Что почитать: свежие записи из разных блогов

Мальчики из богатых и знатных семей, дворянских и торговых, преимущественно, получают начальное образование дома (в случае с юными дворянами – при дворе сюзерена), при помощи приглашенных учителей – ученых монахов или университетских преподавателей.

скрытый текстДальнейшее образование юного дворянина, которому предстояло стать рыцарем, в первую очередь было направлено на развитие качеств, необходимых воину и светскому человеку. В идеале, воспитание мальчика должно содержать «семь рыцарских добродетелей»: умение ездить верхом; умение плавать; умение владеть копьем; умение фехтовать; умение охотиться; умение играть в шахматы; умение слагать стихи и играть на музыкальных инструментах. Также считается необходимым знать французский язык, ставший к тому времени и языком придворных кругов.
Впрочем, невзирая на "идеал", есть и свидетельства о том, что и среди рыцарей попадались совершенно неграмотные...

Воспитание женщин оставалось сугубо домашним. Юные дворянки воспитывались в семье под надзором матерей и приглашенных воспитательниц. Нередко их обучали чтению и письму капелланы и монахи. Существовала и традиция отдавать девочек из знатных семей на воспитание в женские монастыри, где их обучали латыни и пению, знакомили с Библией, приучали к благочестию и прививали благородные манеры. Не случайно в числе приданого зачастую находились книги религиозного содержания. Воспитание девочек из низших сословий ограничивалось домоводством, рукоделием и религиозными наставлениями – из них, в первую очередь, готовили будущих жен.

При многих монастырях, аббатствах, епископских резиденциях существуют монастырские школы, для мальчиков 7-15 лет, – как для приходящих учеников, детей мирян (горожан, йоменов и даже сервов), так и для мальчиков-послушников. Если дети мирян зачастую ограничиваются так называемыми «школами пения» (или «внешними школами»), где их обучают лишь необходимому минимуму – чтению, письму, счету, основам латыни, церковному пению, то у будущих послушников программа обширнее (она включает основы грамматики, риторики, диалектики, богословия, а иногда даже геометрии и астрономии). Такие школы, для готовящихся к постижению в монахи, назывались «внутренними». Родители приходящих учеников, как правило, вносят плату за обучение, но дети бедняков могут получить начальное образование и на благотворительной основе, бесплатно, - либо в счет отработок и взносов «натурой».

По этому фрагменту из средневекового педагогического пособия можно судить, что в составе подобной школы наличествуют дети из разных сословий (содержание отрывка заключается в том, что школьники рассказывают о себе):
«“Я постриженный монах, и я пою семь раз в день с братьями, и я занят чтением и письмом. Также я хочу научиться говорить по-латыни”.
“Я пахарь, и работаю с большим усердием. Я на рассвете выгоняю волов в поле и впрягаю в плуг. Я даже суровой зимой не решаюсь остаться дома из страха перед моим господином. Впрягши волов, я ежедневно должен вспахать целый акр или даже больше. При мне есть мальчик, чтобы погонять волов, и он теперь охрип от холода и крика. Еще я должен наполнять закром для волов сеном, дать им воды и вынести навоз. Это тяжелая работа, потому что я не свободен”».
Существуют и маленькие приходские школы, которые содержатся местными священниками за свой счет либо на пожертвования лорда/местных жителей.
В крупных городах, с хорошо развитой коммерцией, возникают и школы, менее тесно связанные с церковью, - для детей торговцев и ремесленников, как правило, под покровительством гильдии (но преподают, опять-таки, зачастую приглашенные священники). В таких школах впервые начали обучать детей на родном языке и, в первую очередь, сообщать им сугубо практические знания, необходимые для будущей профессиональной деятельности.

В монастырской школе и ученики, и преподаватели были связаны обетом послушания и являлись частью церковной организации с ее иерархией. Очень многое зависело от личности конкретного аббата и наличия в монастыре хороших преподавателей; иногда уровень преподавания в отдельной монастырской школе мог быть очень высок, намного выше, чем в первых университетах. А уж о монастырских библиотеках многие университеты могли только мечтать.
Как и монастырские школы, университет также развивался под патронажем церкви, и значительную часть преподавателей и студентов составляли представители духовенства. Но университет представлял собой намного более гибкую и открытую структуру: так, с самого начала студенты имели право выбора университета, преподавателя и факультета. Преподаватели также могли выбирать, и нередко «доктор», проработав несколько лет в одном месте, переезжал в другое. А за наиболее известными учителями устремлялись и студенты (обычным количеством учеников у одного преподавателя было 20-25 человек, но прославленные преподаватели хвастались, что их слушает до двухсот школяров). В этих условиях не могло быть и речи о таком же строгом контроле, как в монастырской школе. Среди важнейших привилегий университетов было право на присвоение ученых степеней (лиценциаты, доктора и т.д.). Разумеется, другие учреждения (например, крупные школы) также могли выдавать свидетельства своим выпускникам, но они признавались только там, где эти учреждения находились, например в одном конкретном городе; зато человек с университетским дипломом мог рассчитывать на престижную должность в любой католической стране.

При наличии денег и возможности, молодой англичанин, желающий продолжить свое образование, может перебраться в один из уже существующих в Европе университетов – например, в Сорбонну – а может и прослушать курс лекций в Оксфорде. Оксфорд в конце XII в. еще не существует как единое целое (хотя университет официально основан в 1167 г.), а первый колледж ("Университетский") откроется лишь в 1249 г. Что представляет собой старейший английский университет спустя тридцать лет после своего открытия? Довольно спонтанное образование, которое возникло на базе нескольких философских «школ», существовавших еще в начале XII в. (так, в хронике говорится о некоем «докторе», преподававшем в Оксфорде в 1117 г. и привлекавшем на свои лекции «шестьдесят или сто человек» - т.е., он был довольно популярен). В 1160-е гг., в связи с приказом короля Генриха, в Англию из Франции вернулись школяры, до тех пор обучавшиеся в Сорбонне, - таким образом, их количество на родной земле заметно возросло… В период раннего Оксфорда местные и приезжие учителя снимали для лекций дом или хотя бы комнату (а иногда даже амбар) – впрочем, есть свидетельства того, что иногда лекции проходили прямо на открытом воздухе (на церковной паперти, на церковном дворе или в саду). Языком лекций, обсуждений и разговоров была, разумеется, латынь. Для поступления в университет «абитуриенту» не приходилось сдавать вступительных экзаменов – достаточно было лишь знать грамоту и начала латыни, а также заплатить вступительный взнос за слушание лекций (иногда, впрочем, не требовалось даже этого, особенно для неимущих студентов, которых было изрядное количество). Состав учащихся был разновозрастным: среди «первокурсников» - учащихся младшего, «артистического», факультета – попадались как зрелые мужи, решившие на склоне лет добиться ученой степени, так и подростки 12-13 лет…
Основные «специализации» Оксфорда – филология («искусства»), юриспруденция и теология. В числе наиболее прославленных учителей-англичан – Даниэль Морли (теолог) и Александр Некам (теолог, грамматик, юрист).

ссылка

Оксфорд, еще в Х веке утративший значение пограничного города, не пострадал во время похода Вильгельма Завоевателя, и постройка Оксфордского замка, хоть и ставшая причиной сноса нескольких жилых кварталов, имела сугубо мирные цели. Оксфорд несколько раз страдал от пожаров и наводнений и постепенно обретал статус заштатного городка; норманнские короля посещали его редко – запись начала 12 в. гласит, что, с тех пор как мерсийский король Альгар, преследовавший святую Фридесвиду (покровительницу Оксфорда) чудесным образом ослеп, короли не решались бывать в этом городе. Когда в годы правления короля Стивена (1135-54 гг.) у Северных ворот появилась королевская резиденция (и в результате Оксфорд обрел политическую и военную значимость), интерес к Оксфорду у царственных особ заметно повысился. Сам Стивен в первый же год своего правления побывал в Оксфорде дважды; и отсюда в 1148 г. скрылась неудачливая соперница Стивена, королева Матильда, тщетно пытавшаяся удержать город в своих руках (она бежала из города через замерзшую реку, закутавшись в белый плащ, и оттого осталась незамеченной).
Начиная с 50-х гг. XII в. Оксфорд начинает богатеть; это можно проследить, в том числе, по количеству пожертвований (денежных и земельных) от горожан в аббатство св. Фридесвиды и по суммам таллажей в пользу короля (в этом Оксфорд немногим уступает Лондону, Йорку и Линкольну). Преуспеяние города, в основном, зависит от торговли сукном и шерстью. Кроме того, по мере того как в Оксфорде возрастает количество студентов и преподавателей, все большее количество горожан начинает обслуживать исключительно университетские нужды (сдавать жилье, шить одежду, торговать чернилами и пергаментом и т.д.) и извлекать из этого немалую выгоду.

