик, – Даджалл неимоверно походил на мать. – Если, конечно, не отправляться в Вавилон, чтобы хоть лаской, хоть таской снять амулет с незабвенной тётушки – а на подобные эскапады у нас нет ни времени, ни сил.
– Если хорошенько взвесить шансы, у нас нет почти ничего, – заключила Берта спокойным ровным тоном, изучая суету за окном, больше напоминавшую военные маневры. – Брехливая сука славно потрудилась – кабы не она, давно бы… – волчица умолкла и нахмурилась, верхняя губа непроизвольно приподнялась, обнажая великолепные крепкие зубы. – Все повылезли, судя по клановым цветам, даже полоумный сектант Айнорих. И старый хрыч Гуго тут, а ведь ещё накануне состязания стай околеть грозился. Иных ничто не берёт, не иначе силой таинств Матери-Волчицы спасаются. Если тётка даст о себе знать, затее конец.
– Маловероятно, – Смерть быстрыми лёгкими шагами отошла от окна, но к сидящим за столом не присоединилась, устроилась в кресле поодаль и, подумав, материализовала забавную чашечку в виде маленькой тыквы-горлянки. Цедя через серебряную трубочку ароматный травяной отвар, она продолжила: – По слухам, долетевшим с Перешейка, ныне обсуждаемая персона практически всё время – и вряд ли по своей воле – пребывает в той форме, которую ваш народ именует истинной. Не примите за оскорбление, форма эта представляется мне удобной и прекрасной, но скверно подходящей для того, чтобы писать письма или слать гонцов. Конечно, Хаос непостоянен, всё меняется – а уж причудливые пути, которыми странствует мысль умалишенных, и вовсе недоступны прогнозам, но, пока Доротея не наскучит своей богине, мы в безопасности.
Берта удивлённо изогнула густую бровь.
– Мордой к истокам? Вернула, стало быть, гармонию замыслу, порченному наущением Охотников. Мечта всех волков, уходивших в глушь за вольной жизнью по заветам Матери.
– Вышел на скрест лесной, лунным светом умылся, через пень кувырнулся – и поминай как звали. Личный пример чистоты веры. И добровольной деградации, – произнёс Даджалл, подражая наставительной манере Хорста. – Никаких обличений отступников, вербовки сторонников и прочих пошлых интриг. Не жизнь, сказка. Но нет, неймётся бешеным.
– Не ворчи, – одёрнула сына Берта. Что-то, мелькнувшее в интонациях Даджалла, ей не понравилось. – Наш великий предок тоже был о них не слишком высокого мнения.
– Успокойтесь, матушка. В поля вечной охоты не тороплюсь. Впрочем, на этот случай у вас полно других… достойных потомков. От меня в щенячьем восторге далеко не все.
– Дирк с Ульфом те ещё занозы, – кивнула Берта. – Но дразнил бы меньше – хвостом ходили бы.
– На кой? – Даджалл уставился на мать хрустально честными жёлтыми глазами. – Гонять надо баламутов. Да так, чтоб корону ветром с башки снесло. И ума вбить поболе, хоть через подмётки.
– Стоило дать им задрать Сларвига. Проступки те же, спросу никакого.
– Зато вернулись на исходные, – беседы о буйной родне и соплеменниках, похоже, сильно удручали Даджалла. – Его бабка прибыла в числе первых, – он кивнул в сторону окна. – Платить кровную виру за труп бездельника – так себе начало переговоров.
Берта ответила выразительным кашлем, больше похожим на короткий рык.
– Грина своего не упустит, а чужого и подавно. Будь с ней предельно осторожен. Волчьей Ямой её прозвали не за красивые глаза. Густ лапник сверху, да колья внизу остры.
Даджалл ответил тяжёлым, почти осязаемым молчанием. Если бы кому-то пришло в голову выделить конденсат этой паузы, им можно было бы с успехом травить мелких вредителей и особо чувствительных к сарказму добрых граждан.
Смерть всё происходящее развлекало от души. Полная уверенность в превосходстве вервольфов над прочими народами Лазури – и ничтожные отличия в нравах и повадках. Особенно забавляла щедрость вервольфьих вождей на нехитрые прозвища друг для друга. «Дырявая Пасть», «Ржавая Щель», «Кривой Хвост», «Сухая Лепёшка», «Полтора Бубенца» и прочие изыски добрососедского дружелюбия. Происхождение многих похабных кличек на поверку оказывалось совершенно невинным, а что-нибудь, звучащее вполне прилично, могло таить оскорбительный смысл, а то и не один. Даже их национальный герой и легенда Нортан Хитрый носил своё прозвище в несколько усечённом варианте, как и его достойная дщерь. На прожжённого двурушника Хорста сложно было смотреть без ухмылки после того, как Даджалл невозмутимо сообщил клановое прозвище любимого дядюшки, оно же – его позывной.
Вервольфы и дипломатия – благодатная почва для анекдотов. А чтобы дальше них дело не пошло, её и приставили к особе наследника, пусть покамест инкогнито. Слухи о том, что блудный старший сын не только явился на сход, но и привёз в дом матери невесту, пришлись по вкусу и ей, и подопечному. Кавалером Дадж и без того был весьма галантным, изображать ифритскую страсть в лазурских декорациях сочли дурным излишеством. В волчьей форме парочка получилась эффектная – громадный белый зверь и изящная, но тоже довольно крупная чёрная спутница с сивой мордой. Гармами в Лазури детишек не пугали, отчего бы немного не пошутить.
– Не пора ли выйти к гостям? – поинтересовалась Смерть. – Наверняка дозрели.
– Не гостями мнят себя, ох, не гостями. Но что ж. Выйдем. Встретим, – Берта решительно поднялась и направилась к дверям. Смерть и Даджалл переглянулись и последовали за ней.
Для совещаний на лужайке волчьи старейшины были слишком горды, но подобающе обустроенный стол переговоров на свежем воздухе их всё же удовлетворил. Пусть и не всех – некоторые истово верующие нашли повод оскорбиться в лучших чувствах и на приглашение «паршивой отступницы» не ответить. Берту ждали, как ждут на алтаре жертвенного телёнка. На спутников косились настороженно.
Сгорбившийся в кресле, напрочь заросший жёстким волосом высокий старец что-то проворчал на ухо миловидной девчонке, сидевшей на подлокотнике. Вожди выжидательно уставились на неё. Девица тряхнула густой копной каштановых волос и, давя улыбку, объявила:
– Вожак Бокельбергской стаи, грозный и славный Гуго милостиво приветствует вас! Ежели дословно: «Княгинька Лазурская одна и до ветру не ходит, поди».
Ни единого смешка. Одни презрительные фырканья и гадкие ухмылки.
Девчонка-пастырь искренне наслаждалась своей ролью переводчика при патриархе клана. У тех, кто слишком много времени проводил в звериной форме, неизбежно начинались проблемы, в том числе и с внятной речью, а этот образчик традиционализма выглядел так, будто застрял посреди трансформации. Сутулый Гуго буравил Берту со свитой тяжёлым взглядом выцветших глаз ещё какое-то время, а потом махнул рукой. Поднялся бледно-рыжий тощий самец в одежде жреца. Айнорих из Тотефурта, ему и прозвище-то не требовалось из-за врождённого дефекта. Хотя он весь представлял собой один врождённый и очень похотливый дефект, каким-то чудом умудрившийся организовать в глуши секту, состоявшую в основном из молоденьких доверчивых волчиц. Мерзавец словно уловил её мысли и перестал делать авансы переводчице, живо переключившись на них с Бертой.
– Нет благодати Матери Волков на доме сём! – заявил он, вызвав череду согласных покашливаний, порыкиваний и кивков. – Потому служителю Её приходится осенять этот сход, – с учётом характерного движения бёдер, «осенять» прозвучало максимально двусмысленно, а последнее слово он даже не выплюнул, выхаркнул. – Будь иначе, мы сошлись бы как подобает, в священном месте. Но слава Великой Волчице, уберегла от позора. И вложила немного ума потомкам Нортана, чтоб не посмели заманивать нас в душные каменные капканы.
– Не будь столь суров, – вступила, как по нотам, дама настолько неопределённых лет, что природа её многочисленных украшений сомнения не вызывала. Наверняка не все на виду, и съёмные далеко не все. – Бедняжки ведь почти сироты. Ну что могла сделать моя дорогая подруга Дорина для детей своей бедной пропащей сестры. Одна порченая кровь притянула другую… – Приятный журчащий голос, чуть грустная улыбка на лице, понимающий взгляд. За которым, как за печной заслонкой, горело ровное пламя абсолютного безумия. Грина, матриарх клана Регенвальд, психопатка почище своей подружки.
– Надеюсь, все ваши сыновья пришли в себя после побоища? – Берта воспользовалась паузой, чтобы укусить в ответ. Ситуация с младшими немного прояснилась.
– Пустяки, моя милая! – махнула рукой Грина, тяжёлые наручи небрежно выпростались из-под широкого рукава. – Сларвиг уже совсем здоров и при случае готов лично передать своё прощение несостоявшимся обидчикам. Глупо было бы думать, что дурашки способны одолеть его всей ватагой. Щенячья возня – не повод для ссор старших. Но одну рану мой мальчик залечить не смог. Твоя младшенькая – как бишь её, Марни? – поразила его в самое сердце. Уверена, Дорина одобрила бы этот брак.
– Не дозволяю! – грохнул кулаком по столу светловолосый верзила с густой курчавой бородой.
– Ялмар, Ялмар… Горяч, как источники в твоих владениях. Забрал бы девчушку к себе, имел бы отцовское слово. Но рассчитывал на другое, да? – Грина лукаво глянула в сторону Берты. – Подумай, малышка, но не слишком долго. Несчастная любовь толкает на безрассудства. А твоя красавица поможет приструнить моего шалопая. К чему воевать, когда можно пировать?
Гуго отрывисто рявкнул, переводчица с комичной гримаской поковыряла пальцем в ухе и обратилась к Даджаллу.
– Дед просит тебя подойти.
Тот исполнил просьбу – ещё бы, при княжеском дворе он видел и не такое, что ему один старый сварливый вервольф. Гуго придирчиво осмотрел блудного сына Йенской стаи, всё время что-то ворча и подёргивая носом.
– Оставь парнишку в покое, – Смерть была готова поклясться, что, будь у мерзавки Грины веер, она принялась бы кокетливо им обмахиваться. – Что ты хочешь учуять? Запах скверны? Дорина всегда была слишком строга к ухажёрам малютки Берти. Конфуз, скандал, но уж сколько лет прошло. Помню его папеньку – плюгавое недоразумение этот граф Хромуша… И большой фантазёр. Кто в своём уме назовёт щенка так, будто кхм-хм… чихнул в сугроб.
– Да полно там. Завидки берут, что не в твою нору полез породу портить, – скривилась дородная блондинка, чертя длинным заострённым ногтем на столе не то магический узор, не то столь же заковыристую хулу. – А как прознали, кто да что – сразу объявили древним злом.
– К тебе в Сухой Лог даже упыри и прочая нечисть соваться брезгуют. Клочок жалкий, спесь царская, – Грина даже не посмотрела в сторону сидящей рядом конкурентки. – Глодай свои кости, Рагна.
Гуго вдруг разразился длинной рычащей тирадой, в интонациях одобрение мешалось с отвращением и сложно при этом было понять, к кому что относится. Лицо переводчицы при этом выразило гамму чувств столь же богатую, сколь и непочтительную.
– Шельма! – укоризненно одёрнула девицу Грина. – Та скорчила рожу уже лично для блюстительницы этикета и подмигнула Даджаллу.
– Эльма, с вашего позволения. Любовь гоняться за обедом на четырёх костях с годами сильно портит самую чёткую дикцию. А ты выдыхай, женишок. Жить будешь. Дед не против. Говорит, кровь пройды Нортана сильная, столичное паскудство перешибла. А брехливым сукам на том конце стола просил передать кнутовище в пасть и шомпол в…
– Чтоб тебя драли две Охоты разом, – перебила Грина тем любезным тоном, каким обычно приносят благодарности. Рагна и вовсе ответила длинным смачным плевком.
– Ради пустой грызни собрались? – Ларнский клан всегда отличался прямотой, даже среди волков. Его нынешний глава, крепкий коренастый молчун наконец подал голос. – Где Дора?
– Мы как раз собирались поведать всем важные известия, Сверри, – несмотря на угрожающие интонации оратора и бурное одобрение его слов прочими вождями, Берта взглянула на него почти с благодарностью.
– Не о чем толковать. Дело проще некуда. Нет Бешеной – нет камня. Нет камня – нет власти. Йенцам пора подвинуться, – сложные логические цепочки в массивном черепе вожака не умещались, судя по всему, большую часть свободного места там занимали амбиции.
– Не совсем так, уважаемый Сверрир, – Даджалл, успевший вновь занять своё кресло, наконец заговорил. На него уставились с нескрываемым удивлением. – Во-первых, тетушка жива-здорова. Во-вторых, камень Нортана всё ещё при ней. В-третьих, вне зависимости от возможной перемены этих обстоятельств, йенцев никто никуда не будет двигать. Иначе их самих подвинут. За ось Веера. Именно там место всем зачинщикам раздора. Как мудро заметила досточтимая Грина, лучше пировать, чем воевать. Дичи в лесу хватит на всех.
– Сладка привада, да отравой набита! – крикнул Айнорих. – Сказано в предании о Последнем Закате: в смутные времена явятся на благодатные земли Лазури Блудница и рождённый ею Монстр, будут они улещивать народы признать нечистую власть над ними и отринуть дары Матери-Волчицы. Если не сдюжат волки и падут ниц, солнце сгинет за край и тьма навсегда поглотит мир.
– Ну, дядько, уморил! – звонко захохотала Эльма-Шельма. – Жёнкам-послушницам затирай эти сказки, чтоб они при тебе держались, да от тебя щенились. Кабы не длинный язык твой и дурь бабья, бегал бы на посылках, как Хорст Задница… Ай! Дед! – девчонка слетела с подлокотника и возмущённо уставилась на Гуго, а тот глухо зарычал, выражая готовность выдать нахалке новый увесистый шлепок.
К счастью, семейная сценка слегка сбила градус напряжения. Все без исключения вожди с удовольствием наблюдали за вразумлением не в меру языкастой любимицы Гуго.
Скромная с виду молодая волчица – так могла бы выглядеть приснопамятная Доротея в юности и здравом рассудке – перекинула толстую косу на грудь и сверкнула жёлтыми глазищами.
– К чему задавать вопросы, если не хотите знать ответов?
– Хильде, крошка, мы от всего сердца скорбим о твоей родительнице, – утешающе проворковала Грина. – Но разговор не праздный, а коли так – лучше сиди тихонько и мотай на ус.
– В трясину скорбь, – огрызнулась девушка с таким апломбом, что стало ясно: в семействе Бешеной она точно не приёмыш. – Нет веры словам отступников, так выслушайте брата, отбывшего в паломничество вместе с матерью. Высокая фигура Конрада бесшумно соткалась из воздуха рядом с сестрой – сговорились, наследнички. Смерть послала Берте мысленный сигнал не волноваться. Будь символ власти у вернувшегося паломника, он не стал бы его прятать. Триумфа в глазах тоже не заметно – злость, раздражение, вся палитра обманутых ожиданий. Отвесил поясной поклон и рубанул без экивоков:
– Богиня приняла наше посольство. И за чистоту веры приблизила мать к своей особе, пожаловав привилегию по все дни оставаться в истинной форме.
– Где амулет? – спросил Сверрир, перекрывая возбуждённые голоса соплеменников. – Ты принёс его?
Дети Доротеи синхронно повернули головы в сторону упёртого вождя Ларнской стаи, но кидать спичку в эту бочку пороха не рискнули.
– Решение отбыть в Вавилон приняли и воплотили в жизнь без меня, – в голосе Конрада послышалась неподдельная горечь. Грина немедля исполнилась сочувствием, таким же настоящим, как «опалы из кольца самой Лилит», что продают туристам в медине.
– Как жестоко! Лишить тебя радости воочию узреть Великую Волчицу!
– Возможно, то был божественный промысел – ведь никто из свиты матери не принес бы вам весть об успехе миссии, – ответил Конрад с довольно тонкой для вервольфа издёвкой. – После новой жизни, которую Великая пожаловала многим своим детям, я предпочту чтить её щедрость на расстоянии.
– Крамола! – рявкнул Айнорих, почуяв лёгкую добычу. – Скверные и завистливые речи того, кто был лишён счастья припасть к трону Создательницы.
Конрад смерил его презрительным взглядом, верхняя губа угрожающе дёрнулась. Хильде предостерегающе рыкнула и коснулась руки брата. Тот собрал волю в кулак и продолжил:
– Золочёные когти, огненные опалы в глазницах, подбой шкуры бархатом и право пластом лежать под ногами богини – заветная мечта каждого верующего. Хотя вас она могла бы подвесить над камином, за особые заслуги и рвение.
– Ни доказательств, ни амулета. Один брёх в лужу, – заключил Сверрир, лениво поигрывая мышцами. Он едва помещался в массивном дубовом кресле и явно был не прочь размяться. – Стою на своём: йенцам пора делиться.
– Богиня дала, богиня взяла, – согласно мотнул башкой Айнорих. – Стало быть, решать надо старым обычаем. Могучий Сверрир – достойный поединщик, его стая ничем себя не запятнала.
Гуго умудрился задремать посреди общей грызни, но Шельма улучила момент и мстительно пихнула деда в бок. Гуго, не глядя, уцепил её за ухо и издал низкое горловое ворчание. Шельма стоически вытерпела эту воспитательную меру и смогла внести пояснения:
– Мудрейший из муд… Да пусти ж ты, старая коряга! Ни к чему портить сход вспухшим ухом! – Гуго, не прекращая ворчать, всё же смилостивился, его дерзкая внучка тотчас предусмотрительно скрылась за спинкой кресла и продолжила вещать оттуда, как с трибуны. – Так вот, дед говорит, чтоб вы в дупло сходили, медку поесть. Всё у вас рык да слюни, толку – хрен барсучий.
– В девках сдохнешь, дрянчужка, – прошипела Рагна, неприязненно косясь на переводчицу. – И не поглядят, что пастырка да магичка.
– Жуйте хвощ, тётенька, – не осталась в долгу Шельма. – Вечно у вас на уме свары да свадьбы, потому и сидим в глубокой яме. Цацек волшебных у каждого – сундуки лускаются, а все на рынке куплены. Вслед за Нортаном обвешались – но на род его лапу задираете. Давно б околели все старшаки, кабы не эта новация. А с-под некоторых средняков бабы порасточились… – глумливый взгляд серых глаз достался Айнориху.
– Ну полно, – верзила Ялмар хлопнул себя по колену. – Щенячьи потешки слушать весело, а решать дело надо. Миром уговоримся. Одно твоё слово, Берта. Мои земли – твои земли, мои воины – твои воины…
– Хитрее Нортана быть хочешь, Ялле? – Сверрир вскочил, грохнув кулаками о столешницу, и упёрся взглядом в яремную вену соперника. – Чего б нам всем на Лощёной Шкуре не обжениться? Чур, я первый пойду, а ты у ворот постой, щеколду подержи.
Грина с Рагной немедля забыли о своей вражде и зашептались, будто базарные кумушки.
– Отставить! – короткий резкий окрик оглушил всех, оставив колкую дрожь в позвоночнике даже у Смерти. Вывести Даджалла из равновесия было сложной задачей, но шерстяные мошенники приложили немало усилий и преуспели. Смотрели ошеломлённо, словно с ними заговорило дерево, или только что задранный олень ожил и пустился в пляс.
– Повторю ещё раз, – обманчиво мягкий низкий голос далеко разносился над местом схода, наверняка был слышен на ближних стоянках. – Йенцев не трогать. Желающие всё отнять и поделить будут иметь дело со мной. Шанс одержать славную победу над Монстром из легенд дам каждому, – светло-карие глаза Даджалла сделались почти чёрными, блестели равнодушно, как полированный обсидиан. – Хотите магии? Будет вам магия. И долгая счастливая жизнь будет.
Послышался треск разрываемой ткани и лопающейся кожи, с грохотом рухнуло кресло Сверрира, а огромный разъярённый волк опрокинул Даджалла, приземлившись ему на грудь. Мгновенная смена формы – Дадж, несомненно, был готов к любому повороту событий – и по земле катались уже два волка, причём белый превосходил противника размером. Никто не дёрнулся с места, поединок наблюдали в тяжёлом молчании. В лице нахальной переводчицы Даджалл определённо обрёл поклонницу – болела она отнюдь не за вожака ларнцев.
Закончилось всё довольно быстро и немного предсказуемо – как только Сверрир показал горло, Дадж потерял интерес к схватке и отошёл в сторону.
Терять было особо нечего, потому Смерть сбросила личину и извлекла из воздуха отороченный мехом халат, с которым невозмутимо прошествовала к победителю. Лица вождей были достойны кисти лучших художников Веера.
Страхом не пахло лишь от старого Гуго, тот даже нашёл в себе силы что-то прохрипеть.
– От так невестушка, госпожа Погибель! – выдохнула Шельма, глаза её от удивления сделались круглыми, как блюдца, – татуировку Всадницы она разглядела сразу. – Не помстился, значит, душок могильный.
***
Хэм дождался, пока Война пройдёт следом, и закрыл портал. Не слишком-то довольна, хотя ей впору расцеловать Хэма за возможность вырваться из столицы под таким роскошным предлогом. Лично он тихо радовался – лотерейный дурдом отжирал слишком много сил и вдобавок вонял низкопробным фарсом хоть с экрана, хоть живьём. Благие цели, оно, конечно, но героем и спасителем Хэм себя не чувствовал ни на гран. Клоун с пачкой выверенных реплик, мединный зазывала, кабацкий лабух. Дешёвка.
– С похмелья сбил координаты? – поинтересовалась подруга, окинув взглядом пустой полутёмный зал.
– Вежливость – второе имя дипломата, – пожал плечами Хэм. – Когда тебя не ждут, влететь с ноги в окно спальни или вломиться в кабинет без стука – слишком в духе старых традиций.
Война закатила глаза и выразительно фыркнула. Хэм отказался принимать эту гимнастику на свой счёт.
– Зря, братские народы всё ж не лишены чувства прекрасного. Напрасно их дразнят, дремучим дикарям соорудить такое не под силу. Всё на месте, всё для жизни. Сплошной уют и никакой психоделики. Когда идёшь в библиотеку, то попадаешь в библиотеку. А не проваливаешься в заброшенную пыточную и не ищешь дорогу назад остаток ночи.
– Ясно, откуда твоя нелюбовь к чтению, – философски заключила Война. – Мог бы хоть помощников пересказом озадачить. Узнал бы много интересного о своих дружках, раз сами не просветили.
– Чую подвох и нотки ревности, – поддразнил Хэм, пытаясь вернуть подруге прежнюю лёгкость темперамента. Чем дальше, тем больше повадками напоминала Рейну, и сходство это ничуть не радовало.
Вместо ответа Война чувствительно ткнула локтем в бочину. Хэм торжествующе ухмыльнулся – вот уже и руки распускает, разумеется, он угадал. Где гулянки с дружками, там и дамы самого разного полёта и разбора. И это не считая оравы готовых на всё поклонниц. Очень даже культурный народ – музыку полагали весьма мощным и уважаемым видом магии, причём не только простые горожанки. Сплетни про то, что Рыжего Барда, того и гляди, женят на ком-то из родни Брина или Кэра, Война наверняка слышала. Всадница-то она Всадница, но в первую очередь женщина, и сердце ей папаша вряд ли вырвал и упрятал в несгораемый шкаф на сохранение.
– Валяй, любимая! Чего от меня коварно утаили ленивые дармоеды?
– Сам смотри. Магическим зрением.
Сбитый с толку Хэм последовал совету и обомлел: прежняя чарующая атмосфера разом испарилась, прихватив с собой безукоризненную чистоту и сияющую роскошь. Мутные зеркала, витражи местами в мелких трещинах, обивка потёрта. Часть гобеленов выцвела и обветшала, часть и вовсе оказалась на поверку какими-то новодельными убогими тряпками. Неравноценные замены, вроде добротной, но простой деревянной лавки вместо обитой бархатом изысканной резной оттоманки, вообще оказались тут в ходу. Как и точечный грубый ремонт вместо бережной реставрации.
– Ох ты ж, – выдохнул Хэм, прекратив высматривать изъяны в обстановке. – И не жаль магию тратить на грандиозную фальшивку?
Война сжалилась и на сей раз обошлась без подколок:
– Древняя постройка, полозы постарались. Морок не нуждается в подпитке, его держат сами стены. Каэр Сидхе, Тол Деол и все прочие холмы возводили по одним лекалам.
– Лазурский шик – на деле пшик. А думал, что это выражение в народе про неуместную роскошь при пустой казне, – Хэм задумался, отгоняя парочку назойливых ассоциаций. – А суеверие насчёт угощения в Холмах…
– Не имеет значения после первого глотка койре. Потом хоть карпаччо из шильника, хоть химерьи кишки с тушёной брюквой, хоть гульский фирменный «шейх-фонтан»…
Война намеревалась продолжить список несусветно отвратительных блюд, но вдруг замерла и приложила палец к губам.
Хэм тоже уловил посторонние звуки. Похоже, кто-то по соседству затеял нешуточные разборки – в пределах пары этажей, насколько позволял определить слух. Пара голосов, пониже и повыше. Что ж, дважды два – четыре, идти ровно туда, куда и собирались.
Война молча кивнула и последовала за ним в сторону покоев старины Кэра.
Упрямый скрытный засранец. Мог бы черкнуть словечко другу и сюзерену, а не просить о помощи «дочь Богини». Слава Хаосу, она полностью разделяла эту точку зрения, но в сопроводительном письме могла бы обойтись без оскорбительных намёков и издевательских советов в духе папаши. «Драгоценный братец, мне кажется, тебе пора наконец вспомнить о своём долге министра и принца. Отчего адмирские вассалы шлют моления, а не депеши, и почему мне, а не тебе? Честно скажу, идейка перетащить ши под руку Раймира выглядела весьма соблазнительно. Непременно воспользовалась бы случаем, когда бы не их кошмарный самогон, способный даже из чистокровного демона сделать забулдыгу наподобие недолговечных. Избавь моего мужа от столь плачевной судьбы, будь любезен. И займись делом. Твоя любящая сестра».
Ещё недавно пешком под стол ходила, а нынче фу-ты ну-ты юбки вздуты. Дипломатка!
– Что с тобой? – Война на очередном повороте снова ткнула Хэма в бок. – То сиял, как новенький шеол, а теперь ворчишь и кривишься.
– Пароксизмы благодарности, – Хэм натянуто улыбнулся. – Пойдём уж, глянем, чего горит и с какой искры в благородном семействе.
Зрелище и вправду оказалось стоящее. И сейчас у них с Войной были места в первом ряду.
Несмотря на полупустой кувшин и узнаваемый выхлоп койре, молодой король был скорее зол, чем пьян. С последней встречи осунулся, растерял прежний задор во взгляде. Видок загнанный и отчаянный. Оно и понятно – любезный батюшка не упредил заранее о своих планах героически погибнуть, спасая взбесившийся народ, как и папаша Брина. Оба красавцы со своими самоубийственными ритуалами и откапыванием реликвий.
– Убирайтесь прочь, дядя! Я всё сказал.
– Сказал много, думал мало. Владыка Гвин обезглавил Неблагой двор, преступив предел дозволенного. Твой отец убит сосудами гнева Богини. Две стороны одной монеты, плата за раскол. Гнев не утихнет, пока истинный король не вернёт древний закон.
Пустой кубок полетел в стену и загрохотал по каменным плитам так, что в покои должна была сбежаться вся королевская рать. Но никто даже не почесался подняться на этаж.
Крепкий – по меркам ши – светловолосый мужчина в кресле лишь тяжело вздохнул. Хэм узнал его сразу – Торх Тройт, кузен покойного государя Конлы, глава крупного и могущественного клана. И любящий папаша ушлой красотки Дей, что на прошлых гастролях гонялась за Хэмом отнюдь не бескорыстно, с платьем на голове.
– Избалованный ребёнок кричит и ломает игрушки, а нянек всё нет? Пора вырасти из детской рубашонки, Каэрвин. Никто не придёт.
– Прибрали к рукам всё и всех, поздравляю, – глаза Кэра превратились в узкие презрительные щёлки. – Отец очень вам мешал… Что ж, нынче я за него. И без моей доброй воли вы узурпатор и смутьян.
– А без поддержки армии, советников и подданных… Кто ты, упрямый сын моего отважного брата? – низкий голос Торха звучал устало. Ясно без гаданий, на что сблатовывает. Попытка ох не первая и вот как бы не последняя. Нехороший взгляд у доброго дядюшки, слишком спокойный и равнодушный.
– Сохранить своё имя и имя клана незапятнанным ты ещё можешь. Вырви позорное прозвище из памяти людей, покуда оно не пустило корни. «Каэрвин I Кроткий» – звучит лучше той клички, которой тебя наградили.
– Полно разоряться. С ваших слов поют, под вашу дудку пляшут. Песни про Великий двор, единый и неделимый, ещё при отце заводили, но ему эта музыка не по нраву пришлась. А теперь престол даром хотите взять, за красивую строчку в летописях. Дурачок поверит, а пергамент и выскоблить не зазорно. Вот, видали? – Кэр скрутил фигу и издевательски подёргал большим пальцем.
Торх поморщился.
– Снова ребячество. Ну, как знаешь. Править твоим именем никто не станет. Попросту низложат, когда битва окончится. Может, как Кормака Звездочёта, а может, как Лойха Одиночку. А пока пей в своих покоях и не мути воду, слюнтяй.
Хэм драматично кашлянул и сбросил маскировку, не обращая внимания на недовольную мину Войны. Уж в эффектных появлениях он дока, вон, даже дядюшку проняло. А Кэр и вовсе ругнулся и застыл с глазами по шеолу.
– Счастливы видеть славный курган желудей мудрости. Прошу простить, но вашу хмельную радость камня Богини уносит вихрь крыльев сытого змея судьбы.
Торх в ответ рассыпался в подобающих любезностях, сухих, как завяленная в доску рыба. Подчёркнуто на адмирском – якобы из уважения к высоким гостям, а на деле не желая попасть под загиб похлеще. Истинный король, ишь ты, поди ж ты.
Кэр продолжал изображать собственный памятник, тупо таращась на доброхотного «заместителя». То ли весь пар стравил в свисток, то ли всё-таки перебрал с выпивкой.
– Раз уж вы взяли осиротевшего племянника под родственную опеку, вам не составит труда выдать слугам нужные распоряжения, – Война обрубила всю эту кромешную дипломатию на корню.
– А мы пока насладимся прогулкой, давненько не бывали у вас эдак вот, запросто. Авалонские яблони в саду, надеюсь, не пустили на дрова? Госпожа Морриган просто обожает свежие яблоки, правда, дорогая?
Дорогая оскалилась не хуже своего плотоядного коня и подтвердила:
– Прямо с дерева – особое удовольствие. Государь Каэрвин, поднимите своё величество и окажите нам честь. Говорят, касание истинного короля способно преобразить самый кислый и незрелый плод.
– Никакой кислятины, урожай в этом году на зависть! – Кэр наконец ожил и, кажется, слегка протрезвел. – Всецело полагаюсь на вашу сноровку и железную хватку, дядя. Ступайте, не смею вас задерживать.
Лицо Торха выразило всю радость дегустатора, вынужденного под видом редкого вина нахваливать уксус. Отбыл без поклонов, ограничившись коротким кивком.
– Ловко вы его в камерарии сослали!
Кэр бросился обниматься и горячо благодарить.
– Ну-ну, полегче, владыка, – Хэм под насмешливым взглядом Войны похлопал друга по спине. – Негоже государю висеть на шее, как спасённая из плена девица. Брина высвистать можешь? К тебе наудачу пёрли, а сейчас бы потоньше надо…
Кэр выпростал из рукава широкий браслет, украшенный россыпью драгоценных камней грубой огранки. Коснулся пальцем шерла, довольно неряшливо вставленного на место другого самоцвета. На поверхности камня мелькнула слабая серебристая искра.
– Есть контакт, – грустно улыбнулся Кэр. – Дошли до ручки, от опекунов не продохнуть.
Шерл часто замигал, а затем погас, и Кэр без раздумий отправил ответное послание. – К нам ему никак, придётся самим пожаловать. Будет ждать в условленном месте. Про яблоки ты того… в яблочко, дружище.
Нехитрый нервный каламбур сбылся буквально – как только ступили под сень плодового сада в окрестностях королевской резиденции Неблагого двора.
– Дары Инис Витрин, – Хэм ухватился за ветку, сорвал с неё яблоко и протянул Войне. – Прошу отведать, моя госпожа.
Та благосклонно приняла подношение и с хрустом впилась в полупрозрачный бок плода, пристально оглядывая ночной пейзаж.
Ничего тревожного Хэм не заметил. Если не знать, что у них тут за блудняк, так и вовсе идиллия, открыточный вид. Его несколько подпортил Брин, вывалившийся из портала на траву. Всклокоченный, в самом простом домашнем наряде. Выглядел ничуть не лучше Кэра, разве что выхлоп помягче. И тоже первым делом ломанулся приветствовать со всем лазурским буйством.
– Конспираторы хреновы, – проворчал Хэм, когда Война опустила защитный купол, а Брин наконец унялся – Венценосцы-защеканцы, чтоб вашу богиню-мать хором всем миром. Один зад подтирает через левое ухо, второй и вовсе… Колитесь!
Государи молча переглянулись, первым заговорил Брин:
– Да вы, поди, и сами всё знаете. Агентура каждый чих доносит, а на вашем-то уровне...
– Дура твоя агентура, – припечатал Хэм. – Вы что ж, решили, будто у нас прямая трансляция шоу «Игры Дворов», а на помощь не идём, потому что любопытно узнать, чем кончится? Любопытно девкам в койке, две по две лежат вальтом!
Война фыркнула и сорвала ещё одно яблоко, покрутила в руках и равнодушно произнесла:
– Могли бы и правда не торопиться. Но раз уж кому-то припекло, советую не затягивать дружеские посиделки до рассвета. Адмир внимательно вас слушает.
– Они рехнулись! – выпалил Кэр. – Ну, то есть не совсем, но да. Какая в Бездну война, какой единый двор, какой истинный король… Дядя Торх – ну вы его застали. Хуже всякого безумца, вертит «гневом богини» как хочет, и я готов съесть свой сапог, если гибель отца – просто трагическая случайность.
– Самое странное, никак в толк не возьму: лживую сказку про лазутчиков Неблагого двора проглотили без запивки. Мать сияла от радости, вместо того чтобы рвать и метать. Прочие ещё хуже. На их фоне любое моё слово опровержения – водица на мельницу «коварного плана Неблагих».
– Может, насчёт сумасшествия вы всё же ошибаетесь, – в словах Войны не было и намёка на неуверенность. – Доказательств, конечно, нет?
– Увы. Отец не созывал толпу свидетелей в часы отдыха после изнурительного ритуала. Ему говорили: незачем гробить столько сил ради того, чтоб народ присмирел. Но он редко слушал кого-то, кроме себя.
– Ши невозможно усмирить! – не без некоторой гордости заметил Брин. – Величайший король-бард Артмаэль Сломанная Лира и то смог погрузить войско противника в сон лишь на пару часов. Многие, правда, потом не проснулись.
– Судя по его прозвищу, песню о мире и дружбе он спеть не догадался? – заинтересовался Хэм. Вот это уже кое-что! Если и не поможет, во всяком случае, точно не навредит.
– Мой прославленный в веках предок по материнской линии крепче доброго вина и лихой драки любил только женщин, – пожал плечами Брин. – Как жил – так и пел, всё честно. Идею усыпить врагов ему подсказала наречённая. Будущая королева Эйлид. На редкость вероломная стерва. Говорят, матушка – вылитый её портрет.
– Избавь, – оборвал друга Кэр. – Твоя матушка составила бы отличную пару дяде Торху, будь у неё талант предка и убойная колыбельная в наследство.