скрытый текстКак и монастырские школы, университет находится под патронажем церкви, а студенты и преподаватели являются духовными лицами (clerics). Но университет представляет собой намного более гибкую и открытую структуру, нежели школа: так, с самого начала студенты имеют право выбора преподавателя и факультета. Преподаватели также могли выбирать, и нередко «доктор», проработав несколько лет в одном месте, перебирался в другое. А за наиболее известными учителями устремлялись и студенты (обычным количеством учеников у одного преподавателя было 20-25 человек, но прославленные преподаватели хвастались, что их слушает до двухсот школяров). В этих условиях не могло быть и речи о таком же строгом контроле, как в монастырской школе.

Первый оксфордский колледж откроется лишь в 1249 г., хотя официально университет существует с 1167 г. Что он представляет собой в конце XII в., спустя тридцать лет после своего открытия? Довольно спонтанное образование, вольную ассоциацию школяров и преподавателей под руководством magister scholarum, возникшую на базе нескольких философских «школ», которые существовали еще в начале XII в. В оксфордской хронике говорится о некоем «докторе», преподававшем в Оксфорде в 1117 г. и привлекавшем на свои лекции «шестьдесят или сто человек» - т.е., он был достаточно популярен. В 1160-е гг., в связи с приказом короля Генриха, воспретившим английским студентам получать образование за границей, в Англию из Франции вернулись школяры, до тех пор обучавшиеся в Сорбонне, - таким образом, их количество на родной земле заметно возросло.

То, что в раннем Оксфорде наличествовала довольно сильная теологическая школа, возможно, подтверждается тем, что именно там произошел суд над появившимися в «публиканами» (почему, например, не в Лондоне, который столица? Не в Йорке, который вторая столица? Не в Кентербери, наконец?). «Тридцать человек, мужчин и женщин, предстали перед собранием епископов и королем Генрихом в Оксфорде (зимой 1165 г.?). В те дни явились в Англию некие люди, принадлежавшие к секте, известной под названием «публикане». Говорят, они появились в Гаскони, а затем распространили яд своего лжеучения во многие иные земли – во Францию, Испанию, Италию и Германию… Когда их допрашивали касательно догматов истинной веры, они достаточно верно отвечали о природе Божественного Исцеления, но касательно средства, которое Господь употребляет, дабы исцелять человеческие немощи (и это средство – Священное Писание), они отвечали неверно. Они хулили святое крещение, причастие, брак и злобно поносили католиков… Они смеялись над угрозами, которыми осыпали их благочестивые люди в надежде, что посредством страха удастся вселить в них здравый смысл, и извращали смысл Господних слов: «Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное». Тогда епископы, чтобы еретическая зараза не распространилась далее, публично объявили их еретиками и передали королю, дабы они претерпели положенное наказание. Тот повелел выжечь им на лбу позорное клеймо, публично высечь и выгнать из города. Также он строго запретил кому-либо укрывать их либо оказывать какую-либо помощь. Как только был объявлен приговор, еретиков увели, притом они радовались своему наказанию, а их предводитель весело шагал впереди, восклицая: «Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать». Засим этим отвратительным людям поставили клеймо на лоб, а их предводителя заклеймили дважды, поставив клеймо на лоб и на подбородок; после чего их раздели до пояса и, стегая плетьми, выгнали из города».

В раннем Оксфорде местные и приезжие учителя снимали для лекций дом или хотя бы комнату (а иногда даже амбар) – впрочем, есть свидетельства того, что иногда лекции проходили прямо на открытом воздухе (на церковной паперти, на церковном дворе или в саду). Официальных студенческих общежитий не было вплоть до появления первых колледжей – и только XV веке студентам в приказном порядке воспретили снимать жилье у горожан и обязали жить при колледжах. До тех пор школяры селились в съемных углах и комнатушках, зачастую по нескольку человек, или в благотворительных «убежищах», которые строились на деньги благочестивых прихожан, жертвовавших на призрение неимущих. Иногда такие доброхотные жертвователи обеспечивали студентов не только кровом, но и минимальной кормежкой.

Как школяры, так и преподаватели одевались на монашеский манер (т.н. vestis talaris – доходивший до пят балахон черного, коричневого или темно-синего цвета с капюшоном; talaris послужил основой для классической университетской «униформы», дошедшей для наших дней) и выстригали тонзуру. Впрочем, школярам не возбранялось и ношение светского платья, и даже оружия. Хотя школяры по статусу и причислялись к священнослужителям (в частности, не были подсудны светскому суду), они, тем не менее, имели право жениться (см. история Элоизы и Абеляра), хоть это и не поощрялось.

Языком лекций, диспутов и даже бытового общения была, разумеется, латынь. Для поступления в университет «абитуриенту» не приходилось сдавать вступительных экзаменов – достаточно было лишь знать грамоту и начала латыни, а также заплатить вступительный взнос за слушание лекций (иногда, впрочем, не требовалось даже этого, особенно для неимущих студентов, которых было изрядное количество). Состав учащихся был разновозрастным, учителя могли быть не старше своих учеников. Среди учащихся младшего, «артистического», факультета попадались как зрелые мужи, решившие, карьеры ради, на склоне лет добиться ученой степени, так и подростки 13-14 лет.

И учащие, и учащиеся жили, как правило, на одинаковые средства, одинаково присягали в повиновении университетским статутам, пользовались общими университетскими привилегиями и подлежали общей дисциплине, даже одинаково отличались в разных историях, похождениях, попойках и стычках, одинаково ютились в съемных углах или в общежитиях, как только таковые появились; на диспутах, наконец, школяр мог оспорить любого бакалавра, а то и магистра. Но, как и школьные учителя, университетские наставники могли подвергнуть нерадивого или провинившегося школяра телесному наказанию, и на средневековых иллюстрациях профессора нередко предстают с пучком розог или тростью в руке.

Сидели школяры, как правило, на полу - "дабы смирялась гордыня юных". Ни скамеек, ни табуретов приносить с собой не дозволялось - разве что охапку соломы в качестве подстилки.

Состав школяров и преподавателей, разумеется, был по преимуществу мужской, но вот иллюстрация начала XIV века, на которой изображена женщина – преподаватель геометрии! (возможно, впрочем, что это не университетский, а школьный учитель)

Небольшое лирическое отступление: в итальянских университетах вольностей в этом смысле было больше. В XIV веке молодая итальянка по имени Новелла, дочь известного ученого Джованни д'Андреа, друга Петрарки, не только посещала занятия в университете, но даже читала там лекции вместо заболевшего отца. В таких случаях между ней и студентами ставили ширму — во-первых, потому что это выходило за рамки тогдашних приличий, а во-вторых, для того, как гласит легенда, чтобы слушатели не отвлекались, взирая на удивительную красоту девушки. В болонском университете женщины преподавали философию и даже медицину (хотя и сугубо теоретическую ее часть).

Сохранились упоминания о том, что и Элеонора Аквитанская также тайно посещала лекции в университете.

Традиционно год делился на семестры следующим образом: от Михайлова дня (29 сентября) до Рождества, с начала января до Пасхи (ок. 25 марта), с начала апреля до Midsummer (24 июня). Продолжительность рождественских и пасхальных каникул составляла несколько дней (самое большее, две недели), и это время, как правило, студенты проводили в Оксфорде, тогда как на летние каникулы отправлялись по домам, а те, кому некуда было податься, просто-напросто бродяжили по округе вплоть до начала занятий. Глава университета имел право выдавать неимущим школярам письменные разрешения на сбор милостыни во время летних вакаций по пути домой, чтобы тех не смешивали с обыкновенными бродягами и не арестовывали.

Впрочем, твердо условленного «времени сбора» для всех преподавателей и школяров не существовало, студент мог явиться в Оксфорд и приступить к занятиям буквально в любое время – хоть в ноябре, хоть в марте; и лектору, желавшему начать чтение своего курса, необязательно было дожидаться очередного Михайлова дня.

Помимо долгих каникул, были и многочисленные «разовые» праздники, во время которых занятия также не проводились или продолжались неполный день. По разным подсчетам, количество праздничных дней могло достигать 150 в год!

Пока численность студентов оставалась невелика, серьезных трений между горожанами и университетом не происходило, но в 1209 г. случился первый крупный инцидент, в результате которого реорганизации подверглось как университетское, как и городское управление. Горожане учинили самосуд и повесили двух студентов за убийство женщины, в котором, возможно, они не были виновны; университетские власти ответили на это бессрочным закрытием университета (часть школяров и преподавателей перебралась в Кембридж). Инцидент был исчерпан лишь в 1214 г., когда горожан вынудили покориться папскому легату и уплатить штраф; мэр Оксфорда, бейлиф и пятьдесят самых уважаемых горожан должны были каждый год подтверждать свое повиновение торжественной клятвой. Университет по итогам получил новую, высокоорганизованную структуру, во главе его отныне стоял канцлер, которому надлежало блюсти дисциплину, но мир с городом продолжался недолго. В 1228 г. горожане напали на школяров и ранили нескольких, нарушив обещание, данное папскому легату, и Оксфорд подпал под действие интердикта. В 1232 г. семеро горожан, включая мэра, были заключены в тюрьму за нанесение побоев школярам.

В 1238 г. школяры напали на папского легата (!), остановившегося в окрестностях Оксфорда (горожане в этой вылазке участия не принимали). Брат легата был убит, а сам легат вынужден спасаться бегством. В результате на университет был наложен интердикт, а школярам пришлось искать поручителей; вдобавок им впредь воспретили покидать пределы Оксфорда и конфисковали имущество (какое, интересно?.. J) в пользу короля. Судя по всему, даже несмотря на прошлые разногласия, провинившиеся школяры без особых затруднений нашли себе поручителей среди горожан, изрядная часть которых зарабатывала на жизнь тем, что сдавала студентам жилье или снабжала из товарами первой необходимости, и не горела желанием терять обширную клиентуру. Тем не менее, несмотря на обоюдную зависимость друг от друга, ссоры продолжались – не только между студентами и горожанами, но и между школярами разных «наций». В 1252 г. произошло первое серьезное столкновение между англичанами и ирландцами; в 1275 г., после очередной стычки школяров с горожанами, городу вновь пришлось выплатить возмещение убытков; в 1285 г. случилась драка вблизи церкви Св. Марии, в результате которой воюющие стороны сорвали уличные ворота и сбросили их в канаву; в 1298 г. школяры напали на бейлифа, и в результате в городе разразился четырехдневный мятеж, в котором приняли участие и горожане, впервые за много лет выступив бок о бок со школярами…

Но 10 февраля 1355 г. разногласия между школярами и горожанами достигли кульминации. Мятеж в день святой Схоластики (возможно, правильнее сказать «побоище») начался с перебранки в кабаке из-за скверного вина, поданного школярам; те избили слуг, и хозяин заведения выбежал на улицу, зовя на помощь и призывая соседей вооружаться… Хозяина избили, в университетской церкви затрезвонили колокола, оповещая школяров о начале заварушки, и толпа в двести человек уже всерьез угрожала оксфордскому мэру, когда наконец подоспели горожане. На их стороне был почти десятикратный численный перевес. Горожане громили колледжи, на улицах в течение трех дней кипели настоящие бои, в стычках погибли шестьдесят три студента и тридцать жителей Оксфорда. Несмотря на то, что обе стороны были, мягко выражаясь, не невинны, наказание в очередной раз понесли только горожане – им велено было служить мессу по погибшим каждый год 10 февраля, а также ежегодно уплачивать пенни штрафа за каждого убитого школяра. Эта традиция соблюдалась вплоть до 1825 г., с перерывом в 1575-90-х гг., когда отправление мессы было официально воспрещено, но официальное примирение town и gown* по поводу трагедии в день св. Схоластики произошло лишь в 1955 г.

*Town and gown - т.е., буквально, "город и мантия" (горожане, т.е. все не принадлежащие к университету, и студенты, чьим отличительным признаком было ношение упомянутого облачения).


Отсюда

Как правило, средневековый выезд на охоту представлял собой торжественное мероприятие, занимавшее целый день, от завтрака до т.н. mort – финального сигнала охотничьего рога, знаменующего смерть добычи и, следовательно, конец охоты. Трудно сказать наверняка, кем в большинстве случаев были присутствующие на охоте женщины, восседавшие на лошадях в своих роскошных нарядах и головных уборах, - участницами или зрительницами, но в рукописях нередко изображается, как женщины наблюдают за приготовлением т.н. curee – пищи для собак, состоящей из внутренностей свежеубитой дичи, перемешанных с хлебом. А в Тэймутском часослове есть множество иллюстраций, изображающих женщин как непосредственных участников охоты. Они охотятся на кроликов, уток, кабанов, оленей, белок и даже спускают гончих. Судя по документам, представительницы высших сословий участвовали в охоте достаточно активно, причем не только мирянки; так, в 1221 г. позволение охотиться на лис было выдано… аббатисе Баркингской обители.

скрытый текстИзвестны случаи, когда женщины не только принимали участие в охоте, но и браконьерствовали; так, некая Матильда де Мортимер в 1280 г. была сначала оштрафована, а затем прощена вместе с неким «Уильямом и прочими своими домочадцами за убийство оленя и оленихи в лесу Уитлвуд». В Пикеринге в 1334 г. леди Бланш де Уэйк и ее люди «отправились в лес 28 сентября и убили одного молодого оленя и двух ланей»; в том же году леди Алисия, жена Стивена де Сегрейва, заодно со своими домочадцами была оштрафована за охоту с гончими в королевском лесу. И, наконец, в 1271 г. шотландка Марта, дочь и наследница графа Кэррика, охотясь со своими домочадцами и прислужницами, «повстречала и захватила в плен своего будущего мужа, Роберта Брюса».

("Когда Роберт Брюс, вернувшись из крестового похода, отправился с визитом к вдове Кэррика (собссно, к Марте, или Марджери) с известием о гибели ее мужа, то повстречал ее на охоте. Марта, сочтя его достойной добычей, взяла Брюса в плен и насильно увезла к себе в замок, где спустя несколько дней он на ней женился. Поскольку брак был заключен без согласия сюзерена, Марте пришлось заплатить штраф")

Поначалу женщины сидели в седле по-мужски: на рисунках (средневековых миниатюрах) изображаются женщины в длинных платьях, сидящие в мужских седлах, иногда даже с детьми. В широкий обиход манера сидеть в седле боком входит лишь в XV в., и то в первую очередь во время официальных процессий, двигавшихся медленно и торжественно (лошадей тогда вели под уздцы слуги и пажи). На охоте же и во время путешествия дамы продолжают ездить по-мужски. Историки утверждают, что Анна Богемская (1366-94), жена английского короля Ричарда II, была первой, кто ввел в обиход ранний вариант дамского седла – нечто вроде подушки с подставочкой для ног. Несомненно, это изобретение было связано с необходимостью ездить верхом в длинных, сковывающих движения платьях. Характерно, что в т.н. Эллсмерской рукописи батская ткачиха, героиня Чосера, сидит в седле традиционно по-мужски, а более тонкая аббатиса едет в дамском седле.
Первые дамские седла представляли собой подушки либо неуклюжие «скамейки» с подножкой и высокой лукой (иногда они устанавливались позади обычного мужского седла, и женщина, сидя боком, ехала за спиной у своего спутника). Лишь в XIX в. изобретение усовершенствованного дамского седла позволило женщинам не только безопасно ездить, сидя боком, но и даже брать препятствия на скаку.

В середине XVI в. рисковые любительницы скачки и охоты по-прежнему ездят верхом по-мужски – в высоких сапогах и длинных, специально разрезанных по бокам юбках. (Впрочем, серьезному обучению женщин верховой езде уделялось мало внимания до конца XVII в.) Однако, даже несмотря на все трудности, связанные с ездой в дамском седле, находятся подлинные энтузиастки. Испанская королева Изабелла (1451-1504) однажды проделала в таком седле долгий и утомительный путь через всю страну, чтобы ознакомиться с жизнью своих подданных. (Известная любительница хороших лошадей, она основала несколько конских заводов в Андалусии.) Екатерина Медичи (1519-1589) также внесла некоторый вклад в развитие женской верховой езды. После нескольких неприятных падений во время охоты Екатерина усовершенствовала посадку в дамском седле: она начала сидеть, развернув плечи по ходу движения и обвив правой ногой луку седла (которую специально для этого пришлось увеличить). Широкие бархатные и шелковые одеяния для верховой езды, также введенные ею в обиход, не выходили из моды более 200 лет. А королева Елизавета, даже когда его перевалило за шестьдесят, могла проехать верхом десять миль, что однажды и продемонстрировала одному из своих придворных, посоветовавшему престарелой королеве сесть в экипаж. В молодости для Елизаветы выписывали лошадей из Ирландии – королеве казалось, что английские лошади недостаточно быстры и сильны. Летом 1560 г. советники ее величества сетовали, что королева настолько увлекается верховыми прогулками, что совершенно пренебрегает государственными делами…

Отсюда
https://tal-gilas.livejournal.com/222357.html#cutid1

Немного о средневековой городской страже

Касательно городской стражи в Лондоне на Рождество, Пасху и Троицын день.
Большая стража должна состоять из 12 человек, но по решению шерифов в обыкновении было сокращать ее до 8. Средняя стража – 8 человек, но, сходным образом, это число сокращали до шести. И малая стража – это 6 человек (или 4). Далее, должны быть избраны надзиратели (scavagers), который каждый день, с кануна Рождества до Богоявления, наблюдают за теми, кто несет стражу по ночам; это должны быть люди, способные оказывать сопротивление и должным образом вооруженные. Они должны приступать к своим обязанностям во время вечерни и расходиться по постам во время чтения Compline; всю ночь им следует мирно нести стражу и охранять улицы, пока так называемый «дневной колокол» не зазвонит к заутрене. Если же случится так, что какой-нибудь из стражников не выйдет на дежурство, надзиратель должен записать его имя и донести шерифу на первой же судебной сессии. Шериф может, по усмотрению, привести надзирателя к присяге, чтобы никто не давал ложных свидетельств и ничего не скрывал.