– Начала бы не с него. А с тех, кто приходит к её первенцу с абсурдными просьбами уступить престол. И кому – Киарану!
– Да он же сущий младенец! Его влёт сожрут.
– Новая надежда, сильный маг, а я так… никчёмыш. Враз забыли, кто им прощение с ярмарки привёз.
– Эй! Я тогда тоже не до ветру бегал!
– Зато сейчас дали просраться.
Препирались эти двое воистину по-братски, жаль затыкать. Хэм давно соскучился по любимой фляжке, но Война ясно дала понять – дело прежде всего. От недостатка спиртного у неё определённо портился характер.
– Так, – интонация Войны неприятно напомнила о звуке удара тростью о мебель. – Свежие подробности?
Брин кивнул, не поняв подоплёки. Что ж, оно и к лучшему.
– Несущественные. Я уже отправил мудрецов присесть и попрыгать. Но они не уймутся в попытках свалить мать. А мать жаждет Единый двор во главе со мной. На кой ей травить Киарана, мы не в сказке про злую королеву и бедного нелюбимого сына! Расклад тем паскуден, что у всех за спиной по клану. У матери ещё и дядюшка Ллевелин. Он славный, но слишком привержен древней традиции и титулу. Того и гляди учудят чего, не одни, так другие.
– «Ллевелин из Ллантрисанта…» – Хэм сходу продекламировал лезущую на язык строчку забавного срамного стишка, но вовремя отрубил вдохновение и включился обратно. – Список жмыхнутых уже отсюда до Нового Вавилона. Я в вашем раскидистом родоплётстве напрочь заплутал, снимаю шляпу. Как бы мимо нот не вмазать, когда всех соберём на пикнике под сенью струн.
– Вот и не натягивай, – сухо посоветовала Война. – Сперва убедимся, что никто не сможет сбежать или заткнуть уши. Тогда пой о дружбе сколько влезет.
– Знать бы, что там за мелодия была, – Хэм вздохнул и поскрёб затылок. – И текст наверняка непростой, с подковырочкой.
– Увы, – юные государи снова приуныли. – В хрониках осталось лишь упоминание о красоте и силе этой песни…
– Тпру, понеслась хромая в щавель. На слух и нюх от учителя к ученику и прочая устная традиция из брюк в руки, памятно, незабвенно. У вас любой бродяга эти байки знает, а толку? Тот старый хрыч в кабаке тогда тоже битый час распинался, пока не уснул лицом в стол. У него ещё имя, вроде, какое-то забавное было, и такое известное, что никто о нём не слышал.
Брин наморщил лоб, пытаясь вспомнить, а Кэр пожал плечами.
– Всё равно трепался только. А ты мог бы его не спаивать, глядишь, и спел бы. Или рассказал чего стоящее. Странствующие барды нынче дрянь, а этот вполне тянул на настоящего.
– Шутишь, что ли? Зарок мой неизменен – после концерта всем лить с горкой за кураж и удачу. Назвался бардом – держи стакан да не плошай, – веско возразил Хэм. – Потому как истинное мастерство не пропьёшь. А пропил – не мастер, вон из профессии. И не сбивайте с мысли, балаболы. В общем, хрен с ней, с песней-то, всё одно кавер делать не собирался, – Хэм подмигнул друзьям и приобнял Войну, игнорируя её не слишком довольную мину и задумчивый взгляд. – Будем импровизировать. Выше нос, монархи!
***
Толк в извращенных церемониях ши знали. Назначенная встреча Благого и Неблагого Дворов должна была состояться на рассвете, когда первый луч солнца упадет на священную гладь озёрных вод, а добираться к берегам какие-то древние традиции предписывали верхом или пешком, но не порталом. Война готова была ставить горсть шеолов против горелой бараньей кости, что «древняя» традиция появилась в аккурат после Вселенской войны, когда у побежденных кланов, поддержавших притязания Лилит, возникли проблемы с использованием магии. Знакомая история, – женщина украдкой зевнула, – если чего не можешь, так постарайся убедить всех, а главное – самого себя, что кабы не традиции или ещё что столь же важное, то ты бы – ух!
Верхом, значит? Рыжий злюка Веник, спешно притащенный порталом из Пандема, вполне разделял мнение хозяйки о столь ранних подъёмах, а заодно и о дурацкой идее медленно и торжественно, в составе кавалькады тащиться по широкой мощёной дороге, ведущей сквозь ночной лес. Карьером он промчал бы по ней за полчаса, не больше, но неспешная прогулка повернула на второй час. Светать ещё и не начинало... Интервент фыркнул и плавно, словно ненароком, двинул к обочине. Вдруг да попадется какая мелкая дичь?
Война вздохнула. Следовало согласиться и выбрать себе лошадку из здешних конюшен, когда предлагали. Но обязанности охранять Хэма с неё никто не снимал, теперь к ней добавилась необходимость опекать и его бестолковых дружков. Насчет полнейшей безопасности священного озера у неё имелись сомнения, а Интервент чутьем, опытом и злобностью превосходил любого известного ей охранника, демона или нет, да к тому же и подозрений особых, в отличие от какого-нибудь постороннего, непохожего на безобидного слугу, вызвать не мог. Плотоядный конь, на ком еще и ездить одной из княжеских Заклятых. – Когда отработаем этот номер, получишь ведро парной печёнки, – шепнула она, и усмехнулась, глядя, как мгновенно развернулись к ней изогнутые, даже при лунном свете отливающие надраенной медью уши. И фыркнула, когда с ними поравнялся вороной жеребец с рыжей бестолочью в седле.
– Лазурские традиции, чтоб их враскорячку… – проворчал Хэм, вконец измученный вынужденной аскезой. Ни малейшего сочувствия не встретил и продолжил свою мысль ещё более недовольным тоном. – Расчёт на то, что все сдохнут со скуки, пока доберутся?
Война вздохнула. Если надо объяснять – то не надо объяснять.
– Можешь нагнать дядюшку Торха, развлечёт тебя придворными анекдотами.
– Сыт я по горло, – Хэм драматично чиркнул ребром ладони по шее. – И дядей, и его выводком. Льют мне в уши, чтоб я образумил Кэра и помог им взять власть. Ради мира в землях ши и прелестей красотки Дей, будь она неладна. Можно подумать, у ней под юбками чудо небывалое… – тут Хэм наконец сообразил, что ступает на тонкий лёд, и резво сменил тему. – Точно свихнулись, вся семейка. Как-то по-другому, не до конца, но… будто им тормоза подрезали. Связи с реальностью – ноль, цель видят, препятствий не наблюдают. И меня силком тащат в свою картину бреда. Чую, у Бриновой родни те же яйца звенят, только в профиль.
– Найдется, чем угостить, – Война поиграла массивным, даже на вид тяжелым браслетом красного золота. Огромную варварскую безделушку украшали выпуклые металлические шарики, похожие на головки болтов.
Хэм опасливо покосился на подругу.
– Только не говори, что нашла эту игрушку на пепелище Баалева дворца и намерена перетравить всех, кто нам мешает.
– Зачем же сразу вываливать на меня свои потаённые мечты, – отбрила его Война. – Лекарство. Только сам не приложись ненароком, и за юными корольками приглядывай, мы же не захотим лишить магии оба двора ши. Дядюшка Торх с семейством, возможно, даже не со всем. Его дружок-советник, который притворяется, что не маг, и обвешан амулетами, как старый ифрит, да только битый час на меня «дальнюю слежку» пытался навесить, ну и пара кандидатов в окружении мамаши Брина наверняка сыщется.
Хэм выразил своё удивление весьма кратко, но ёмко. Затем возмутился с вполне искренним надрывом в голосе:
– И мне – мне! – ни полсловечка? Нож в спину, хрен в шляпу! Упустили возможность Кэровых «единодворцев» похмелить, на месте б сидели тихие и на всё согласные.
– Ну, конечно, с нами бы внезапную утрату магии никто не связал. Побочек в виде слабоумия у лекарства нет. Ещё гениальные идеи будут? – ядовито поинтересовалась Война, а Веник фыркнул, дескать, ну что за дурачина тебе достался, хозяйка, как ещё еду в зад не пихает вместо рта.
– Ты – палач моего вдохновения, дорогая. Как тут развернуться, если меня держат на подпевках? – всё ещё обиженно, но чуть более спокойно ответил Хэм.
– У тебя будет немало шансов отличиться, – Война снова дотронулась до браслета. – Прелестями Дей легко будет объяснить твое желание распить чашу дружбы с её отцом и братьями, возможно, интересующий нас советник Торха тоже будет околачиваться поближе к покровителю...
– А моя магия? – Хэм воззрился на Войну так, словно она предложила ему покончить с собой каким-то наиболее мучительным способом.
– А зачем она тебе? – Война бестрепетно встретила взгляд страдальца. –Чтобы терзать гитару и петь, магия ни к чему, марать бумажки в министерстве тоже справишься и так... – физиономия Хэмьена сделалась такой несчастной, что Война не выдержала и расхохоталась. – Иллюзия, бестолковый пасынок Хаоса, коль уж не хватит артистизма изобразить, будто пьешь, прикройся иллюзией. Мы не в Пандеме, здешние кадры, возможно, неплохие маги среди своих, но любой высший демон одурачит их, как детишек.
– А если у меня не получится? – Хэм не выглядел успокоенным. – Ну, знаешь, хлебну случайно...
– Случайно – это как тот ящик мистофелевки? – обманчиво нежным тоном вопросила Война. – Или как графин койре, что Кэр собственноручно притащил в твои покои вечером? Тут уж, милый, сам решай, хлебать или не хлебать.
Хэм что-то неразборчиво буркнул, кажется, в рифму.
Война фыркнула не хуже Веника. Говорить, что антидотом к снадобью она озаботилась там же и тогда же, когда и микстурой, она не собиралась: опыт подсказывал, что тогда «случайностей» избежать не удастся, да и запланированный пир может перерасти в концерт пандемской звезды раньше, чем следовало бы.
Небо начало светлеть, когда на горизонте наконец показалось треклятое озеро.
– Ого! – Хэм присвистнул. – Зря с парнями сюда не совались раньше. Знатная лужа, до краёв налита. Шильд-как-его-там. Короли-рыболовы, карась мудрости, волшебный кубок озёрной девы, знаем, плавали.
– Шелдайк, – сухо напомнила Война. – Шелдайк.
Хэм вечно норовил сделать с любым освоенным языком такое, от чего покраснел бы даже Асмодей. Вычищать плоды словесных игрищ из документов помощники как-то справлялись, но контролировать устные порывы было куда сложнее. Меньше всего надо, чтобы он опять обозвал священное озеро какой-нибудь Селёдкиной Щелью. Коронованные балбесы животики надорвут, Торх молча утрётся, но вдруг найдётся кто-нибудь, кому любая случайная искра подожжёт запал?
– Удивительно прекрасно утром озеро Шелдайк, здесь собрались все, кто хочет рыбку съесть и кости сдать… – замурлыкал Хэм под нос очередной будущий шедевр.
Картина и впрямь вдохновляющая – бескрайняя тёмная гладь под первыми лучами солнца на глазах превращается в огромное зеркало.
– Кэр сказал, корни этой лужи берут начало аж в недрах Хаоса. Самое маленькое, зато и самое глубокое. Недурно будет окунуться после пира. По-княжески, м-м? – тон Хэма сделался игривым. Общество дружков-корольков действовало на него разлагающе, совсем сдурел.
– Ты видишь тут шезлонги с зонтиками, лодки или хотя бы рыбачьи снасти у берега? – устало спросила Война. – Вот и свои держи подальше от священного озера.
Хэм скривился, но промолчал. Война огляделась, ища глазами храм Лилит. Это порождение больной фантазии выглядело руинами в день постройки, да похоже, обладало собственной волей – то возвышалось на сверкающей, аж глазам больно, скале, пронизанной жилами кварца и оранжевого, словно кожура апельсинов, сердолика, то скрывалось под сенью перевитых лианами деревьев. В последний раз, когда Война видела сей архитектурный шедевр, растительность изрядно обгорела, камни были измазаны кровью фанатиков, покончивших с собой у престола своего сумасшедшего божества, зато святилище выглядело так, словно его тщательно вымыли – ни копоти на золотистых колоннах, ни пятнышка на ступенях, ни даже лишайника или сорняка в трещинах якобы древней каменной кладки. Ну что ж, некоторые вещи с годами не меняются – храм утопал в цветущих кустах плетистых роз, увивших его до самой крыши. Цветы даже в мягком утреннем свете горели тревожным кровавым огнем. То-то пир обоих Дворов затеяли не на берегу у святилища, как в старые, ныне уже забытые времена, а поодаль, чтобы не видеть ни озера, ни храма.
Для пира была подготовлена огромная поляна, некогда служившая поклонникам Лилит для турниров в честь немилосердной дамы. Обступавший поляну лес не пугал противоестественно буйным цветением. Кроме того, в нем даже в самые жаркие годы не пересыхал родник с потрясающе вкусной и чистой водой. Многие считали источник священным, а воде приписывали способность исцелять всё, от несчастной любви до запора.
Слуг с обозом сюда отправили ещё позавчера, и теперь на траве лежали ковры, подушки, шкуры и покрывала и стояли низкие столики с сервированными закусками. Над всем этим великолепием развевались на ветру полотнища кисеи – вместо того, чтобы воздвигать шатры, ши натянули над столами тонкую цветную ткань, закрепив её прямо на деревьях.
– Надеюсь, гости Великого... Великих дворов ши не слишком утомлены дорогой, – немолодой, но жилистый и стройный, как юноша, вельможа, торопливо спешившись и швырнув поводья слугам, подошёл к Интервенту. Тот показательно оскалился и сделал вид, что вот-вот вцепится незнакомцу в плечо, но тот не отстранился и даже не вздрогнул, лишь дружелюбно поднял узкую ладонь. – Твои соплеменники нечасто бывают здесь, но все ж ваши обычаи мне известны. Там, где мои слуги готовят угощение для вельмож, найдется немало сочных, ещё тёплых потрохов, – он вскинул голову, еле заметно улыбнулся, глядя на Войну, и протянул руки, готовясь помочь ей.
– Я взял на себя смелость позаботиться о вашем друге и напарнике, о Леди, не знающая пощады. И буду счастлив препроводить вас к коро... вдовствующей королеве Рианнон.
Война спешилась, поблагодарив галантного кавалера кивком, и, закинув повод на луку седла, чуть ослабила подпругу. Трензеля на узде плотоядных лошадей обычно не было. «Будь как дома, но не забывай, что мы в гостях», – напутствовала она Веника шлепком по крупу и, лучезарно улыбаясь, оперлась на руку встречавшего. После этих многочисленных оговорок, вряд ли случайных, с королевы и её верного пажа глаз спускать не стоило. На кровь Лилит пока не похоже, но кто знает?
Война оглянулась, ища Хэма, но того уже подхватили под руки симпатичные улыбчивые девицы в очень похожих на униформу тёмно-зелёных изрядно декольтированных платьях, расшитых золотым узором из трав и листьев. – О принце позаботится личная гвардия вдовствующей королевы – мы подумали, что гостю будет приятнее, если опекать его на пиру будут очаровательные дамы.
– Хороший отвлекающий маневр, – кивнула Война, касаясь руки провожатого. – Леди Рианнон – мудрая женщина, и мне не терпится услышать, о чем она желает поговорить со мной.
– От имени моей госпожи заверю: ничего такого, что подвергло бы испытанию вашу лояльность адмирскому владыке, – жест, сопроводивший это обещание, был похож на тот, который вельможа использовал, договариваясь с Веником. Война вгляделась магическим зрением. Ожидаемо, маг, но очень слабый. Урожденный лесной ши, «стихийщик», как их иногда с лёгким презрением называли демоны. Армию не выкосит, воду не подожжёт, в дракона не перекинется – зато не пропадёт, брось его в лесу хоть голым и связанным, и с любым зверем управится мирно. Непохоже, чтобы замышлял недоброе, открыт – читай как книгу. Верный слуга королевы Рианнон, что госпожа приказала – то и исполняет по мере разумения, к принцам относится, как добрый дядюшка, обоих на руках качал и лошадей объезжать учил.
Рианнон на убитую горем вдову не походила. Вместо скорбного облачения –изящный костюм для верховой езды, приличествующую вдове из знатного рода ши траурную вуаль заменяет легкомысленная вуалетка, приколотая к шапочке-таблетке, расшитой мелкими самоцветами и жемчугом. В очень низком широком кресле, в котором любой, кто сел бы, как подобает, вынужден был бы греть коленями уши, почтенная мать семейства вольготно устроилась между подлокотниками: оперлась на один, а ноги забросила на второй. Расположилась вполоборота, закинув локоть на спинку, и что-то выговаривала Брину. Молодой король сидел на шкуре, брошенной прямо на траву, и нервно вертел в руках бокал. Опустевший или ещё пустой? Судя по румянцу на скулах мальчишки, не первый, – Война слегка поклонилась и застыла бок о бок с провожатым, ожидая, пока владыки ши обратят на них внимание.
Хэм скромностью не страдал, поэтому, не сбавляя хода и фактически таща на буксире сопровождающих девиц, ворвался к королевским особам. После чего незамедлительно обзавелся бокалом койре, возгласил длинную цветистую здравицу во славу прекрасной Рианнон, Неблагого двора её, властвующего и владетельного сыновей её, а также выразил соболезнования в связи с постигшей Двор утратой и надежду на неизменно крепчайшую дружбу Неблагого двора с Адмиром. Не успела королева произнести хоть слово благодарности, Хэм осушил бокал, обнял обеих девушек и вместе с ними перебрался поближе к Брину. Голос звезды сегодня был особенно зычен, поэтому возмущённое: «Негоже королю сидеть в стороне! Кэр явится, гульнём на славу!» услышали даже те, кому эта информация была вовсе не нужна.
Оставшийся безымянным провожатый исчез почти незаметно, а королева махнула рукой в сторону волчьей шкуры. Судя по размеру, дружба народов прошлых лет, во всей красе.
– Обойдёмся без долгих церемоний. Их хватит с лихвой, когда прибудут остальные. Угощайтесь, – глаза Рианнон смотрели выжидающе и чуть лукаво. – Хлеб Холмов не причинит вреда.