скрытый текстОб охране города, городских ворот и реки.

Каждая гильдия должна представить список всех своих членов, а равно и тех, кто так или иначе в ней трудится; также указать, где они проживают.

Первое: как вести дознание касательно подозрительных личностей. Каждый олдермен, с двумя лучшими людьми своего прихода, должен провести дознание относительно тех, кто держит постоялые дворы, а также разузнать, что за люди, старше двенадцати лет, там обитают, расспрашивая их одного за другим, дом за домом; таким образом олдермен узнает, сколько их, и кто они, и какого сословия, миряне или духовные лица. Во-вторых: каким образом охранять город. Все городские ворота должны быть днем открыты, и у каждых ворот должны стоять два сержанта, чтобы их отворять, люди опытные и красноречивые, которым надлежит надзирать за людьми, которые входят и выходят, чтобы никакое зло город не постигло. В каждом городском приходе надлежит подавать сигнал к тушению огней, как только зазвонят в Большом Мартине (St. Martin le Grand); чтобы все начали звонить одновременно и одновременно же кончили, после чего все городские ворота запрут, а тако же и таверны, где продают вино и эль, и никто не должен ходить по улицам и переулкам. Шесть человек должны нести стражу в каждом приходе ночью, избранные из числа достойнейших людей прихода; и два сержанта, которые стерегут ворота, на ночь должны ложиться либо в караульне у ворот, либо где-нибудь поблизости. Сержантам у Биллинсгейт и Королевских ворот надлежит смотреть, чтобы все лодки на ночь были привязаны со стороны города и на каждой было написано название; и чтобы никто не переплывал Темзу ночью. И у каждого сержанта должна быть своя лодка с четырьмя людьми, чтобы ночью стереть на реке, по обе стороны моста.

Стоящие на воротах сержанты получают четыре пенса в день, а лодочники по одному пенсу за ночь.

(Лондонский статут 1282 г.)

По большей части, в плане защиты средневековый Лондон полагался на выстроенные еще римлянами стены, которые четырехугольником окружали город. Большинство ворот располагались там же, где и во времена римлян, и стены не отмечали границу средневекового города – одни кварталы уже давно шагнули за эту черту, а другие и вовсе изначально строились за ее пределами. Лондонские стены лишь символически обозначали город; они изображались на городской печати, и кварталы, лежавшие за их пределами, считались «пригородом».

Помещения над воротами или вблизи ворот обычно занимали мелкие чиновники. Так, в 1375 г. один из лондонских сержантов, который тогда же взял в аренду на тридцать лет, за 10 шиллингов в год, участок земли с садом возле городской стены, получил также в пожизненное пользование домик над воротами, вместе с конюшней, примыкающей к воротам, при том условии, что он будет использовать часть своей «жилплощади» в качестве тюрьмы для арестантов, присылаемых городскими властями.

Напротив, когда Джеффри Чосер снял жилье над воротами Олдгейт в 1374 году, он должен был пообещать, что не будет пускать туда заключенных. В том же году другой сержант получил в пожизненное пользование (судя по всему, бесплатно) несколько строений, примыкающих к стене, а заодно – ближайшие ворота под свою ответственность; третий получил жилье вблизи Олдгейт, вместе с садом, и притом ему пообещали, что управляющий произведет весь необходимый ремонт за свой счет. Лишь в 1386 г. совет Общин потребовал, чтобы городские ворота, стены и примыкающие к ним участки земли не раздаривались под жилье и оставались в руках городской администрации. Но буквально на следующий день после принятия этого решения мэр Лондона дал частному лицу право пожизненного пользования домиком над воротами Олдгейт. Подобная практика длилась десятилетиями.

Как и сбор городского ополчения, где-то организация городской стражи становилась ответом конкретной угрозе, а где-то стража появлялась в ходе естественного течения жизни. Разумеется, стражников из числа горожан всегда собирали во время больших праздников, когда веселье могло зайти чересчур далеко, а повышенное скопление публики на улицах давало массу возможностей преступникам разных мастей и ставило под угрозу общественный порядок. Ок. 1215 г. мы имеем первое официальное упоминание об организации ночных дозоров в Лондоне, состав которых набирали по городским приходам. Помимо личного оружия и доспехов, защитники города получали от города и более серьезное вооружение, для которого были выстроены специальные склады – в лондонских арсеналах, например, в 1339 году хранились семь спрингалдов (больших арбалетов), вместе с запасными частями (8 луков и 29 тетив), а также 880 стрел с железными наконечниками.

За соблюдением порядка в городе следили так называемые констебли (где-то они назывались сержантами, где-то олдерменами), которые при необходимости могли призвать граждан к защите города и учредить дозоры. Если же в городе ловили преступника, в погоне должны были принять участие все законопослушные граждане под угрозой штрафа. Временем официального учреждения городской стражи можно считать 1242 год, когда король Генрих III издал указ, согласно которому в городах надлежало организовать стражу для поддержания порядка. Но на самом деле городская стража существовала задолго до этого указа. Так, в Ноттингеме, Йорке и Колчестере она упоминается в городских хартиях начиная с конца XII века. В Колчестере городской бейлиф собирал «честных и надежных людей», которым вменялось в обязанность патрулировать улицы в темное время суток и арестовывать всех нарушителей, которые затем представали перед городским магистратом. В Сент-Эдмунде еще в 1121-1138 гг. существовало обыкновение назначать восемь человек из числа жителей города в качестве блюстителей порядка, а в периоды особого оживления (на Рождество и в день св. Эдмунда) их количество удваивалось, чтобы стражники парами могли патрулировать город днем и ночью. Стража стояла у четырех городских ворот, и в дополнении к тому городские власти назначали привратников, каждый из которых в течение года отвечал за конкретные ворота.

Хотя жители, по большей части, сами, как в англосаксонские времена, отвечали за соблюдение порядка в своих кварталах и приходах, организация городской стражи, пусть даже нерегулярной, стало первым шагом к появлению силовых структур, в обязанности которых входило предотвращать правонарушения. В одних городах упомянутые констебли находились на жаловании, которое выплачивал им город либо приход, в других никакой платы не получали, поскольку их служба считалась исполнением гражданской повинности; они избирались из местных жителей, как правило, принадлежавших к зажиточной городской верхушке – то есть, это были торговцы, ремесленники, владельцы лавок. Занимали свою должность они, как правило, ограниченное время – от года до трех.

Начиная с 1242 года констебли были должны организовывать регулярную стражу, набираемую из местных жителей, а не только дозоры, которые патрулировали город по праздникам. Ночная стража охраняла городские ворота, следила за соблюдением приказа о тушении огней и особенно тщательно надзирала за тем, чтобы не случился пожар, что было весьма актуально в городах, по большей части застроенных деревянными домами. В случае внезапного нападения стражники должны были вовремя предупредить жителей, чтобы те успели подготовиться к обороне.

Все горожане – свободные, являющиеся полноправными гражданами города и достигшие определенного возраста (как правило, 16 или 18 лет) – должны были поочередно исполнять обязанности стражников. Все они отбывали эту повинность по нескольку дней в году, обходя дозором свои кварталы. Фактически, это была городская милиция, состоявшая из горожан, способных носить оружие, - и, несомненно, умевших с ним обращаться, поскольку еще Генрих I предписала всем свободным англичанам практиковаться во владении оружием. «Милиционеры» имели право разнимать драки и арестовывать буянов, а также преступников, захваченных с поличным. Также они являлись с ордерами на арест по указанию городских властей. В некоторых городах круг их обязанностей был шире: они принимали участие в сборе некоторых городских налогов, например налога на починку городской стены; проводили опись имущества по суду у тех арендаторов, которые задерживали выплату ренты; собирали штрафы, налагаемые на домовладельцев, которые выплескивали из окна помои или отказывались подметать улицу перед своим домом; присутствовали при заключении крупных сделок.

Время ночной стражи начиналось с ударом вечернего колокола. И, разумеется, стражника, задремавшего на посту, ждал большой штраф в пользу города.

Указ о ночной страже в Ковентри

Приказано, что сорок подходящих мужчин, честного и трезвого поведения, физических крепких, должны служить в ночной страже, еженощно неся караул и охраняя город с девяти часов вечера и до тех пор, пока не зазвонит так называемый дневной колокол. В этой время они должны честно охранять город, в чем они присягнули. Каждую ночь помянутые стражники должны выходить в дозор, должным образом вооруженные мечами, алебардами или глефами, в шлемах и кожаных доспехах. Их расположение остается на усмотрение мэра и городского совета.

Четверо из помянутых стражников должны нести караул у городских ворот; в свою очередь, эти четверо должны выбрать одного, у которого будут храниться ключи от ворот – он должен отпирать ворота каждое утро и запирать их в девять часов вечера. Хранители ключей от главных ворот получают каждый год 4 шиллинга за свои труды, а хранители ключи от всех остальных ворот – по два шиллинга.

Распоряжение о городской страже в городе Винчестере

… и из каждого прихода выбрать четырех человек, или двух, или же одного, способных нести караул ночью, и каждый пусть перед своей очередью будет предупрежден заблаговременно, а если не сможет явиться, пусть заплатит по два пенса за ночь. А на Главной улице пусть найдут шесть человек из шести домов (или же стольких домов, сколько потребуется), лишь бы эти шестеро стражников каждую ночь ходили дозором, блюдя королевский мир. ..а мэр, бейлифы, архивариус, четыре сержанта (констебля), олдермены и бидлы все освобождены от несения стражи во все время, пока находятся на своих должностях. И такова должна быть городская стража в городе во весь год; а если в каком приходе стражникам, по отбытии своего срока, подходит пора смениться, пускай заступают те, кому подошла очередь. И так да будет ради облегчения участи бедняков, до тех пор, пока не придумано лучшего.

XII-XIII вв. в Англии отмечены гражданскими войнами и многочисленными беспорядками. Когда к власти в 1272 г. пришел Эдуард I, одной из основных его забот было стабилизировать управление и обеспечить себе вооруженные силы, которые можно было быстро созвать при необходимости; иными словами, он намеревался создать сильную единую нацию с хорошо защищенным монархом во главе. Поддержание «королевского мира», там образом, предполагало, во-первых, обнаружение и задержание преступников, а во-вторых, защиту населенных пунктов от организованных нападений, как извне, так и изнутри. Таким образом, полицейские и оборонительные функции были не так уж сильно разграничены, и представители обеих силовых структур имели массу обременительных и дорогостоящих обязанностей, возложенных на плечи местных чиновников.

Гильдии, приходы и деревенские общины, разумеется, обязывали всех своих членов соблюдать закон и зорко за этим следили; для упрощения процедуры они даже зачастую получали право самостоятельно задерживать воров и грабителей. Главы этих сообществ и стали, по сути, первыми констеблями. Городские чиновники (мэры и бейлифы), наряду с констеблями, отвечали за созыв «милиции», когда в ней возникала необходимость; а в 1233 г. главам населенных пунктов было предписано назначить как минимум четырех человек, в обязанность которым вменялось поднимать общегородскую тревогу при ловле преступника.

Согласно ордонансу 1242 г., ночную стражу надлежало держать во всех городах и поселениях от Вознесения до Михайлова дня – то есть, в летние месяцы, когда всяческие правонарушители, как правило, были наиболее активны. Одни стражники охраняли ворота, другие патрулировали городские кварталы; смена продолжалась от заката до рассвета, и стражники должны были арестовывать всех незнакомцев, которые пытались ночью пройти по городу, а при необходимости преследовать их и поднимать тревогу. Если арестованный мог поутру предоставить убедительные объяснения, его отпускали; в противном случае он представал перед судом шерифа.

Разумеется, временами стражники были не склонны поднимать шум, если правонарушителем оказывался сосед или добрый знакомый; лондонские власти жаловались на то, что город превратился в средоточие порока и преступления, потому что городская стража смотрит на безобразия сквозь пальцы. Чтобы положить конец порочной практике, в том же 1242 г. вышел королевский статут, согласно которому горожане платили в казну штраф за убытки, причиненные преступниками, которых не сумели задержать (незнание, разумеется, не считалось оправданием). Городские власти не без основания полагали, что горожане, не желающие платить штрафы из-за разгильдяйства стражников, сумеют внушить своим «избранным» должные понятия о службе – то есть, действовал тот же принцип круговой поруки, что и в любой гильдии, общине и т.д. Хозяева постоялых дворов отныне несли ответственность за поведение постояльцев, а специальным чиновникам надлежало как минимум раз в две недели удостоверять личность гостей города.

Вот как выглядели обязанности стражников в Норвиче:

«Мэр города приказывает вам, от имени короля, тщательно блюсти порядок в пределах прихода, в котором вы служите. Вы не должны без специального разрешения от мэра допускать в пределах помянутого прихода, днем или ночью, сборища или беспорядки, которые могут нарушить королевские права. Если же кто-нибудь станет действовать вопреки этому приказу, вы вправе употребить всю свою силу, чтобы арестовать его как мятежника против короля и города и поместить в королевскую тюрьму. Если у вас недостаточно сил, чтобы произвести арест, вам надлежит обратиться в мэру, чтобы тот снабдил вас необходимыми средствами против всех мятежников в городе. Вам надлежит служить за совесть, под страхом лишения имущества и тюремного заключения. Стража должна арестовывать – по собственному разумению или по жалобам горожан – тех, кто ходит по городу ночью, поднимает шум, призывает к беспорядкам, играет в мяч на общественном выгоне или в азартные игры, нарушая тем самым королевский мир. Вы обязаны выполнять все распоряжения и приказы, отданные мэром, которые касаются охраны порядка, а также всего остального. Все вышеупомянутые обязанности надлежит исполнять верно и честно, и да поможет вам Бог».

Разумеется, не всем был по нраву порядок, при котором обязанности стражников по очереди исполняли все горожане, дом за домом, улица за улицей. Богатым домовладельцам, несомненно, эта работа была не по вкусу. Поэтому в некоторых городах количество стражников, не мудрствуя лукаво, просто сокращали; кое-где стали дозволяли нанимать вместо себя другого (но непременно гражданина того же города – иногородним, разумеется, не доверяли). Также при назначении стражников констебль (олдермен), разумеется, мог за взятку или по протекции обойти одних и назначить вне очереди других. Иными словами, служба стражника быстро стала считаться неприятной обязанностью, способной к тому же закончиться стычкой с вооруженными преступниками. На горожан, уклонявшихся от участия в дозорах, городские власти накладывали крупные штрафы. Так, в 1299 г. винчестерский городской суд приговорил троих горожан к уплате кругленькой суммы за то, что они «отказались выйти в свою очередь». В Эксетере между светскими властями и местным епископом разгорелась нешуточная ссора из-за того, что арендаторы епископа призваны были в городские дозоры, но отказались явиться, поскольку получили приказ «под угрозой штрафа в 40 шиллингов не вступать в городскую стражу, а если какой-нибудь городской чиновник им прикажет, так пусть разобьют ему голову».

«Томас Котлер, один из винчестерских констеблей, целиком и полностью отказался выполнять свой долг; не желал он и исполнять его в канун дня св. Иоанна Крестителя. Он поднял шум, подстрекая многих других не сопровождать мэра Джона Вила во время праздника. За сие помянутый Томас Котлер был оштрафован мэром на 40 шиллингов, из которых двадцать он выплатил, а еще двадцать ему отсрочили. Посему, если Томас Котлер еще пренебрежет своими обязанностями, нарушит общественный порядок или другим образом выкажет неуважение к Джону Вилу или любому другому действующему мэру, тогда помянутые двадцать шиллингов будут с него взысканы и употреблены на пользу города. Также и Томас Бол, другой констебль, сходным манером отказался выполнять свои обязанности и хотел арестовать Джона Вила, мэра. Тогда на него был наложен штраф в сотню шиллингов, из которых он выплатил в городскую казну пятьдесят, а еще пятьдесят были отсрочены на тех же условиях».