– Как не причинят вреда преломившие его, – в тон ответила Война, приняв бокал с вином из рук королевы. Золотистое и плотное на вид, дымно-яблочное и исключительно превосходное на вкус.
– Счастлива, что наши предпочтения в малых земных радостях оказались сходны. Быть может, сойдутся и взгляды на радости великие.
– Когда Хаос милостив, даже невозможное иногда становится возможным, – осторожно ответила Война, изучая собеседницу. Ни морока, ни личины. Срок ши короче, лишь высшие демоны почти вечны, но Рианнон никак не выглядела матерью двоих взрослых сыновей.
– Адмир заботится о нуждах и чаяниях своих верных вассалов. Всех, – подчеркнула Война, – своих верных вассалов.
– Но не заслуживают ли награды истинно верные, что наиболее сильны и смелы? И не нуждаются ли в уроке позабывшие о своем долге? – светски улыбнулась королева. – Адмир един под рукой владыки, и некогда разрозненные земли его вассалов тоже могут объединиться, принеся тем немалую пользу княжескому престолу.
– Двор ши, единый и неделимый? – Война медленно цедила вино, словно обдумывая предложение. – В особых условиях, полагаю, это могло бы произойти, но сомневаюсь, что они имеются.
– Их можно создать, – Рианнон улыбнулась. – При должном старании создать можно всё, Хаос – начало начал и основа созидания.
– В конце этого праздничного дня, возможно, все чающие и вопрошающие получат ответ от Хаоса, – Война допила вино и махнула рукой слуге, обходившему столы с огромным подносом шипящих от жара умопомрачительно ароматных оленьих колбасок. Рианнон поняла намёк, церемонно кивнула в знак окончания аудиенции, а затем поманила устроившихся чуть поодаль девиц, почти неотличимых от тех, что увели Хэма. Видимо, уподоблять слуг кабацким подавальщикам вдовствующая королева сочла ниже своего достоинства. Девицы выслушали приказ и вскоре вернулись с небольшим серебряным подносом, на котором красовались запотевший кувшинчик с водой в компании обманчиво скромных закусок – декорум в отношении некоторых сортов мяса ши соблюдали неукоснительно.
Дальше размышлять о причудах местного этикета Война не стала – приветственный рёв Хэма при виде «дружища Кэра» со свитой, должно быть, поднял всю живность в округе, а мелкую тяжело контузил в норах и дуплах. Оглянулась на очередной вопль, навскидку оценила градус куража, но сочла его приемлемым.
Среди спутников Торха новых лиц не возникло – всё те же ближайшие сподвижники и прямая родня мужского пола. Внимания среди них заслуживали лишь ходячая амулетная витрина Телейн и старшие сыновья Торха – Гвис и Бано. Война усмехнулась: определённо, видел одного околодержавного дядюшку – видел всех. С вдовствующей королевой окопались, как военными ставками. Молодые монархи смотрелись бледно, когда бы не Хэм. Прониклись даже засланные Рианнон девицы и невесть откуда взявшийся парнишка, которого Война вначале приняла за конюха или иного слугу. Хэм в запале мог утащить в чад кутежа кого угодно, но судя по реакции вдовствующей королевы, звонко хохотал над очередной шуткой вражеского правителя не кто иной, как её младший сын, принц Киаран. Магическое зрение это подтвердило. Зачем нацепил чужую личину, когда имел полное право присутствовать здесь безо всякого маскарада? Мальчишеская выходка, чтобы досадить матери?
Небольшой холмик позади почётного караула Рианнон вдруг вздулся и опал, трава на нём потемнела и пошла в рост, стремительно меняя очертания. Жирные корни, острые стебли и гибкие ветви – вся эта мешанина быстро сплелась в гротескную долговязую фигуру – и миг спустя взгляду высокого собрания явился статный вельможа в нарочито простом камзоле цвета палой листвы.
– Советник Мадонви! – милостиво приветствовала его Рианнон, хотя видно было, что ей сейчас очень недостаёт пары-тройки мощных огненных заклятий или хотя бы садовых ножниц. Вместо них у кресла королевы соткался из воздуха ещё один ши – верный рыцарь Ллевелин. Лениво поигрывая изящной тростью, устроился подле своей дамы. Похоже, причины здешних проблем не в одном лишь кровном бешенстве – резной дубовый набалдашник, покрытый совершенно особым составом, сменило узорное серебряное навершие.
– Прошу простить… ваше величество, – костистое бледное лицо советника озарилось преданностью, граничащей с раболепием. – Нам пришлось задержаться.
Ллевелин не сводил взгляда с Мадонви, будто ждал малейшего повода. Или скорее своенравное оружие, прозванное «Осью Веера», исподволь подталкивало нынешнего хозяина пустить его в ход.
Советник лишь дёрнул уголком рта, показав мелкие и жёлтые, но отменно острые зубы. Затем обратился к гостям:
– Безмерно рады узреть воочию прославленный голос Адмира и легендарную Всадницу, – Война стойко выслушала дальнейший поток элоквенции, а Хэм мысленно велел выдать «сиропному лешаку» двойную порцию микстуры и кляп подходящей формы. И явно собрался ответить столь же витиеватым и крайне глумливым пассажем, но вместо этого уставился в густые заросли с той стороны, где находился родник.
– Какого…
От воды по земле стелилась странная белая дымка, расползаясь всё дальше и всё сильнее уплотняясь. Наконец из неё на ходу соткался хрупкий юноша с миловидным фарфорово-бледным лицом и роскошными тёмно-каштановыми кудрями. Вычурностью наряда, грациозной походкой и ещё чем-то неуловимым напомнил Войне Асмодея. Эдакий лощёный франт, девичья грёза. Когда подошёл ближе и улыбнулся, обведя высокое собрание взглядом прозрачных голубых глаз, стало ясно: этот ши гораздо старше, чем выглядит.
– Не стану и пытаться блистать красноречием, – учтиво поклонился новоприбывший вроде бы всем сразу, а на деле словно смотрел в большое зеркало, и то, что он там видел, до крайности ему нравилось. – Особенно в присутствии того, кого наш народ нарёк в числе прочих имён бардом Звонкое Слово. Я слышал, Адмир ценит краткость, – пристальный взгляд и лучезарная улыбка наконец достались Войне. Вряд ли пытается очаровать сознательно, не идиот. Но ласковый, как бешеная белка. Иные куда честнее.
Дядюшка Торх не скрывал недовольства. Ещё бы, за химок внесли к тому концу импровизированного общего стола, где расположилась свита несговорчивой Рианнон. Притащив Брина на сторону Неблагого двора, Хэм сделал обязательным ответный визит короля Кэра к Благому двору. Отпускать мальчишку одного вместе с его приятелем-королишкой и адмирцем было не только несолидно, но и попросту опасно – поди знай, что наболтает щенок. Жаловаться, мол, сместить меня хотят, не станет, но, если вдруг он хоть краем уха прослышал о плане объединить оба Двора ши под скипетром Торка Первого Всеблагостного – пиши пропало. Делать нечего, пришлось тащиться всем – со чады и домочадцы. Родичи, временно разжалованные до положения слуг и вынужденные волочь следом за Торхом подол его парадной мантии и любимый кубок, восторга и благоговения не испытывали. Их мысли и эмоции прочесть было ещё проще, и на месте Торха Война бы присмотрелась к старшему отпрыску.
– Я прошу прощения за торопливость моего племянника, владычица Рианнон, – кисло промолвил Торх и поклонился. – Ритуальный обмен блюдами и винами следовало провести позже.
– Пустое, – Рианнон выскользнула из кресла-лежанки и лёгкой быстрой походкой пошла к новоприбывшим, приветственно простирая руки. На Киарана под личиной конюха она сперва не обратила внимания, но потом прикоснулась к булавке в форме пера, придерживающей вуалетку, и сощурилась.
– Надеюсь, ты покинул свой пост лишь для того, чтобы сообщить мне, что наши лошади рассёдланы, накормлены, напоены и вычищены, а на сёдлах и сбруе не осталось ни пылинки? Коли так, можешь взять еды и питья с королевского стола. Но если я обнаружу хоть один спутанный волосок в хвосте любой из лошадей – плетей получишь тоже немедля. Киаран закусил губу и кивнул. Брин сочувственно посмотрел на брата. Если бы тот заранее вспомнил об амулетах и догадался поинтересоваться у служанок, какие драгоценности мать приказала приготовить... Эх, взрослый парень, а вляпался, как сопляк. Дальнейшие мысли о судьбе брата ему пришлось выбросить из головы – мать снова расцвела улыбкой и схватила их с Кэром за руки:
– Пусть мой царствующий сын и его благородный друг присоединятся к нашему веселью вместе со свитой. Слуги уже посланы за подушками и приборами.
Война наблюдала за семейной сценкой уже вполглаза. Что ж, отлично, по крайней мере у мальчишки не будет шанса хлебнуть не из того кубка, а свои упреждены, не поднесут. Гораздо больше её интересовал Ллевелин с его кровожадным оружием и «водяные-лешие», как обозвал парочку доморощенных интриганов Хэм.
Водяные-лешие, похоже, тоже были заинтересованы свести близкое знакомство, и вряд ли виной тому были её прелести, – Война прекрасно распознавала заинтересованные мужские взгляды. Не тот случай. Но изо всех сил изображали восхищение и преклонение. Сражены наповал, покорены и взяты в плен? Ладно, – она ответила не слишком хищной улыбкой и, сделав пару шагов, с готовностью уселась меж господами советниками. Те засияли, как парочка болотных огней, и синхронно потянулись к её бокалу, один с графином, другой с кувшином.
– Койре? Авалонское вино?
– Вина, пожалуйста.
Господа советники делали вид, что пьют койре, но сами больше налегали на воду, водрузив между собой пузатый расписной кувшин. Светская болтовня о том, о сем, восхваления друг друга и покойного короля, но ни слова о Брине или Киаране, славословий Рианнон тоже не слыхать. Интересно, – Война цедила вино, почти машинально повествуя об адмирских красотах. – Да, конечно, слухи не лживы, странная эпидемия и правда возникла, но к счастью, наши лекари и маги нашли прекрасное средство, и в скором времени об этой хвори не будет и речи. Нет, как можно, я лишь сопровождаю наследника Князя, нас не связывает ничего, кроме давней и тесной дружбы…
– Отрадно видеть не только прелесть и ум, но и добродетель, – красавчик «водяной» галантно уцепил её руку и поднес к губам. Грация, манеры, светский лоск… Наверняка не одну доверчивую селянку уволок на дно и сожрал, сволочь кучерявая.
– О да, и вдвойне прискорбно, что отсутствие оной в наши дни способно опорочить даже королевские покои, – возвел очи горе «леший», и заметно понизил голос. – Возможно, я преступаю законы лояльности, но мне невыносима мысль, что обманут не только Неблагой двор, но и Адмир, великий Адмир!
– Адмир обманут? – Война старательно притворилась шокированной. – Мне не известно ни о каком нарушении владыками ши вассальных клятв.
– Покойный владыка не ведал, что за змею пригрел на груди, – скромно потупился «водяной». – Безрассудная любовь порою способна ослепить самый зоркий взгляд.
– Истинно так, друг Каллум, истинно так. Из-за этой слепоты трон перешёл не к законному наследнику династии, а к ублюдку, прижитому королевой...
– Не от кого-то из вас, я надеюсь? – интимным шёпотом осведомилась Война, нервно схватив обоих за руки и чуть подавшись вперед. Рука с браслетом, сжимавшая кисть советника Мадонви, на мгновение задержалась над кувшинчиком с водой, к которому оба заговорщика так рьяно прикладывались. Наполненный снадобьем Мозы браслет не подвёл: мысленно произнесённое заклинание выплюнуло из металлического шарика тройную – на всякий случай – дозу.
– Нет, нет, что вы, как можно! – в унисон запротестовали интриганы, пытаясь освободиться, но не желая привлекать внимание.
– О, тогда все в порядке, – весело сказала Война и ослабила хватку. – Адмир полагает вот что: ублюдок, коль скоро он попал на трон, может считаться везунчиком. А удача – верный знак любимцев Хаоса.
Её собеседники явно не ждали такого ответа, и немедленно запили неприятное известие – сперва койре, а затем и водой. Вставая, Война неловким движением опрокинула кувшинчик. Нехорошо, если глотнет кто посторонний, но сосуд оказался почти пуст.
Куда запропастился Ллевелин со своей смертоносной игрушкой, она отследить не успела. Ладно, пока его возлюбленной королеве не угрожает опасность, коварному артефакту не за что зацепиться. Иначе рыцарь давно бы сделался рабом хищной вещи.
Перехватила с подноса подавальщицы очередной объёмистый графин с койре – и, улучив момент, подала сигнал Хэму, безраздельно царившему в своей стихии. Он подмигнул и приправленный лекарством напиток тут же оказался в его цепких руках. Град шуточек, «краденое слаще купленного» и такой зубодробительный хвалебный загиб в адрес Торха и его семейства, что шансов пронести кубок мимо рта не осталось почти ни у кого.
– До дна, до дна! И глаз не отводить!
Рианнон это дипломатическое насилие откровенно забавляло, она исподволь поддержала Хэма в атаке, нежно окликнув Торхова дружка Телейна по имени. Тот резко запамятовал, отчего вдруг собрался встать из-за стола, посмотрел на свой кубок, будто видел впервые, а затем без колебаний осушил и продолжил сидеть, бессмысленно помаргивая.
Хэм вопросительно глянул на Войну, она отрицательно качнула головой. Нет нужды. Могла бы, давно обратила всех в послушных дурачков, а так – нравной драконице огня Хаос не додал. Рианнон приободрилась, истолковав в свою пользу глумление над Торхом сотоварищи и притихших после беседы с Войной подколодных советников. Держались по-прежнему нагло, но койре разбавлять перестали – даже их Хэм умудрился если не втянуть в свою орбиту полностью, то отвлечь настолько, чтобы им в голову не пришло попробовать поколдовать раньше времени. Всего-то «дал засранцам иностранца», пару раз переврал имена, да так уморительно, что дядюшка Торх и его свита почувствовали себя слегка отмщёнными.
В смешанной венценосной компашке тем временем назрела лёгкая дружеская потасовка: Хэма уговаривали спеть. Дурного никто не замышлял, подвоха не заподозрили. Звезда весьма натурально изображала, будто отнекивается изо всех сил, обвиняла обоих государиков в попытках сделать из друга и посла великой державы дважды придворного менестреля и ворчала нечто уж вовсе несусветное про треклятые станки. Шоу в лучших традициях папаши. А глаза уже загорелись.
В конце концов Кэр и Брин с шутовским поклоном вручили подаренную накануне ярко-красную лютню – Хэм уже успел прозвать её Редиской – и попросили у своего почтенного учителя Рыжего барда преподать новый урок. Старшее поколение смиренно терпело балаган, все прочие, не исключая и слуг, навострили уши и подтянулись поближе.
Хэм осушил свой кубок и, любовно устроив на коленях инструмент, тронул одну за другой все четыре пары струн. Когда тишина сделалась полной, обвёл высокое собрание вдохновенным взглядом.
– По вашим обычаям, бард трижды обязан уважить королевскую просьбу, а вас тут двое речистых. Сдаюсь. Ну, подхватывайте, раз так. Экспромт в честь цвета Великих дворов ши, из Хаоса с любовью!
Война ждала чего угодно, но, когда Хэм вновь тронул струны и начал первый куплет, слегка оторопела даже она. Нехитрая мелодия, слова – и того проще, что вижу – то пою. Для собравшихся здесь радетелей такие не ценнее истёртой медяшки, однако первоначальное вежливо-скучливое внимание на лицах уступило место странному оцепенению. Словно каждый видел что-то своё, но в то же время прекрасное и общее. Кэр и Брин привычно подпевали, ловя и угадывая слова – троица спетая и спитая, хоть сейчас в гастрольный тур. К концу третьего куплета, когда светлая грусть прорезалась даже на физиономии дядюшки Торха и рожах ушлых советников Рианнон, тональность внезапно сменилась, в ней зазвучали смутная радость и гордость – снова общие. Финальный припев грянули с особенным чувством, молодняк с обоих сторон принялся вторить и подтягивать в меру сил.
Хэм, как обычно, раззадорил слушателей и улучил момент, чтоб промочить горло, не прерывая игры. Девицы Рианнон поняли без слов и охотно помогли ему в этом. Хэм чуть не поперхнулся посреди глотка, когда стихийный хор голосов перекрыл сильный и чистый тенор Брина. Юное величество поймало кураж и допело, не перебиваемое никем. Последний аккорд умолк, а затронутый в песне философский вопрос повис в воздухе.
Глаза королевы-матери блестели от подступающих слёз, и многие, очень многие утирали глаза, подозрительно усердно изгоняя невидимую соринку.
Брина тем временем понесло окончательно. Он поднялся, не замечая, что держит в руках пустой кубок, и тем же звучным сильным голосом произнёс потрясающе наивную, сумбурную и местами грубоватую речь.
Вместо того, чтобы заткнуть мальчишку или начать спорить, его горячо поддержали – Кэр орал звонче всех, обнимая «державного друга и брата», рядом одобрительно громыхал дядюшка Торх при огневой поддержке свиты, а счастливый голос Рианнон журчал переливами не хуже вод священного родника. В тени старой раскидистой ивы Война заметила Ллевелина и прочла в его взгляде на Брина и Рианнон несколько больше, чем рыцарь позволил, когда б не волшебная сила искусства.
Война наполнила свой кубок и присоединилась к веселью:
– Воистину славный день! Ученик превзошёл учителя, кровь предков пробудилась в юном короле по воле Хаоса. Кто знает, какие ещё дары он приготовит достойным…
Договаривать не стала. Лишь широко улыбнулась, представив лица некоторых после пира.
– Пока что они всего лишь согласились собраться, – Берта фыркнула. – Если стая расколется по ходу разборок, чья дичь в лесу, мы окажемся там же, где и были, только второй попытки уже не представится.
– Выбор невелик, – Даджалл неимоверно походил на мать. – Если, конечно, не отправляться в Вавилон, чтобы хоть лаской, хоть таской снять амулет с незабвенной тётушки – а на подобные эскапады у нас нет ни времени, ни сил.