Этот Томас Котлер, кажется, был беспокойной личностью: за несколько лет до ссоры с мэром он предстал перед городским судом за распространение лживых слухов, нарушение общественного порядка и сеяние раздоров между городскими властями и какими-то землевладельцами, а также за то, что, вопреки городскому «кодексу чести», он судился со своими соседями в других городах, вместе того чтобы обратиться в винчестерский суд. Тогда Котлера наказали, лишив прав гражданства. Но год спустя он успешно подал встречный иск, прося восстановить его в правах и обещая уплатить штраф в 100 шиллингов; после испытательного срока, во время которого он вел себя безупречно, Котлер был прощен, и большую часть штрафа ему скостили. И вот несколько лет спустя мы встречаем его в должности скандального городского констебля…

«Стражники охраняют город как в дни войны и прочих опасностей, так и в дни мира. Всю ночь они должны быть бдительны и ходить по своим кварталам, оставив хотя бы одного человека у ворот. Также они должны присматривать, чтоб все было тихо и спокойно, а если в каком-нибудь доме они увидят свет в неположенное время, они должны велеть его погасить, если только на то нет особой причины; и если они увидят огонь, который угрожает какому-нибудь строению, им надлежит поднять тревогу и позвать надзирателей, констеблей и прочих, чтобы потушить пожар. Также если они увидят каких-нибудь людей, бродящих по ночам, игроков, буянов, пьяниц, подозрительных лиц и так далее, они должны задержать их и отвести в караульню или в иное удобное место, а наутро предъявить городскому совету. И если явится какой-нибудь гонец, стражники должны его принять, если его цель честна, и проводить до ночлега либо отвести в городской совет. И каждый понедельник они должны являться к мэру в ратушу и докладывать, какие были происшествия».
Отсюда
https://tal-gilas.livejournal.com/205952.html

Сервы и Йомены
(один пост уже был, но здесь несколько более расширено)

У крестьян существует две формы зависимости:

1) сервы. Это лично несвободные крестьяне-арендаторы, фермеры либо ремесленники (кузнецы, мельники и т.д.), не владеющие собственным наделом, получающие его в пользование от лорда и обязанные выполнять за это трудовые повинности в пользу помянутого лорда (обрабатывать хозяйскую пашню, работать на сенокосе, делать любую другую работу по приказанию лорда и т.д.), вносить определенные денежные выплаты (ренту) и уплату «натурой» (отдавать часть выращенного урожая).
Также сервы платят налоги в королевскую казну (подушный налог, военный налог, «специальные» налоги) и церковную десятину.

скрытый текстСервы бесправны, но они – не рабы и отнюдь не приравнены к имуществу или скотине! Их нельзя продавать, покупать и передавать иначе как с землей, на которой они живут (т.е. лорд, в случае денежной или иной необходимости, продает или завещает свой фьеф _вместе_ с живущими на этой территории сервами). Теоретически, лорд не имеет права лишить серва жизни и честно накопленного имущества – но фактически имеет полную власть над тем и другим, он волен согнать серва с одного надела и перевести на другой, отобрать заработанные на промыслах деньги (под тем предлогом, что деньги серва принадлежат его лорду) или любое имущество, назначить его на любую работу и подвергнуть любому наказанию, не опасаясь вмешательства вышестоящих властей и суда. Но надлежит помнить о том, что никакому лорду не выгодно убивать и калечить свою «собственность», тем более работоспособную. Теоретически, лорд может быть наказан за убийство или беспричинное нанесение увечья своему виллану, но практически – никто не гарантирует, что пострадавший или его родственники смогут добиться правосудия. Впрочем, избить серва или заточить его в темницу лорд может вполне безнаказанно.
Серв не имеет права покинуть место своего проживания без ведома лорда – в противном случае, он считается беглым. Серв имеет право уйти с ведома лорда на заработки – но при этом он остается крепостным и продолжает выплачивать лорду все полагающиеся подати. Также серв имеет право по собственному усмотрению вступить в брак, дома либо на стороне, в том числе со свободнорожденной, – но, как правило, за это должен уплатить лорду определенную сумму.
Серв может копить деньги и оставлять наследство детям – но при этом лорд может забрать его имущество и оставить себе либо продать (например, если у него самого нет денег на срочную уплату долга или налога); также он в обязательном порядке получает долю из имущества покойного; все выморочное имущество также автоматически отходит лорду.
В первую очередь, серв подсуден манориальному суду (суду своего сеньора) в делах, не являющихся уголовными преступлениями. Уголовное право не делает различий между сервом и свободным – за убийство, браконьерство, грабеж серв будет отвечать перед судом шерифа, а не сеньора. Манориальный суд разбирает только гражданские иски (т.е., не являющиеся уголовными) – недоимки, местные земельные тяжбы, ссоры, мелкие кражи в пределах манора, нарушение общественного спокойствия и т.д.
Лорд не несет ответственности за проступки сервов – но в случае незначительного правонарушения может взять виноватого «под свою руку» и договариваться с потерпевшими от своего имени (например, выплатить истцам штраф из собственного кармана – а затем уже взыскать эту сумму с провинившегося серва либо выместить на нем досаду).
Серв, проживший в «вольном» городе (например, Ноттингеме) год и один день, получает свободу – по крайней мере, лорд не вправе требовать его выдачи, пока бывший серв находится в пределах города (но вправе ловить беглеца на своей земле, буде тот вдруг вернется).
Серв имеет право свидетельствовать в судах графства только по уголовным делам; в манориальном суде, самоочевидно, он может быть кем угодно – поручителем, присяжным и даже судьей; в поместье и деревне он также может исполнять любую должность (управляющий, староста, сборщик податей).
Сервом почти всегда становятся по рождению (если несвободны оба родителя – или отец). Если серв женился на свободной, его жена считается крепостной на время брака (т.е. после смерти мужа она вновь получает личную свободу). Если сервка выходит за свободного, она получает личную свободу на время брака. Внебрачные дети «от неизвестного отца» считаются свободнорожденными.
Свободнорожденный редко становится крепостным; это может произойти, если он называет себя сервом в присутствии свидетелей (например, желая обрести защиту у какого-нибудь лорда). Добровольный уход в сервы – явление крайне редкое и почти не существующее (в частности, потому, что серв – это не предмет купли-продажи; продаться в сервы невозможно, поскольку отношения серва с лордом обусловлены исключительно землевладением! – следовательно, как вариант можно пойти в сервы за земельный надел).
Серв может выйти на волю, если лорду будет угодно его освободить (полностью либо в определенных рамках, по договоренности); серв может выкупиться самостоятельно (но, если серв платит деньги за свою свободу, лорд может отказать на том основании, что эти деньги и так принадлежат ему, как и все имущество серва). Также серв может стать свободным, прожив год и один день в «вольном» городе; получив рыцарское звание; вступив в монашеский орден.
Официально сервам не запрещено носить оружие (а также хранить его дома); это решается каждым лордом в отдельности (например, разрешать или нет своим вилланам луки) – лишь бы это не противоречило, например, Лесному закону (который воспрещает появление с луком в лесу).

2) йомены – свободные держатели земли (арендаторы); ремесленники и фермеры; могут получить земельный надел от лорда в аренду, но при этом не становятся от него лично зависимыми и вольны по собственному желанию бросить свое хозяйство и переселиться куда угодно.
Выплачивают ренту (лорду или королю, в зависимости от того, на каких землях живут); налоги в королевскую казну (подушный налог, специальные налоги, пошлины и т.д.), церковную десятину.
Имеют право свидетельствовать в любом суде (гражданском и уголовном) и выступать в качестве присяжных. Подсудны манориальному суду (в гражданских делах, см. выше), если проживают в чьем-то маноре; суду графства/шерифа; церковному суду; могут апеллировать в королевский суд, в обход прочих инстанций, практически по любому поводу (от разбора убийства до земельной тяжбы). Имеют право наследовать и назначать наследников (речь идет о движимом имуществе; все, что касается владения землей, оговаривается в арендном договоре отдельно: например, арендатору-йомену может быть запрещено самовольно расширять или сносить строения, возводить на своем участке изгороди, плотины и т.д. – решается индивидуально).
Ни шериф, ни тем более отдельно взятый лорд не имеют права по собственному усмотрению и без веской причины арестовать, оштрафовать, лишить имущества, заточить в темницу, избить, изувечить и уж тем более убить йомена. Йомен и его имущество неприкосновенны, пока он чист перед законом.
Изначально йомен не обязан лорду, на земле которого живет, никакими трудовыми повинностями (хотя в индивидуальном порядке в договоре аренды может быть упомянуто, что такой-то обязан отработать на сенокосе или жатве несколько дней).
Йомены могут исполнять должности деревенских старост, управляющих, сборщиков налогов, лесничих (старших и младших), присяжных (в том числе во время выездной сессии суда графства либо королевского суда), сельских и городских стражников, судей в манориальном суде; могут быть профессиональными солдатами (например, на службе у местного лорда, в качестве замкового стражника или личной охраны). Фактически, владение оружием вменяется в обязанность любому йомену. Йоменам не запрещено носить оружие – а может быть и прямо предписано иметь дома меч и лук (каждый йомен – потенциальный ополченец). Но, разумеется, если йомен попадется с луком в лесу (особенно если он не идет по дороге, а пробирается по кустам), его вполне могут задержать до выяснения обстоятельств как «подозрительную личность».

Собственно, сервы и йомены – во многом вещь сугубо традиционная; это деление – наследие англосаксонской системы. Является ли в настоящее время крестьянин крепостным или лично свободным – это зависит от того, была ли крепостной или свободной его семья на протяжении n поколений.

Рабство (т.е. полная личная зависимость от хозяина) официально в Англии не отменено, но количество рабов _очень_ незначительно – и это не крестьяне, а, как правило, «приближенные» лорда и его семьи, т.н. household (шуты, няньки, личная прислуга). Рабский статус, как правило, передается из поколения в поколение. Также в числе домашних рабов (что более вероятно) могут находиться не-христиане (например, сарацины) – купленные либо военнопленные. Так, достаточно богатый либо амбициозный барон может держать при себе сарацина-телохранителя либо завести для супруги «восточную» служанку.
Отсюда
https://sherwood-arrow.livejournal.com/38004.html

Английская знать.

Nobility

В Англии существует как норманнское, так и саксонское дворянство, как потомственное, так и новое; разных степеней достатка – от богатых графов до безземельных «сэров». Дворяне, насчитывающие одно-два поколения, - это, как правило, бывшие йомены и горожане, удостоенные рыцарского звания за особые заслуги (например, за спасение жизни лорда), военные подвиги (например, в Святой земле) или особую услугу королевству.

Теоретически, всякий свободный человек может быть посвящен в рыцари; если посвящения, по какому-либо стечению обстоятельств, удостоился серв, скрывший свое истинное состояние, то его могут лишить рыцарского звания, если станет известна правда о его прежнем крепостном статусе. С суконным рылом…
Старое же дворянство нередко гордится тем, что их предки носили рыцарский меч еще триста-четыреста лет назад. «Мой прадед сражался при Гастингсе…».

скрытый текстNB: вальтер-скоттовское «тан» (вспомните Седрика Сакса) - понятие весьма расплывчатое и обозначает не только представителя старой англосаксонской знати; «тан» - это человек, который держит землю от короля или лорда и обязан ему военной службой (древнеангл. thegen – «воин»); фактически, это может быть любой свободнорожденный, не обязательно благородного происхождения. Точнее сказать, Вальтер Скотт смешивает саксонских танов с шотландскими (шотландский «тан», действительно, по рангу фактически равен графу и является главой клана).
Хотя со времен Гастингса минуло уже около полутора веков, противостояние норманнской и саксонской знати по-прежнему ощутимо; саксы и норманны, впрочем, роднятся – по политическим либо сердечным соображениям (сам Вильгельм постарался «перемешать» пришлое дворянство с коренным), но с обеих сторон есть и упрямые шовинисты. Ситуация подогревается еще и тем, что норманнам, хозяевам положения, в ряде случаев, отдается зримое предпочтение перед саксами – например, если в лесу рядом с деревней обнаружен убитый, то деревня платит весьма ощутимый штраф, буде выясняется, что жертва – норманн. Норманны еще не утратили ощущения того, что они находятся на недавно завоеванной территории, обитатели которой могут в любой момент взбунтоваться, - и порой, под эгидой закона, вынуждены прибегать к карательным мерам военного времени (например, отобрать замок у местного лорда и передать норманнскому барону, зарекомендовавшему себя как "опора трона"). Недаром среди простонародья изрядной популярностью пользуется легенда о Герварде – борце с норманнскими завоевателями, защитнике старых саксонских традиций.
Впрочем, норманнская культура вынужденно «врастает» в местную традицию; так, юриспруденция норманнов, основанная на римском праве, столкнулась с местным саксонским, прецедентным, правом – и вынуждена была уступить. Языком двора – вообще, языком знати – становится французский (точнее, норманнский диалект французского), но, разумеется, «живым» языком коренного населения, как дворян, так и простолюдинов, остается английский. Вместе с чужим языком в Англию проникает и иная культура – скажем, жанр рыцарского романа (первые романы, получившие распространение в Англии, - переводные, например «Парцифаль»).
Кстати, крестовые походы тоже оказали свое влияние на английскую дворянскую культуру этого периода (распространение ковров для украшения жилищ, благовония и т.д.).
В системе английских титулов (peerage) низшим является барон (титул введен Вильгельмом Завоевателем; обозначает непосредственного вассала короля, по аналогии с французской феодальной системой); также наличествуют граф (примерно с IX в.; обозначает достаточно крупного землевладельца, который держит свой фьеф от короля) и рыцарь («благородный сэр»; аналогично – «благородная дама»; рыцарь может быть и безземельным). Маркизы, виконты и герцоги на данный момент в системе не присутствуют.
Рыцарь (как, впрочем, и представитель любого другого сословия) за совершенное преступление подлежит только суду равных (т.е., в составе присяжных и судей могут быть исключительно благородные люди, но не йомены). Рыцари не подвергаются позорящим наказаниям – как правило, за некрупные преступления, вроде нарушения общественного спокойствия, уплачивается штраф; впрочем, за особо тяжкие преступления (за государственную измену, изготовление фальшивых монет и т.д.) рыцарь может быть предварительно лишен звания и подвергнут публичному осмеянию, а вслед за тем – позорной казни через повешение. Рыцаря, не лишенного перед казнью своего звания, по суду умерщвляют отсечением головы. Рыцарь (а фактически, всякий свободный человек) имеет право на судебный поединок и доказательство своей правоты посредством оружия – именно таким способом нередко решаются сомнительные дела, как уголовные, так и гражданские. Традиция судебных поединков была изрядно упрочена норманнами.
В хронике Жослена Бракелондского (сер. XII в.) имеется интересное описание судебного поединка между Генрихом Эссексом и его родственником Робертом Монфором, обвинившим его в трусости и измене. Генрих был сражен, и его оставили умирать на поле боя, однако он все-таки выжил и стал монахом. Другая история закончилась трагически: некий йомен по имени Кетель был обвинен в воровстве, вышел на судебный поединок, желая доказать свою правоту, но сдался во время боя, тем самым признав себя виновным, и был повешен.
Напомним, что официально «Божий суд» еще не отменен; ордалии (испытание огнем и водой) будут отменены лишь в 1215 г., но дуэли, невзирая на все административные попытки ее уничтожить, суждено просуществовать вплоть до конца XIX в.
В отношении наследования в Англии действует система майората. При наличии нескольких сыновей земельный надел наследует старший сын (вообще, фьеф неделим, и раздать его по кускам просто невозможно); прочим сыновьям отец может по завещанию выделить долю деньгами или движимым имуществом, он же может выговорить им право проживания на территории наследника. Весьма распространена следующая ситуация: старший сын получает землю и становится законным и единственным владельцем замка, а младшие сыновья либо отправляются самостоятельно искать счастья на войне, надеясь получить фьеф за свои заслуги, либо делают церковную карьеру, нередко достигая больших высот (зачастую младшего сына, которому уж точно ничего не «светит» в плане наследства, с детства отправляют в монастырь или на дому готовят к карьере клирика).

Женщины имеют право наследовать земли и замки (в отсутствие родных братьев); при этом, как правило, им назначается опекун (особенно если наследница не достигла совершеннолетия), который помогает своей подопечной в юридических вопросах, пока не решится ее дальнейшая судьба, будь то замужество или постриг. Женщина может владеть землей, даже землевладение сопряжено с обязанностью военной службы. Вдова почти всегда является опекуншей своих детей; леди опекает детей своих арендаторов (сервов и свободных).
Титул (например, графский) не может быть передан по женской линии.
Обычный возраст посвящения молодого дворянина в рыцари – 21 год, но зависит это не только и не столько от достижения определенного возраста, сколько от наличия необходимых навыков, физических «показателей» и т.д. То есть, молодого человека могут посвятить и в 17-18 лет, если его покровитель считает, что он к этому вполне готов. Юноша может исполнять обязанности оруженосца при своем отце – особенно если тот небогат и не может позволить себе содержание оруженосца «со стороны».

Отсюда
https://sherwood-arrow.livejournal.com/40162.html

Немного о межнациональных отношениях, ибо в Англии много кто живет, и не обязательно мирно...

САКСЫ И НОРМАННЫ

Что касается трений между саксами и норманнами, саксы сейчас однозначно не в таком положении, чтобы устраивать активные разногласия. Все попытки Вильгельм пресек еще сто лет назад. В Англии сейчас, буквально, некому восставать против норманнов: вся крупная саксонская знать либо истреблена, либо изгнана, либо уже здорово перемешана с норманнами посредством браков. В течение ста лет после завоевания норманнская культура практически вытеснила исконную саксонскую, настолько интенсивно шел процесс ассимиляции - в том числе, это видно по именам, которые дают детям (не только в среде аристократии, но и в простонародье). К 1207 г. более восьмидесяти процентов имен оказываются французскими, из них наиболее популярны Уильям, Роберт и Ричард (т.е., откровенно не-саксонские имена!). Мятежей «по национальному признаку» не было уже давно; более того, за последние сто лет саксы и норманны, вне зависимости от происхождения, в равной степени и не раз уже сообща поучаствовали в разных баронских «возмущениях» против центральной власти. Усмиряя эти мятежи, король сносил замки как саксонских, так и норманнских баронов…

скрытый текстБуквально за четыре года Вильгельм уничтожил местную аристократию. Он систематически лишал имущества английских баронов, которые восставали против норманнов или умирали, не оставив наследника. Таким образом, большинство старинных саксонских поместий и титулов перешло к норманнским дворянам. Множество саксонских аристократов перебрались во Фландрию или Шотландию; некоторые даже бежали в Византию и в дальнейшем сражались с норманнами в Сицилии. Хотя изначально Вильгельм позволял английским баронам сохранить за собой земли при условии полного повиновения, к 1070 г. саксонские дворянство перестало быть в большинстве, а к 1086 г. в его руках находилось лишь восемь процентов прежних земель. Более четырех тысяч саксонских лордов потеряли свои владения и прежнюю значимость. Вильгельм раздавал английские владения своим баронам, гарантируя при этом, что никто не посмеет вторгнуться на их земли, не опасаясь суровой кары. Вслед за попытками мятежей непременно следовал военный поход и разграбление.