– Если хорошенько взвесить шансы, у нас нет почти ничего, – заключила Берта спокойным ровным тоном, изучая суету за окном, больше напоминавшую военные маневры. – Брехливая сука славно потрудилась – кабы не она, давно бы… – волчица умолкла и нахмурилась, верхняя губа непроизвольно приподнялась, обнажая великолепные крепкие зубы. – Все повылезли, судя по клановым цветам, даже полоумный сектант Айнорих. И старый хрыч Гуго тут, а ведь ещё накануне состязания стай околеть грозился. Иных ничто не берёт, не иначе силой таинств Матери-Волчицы спасаются. Если тётка даст о себе знать, затее конец.
– Маловероятно, – Смерть быстрыми лёгкими шагами отошла от окна, но к сидящим за столом не присоединилась, устроилась в кресле поодаль и, подумав, материализовала забавную чашечку в виде маленькой тыквы-горлянки. Цедя через серебряную трубочку ароматный травяной отвар, она продолжила: – По слухам, долетевшим с Перешейка, ныне обсуждаемая персона практически всё время – и вряд ли по своей воле – пребывает в той форме, которую ваш народ именует истинной. Не примите за оскорбление, форма эта представляется мне удобной и прекрасной, но скверно подходящей для того, чтобы писать письма или слать гонцов. Конечно, Хаос непостоянен, всё меняется – а уж причудливые пути, которыми странствует мысль умалишенных, и вовсе недоступны прогнозам, но, пока Доротея не наскучит своей богине, мы в безопасности.
Берта удивлённо изогнула густую бровь.
– Мордой к истокам? Вернула, стало быть, гармонию замыслу, порченному наущением Охотников. Мечта всех волков, уходивших в глушь за вольной жизнью по заветам Матери.
– Вышел на скрест лесной, лунным светом умылся, через пень кувырнулся – и поминай как звали. Личный пример чистоты веры. И добровольной деградации, – произнёс Даджалл, подражая наставительной манере Хорста. – Никаких обличений отступников, вербовки сторонников и прочих пошлых интриг. Не жизнь, сказка. Но нет, неймётся бешеным.
– Не ворчи, – одёрнула сына Берта. Что-то, мелькнувшее в интонациях Даджалла, ей не понравилось. – Наш великий предок тоже был о них не слишком высокого мнения.
– Успокойтесь, матушка. В поля вечной охоты не тороплюсь. Впрочем, на этот случай у вас полно других… достойных потомков. От меня в щенячьем восторге далеко не все.
– Дирк с Ульфом те ещё занозы, – кивнула Берта. – Но дразнил бы меньше – хвостом ходили бы.
– На кой? – Даджалл уставился на мать хрустально честными жёлтыми глазами. – Гонять надо баламутов. Да так, чтоб корону ветром с башки снесло. И ума вбить поболе, хоть через подмётки.
– Стоило дать им задрать Сларвига. Проступки те же, спросу никакого.
– Зато вернулись на исходные, – беседы о буйной родне и соплеменниках, похоже, сильно удручали Даджалла. – Его бабка прибыла в числе первых, – он кивнул в сторону окна. – Платить кровную виру за труп бездельника – так себе начало переговоров.
Берта ответила выразительным кашлем, больше похожим на короткий рык.
– Грина своего не упустит, а чужого и подавно. Будь с ней предельно осторожен. Волчьей Ямой её прозвали не за красивые глаза. Густ лапник сверху, да колья внизу остры.
Даджалл ответил тяжёлым, почти осязаемым молчанием. Если бы кому-то пришло в голову выделить конденсат этой паузы, им можно было бы с успехом травить мелких вредителей и особо чувствительных к сарказму добрых граждан.
Смерть всё происходящее развлекало от души. Полная уверенность в превосходстве вервольфов над прочими народами Лазури – и ничтожные отличия в нравах и повадках. Особенно забавляла щедрость вервольфьих вождей на нехитрые прозвища друг для друга. «Дырявая Пасть», «Ржавая Щель», «Кривой Хвост», «Сухая Лепёшка», «Полтора Бубенца» и прочие изыски добрососедского дружелюбия. Происхождение многих похабных кличек на поверку оказывалось совершенно невинным, а что-нибудь, звучащее вполне прилично, могло таить оскорбительный смысл, а то и не один. Даже их национальный герой и легенда Нортан Хитрый носил своё прозвище в несколько усечённом варианте, как и его достойная дщерь. На прожжённого двурушника Хорста сложно было смотреть без ухмылки после того, как Даджалл невозмутимо сообщил клановое прозвище любимого дядюшки, оно же – его позывной.
Вервольфы и дипломатия – благодатная почва для анекдотов. А чтобы дальше них дело не пошло, её и приставили к особе наследника, пусть покамест инкогнито. Слухи о том, что блудный старший сын не только явился на сход, но и привёз в дом матери невесту, пришлись по вкусу и ей, и подопечному. Кавалером Дадж и без того был весьма галантным, изображать ифритскую страсть в лазурских декорациях сочли дурным излишеством. В волчьей форме парочка получилась эффектная – громадный белый зверь и изящная, но тоже довольно крупная чёрная спутница с сивой мордой. Гармами в Лазури детишек не пугали, отчего бы немного не пошутить.
– Не пора ли выйти к гостям? – поинтересовалась Смерть. – Наверняка дозрели.
– Не гостями мнят себя, ох, не гостями. Но что ж. Выйдем. Встретим, – Берта решительно поднялась и направилась к дверям. Смерть и Даджалл переглянулись и последовали за ней.
Для совещаний на лужайке волчьи старейшины были слишком горды, но подобающе обустроенный стол переговоров на свежем воздухе их всё же удовлетворил. Пусть и не всех – некоторые истово верующие нашли повод оскорбиться в лучших чувствах и на приглашение «паршивой отступницы» не ответить. Берту ждали, как ждут на алтаре жертвенного телёнка. На спутников косились настороженно.
Сгорбившийся в кресле, напрочь заросший жёстким волосом высокий старец что-то проворчал на ухо миловидной девчонке, сидевшей на подлокотнике. Вожди выжидательно уставились на неё. Девица тряхнула густой копной каштановых волос и, давя улыбку, объявила:
– Вожак Бокельбергской стаи, грозный и славный Гуго милостиво приветствует вас! Ежели дословно: «Княгинька Лазурская одна и до ветру не ходит, поди».
Ни единого смешка. Одни презрительные фырканья и гадкие ухмылки.
Девчонка-пастырь искренне наслаждалась своей ролью переводчика при патриархе клана. У тех, кто слишком много времени проводил в звериной форме, неизбежно начинались проблемы, в том числе и с внятной речью, а этот образчик традиционализма выглядел так, будто застрял посреди трансформации. Сутулый Гуго буравил Берту со свитой тяжёлым взглядом выцветших глаз ещё какое-то время, а потом махнул рукой. Поднялся бледно-рыжий тощий самец в одежде жреца. Айнорих из Тотефурта, ему и прозвище-то не требовалось из-за врождённого дефекта. Хотя он весь представлял собой один врождённый и очень похотливый дефект, каким-то чудом умудрившийся организовать в глуши секту, состоявшую в основном из молоденьких доверчивых волчиц. Мерзавец словно уловил её мысли и перестал делать авансы переводчице, живо переключившись на них с Бертой.
– Нет благодати Матери Волков на доме сём! – заявил он, вызвав череду согласных покашливаний, порыкиваний и кивков. – Потому служителю Её приходится осенять этот сход, – с учётом характерного движения бёдер, «осенять» прозвучало максимально двусмысленно, а последнее слово он даже не выплюнул, выхаркнул. – Будь иначе, мы сошлись бы как подобает, в священном месте. Но слава Великой Волчице, уберегла от позора. И вложила немного ума потомкам Нортана, чтоб не посмели заманивать нас в душные каменные капканы.
– Не будь столь суров, – вступила, как по нотам, дама настолько неопределённых лет, что природа её многочисленных украшений сомнения не вызывала. Наверняка не все на виду, и съёмные далеко не все. – Бедняжки ведь почти сироты. Ну что могла сделать моя дорогая подруга Дорина для детей своей бедной пропащей сестры. Одна порченая кровь притянула другую… – Приятный журчащий голос, чуть грустная улыбка на лице, понимающий взгляд. За которым, как за печной заслонкой, горело ровное пламя абсолютного безумия. Грина, матриарх клана Регенвальд, психопатка почище своей подружки.
– Надеюсь, все ваши сыновья пришли в себя после побоища? – Берта воспользовалась паузой, чтобы укусить в ответ. Ситуация с младшими немного прояснилась.
– Пустяки, моя милая! – махнула рукой Грина, тяжёлые наручи небрежно выпростались из-под широкого рукава. – Сларвиг уже совсем здоров и при случае готов лично передать своё прощение несостоявшимся обидчикам. Глупо было бы думать, что дурашки способны одолеть его всей ватагой. Щенячья возня – не повод для ссор старших. Но одну рану мой мальчик залечить не смог. Твоя младшенькая – как бишь её, Марни? – поразила его в самое сердце. Уверена, Дорина одобрила бы этот брак.
– Не дозволяю! – грохнул кулаком по столу светловолосый верзила с густой курчавой бородой.
– Ялмар, Ялмар… Горяч, как источники в твоих владениях. Забрал бы девчушку к себе, имел бы отцовское слово. Но рассчитывал на другое, да? – Грина лукаво глянула в сторону Берты. – Подумай, малышка, но не слишком долго. Несчастная любовь толкает на безрассудства. А твоя красавица поможет приструнить моего шалопая. К чему воевать, когда можно пировать?
Гуго отрывисто рявкнул, переводчица с комичной гримаской поковыряла пальцем в ухе и обратилась к Даджаллу.
– Дед просит тебя подойти.
Тот исполнил просьбу – ещё бы, при княжеском дворе он видел и не такое, что ему один старый сварливый вервольф. Гуго придирчиво осмотрел блудного сына Йенской стаи, всё время что-то ворча и подёргивая носом.
– Оставь парнишку в покое, – Смерть была готова поклясться, что, будь у мерзавки Грины веер, она принялась бы кокетливо им обмахиваться. – Что ты хочешь учуять? Запах скверны? Дорина всегда была слишком строга к ухажёрам малютки Берти. Конфуз, скандал, но уж сколько лет прошло. Помню его папеньку – плюгавое недоразумение этот граф Хромуша… И большой фантазёр. Кто в своём уме назовёт щенка так, будто кхм-хм… чихнул в сугроб.
– Да полно там. Завидки берут, что не в твою нору полез породу портить, – скривилась дородная блондинка, чертя длинным заострённым ногтем на столе не то магический узор, не то столь же заковыристую хулу. – А как прознали, кто да что – сразу объявили древним злом.
– К тебе в Сухой Лог даже упыри и прочая нечисть соваться брезгуют. Клочок жалкий, спесь царская, – Грина даже не посмотрела в сторону сидящей рядом конкурентки. – Глодай свои кости, Рагна.
Гуго вдруг разразился длинной рычащей тирадой, в интонациях одобрение мешалось с отвращением и сложно при этом было понять, к кому что относится. Лицо переводчицы при этом выразило гамму чувств столь же богатую, сколь и непочтительную.
– Шельма! – укоризненно одёрнула девицу Грина. – Та скорчила рожу уже лично для блюстительницы этикета и подмигнула Даджаллу.
– Эльма, с вашего позволения. Любовь гоняться за обедом на четырёх костях с годами сильно портит самую чёткую дикцию. А ты выдыхай, женишок. Жить будешь. Дед не против. Говорит, кровь пройды Нортана сильная, столичное паскудство перешибла. А брехливым сукам на том конце стола просил передать кнутовище в пасть и шомпол в…
– Чтоб тебя драли две Охоты разом, – перебила Грина тем любезным тоном, каким обычно приносят благодарности. Рагна и вовсе ответила длинным смачным плевком.
– Ради пустой грызни собрались? – Ларнский клан всегда отличался прямотой, даже среди волков. Его нынешний глава, крепкий коренастый молчун наконец подал голос. – Где Дора?
– Мы как раз собирались поведать всем важные известия, Сверри, – несмотря на угрожающие интонации оратора и бурное одобрение его слов прочими вождями, Берта взглянула на него почти с благодарностью.
– Не о чем толковать. Дело проще некуда. Нет Бешеной – нет камня. Нет камня – нет власти. Йенцам пора подвинуться, – сложные логические цепочки в массивном черепе вожака не умещались, судя по всему, большую часть свободного места там занимали амбиции.
– Не совсем так, уважаемый Сверрир, – Даджалл, успевший вновь занять своё кресло, наконец заговорил. На него уставились с нескрываемым удивлением. – Во-первых, тетушка жива-здорова. Во-вторых, камень Нортана всё ещё при ней. В-третьих, вне зависимости от возможной перемены этих обстоятельств, йенцев никто никуда не будет двигать. Иначе их самих подвинут. За ось Веера. Именно там место всем зачинщикам раздора. Как мудро заметила досточтимая Грина, лучше пировать, чем воевать. Дичи в лесу хватит на всех.
– Сладка привада, да отравой набита! – крикнул Айнорих. – Сказано в предании о Последнем Закате: в смутные времена явятся на благодатные земли Лазури Блудница и рождённый ею Монстр, будут они улещивать народы признать нечистую власть над ними и отринуть дары Матери-Волчицы. Если не сдюжат волки и падут ниц, солнце сгинет за край и тьма навсегда поглотит мир.
– Ну, дядько, уморил! – звонко захохотала Эльма-Шельма. – Жёнкам-послушницам затирай эти сказки, чтоб они при тебе держались, да от тебя щенились. Кабы не длинный язык твой и дурь бабья, бегал бы на посылках, как Хорст Задница… Ай! Дед! – девчонка слетела с подлокотника и возмущённо уставилась на Гуго, а тот глухо зарычал, выражая готовность выдать нахалке новый увесистый шлепок.
К счастью, семейная сценка слегка сбила градус напряжения. Все без исключения вожди с удовольствием наблюдали за вразумлением не в меру языкастой любимицы Гуго.
Скромная с виду молодая волчица – так могла бы выглядеть приснопамятная Доротея в юности и здравом рассудке – перекинула толстую косу на грудь и сверкнула жёлтыми глазищами.
– К чему задавать вопросы, если не хотите знать ответов?
– Хильде, крошка, мы от всего сердца скорбим о твоей родительнице, – утешающе проворковала Грина. – Но разговор не праздный, а коли так – лучше сиди тихонько и мотай на ус.
– В трясину скорбь, – огрызнулась девушка с таким апломбом, что стало ясно: в семействе Бешеной она точно не приёмыш. – Нет веры словам отступников, так выслушайте брата, отбывшего в паломничество вместе с матерью. Высокая фигура Конрада бесшумно соткалась из воздуха рядом с сестрой – сговорились, наследнички. Смерть послала Берте мысленный сигнал не волноваться. Будь символ власти у вернувшегося паломника, он не стал бы его прятать. Триумфа в глазах тоже не заметно – злость, раздражение, вся палитра обманутых ожиданий. Отвесил поясной поклон и рубанул без экивоков:
– Богиня приняла наше посольство. И за чистоту веры приблизила мать к своей особе, пожаловав привилегию по все дни оставаться в истинной форме.
– Где амулет? – спросил Сверрир, перекрывая возбуждённые голоса соплеменников. – Ты принёс его?
Дети Доротеи синхронно повернули головы в сторону упёртого вождя Ларнской стаи, но кидать спичку в эту бочку пороха не рискнули.
– Решение отбыть в Вавилон приняли и воплотили в жизнь без меня, – в голосе Конрада послышалась неподдельная горечь. Грина немедля исполнилась сочувствием, таким же настоящим, как «опалы из кольца самой Лилит», что продают туристам в медине.
– Как жестоко! Лишить тебя радости воочию узреть Великую Волчицу!
– Возможно, то был божественный промысел – ведь никто из свиты матери не принес бы вам весть об успехе миссии, – ответил Конрад с довольно тонкой для вервольфа издёвкой. – После новой жизни, которую Великая пожаловала многим своим детям, я предпочту чтить её щедрость на расстоянии.
– Крамола! – рявкнул Айнорих, почуяв лёгкую добычу. – Скверные и завистливые речи того, кто был лишён счастья припасть к трону Создательницы.
Конрад смерил его презрительным взглядом, верхняя губа угрожающе дёрнулась. Хильде предостерегающе рыкнула и коснулась руки брата. Тот собрал волю в кулак и продолжил:
– Золочёные когти, огненные опалы в глазницах, подбой шкуры бархатом и право пластом лежать под ногами богини – заветная мечта каждого верующего. Хотя вас она могла бы подвесить над камином, за особые заслуги и рвение.
– Ни доказательств, ни амулета. Один брёх в лужу, – заключил Сверрир, лениво поигрывая мышцами. Он едва помещался в массивном дубовом кресле и явно был не прочь размяться. – Стою на своём: йенцам пора делиться.
– Богиня дала, богиня взяла, – согласно мотнул башкой Айнорих. – Стало быть, решать надо старым обычаем. Могучий Сверрир – достойный поединщик, его стая ничем себя не запятнала.
Гуго умудрился задремать посреди общей грызни, но Шельма улучила момент и мстительно пихнула деда в бок. Гуго, не глядя, уцепил её за ухо и издал низкое горловое ворчание. Шельма стоически вытерпела эту воспитательную меру и смогла внести пояснения:
– Мудрейший из муд… Да пусти ж ты, старая коряга! Ни к чему портить сход вспухшим ухом! – Гуго, не прекращая ворчать, всё же смилостивился, его дерзкая внучка тотчас предусмотрительно скрылась за спинкой кресла и продолжила вещать оттуда, как с трибуны. – Так вот, дед говорит, чтоб вы в дупло сходили, медку поесть. Всё у вас рык да слюни, толку – хрен барсучий.
– В девках сдохнешь, дрянчужка, – прошипела Рагна, неприязненно косясь на переводчицу. – И не поглядят, что пастырка да магичка.
– Жуйте хвощ, тётенька, – не осталась в долгу Шельма. – Вечно у вас на уме свары да свадьбы, потому и сидим в глубокой яме. Цацек волшебных у каждого – сундуки лускаются, а все на рынке куплены. Вслед за Нортаном обвешались – но на род его лапу задираете. Давно б околели все старшаки, кабы не эта новация. А с-под некоторых средняков бабы порасточились… – глумливый взгляд серых глаз достался Айнориху.
– Ну полно, – верзила Ялмар хлопнул себя по колену. – Щенячьи потешки слушать весело, а решать дело надо. Миром уговоримся. Одно твоё слово, Берта. Мои земли – твои земли, мои воины – твои воины…
– Хитрее Нортана быть хочешь, Ялле? – Сверрир вскочил, грохнув кулаками о столешницу, и упёрся взглядом в яремную вену соперника. – Чего б нам всем на Лощёной Шкуре не обжениться? Чур, я первый пойду, а ты у ворот постой, щеколду подержи.
Грина с Рагной немедля забыли о своей вражде и зашептались, будто базарные кумушки.
– Отставить! – короткий резкий окрик оглушил всех, оставив колкую дрожь в позвоночнике даже у Смерти. Вывести Даджалла из равновесия было сложной задачей, но шерстяные мошенники приложили немало усилий и преуспели. Смотрели ошеломлённо, словно с ними заговорило дерево, или только что задранный олень ожил и пустился в пляс.
– Повторю ещё раз, – обманчиво мягкий низкий голос далеко разносился над местом схода, наверняка был слышен на ближних стоянках. – Йенцев не трогать. Желающие всё отнять и поделить будут иметь дело со мной. Шанс одержать славную победу над Монстром из легенд дам каждому, – светло-карие глаза Даджалла сделались почти чёрными, блестели равнодушно, как полированный обсидиан. – Хотите магии? Будет вам магия. И долгая счастливая жизнь будет.
Послышался треск разрываемой ткани и лопающейся кожи, с грохотом рухнуло кресло Сверрира, а огромный разъярённый волк опрокинул Даджалла, приземлившись ему на грудь. Мгновенная смена формы – Дадж, несомненно, был готов к любому повороту событий – и по земле катались уже два волка, причём белый превосходил противника размером. Никто не дёрнулся с места, поединок наблюдали в тяжёлом молчании. В лице нахальной переводчицы Даджалл определённо обрёл поклонницу – болела она отнюдь не за вожака ларнцев.
Закончилось всё довольно быстро и немного предсказуемо – как только Сверрир показал горло, Дадж потерял интерес к схватке и отошёл в сторону.
Терять было особо нечего, потому Смерть сбросила личину и извлекла из воздуха отороченный мехом халат, с которым невозмутимо прошествовала к победителю. Лица вождей были достойны кисти лучших художников Веера.
Страхом не пахло лишь от старого Гуго, тот даже нашёл в себе силы что-то прохрипеть.
– От так невестушка, госпожа Погибель! – выдохнула Шельма, глаза её от удивления сделались круглыми, как блюдца, – татуировку Всадницы она разглядела сразу. – Не помстился, значит, душок могильный.
***
Хэм дождался, пока Война пройдёт следом, и закрыл портал. Не слишком-то довольна, хотя ей впору расцеловать Хэма за возможность вырваться из столицы под таким роскошным предлогом. Лично он тихо радовался – лотерейный дурдом отжирал слишком много сил и вдобавок вонял низкопробным фарсом хоть с экрана, хоть живьём. Благие цели, оно, конечно, но героем и спасителем Хэм себя не чувствовал ни на гран. Клоун с пачкой выверенных реплик, мединный зазывала, кабацкий лабух. Дешёвка.
– С похмелья сбил координаты? – поинтересовалась подруга, окинув взглядом пустой полутёмный зал.
– Вежливость – второе имя дипломата, – пожал плечами Хэм. – Когда тебя не ждут, влететь с ноги в окно спальни или вломиться в кабинет без стука – слишком в духе старых традиций.
Война закатила глаза и выразительно фыркнула. Хэм отказался принимать эту гимнастику на свой счёт.
– Зря, братские народы всё ж не лишены чувства прекрасного. Напрасно их дразнят, дремучим дикарям соорудить такое не под силу. Всё на месте, всё для жизни. Сплошной уют и никакой психоделики. Когда идёшь в библиотеку, то попадаешь в библиотеку. А не проваливаешься в заброшенную пыточную и не ищешь дорогу назад остаток ночи.
– Ясно, откуда твоя нелюбовь к чтению, – философски заключила Война. – Мог бы хоть помощников пересказом озадачить. Узнал бы много интересного о своих дружках, раз сами не просветили.
– Чую подвох и нотки ревности, – поддразнил Хэм, пытаясь вернуть подруге прежнюю лёгкость темперамента. Чем дальше, тем больше повадками напоминала Рейну, и сходство это ничуть не радовало.
Вместо ответа Война чувствительно ткнула локтем в бочину. Хэм торжествующе ухмыльнулся – вот уже и руки распускает, разумеется, он угадал. Где гулянки с дружками, там и дамы самого разного полёта и разбора. И это не считая оравы готовых на всё поклонниц. Очень даже культурный народ – музыку полагали весьма мощным и уважаемым видом магии, причём не только простые горожанки. Сплетни про то, что Рыжего Барда, того и гляди, женят на ком-то из родни Брина или Кэра, Война наверняка слышала. Всадница-то она Всадница, но в первую очередь женщина, и сердце ей папаша вряд ли вырвал и упрятал в несгораемый шкаф на сохранение.
– Валяй, любимая! Чего от меня коварно утаили ленивые дармоеды?
– Сам смотри. Магическим зрением.
Сбитый с толку Хэм последовал совету и обомлел: прежняя чарующая атмосфера разом испарилась, прихватив с собой безукоризненную чистоту и сияющую роскошь. Мутные зеркала, витражи местами в мелких трещинах, обивка потёрта. Часть гобеленов выцвела и обветшала, часть и вовсе оказалась на поверку какими-то новодельными убогими тряпками. Неравноценные замены, вроде добротной, но простой деревянной лавки вместо обитой бархатом изысканной резной оттоманки, вообще оказались тут в ходу. Как и точечный грубый ремонт вместо бережной реставрации.
– Ох ты ж, – выдохнул Хэм, прекратив высматривать изъяны в обстановке. – И не жаль магию тратить на грандиозную фальшивку?
Война сжалилась и на сей раз обошлась без подколок:
– Древняя постройка, полозы постарались. Морок не нуждается в подпитке, его держат сами стены. Каэр Сидхе, Тол Деол и все прочие холмы возводили по одним лекалам.
– Лазурский шик – на деле пшик. А думал, что это выражение в народе про неуместную роскошь при пустой казне, – Хэм задумался, отгоняя парочку назойливых ассоциаций. – А суеверие насчёт угощения в Холмах…
– Не имеет значения после первого глотка койре. Потом хоть карпаччо из шильника, хоть химерьи кишки с тушёной брюквой, хоть гульский фирменный «шейх-фонтан»…
Война намеревалась продолжить список несусветно отвратительных блюд, но вдруг замерла и приложила палец к губам.
Хэм тоже уловил посторонние звуки. Похоже, кто-то по соседству затеял нешуточные разборки – в пределах пары этажей, насколько позволял определить слух. Пара голосов, пониже и повыше. Что ж, дважды два – четыре, идти ровно туда, куда и собирались.
Война молча кивнула и последовала за ним в сторону покоев старины Кэра.
Упрямый скрытный засранец. Мог бы черкнуть словечко другу и сюзерену, а не просить о помощи «дочь Богини». Слава Хаосу, она полностью разделяла эту точку зрения, но в сопроводительном письме могла бы обойтись без оскорбительных намёков и издевательских советов в духе папаши. «Драгоценный братец, мне кажется, тебе пора наконец вспомнить о своём долге министра и принца. Отчего адмирские вассалы шлют моления, а не депеши, и почему мне, а не тебе? Честно скажу, идейка перетащить ши под руку Раймира выглядела весьма соблазнительно. Непременно воспользовалась бы случаем, когда бы не их кошмарный самогон, способный даже из чистокровного демона сделать забулдыгу наподобие недолговечных. Избавь моего мужа от столь плачевной судьбы, будь любезен. И займись делом. Твоя любящая сестра».
Ещё недавно пешком под стол ходила, а нынче фу-ты ну-ты юбки вздуты. Дипломатка!
– Что с тобой? – Война на очередном повороте снова ткнула Хэма в бок. – То сиял, как новенький шеол, а теперь ворчишь и кривишься.
– Пароксизмы благодарности, – Хэм натянуто улыбнулся. – Пойдём уж, глянем, чего горит и с какой искры в благородном семействе.
Зрелище и вправду оказалось стоящее. И сейчас у них с Войной были места в первом ряду.
Несмотря на полупустой кувшин и узнаваемый выхлоп койре, молодой король был скорее зол, чем пьян. С последней встречи осунулся, растерял прежний задор во взгляде. Видок загнанный и отчаянный. Оно и понятно – любезный батюшка не упредил заранее о своих планах героически погибнуть, спасая взбесившийся народ, как и папаша Брина. Оба красавцы со своими самоубийственными ритуалами и откапыванием реликвий.
– Убирайтесь прочь, дядя! Я всё сказал.
– Сказал много, думал мало. Владыка Гвин обезглавил Неблагой двор, преступив предел дозволенного. Твой отец убит сосудами гнева Богини. Две стороны одной монеты, плата за раскол. Гнев не утихнет, пока истинный король не вернёт древний закон.
Пустой кубок полетел в стену и загрохотал по каменным плитам так, что в покои должна была сбежаться вся королевская рать. Но никто даже не почесался подняться на этаж.
Крепкий – по меркам ши – светловолосый мужчина в кресле лишь тяжело вздохнул. Хэм узнал его сразу – Торх Тройт, кузен покойного государя Конлы, глава крупного и могущественного клана. И любящий папаша ушлой красотки Дей, что на прошлых гастролях гонялась за Хэмом отнюдь не бескорыстно, с платьем на голове.
– Избалованный ребёнок кричит и ломает игрушки, а нянек всё нет? Пора вырасти из детской рубашонки, Каэрвин. Никто не придёт.
– Прибрали к рукам всё и всех, поздравляю, – глаза Кэра превратились в узкие презрительные щёлки. – Отец очень вам мешал… Что ж, нынче я за него. И без моей доброй воли вы узурпатор и смутьян.
– А без поддержки армии, советников и подданных… Кто ты, упрямый сын моего отважного брата? – низкий голос Торха звучал устало. Ясно без гаданий, на что сблатовывает. Попытка ох не первая и вот как бы не последняя. Нехороший взгляд у доброго дядюшки, слишком спокойный и равнодушный.
– Сохранить своё имя и имя клана незапятнанным ты ещё можешь. Вырви позорное прозвище из памяти людей, покуда оно не пустило корни. «Каэрвин I Кроткий» – звучит лучше той клички, которой тебя наградили.
– Полно разоряться. С ваших слов поют, под вашу дудку пляшут. Песни про Великий двор, единый и неделимый, ещё при отце заводили, но ему эта музыка не по нраву пришлась. А теперь престол даром хотите взять, за красивую строчку в летописях. Дурачок поверит, а пергамент и выскоблить не зазорно. Вот, видали? – Кэр скрутил фигу и издевательски подёргал большим пальцем.
Торх поморщился.
– Снова ребячество. Ну, как знаешь. Править твоим именем никто не станет. Попросту низложат, когда битва окончится. Может, как Кормака Звездочёта, а может, как Лойха Одиночку. А пока пей в своих покоях и не мути воду, слюнтяй.
Хэм драматично кашлянул и сбросил маскировку, не обращая внимания на недовольную мину Войны. Уж в эффектных появлениях он дока, вон, даже дядюшку проняло. А Кэр и вовсе ругнулся и застыл с глазами по шеолу.
– Счастливы видеть славный курган желудей мудрости. Прошу простить, но вашу хмельную радость камня Богини уносит вихрь крыльев сытого змея судьбы.
Торх в ответ рассыпался в подобающих любезностях, сухих, как завяленная в доску рыба. Подчёркнуто на адмирском – якобы из уважения к высоким гостям, а на деле не желая попасть под загиб похлеще. Истинный король, ишь ты, поди ж ты.
Кэр продолжал изображать собственный памятник, тупо таращась на доброхотного «заместителя». То ли весь пар стравил в свисток, то ли всё-таки перебрал с выпивкой.
– Раз уж вы взяли осиротевшего племянника под родственную опеку, вам не составит труда выдать слугам нужные распоряжения, – Война обрубила всю эту кромешную дипломатию на корню.
– А мы пока насладимся прогулкой, давненько не бывали у вас эдак вот, запросто. Авалонские яблони в саду, надеюсь, не пустили на дрова? Госпожа Морриган просто обожает свежие яблоки, правда, дорогая?
Дорогая оскалилась не хуже своего плотоядного коня и подтвердила:
– Прямо с дерева – особое удовольствие. Государь Каэрвин, поднимите своё величество и окажите нам честь. Говорят, касание истинного короля способно преобразить самый кислый и незрелый плод.
– Никакой кислятины, урожай в этом году на зависть! – Кэр наконец ожил и, кажется, слегка протрезвел. – Всецело полагаюсь на вашу сноровку и железную хватку, дядя. Ступайте, не смею вас задерживать.
Лицо Торха выразило всю радость дегустатора, вынужденного под видом редкого вина нахваливать уксус. Отбыл без поклонов, ограничившись коротким кивком.
– Ловко вы его в камерарии сослали!
Кэр бросился обниматься и горячо благодарить.
– Ну-ну, полегче, владыка, – Хэм под насмешливым взглядом Войны похлопал друга по спине. – Негоже государю висеть на шее, как спасённая из плена девица. Брина высвистать можешь? К тебе наудачу пёрли, а сейчас бы потоньше надо…
Кэр выпростал из рукава широкий браслет, украшенный россыпью драгоценных камней грубой огранки. Коснулся пальцем шерла, довольно неряшливо вставленного на место другого самоцвета. На поверхности камня мелькнула слабая серебристая искра.
– Есть контакт, – грустно улыбнулся Кэр. – Дошли до ручки, от опекунов не продохнуть.
Шерл часто замигал, а затем погас, и Кэр без раздумий отправил ответное послание. – К нам ему никак, придётся самим пожаловать. Будет ждать в условленном месте. Про яблоки ты того… в яблочко, дружище.
Нехитрый нервный каламбур сбылся буквально – как только ступили под сень плодового сада в окрестностях королевской резиденции Неблагого двора.
– Дары Инис Витрин, – Хэм ухватился за ветку, сорвал с неё яблоко и протянул Войне. – Прошу отведать, моя госпожа.
Та благосклонно приняла подношение и с хрустом впилась в полупрозрачный бок плода, пристально оглядывая ночной пейзаж.
Ничего тревожного Хэм не заметил. Если не знать, что у них тут за блудняк, так и вовсе идиллия, открыточный вид. Его несколько подпортил Брин, вывалившийся из портала на траву. Всклокоченный, в самом простом домашнем наряде. Выглядел ничуть не лучше Кэра, разве что выхлоп помягче. И тоже первым делом ломанулся приветствовать со всем лазурским буйством.
– Конспираторы хреновы, – проворчал Хэм, когда Война опустила защитный купол, а Брин наконец унялся – Венценосцы-защеканцы, чтоб вашу богиню-мать хором всем миром. Один зад подтирает через левое ухо, второй и вовсе… Колитесь!
Государи молча переглянулись, первым заговорил Брин:
– Да вы, поди, и сами всё знаете. Агентура каждый чих доносит, а на вашем-то уровне...
– Дура твоя агентура, – припечатал Хэм. – Вы что ж, решили, будто у нас прямая трансляция шоу «Игры Дворов», а на помощь не идём, потому что любопытно узнать, чем кончится? Любопытно девкам в койке, две по две лежат вальтом!
Война фыркнула и сорвала ещё одно яблоко, покрутила в руках и равнодушно произнесла:
– Могли бы и правда не торопиться. Но раз уж кому-то припекло, советую не затягивать дружеские посиделки до рассвета. Адмир внимательно вас слушает.
– Они рехнулись! – выпалил Кэр. – Ну, то есть не совсем, но да. Какая в Бездну война, какой единый двор, какой истинный король… Дядя Торх – ну вы его застали. Хуже всякого безумца, вертит «гневом богини» как хочет, и я готов съесть свой сапог, если гибель отца – просто трагическая случайность.
– Самое странное, никак в толк не возьму: лживую сказку про лазутчиков Неблагого двора проглотили без запивки. Мать сияла от радости, вместо того чтобы рвать и метать. Прочие ещё хуже. На их фоне любое моё слово опровержения – водица на мельницу «коварного плана Неблагих».
– Может, насчёт сумасшествия вы всё же ошибаетесь, – в словах Войны не было и намёка на неуверенность. – Доказательств, конечно, нет?
– Увы. Отец не созывал толпу свидетелей в часы отдыха после изнурительного ритуала. Ему говорили: незачем гробить столько сил ради того, чтоб народ присмирел. Но он редко слушал кого-то, кроме себя.
– Ши невозможно усмирить! – не без некоторой гордости заметил Брин. – Величайший король-бард Артмаэль Сломанная Лира и то смог погрузить войско противника в сон лишь на пару часов. Многие, правда, потом не проснулись.
– Судя по его прозвищу, песню о мире и дружбе он спеть не догадался? – заинтересовался Хэм. Вот это уже кое-что! Если и не поможет, во всяком случае, точно не навредит.
– Мой прославленный в веках предок по материнской линии крепче доброго вина и лихой драки любил только женщин, – пожал плечами Брин. – Как жил – так и пел, всё честно. Идею усыпить врагов ему подсказала наречённая. Будущая королева Эйлид. На редкость вероломная стерва. Говорят, матушка – вылитый её портрет.
– Избавь, – оборвал друга Кэр. – Твоя матушка составила бы отличную пару дяде Торху, будь у неё талант предка и убойная колыбельная в наследство.
– Начала бы не с него. А с тех, кто приходит к её первенцу с абсурдными просьбами уступить престол. И кому – Киарану!
– Да он же сущий младенец! Его влёт сожрут.
– Новая надежда, сильный маг, а я так… никчёмыш. Враз забыли, кто им прощение с ярмарки привёз.
– Эй! Я тогда тоже не до ветру бегал!
– Зато сейчас дали просраться.
Препирались эти двое воистину по-братски, жаль затыкать. Хэм давно соскучился по любимой фляжке, но Война ясно дала понять – дело прежде всего. От недостатка спиртного у неё определённо портился характер.
– Так, – интонация Войны неприятно напомнила о звуке удара тростью о мебель. – Свежие подробности?
Брин кивнул, не поняв подоплёки. Что ж, оно и к лучшему.
– Несущественные. Я уже отправил мудрецов присесть и попрыгать. Но они не уймутся в попытках свалить мать. А мать жаждет Единый двор во главе со мной. На кой ей травить Киарана, мы не в сказке про злую королеву и бедного нелюбимого сына! Расклад тем паскуден, что у всех за спиной по клану. У матери ещё и дядюшка Ллевелин. Он славный, но слишком привержен древней традиции и титулу. Того и гляди учудят чего, не одни, так другие.
– «Ллевелин из Ллантрисанта…» – Хэм сходу продекламировал лезущую на язык строчку забавного срамного стишка, но вовремя отрубил вдохновение и включился обратно. – Список жмыхнутых уже отсюда до Нового Вавилона. Я в вашем раскидистом родоплётстве напрочь заплутал, снимаю шляпу. Как бы мимо нот не вмазать, когда всех соберём на пикнике под сенью струн.
– Вот и не натягивай, – сухо посоветовала Война. – Сперва убедимся, что никто не сможет сбежать или заткнуть уши. Тогда пой о дружбе сколько влезет.
– Знать бы, что там за мелодия была, – Хэм вздохнул и поскрёб затылок. – И текст наверняка непростой, с подковырочкой.
– Увы, – юные государи снова приуныли. – В хрониках осталось лишь упоминание о красоте и силе этой песни…
– Тпру, понеслась хромая в щавель. На слух и нюх от учителя к ученику и прочая устная традиция из брюк в руки, памятно, незабвенно. У вас любой бродяга эти байки знает, а толку? Тот старый хрыч в кабаке тогда тоже битый час распинался, пока не уснул лицом в стол. У него ещё имя, вроде, какое-то забавное было, и такое известное, что никто о нём не слышал.
Брин наморщил лоб, пытаясь вспомнить, а Кэр пожал плечами.
– Всё равно трепался только. А ты мог бы его не спаивать, глядишь, и спел бы. Или рассказал чего стоящее. Странствующие барды нынче дрянь, а этот вполне тянул на настоящего.
– Шутишь, что ли? Зарок мой неизменен – после концерта всем лить с горкой за кураж и удачу. Назвался бардом – держи стакан да не плошай, – веско возразил Хэм. – Потому как истинное мастерство не пропьёшь. А пропил – не мастер, вон из профессии. И не сбивайте с мысли, балаболы. В общем, хрен с ней, с песней-то, всё одно кавер делать не собирался, – Хэм подмигнул друзьям и приобнял Войну, игнорируя её не слишком довольную мину и задумчивый взгляд. – Будем импровизировать. Выше нос, монархи!
***
Толк в извращенных церемониях ши знали. Назначенная встреча Благого и Неблагого Дворов должна была состояться на рассвете, когда первый луч солнца упадет на священную гладь озёрных вод, а добираться к берегам какие-то древние традиции предписывали верхом или пешком, но не порталом. Война готова была ставить горсть шеолов против горелой бараньей кости, что «древняя» традиция появилась в аккурат после Вселенской войны, когда у побежденных кланов, поддержавших притязания Лилит, возникли проблемы с использованием магии. Знакомая история, – женщина украдкой зевнула, – если чего не можешь, так постарайся убедить всех, а главное – самого себя, что кабы не традиции или ещё что столь же важное, то ты бы – ух!
Верхом, значит? Рыжий злюка Веник, спешно притащенный порталом из Пандема, вполне разделял мнение хозяйки о столь ранних подъёмах, а заодно и о дурацкой идее медленно и торжественно, в составе кавалькады тащиться по широкой мощёной дороге, ведущей сквозь ночной лес. Карьером он промчал бы по ней за полчаса, не больше, но неспешная прогулка повернула на второй час. Светать ещё и не начинало... Интервент фыркнул и плавно, словно ненароком, двинул к обочине. Вдруг да попадется какая мелкая дичь?
Война вздохнула. Следовало согласиться и выбрать себе лошадку из здешних конюшен, когда предлагали. Но обязанности охранять Хэма с неё никто не снимал, теперь к ней добавилась необходимость опекать и его бестолковых дружков. Насчет полнейшей безопасности священного озера у неё имелись сомнения, а Интервент чутьем, опытом и злобностью превосходил любого известного ей охранника, демона или нет, да к тому же и подозрений особых, в отличие от какого-нибудь постороннего, непохожего на безобидного слугу, вызвать не мог. Плотоядный конь, на ком еще и ездить одной из княжеских Заклятых. – Когда отработаем этот номер, получишь ведро парной печёнки, – шепнула она, и усмехнулась, глядя, как мгновенно развернулись к ней изогнутые, даже при лунном свете отливающие надраенной медью уши. И фыркнула, когда с ними поравнялся вороной жеребец с рыжей бестолочью в седле.
– Лазурские традиции, чтоб их враскорячку… – проворчал Хэм, вконец измученный вынужденной аскезой. Ни малейшего сочувствия не встретил и продолжил свою мысль ещё более недовольным тоном. – Расчёт на то, что все сдохнут со скуки, пока доберутся?
Война вздохнула. Если надо объяснять – то не надо объяснять.
– Можешь нагнать дядюшку Торха, развлечёт тебя придворными анекдотами.
– Сыт я по горло, – Хэм драматично чиркнул ребром ладони по шее. – И дядей, и его выводком. Льют мне в уши, чтоб я образумил Кэра и помог им взять власть. Ради мира в землях ши и прелестей красотки Дей, будь она неладна. Можно подумать, у ней под юбками чудо небывалое… – тут Хэм наконец сообразил, что ступает на тонкий лёд, и резво сменил тему. – Точно свихнулись, вся семейка. Как-то по-другому, не до конца, но… будто им тормоза подрезали. Связи с реальностью – ноль, цель видят, препятствий не наблюдают. И меня силком тащат в свою картину бреда. Чую, у Бриновой родни те же яйца звенят, только в профиль.
– Найдется, чем угостить, – Война поиграла массивным, даже на вид тяжелым браслетом красного золота. Огромную варварскую безделушку украшали выпуклые металлические шарики, похожие на головки болтов.
Хэм опасливо покосился на подругу.
– Только не говори, что нашла эту игрушку на пепелище Баалева дворца и намерена перетравить всех, кто нам мешает.
– Зачем же сразу вываливать на меня свои потаённые мечты, – отбрила его Война. – Лекарство. Только сам не приложись ненароком, и за юными корольками приглядывай, мы же не захотим лишить магии оба двора ши. Дядюшка Торх с семейством, возможно, даже не со всем. Его дружок-советник, который притворяется, что не маг, и обвешан амулетами, как старый ифрит, да только битый час на меня «дальнюю слежку» пытался навесить, ну и пара кандидатов в окружении мамаши Брина наверняка сыщется.
Хэм выразил своё удивление весьма кратко, но ёмко. Затем возмутился с вполне искренним надрывом в голосе:
– И мне – мне! – ни полсловечка? Нож в спину, хрен в шляпу! Упустили возможность Кэровых «единодворцев» похмелить, на месте б сидели тихие и на всё согласные.
– Ну, конечно, с нами бы внезапную утрату магии никто не связал. Побочек в виде слабоумия у лекарства нет. Ещё гениальные идеи будут? – ядовито поинтересовалась Война, а Веник фыркнул, дескать, ну что за дурачина тебе достался, хозяйка, как ещё еду в зад не пихает вместо рта.
– Ты – палач моего вдохновения, дорогая. Как тут развернуться, если меня держат на подпевках? – всё ещё обиженно, но чуть более спокойно ответил Хэм.
– У тебя будет немало шансов отличиться, – Война снова дотронулась до браслета. – Прелестями Дей легко будет объяснить твое желание распить чашу дружбы с её отцом и братьями, возможно, интересующий нас советник Торха тоже будет околачиваться поближе к покровителю...
– А моя магия? – Хэм воззрился на Войну так, словно она предложила ему покончить с собой каким-то наиболее мучительным способом.
– А зачем она тебе? – Война бестрепетно встретила взгляд страдальца. –Чтобы терзать гитару и петь, магия ни к чему, марать бумажки в министерстве тоже справишься и так... – физиономия Хэмьена сделалась такой несчастной, что Война не выдержала и расхохоталась. – Иллюзия, бестолковый пасынок Хаоса, коль уж не хватит артистизма изобразить, будто пьешь, прикройся иллюзией. Мы не в Пандеме, здешние кадры, возможно, неплохие маги среди своих, но любой высший демон одурачит их, как детишек.
– А если у меня не получится? – Хэм не выглядел успокоенным. – Ну, знаешь, хлебну случайно...
– Случайно – это как тот ящик мистофелевки? – обманчиво нежным тоном вопросила Война. – Или как графин койре, что Кэр собственноручно притащил в твои покои вечером? Тут уж, милый, сам решай, хлебать или не хлебать.
Хэм что-то неразборчиво буркнул, кажется, в рифму.
Война фыркнула не хуже Веника. Говорить, что антидотом к снадобью она озаботилась там же и тогда же, когда и микстурой, она не собиралась: опыт подсказывал, что тогда «случайностей» избежать не удастся, да и запланированный пир может перерасти в концерт пандемской звезды раньше, чем следовало бы.
Небо начало светлеть, когда на горизонте наконец показалось треклятое озеро.
– Ого! – Хэм присвистнул. – Зря с парнями сюда не совались раньше. Знатная лужа, до краёв налита. Шильд-как-его-там. Короли-рыболовы, карась мудрости, волшебный кубок озёрной девы, знаем, плавали.
– Шелдайк, – сухо напомнила Война. – Шелдайк.
Хэм вечно норовил сделать с любым освоенным языком такое, от чего покраснел бы даже Асмодей. Вычищать плоды словесных игрищ из документов помощники как-то справлялись, но контролировать устные порывы было куда сложнее. Меньше всего надо, чтобы он опять обозвал священное озеро какой-нибудь Селёдкиной Щелью. Коронованные балбесы животики надорвут, Торх молча утрётся, но вдруг найдётся кто-нибудь, кому любая случайная искра подожжёт запал?
– Удивительно прекрасно утром озеро Шелдайк, здесь собрались все, кто хочет рыбку съесть и кости сдать… – замурлыкал Хэм под нос очередной будущий шедевр.
Картина и впрямь вдохновляющая – бескрайняя тёмная гладь под первыми лучами солнца на глазах превращается в огромное зеркало.
– Кэр сказал, корни этой лужи берут начало аж в недрах Хаоса. Самое маленькое, зато и самое глубокое. Недурно будет окунуться после пира. По-княжески, м-м? – тон Хэма сделался игривым. Общество дружков-корольков действовало на него разлагающе, совсем сдурел.
– Ты видишь тут шезлонги с зонтиками, лодки или хотя бы рыбачьи снасти у берега? – устало спросила Война. – Вот и свои держи подальше от священного озера.
Хэм скривился, но промолчал. Война огляделась, ища глазами храм Лилит. Это порождение больной фантазии выглядело руинами в день постройки, да похоже, обладало собственной волей – то возвышалось на сверкающей, аж глазам больно, скале, пронизанной жилами кварца и оранжевого, словно кожура апельсинов, сердолика, то скрывалось под сенью перевитых лианами деревьев. В последний раз, когда Война видела сей архитектурный шедевр, растительность изрядно обгорела, камни были измазаны кровью фанатиков, покончивших с собой у престола своего сумасшедшего божества, зато святилище выглядело так, словно его тщательно вымыли – ни копоти на золотистых колоннах, ни пятнышка на ступенях, ни даже лишайника или сорняка в трещинах якобы древней каменной кладки. Ну что ж, некоторые вещи с годами не меняются – храм утопал в цветущих кустах плетистых роз, увивших его до самой крыши. Цветы даже в мягком утреннем свете горели тревожным кровавым огнем. То-то пир обоих Дворов затеяли не на берегу у святилища, как в старые, ныне уже забытые времена, а поодаль, чтобы не видеть ни озера, ни храма.
Для пира была подготовлена огромная поляна, некогда служившая поклонникам Лилит для турниров в честь немилосердной дамы. Обступавший поляну лес не пугал противоестественно буйным цветением. Кроме того, в нем даже в самые жаркие годы не пересыхал родник с потрясающе вкусной и чистой водой. Многие считали источник священным, а воде приписывали способность исцелять всё, от несчастной любви до запора.
Слуг с обозом сюда отправили ещё позавчера, и теперь на траве лежали ковры, подушки, шкуры и покрывала и стояли низкие столики с сервированными закусками. Над всем этим великолепием развевались на ветру полотнища кисеи – вместо того, чтобы воздвигать шатры, ши натянули над столами тонкую цветную ткань, закрепив её прямо на деревьях.
– Надеюсь, гости Великого... Великих дворов ши не слишком утомлены дорогой, – немолодой, но жилистый и стройный, как юноша, вельможа, торопливо спешившись и швырнув поводья слугам, подошёл к Интервенту. Тот показательно оскалился и сделал вид, что вот-вот вцепится незнакомцу в плечо, но тот не отстранился и даже не вздрогнул, лишь дружелюбно поднял узкую ладонь. – Твои соплеменники нечасто бывают здесь, но все ж ваши обычаи мне известны. Там, где мои слуги готовят угощение для вельмож, найдется немало сочных, ещё тёплых потрохов, – он вскинул голову, еле заметно улыбнулся, глядя на Войну, и протянул руки, готовясь помочь ей.
– Я взял на себя смелость позаботиться о вашем друге и напарнике, о Леди, не знающая пощады. И буду счастлив препроводить вас к коро... вдовствующей королеве Рианнон.
Война спешилась, поблагодарив галантного кавалера кивком, и, закинув повод на луку седла, чуть ослабила подпругу. Трензеля на узде плотоядных лошадей обычно не было. «Будь как дома, но не забывай, что мы в гостях», – напутствовала она Веника шлепком по крупу и, лучезарно улыбаясь, оперлась на руку встречавшего. После этих многочисленных оговорок, вряд ли случайных, с королевы и её верного пажа глаз спускать не стоило. На кровь Лилит пока не похоже, но кто знает?
Война оглянулась, ища Хэма, но того уже подхватили под руки симпатичные улыбчивые девицы в очень похожих на униформу тёмно-зелёных изрядно декольтированных платьях, расшитых золотым узором из трав и листьев. – О принце позаботится личная гвардия вдовствующей королевы – мы подумали, что гостю будет приятнее, если опекать его на пиру будут очаровательные дамы.
– Хороший отвлекающий маневр, – кивнула Война, касаясь руки провожатого. – Леди Рианнон – мудрая женщина, и мне не терпится услышать, о чем она желает поговорить со мной.
– От имени моей госпожи заверю: ничего такого, что подвергло бы испытанию вашу лояльность адмирскому владыке, – жест, сопроводивший это обещание, был похож на тот, который вельможа использовал, договариваясь с Веником. Война вгляделась магическим зрением. Ожидаемо, маг, но очень слабый. Урожденный лесной ши, «стихийщик», как их иногда с лёгким презрением называли демоны. Армию не выкосит, воду не подожжёт, в дракона не перекинется – зато не пропадёт, брось его в лесу хоть голым и связанным, и с любым зверем управится мирно. Непохоже, чтобы замышлял недоброе, открыт – читай как книгу. Верный слуга королевы Рианнон, что госпожа приказала – то и исполняет по мере разумения, к принцам относится, как добрый дядюшка, обоих на руках качал и лошадей объезжать учил.
Рианнон на убитую горем вдову не походила. Вместо скорбного облачения –изящный костюм для верховой езды, приличествующую вдове из знатного рода ши траурную вуаль заменяет легкомысленная вуалетка, приколотая к шапочке-таблетке, расшитой мелкими самоцветами и жемчугом. В очень низком широком кресле, в котором любой, кто сел бы, как подобает, вынужден был бы греть коленями уши, почтенная мать семейства вольготно устроилась между подлокотниками: оперлась на один, а ноги забросила на второй. Расположилась вполоборота, закинув локоть на спинку, и что-то выговаривала Брину. Молодой король сидел на шкуре, брошенной прямо на траву, и нервно вертел в руках бокал. Опустевший или ещё пустой? Судя по румянцу на скулах мальчишки, не первый, – Война слегка поклонилась и застыла бок о бок с провожатым, ожидая, пока владыки ши обратят на них внимание.
Хэм скромностью не страдал, поэтому, не сбавляя хода и фактически таща на буксире сопровождающих девиц, ворвался к королевским особам. После чего незамедлительно обзавелся бокалом койре, возгласил длинную цветистую здравицу во славу прекрасной Рианнон, Неблагого двора её, властвующего и владетельного сыновей её, а также выразил соболезнования в связи с постигшей Двор утратой и надежду на неизменно крепчайшую дружбу Неблагого двора с Адмиром. Не успела королева произнести хоть слово благодарности, Хэм осушил бокал, обнял обеих девушек и вместе с ними перебрался поближе к Брину. Голос звезды сегодня был особенно зычен, поэтому возмущённое: «Негоже королю сидеть в стороне! Кэр явится, гульнём на славу!» услышали даже те, кому эта информация была вовсе не нужна.
Оставшийся безымянным провожатый исчез почти незаметно, а королева махнула рукой в сторону волчьей шкуры. Судя по размеру, дружба народов прошлых лет, во всей красе.
– Обойдёмся без долгих церемоний. Их хватит с лихвой, когда прибудут остальные. Угощайтесь, – глаза Рианнон смотрели выжидающе и чуть лукаво. – Хлеб Холмов не причинит вреда.
– Как не причинят вреда преломившие его, – в тон ответила Война, приняв бокал с вином из рук королевы. Золотистое и плотное на вид, дымно-яблочное и исключительно превосходное на вкус.
– Счастлива, что наши предпочтения в малых земных радостях оказались сходны. Быть может, сойдутся и взгляды на радости великие.
– Когда Хаос милостив, даже невозможное иногда становится возможным, – осторожно ответила Война, изучая собеседницу. Ни морока, ни личины. Срок ши короче, лишь высшие демоны почти вечны, но Рианнон никак не выглядела матерью двоих взрослых сыновей.
– Адмир заботится о нуждах и чаяниях своих верных вассалов. Всех, – подчеркнула Война, – своих верных вассалов.
– Но не заслуживают ли награды истинно верные, что наиболее сильны и смелы? И не нуждаются ли в уроке позабывшие о своем долге? – светски улыбнулась королева. – Адмир един под рукой владыки, и некогда разрозненные земли его вассалов тоже могут объединиться, принеся тем немалую пользу княжескому престолу.
– Двор ши, единый и неделимый? – Война медленно цедила вино, словно обдумывая предложение. – В особых условиях, полагаю, это могло бы произойти, но сомневаюсь, что они имеются.
– Их можно создать, – Рианнон улыбнулась. – При должном старании создать можно всё, Хаос – начало начал и основа созидания.
– В конце этого праздничного дня, возможно, все чающие и вопрошающие получат ответ от Хаоса, – Война допила вино и махнула рукой слуге, обходившему столы с огромным подносом шипящих от жара умопомрачительно ароматных оленьих колбасок. Рианнон поняла намёк, церемонно кивнула в знак окончания аудиенции, а затем поманила устроившихся чуть поодаль девиц, почти неотличимых от тех, что увели Хэма. Видимо, уподоблять слуг кабацким подавальщикам вдовствующая королева сочла ниже своего достоинства. Девицы выслушали приказ и вскоре вернулись с небольшим серебряным подносом, на котором красовались запотевший кувшинчик с водой в компании обманчиво скромных закусок – декорум в отношении некоторых сортов мяса ши соблюдали неукоснительно.
Дальше размышлять о причудах местного этикета Война не стала – приветственный рёв Хэма при виде «дружища Кэра» со свитой, должно быть, поднял всю живность в округе, а мелкую тяжело контузил в норах и дуплах. Оглянулась на очередной вопль, навскидку оценила градус куража, но сочла его приемлемым.
Среди спутников Торха новых лиц не возникло – всё те же ближайшие сподвижники и прямая родня мужского пола. Внимания среди них заслуживали лишь ходячая амулетная витрина Телейн и старшие сыновья Торха – Гвис и Бано. Война усмехнулась: определённо, видел одного околодержавного дядюшку – видел всех. С вдовствующей королевой окопались, как военными ставками. Молодые монархи смотрелись бледно, когда бы не Хэм. Прониклись даже засланные Рианнон девицы и невесть откуда взявшийся парнишка, которого Война вначале приняла за конюха или иного слугу. Хэм в запале мог утащить в чад кутежа кого угодно, но судя по реакции вдовствующей королевы, звонко хохотал над очередной шуткой вражеского правителя не кто иной, как её младший сын, принц Киаран. Магическое зрение это подтвердило. Зачем нацепил чужую личину, когда имел полное право присутствовать здесь безо всякого маскарада? Мальчишеская выходка, чтобы досадить матери?
Небольшой холмик позади почётного караула Рианнон вдруг вздулся и опал, трава на нём потемнела и пошла в рост, стремительно меняя очертания. Жирные корни, острые стебли и гибкие ветви – вся эта мешанина быстро сплелась в гротескную долговязую фигуру – и миг спустя взгляду высокого собрания явился статный вельможа в нарочито простом камзоле цвета палой листвы.
– Советник Мадонви! – милостиво приветствовала его Рианнон, хотя видно было, что ей сейчас очень недостаёт пары-тройки мощных огненных заклятий или хотя бы садовых ножниц. Вместо них у кресла королевы соткался из воздуха ещё один ши – верный рыцарь Ллевелин. Лениво поигрывая изящной тростью, устроился подле своей дамы. Похоже, причины здешних проблем не в одном лишь кровном бешенстве – резной дубовый набалдашник, покрытый совершенно особым составом, сменило узорное серебряное навершие.
– Прошу простить… ваше величество, – костистое бледное лицо советника озарилось преданностью, граничащей с раболепием. – Нам пришлось задержаться.
Ллевелин не сводил взгляда с Мадонви, будто ждал малейшего повода. Или скорее своенравное оружие, прозванное «Осью Веера», исподволь подталкивало нынешнего хозяина пустить его в ход.
Советник лишь дёрнул уголком рта, показав мелкие и жёлтые, но отменно острые зубы. Затем обратился к гостям:
– Безмерно рады узреть воочию прославленный голос Адмира и легендарную Всадницу, – Война стойко выслушала дальнейший поток элоквенции, а Хэм мысленно велел выдать «сиропному лешаку» двойную порцию микстуры и кляп подходящей формы. И явно собрался ответить столь же витиеватым и крайне глумливым пассажем, но вместо этого уставился в густые заросли с той стороны, где находился родник.
– Какого…
От воды по земле стелилась странная белая дымка, расползаясь всё дальше и всё сильнее уплотняясь. Наконец из неё на ходу соткался хрупкий юноша с миловидным фарфорово-бледным лицом и роскошными тёмно-каштановыми кудрями. Вычурностью наряда, грациозной походкой и ещё чем-то неуловимым напомнил Войне Асмодея. Эдакий лощёный франт, девичья грёза. Когда подошёл ближе и улыбнулся, обведя высокое собрание взглядом прозрачных голубых глаз, стало ясно: этот ши гораздо старше, чем выглядит.
– Не стану и пытаться блистать красноречием, – учтиво поклонился новоприбывший вроде бы всем сразу, а на деле словно смотрел в большое зеркало, и то, что он там видел, до крайности ему нравилось. – Особенно в присутствии того, кого наш народ нарёк в числе прочих имён бардом Звонкое Слово. Я слышал, Адмир ценит краткость, – пристальный взгляд и лучезарная улыбка наконец достались Войне. Вряд ли пытается очаровать сознательно, не идиот. Но ласковый, как бешеная белка. Иные куда честнее.
Дядюшка Торх не скрывал недовольства. Ещё бы, за химок внесли к тому концу импровизированного общего стола, где расположилась свита несговорчивой Рианнон. Притащив Брина на сторону Неблагого двора, Хэм сделал обязательным ответный визит короля Кэра к Благому двору. Отпускать мальчишку одного вместе с его приятелем-королишкой и адмирцем было не только несолидно, но и попросту опасно – поди знай, что наболтает щенок. Жаловаться, мол, сместить меня хотят, не станет, но, если вдруг он хоть краем уха прослышал о плане объединить оба Двора ши под скипетром Торка Первого Всеблагостного – пиши пропало. Делать нечего, пришлось тащиться всем – со чады и домочадцы. Родичи, временно разжалованные до положения слуг и вынужденные волочь следом за Торхом подол его парадной мантии и любимый кубок, восторга и благоговения не испытывали. Их мысли и эмоции прочесть было ещё проще, и на месте Торха Война бы присмотрелась к старшему отпрыску.
– Я прошу прощения за торопливость моего племянника, владычица Рианнон, – кисло промолвил Торх и поклонился. – Ритуальный обмен блюдами и винами следовало провести позже.
– Пустое, – Рианнон выскользнула из кресла-лежанки и лёгкой быстрой походкой пошла к новоприбывшим, приветственно простирая руки. На Киарана под личиной конюха она сперва не обратила внимания, но потом прикоснулась к булавке в форме пера, придерживающей вуалетку, и сощурилась.
– Надеюсь, ты покинул свой пост лишь для того, чтобы сообщить мне, что наши лошади рассёдланы, накормлены, напоены и вычищены, а на сёдлах и сбруе не осталось ни пылинки? Коли так, можешь взять еды и питья с королевского стола. Но если я обнаружу хоть один спутанный волосок в хвосте любой из лошадей – плетей получишь тоже немедля. Киаран закусил губу и кивнул. Брин сочувственно посмотрел на брата. Если бы тот заранее вспомнил об амулетах и догадался поинтересоваться у служанок, какие драгоценности мать приказала приготовить... Эх, взрослый парень, а вляпался, как сопляк. Дальнейшие мысли о судьбе брата ему пришлось выбросить из головы – мать снова расцвела улыбкой и схватила их с Кэром за руки:
– Пусть мой царствующий сын и его благородный друг присоединятся к нашему веселью вместе со свитой. Слуги уже посланы за подушками и приборами.
Война наблюдала за семейной сценкой уже вполглаза. Что ж, отлично, по крайней мере у мальчишки не будет шанса хлебнуть не из того кубка, а свои упреждены, не поднесут. Гораздо больше её интересовал Ллевелин с его кровожадным оружием и «водяные-лешие», как обозвал парочку доморощенных интриганов Хэм.
Водяные-лешие, похоже, тоже были заинтересованы свести близкое знакомство, и вряд ли виной тому были её прелести, – Война прекрасно распознавала заинтересованные мужские взгляды. Не тот случай. Но изо всех сил изображали восхищение и преклонение. Сражены наповал, покорены и взяты в плен? Ладно, – она ответила не слишком хищной улыбкой и, сделав пару шагов, с готовностью уселась меж господами советниками. Те засияли, как парочка болотных огней, и синхронно потянулись к её бокалу, один с графином, другой с кувшином.
– Койре? Авалонское вино?
– Вина, пожалуйста.
Господа советники делали вид, что пьют койре, но сами больше налегали на воду, водрузив между собой пузатый расписной кувшин. Светская болтовня о том, о сем, восхваления друг друга и покойного короля, но ни слова о Брине или Киаране, славословий Рианнон тоже не слыхать. Интересно, – Война цедила вино, почти машинально повествуя об адмирских красотах. – Да, конечно, слухи не лживы, странная эпидемия и правда возникла, но к счастью, наши лекари и маги нашли прекрасное средство, и в скором времени об этой хвори не будет и речи. Нет, как можно, я лишь сопровождаю наследника Князя, нас не связывает ничего, кроме давней и тесной дружбы…
– Отрадно видеть не только прелесть и ум, но и добродетель, – красавчик «водяной» галантно уцепил её руку и поднес к губам. Грация, манеры, светский лоск… Наверняка не одну доверчивую селянку уволок на дно и сожрал, сволочь кучерявая.
– О да, и вдвойне прискорбно, что отсутствие оной в наши дни способно опорочить даже королевские покои, – возвел очи горе «леший», и заметно понизил голос. – Возможно, я преступаю законы лояльности, но мне невыносима мысль, что обманут не только Неблагой двор, но и Адмир, великий Адмир!
– Адмир обманут? – Война старательно притворилась шокированной. – Мне не известно ни о каком нарушении владыками ши вассальных клятв.
– Покойный владыка не ведал, что за змею пригрел на груди, – скромно потупился «водяной». – Безрассудная любовь порою способна ослепить самый зоркий взгляд.
– Истинно так, друг Каллум, истинно так. Из-за этой слепоты трон перешёл не к законному наследнику династии, а к ублюдку, прижитому королевой...
– Не от кого-то из вас, я надеюсь? – интимным шёпотом осведомилась Война, нервно схватив обоих за руки и чуть подавшись вперед. Рука с браслетом, сжимавшая кисть советника Мадонви, на мгновение задержалась над кувшинчиком с водой, к которому оба заговорщика так рьяно прикладывались. Наполненный снадобьем Мозы браслет не подвёл: мысленно произнесённое заклинание выплюнуло из металлического шарика тройную – на всякий случай – дозу.
– Нет, нет, что вы, как можно! – в унисон запротестовали интриганы, пытаясь освободиться, но не желая привлекать внимание.
– О, тогда все в порядке, – весело сказала Война и ослабила хватку. – Адмир полагает вот что: ублюдок, коль скоро он попал на трон, может считаться везунчиком. А удача – верный знак любимцев Хаоса.
Её собеседники явно не ждали такого ответа, и немедленно запили неприятное известие – сперва койре, а затем и водой. Вставая, Война неловким движением опрокинула кувшинчик. Нехорошо, если глотнет кто посторонний, но сосуд оказался почти пуст.
Куда запропастился Ллевелин со своей смертоносной игрушкой, она отследить не успела. Ладно, пока его возлюбленной королеве не угрожает опасность, коварному артефакту не за что зацепиться. Иначе рыцарь давно бы сделался рабом хищной вещи.
Перехватила с подноса подавальщицы очередной объёмистый графин с койре – и, улучив момент, подала сигнал Хэму, безраздельно царившему в своей стихии. Он подмигнул и приправленный лекарством напиток тут же оказался в его цепких руках. Град шуточек, «краденое слаще купленного» и такой зубодробительный хвалебный загиб в адрес Торха и его семейства, что шансов пронести кубок мимо рта не осталось почти ни у кого.
– До дна, до дна! И глаз не отводить!
Рианнон это дипломатическое насилие откровенно забавляло, она исподволь поддержала Хэма в атаке, нежно окликнув Торхова дружка Телейна по имени. Тот резко запамятовал, отчего вдруг собрался встать из-за стола, посмотрел на свой кубок, будто видел впервые, а затем без колебаний осушил и продолжил сидеть, бессмысленно помаргивая.
Хэм вопросительно глянул на Войну, она отрицательно качнула головой. Нет нужды. Могла бы, давно обратила всех в послушных дурачков, а так – нравной драконице огня Хаос не додал. Рианнон приободрилась, истолковав в свою пользу глумление над Торхом сотоварищи и притихших после беседы с Войной подколодных советников. Держались по-прежнему нагло, но койре разбавлять перестали – даже их Хэм умудрился если не втянуть в свою орбиту полностью, то отвлечь настолько, чтобы им в голову не пришло попробовать поколдовать раньше времени. Всего-то «дал засранцам иностранца», пару раз переврал имена, да так уморительно, что дядюшка Торх и его свита почувствовали себя слегка отмщёнными.
В смешанной венценосной компашке тем временем назрела лёгкая дружеская потасовка: Хэма уговаривали спеть. Дурного никто не замышлял, подвоха не заподозрили. Звезда весьма натурально изображала, будто отнекивается изо всех сил, обвиняла обоих государиков в попытках сделать из друга и посла великой державы дважды придворного менестреля и ворчала нечто уж вовсе несусветное про треклятые станки. Шоу в лучших традициях папаши. А глаза уже загорелись.
В конце концов Кэр и Брин с шутовским поклоном вручили подаренную накануне ярко-красную лютню – Хэм уже успел прозвать её Редиской – и попросили у своего почтенного учителя Рыжего барда преподать новый урок. Старшее поколение смиренно терпело балаган, все прочие, не исключая и слуг, навострили уши и подтянулись поближе.
Хэм осушил свой кубок и, любовно устроив на коленях инструмент, тронул одну за другой все четыре пары струн. Когда тишина сделалась полной, обвёл высокое собрание вдохновенным взглядом.
– По вашим обычаям, бард трижды обязан уважить королевскую просьбу, а вас тут двое речистых. Сдаюсь. Ну, подхватывайте, раз так. Экспромт в честь цвета Великих дворов ши, из Хаоса с любовью!
Война ждала чего угодно, но, когда Хэм вновь тронул струны и начал первый куплет, слегка оторопела даже она. Нехитрая мелодия, слова – и того проще, что вижу – то пою. Для собравшихся здесь радетелей такие не ценнее истёртой медяшки, однако первоначальное вежливо-скучливое внимание на лицах уступило место странному оцепенению. Словно каждый видел что-то своё, но в то же время прекрасное и общее. Кэр и Брин привычно подпевали, ловя и угадывая слова – троица спетая и спитая, хоть сейчас в гастрольный тур. К концу третьего куплета, когда светлая грусть прорезалась даже на физиономии дядюшки Торха и рожах ушлых советников Рианнон, тональность внезапно сменилась, в ней зазвучали смутная радость и гордость – снова общие. Финальный припев грянули с особенным чувством, молодняк с обоих сторон принялся вторить и подтягивать в меру сил.
Хэм, как обычно, раззадорил слушателей и улучил момент, чтоб промочить горло, не прерывая игры. Девицы Рианнон поняли без слов и охотно помогли ему в этом. Хэм чуть не поперхнулся посреди глотка, когда стихийный хор голосов перекрыл сильный и чистый тенор Брина. Юное величество поймало кураж и допело, не перебиваемое никем. Последний аккорд умолк, а затронутый в песне философский вопрос повис в воздухе.
Глаза королевы-матери блестели от подступающих слёз, и многие, очень многие утирали глаза, подозрительно усердно изгоняя невидимую соринку.
Брина тем временем понесло окончательно. Он поднялся, не замечая, что держит в руках пустой кубок, и тем же звучным сильным голосом произнёс потрясающе наивную, сумбурную и местами грубоватую речь.
Вместо того, чтобы заткнуть мальчишку или начать спорить, его горячо поддержали – Кэр орал звонче всех, обнимая «державного друга и брата», рядом одобрительно громыхал дядюшка Торх при огневой поддержке свиты, а счастливый голос Рианнон журчал переливами не хуже вод священного родника. В тени старой раскидистой ивы Война заметила Ллевелина и прочла в его взгляде на Брина и Рианнон несколько больше, чем рыцарь позволил, когда б не волшебная сила искусства.
Война наполнила свой кубок и присоединилась к веселью:
– Воистину славный день! Ученик превзошёл учителя, кровь предков пробудилась в юном короле по воле Хаоса. Кто знает, какие ещё дары он приготовит достойным…
Договаривать не стала. Лишь широко улыбнулась, представив лица некоторых после пира.
Хонор Харрингтон, блог «Бортжурнал»
Последний советский праздник
Люди добрые и Добрые Соседи! Поздравляю вас с 79 годовщиной победы советского народа в Великой Отечественной Войне!
Будем же праздновать от души и с размахом. И пусть от нашего дружного УРА вздрогнет солнце в небе.
Ура, товарищи!
trece, блог «Но я ведь снайпер...»
9 мая
На взятие Берлина русскими
Над облаками и веками
Бессмертной музыки хвала:
Россия русскими руками
Себя спасла и мир спасла.
Сияет солнце, вьётся знамя,
И те же вещие слова:
«Ребята, не Москва ль за нами?»
Нет, много больше, чем Москва!
Георгий Иванов
Май 1945, Биарриц