Семья «а ля Седрик Сакс» теоретически, возможна, но она будет не из богатых и не из статусных (благодаря чему, вероятно, и пересидела опасный период). С вероятностью, она будет держать небольшой фьеф, по возможности, соблюдать старинные традиции в своем кругу и не особенно «отсвечивать» (из гордости либо из соображений безопасности).

За последние сто лет французский язык стал языком английской знати, а французская культура во многом вытеснила местную; первые английские короли-норманны одновременно носили титул герцогов Нормандии, хотя Англия всегда считалась самостоятельным государством, а никоим образом не придатком Франции (или Нормандии). Многочисленные смешанные браки среди высшей аристократии зачастую весьма усложняют нынешние отношения двух держав; особенно много проблем в последние полвека доставляет (и еще не раз доставит) Аквитания – спорное наследство королевы Алиеноры, вынудившее короля Генриха (отца Ричарда) вступить в войну с Францией. Иными словами, французы – то враги, то союзники, и не всегда понятно, кто они нам в данный конкретный момент.

Помимо французов-дворян есть, разумеется, и французы-простолюдины. Это либо потомки всякой неблагородной обслуги, прибывшей вместе с рыцарями Вильгельма и осевшей на новом месте, либо свежеприехавшие, которые не прочь тут подзаработать. Но это будут не крестьяне и не ремесленники (разве что кустари, а не гильдейные мастера), а всякая замковая/поместная прислуга и мелкая администрация (лесничие, замковые стражники, конюшие, сокольничие, псари, горничные и т.д.). Они будут всяко группироваться вокруг знатных норманнов, ибо, понятно, так проще прокормиться.


ЕВРЕИ

В крупных городах к концу XII в., как правило, имелась значительная еврейская диаспора, занимавшаяся, как водится, торговлей, скупкой, ростовщичеством, реже – лекарством и ювелирным делом. Контакты с христианами для них ограничиваются профессиональной необходимостью; им запрещено держать у себя слуг-христиан, заниматься воспитанием христианских детей, иметь христианских сожительниц (впрочем, держать сожительницу-еврейку не стоит и христианину) и, разумеется, вступать в смешанные браки, не приняв предварительно крещения. Еврей не может свидетельствовать против христианина в суде; по сути, жизнь еврея в средневековом городе – это жизнь презираемого и недееспособного существа, в руках которого, тем не менее, сосредоточены некоторые существенные рычаги власти (финансовые, в первую очередь). Однако за эту власть нередко приходится расплачиваться жизнью.

Тот факт, что даже король и церковь порой в финансовом отношении зависели от еврейских ростовщиков, только подливал масло в огонь ненависти. Слова “еврей” и “ростовщик-кровопийца” стали синонимами. Их в равной степени ненавидели вельможи, служители церкви и богатые горожане.

Случаи перехода евреев в христианство редки, но не исключительны. Имеют место как случаи насильственного крещения (или крещения в раннем детстве), так и добровольная смена веры – как правило, ради вступления в брак. Женитьба на крещеной еврейке (сарацинке и т.д.) вполне возможна и допустима. Более того, известны даже случаи, когда христиане переходили в иудаизм, чтобы жениться на еврейке (за что, соответственно, были судимы).


АРАБЫ, ВИЗАНТИЙЦЫ, ВЕНГРЫ, БОЛГАРЫ и прочие экзотические национальности в Англии (тем более за пределами столицы) большая редкость. Кто это может быть?

- послы и гости в свите знатного лица (как вариант – сваты)

- знатные путешественники, приехавшие посмотреть незнакомую страну

- купцы, приехавшие, чтобы прощупать почву для торговых отношений между странами, завязать необходимые знакомства, открыть торговый дом и т.д.

- раб или слуга, наемник или телохранитель знатного лица

Сюда же – разнообразные ГЕРМАНСКИЕ НАРОДНОСТИ (швабы, саксонцы, баварцы, франконцы и т.д.).


ДАТЧАНЕ

В этот период они – достаточная экзотика в Англии. Датские семьи, сохранившиеся со времен датского завоевания, уже сильно разбавлены смешанными браками (разве что, желая сохранить чистоту крови, они выписывают себе невест с родины J ). В остальных случаях это – гости, купцы, наемники, проповедники (напоминаем: датчане – христиане) и т.д.
Во всяком случае, отношения с Данией у Англии в этот момент гораздо менее запутанные, чем с Францией; по сути – никаких особых отношений.

Также англичане хорошо знакомы с ФЛАНДРСКИМИ наемниками, неоднократно наводнявшими страну в период междоусобных войн. Вряд ли это знакомство можно назвать приятным :) Прокатывались они по Англии что во время междоусобиц имени Матильды и Стефана (30-е гг.), что во время усмирения баронов королем Генрихом (1152-54). Собственно, запрет Генриха принимать на службу фландрских наемников никто официально не отменял, но на него, как водится, стали осторожненько закрывать глаза. С другой стороны, никто не мешает баронам набрать наемников среди шотландцев и ирландцев (о чем ниже).

ЛОМБАРДЦЫ

Жители Ломбардии (одной из областей Италии) в основном знакомы англичанам как банкиры, ювелиры, ростовщики («торгуется как ломбардец»). Фактически, они занимались теми же видами деятельности, что и евреи – с той разницей, что вероисповедание не отделяло их от клиентов – в той же мере были объектами общей нелюбви как «ростовщики-кровопийцы». Нередко они наряду с евреями страдали от погромов. Зачастую авантюристы-ломбардцы не брезговали и противозаконными способами нажиться – например, работорговлей, воспрещенной в Англии.


ШОТЛАНДЦЫ, ИРЛАНДЦЫ

История отношений англичан с шотландцами и ирландцами – это история постоянной борьбы за землю и независимость. Лучше всего с обеими этими национальностями, разумеется, знакомы жители пограничных территорий; а жители Мидлендс (центральных областей Англии), скорее всего, имеют некоторый опыт общения с наемниками смешанного гэльского происхождения (т.н. кернами), которых нередко нанимают на службу местные бароны. И не питают простые англичане к кернам большой любви – недаром тех даже на родине называют «адской бурей».

Шотландская знать то роднится с английской (в том числе с членами королевской семьи, отчего потом возникают претензии на трон), то заключает союзы с Францией против Англии. Иными словами, традиционные отношения между Шотландией и Англией – это непрерывное состояние холодной войны плюс мелкие регулярные стычки на пограничье. Подлинные войны за независимость начнутся лишь в конце XIII в.

В 1173-74 гг., воспользовавшись тем, что английский король Генрих боролся с восставшими против него сыновьями (в том числе с Ричардом), шотландский король Вильгельм, также известный как Вильгельм Лев, захватил Нортумбрию (правда, основную часть его войска составляли не шотландцы, а фландрские наемники). В 1174 г. произошла битва при Олнвике, в ходе которой Вильгельм Лев был взят в плен. Чтобы обрести свободу, Вильгельму пришлось подписать договор, в котором он поклялся быть союзником английского короля, передавал ему пять шотландских замков и обещался содержать в них за свой счет английский гарнизон. Когда Вильгельм возвращался из плена на родину, через английские земли, в Ньюкасле его чуть не убила разъяренная толпа – таковы были чувства местных жителей по отношению к шотландским захватчикам. Действие договора продлилось 15 лет, пока Ричард, нуждавшийся в средствах для крестового похода, не продал захваченные замки обратно Вильгельму (задачка для детей младшего школьного возраста: сосчитайте, сколько раз Ричард продолбал достижения своего отца, собирая деньги для крестового похода )

Отношения Англии и Ирландии – это отношения завоевателей и завоеванных; англичане «колонизировали» Ирландию в XII в. и с тех пор неуклонно применяли силу, подавляя местных жителей. Захватил Ирландию в 1169-71 гг. король Генрих с папского соизволения; с тех пор английский король считается и королем Ирландии (Генрих «доверил» этот титул младшему сыну – Джону). Для среднестатистического англичанина ирландец – существо хитрое, коварное, полудикое, недостойное доверия, даже вошедшее в поговорку (“врет как ирландец»). Зато хороши ирландские ножи – не хуже йоркских.

Браки с шотландскими и ирландскими аристократами вполне возможны, правда, вероятнее среди крупной знати, чем среди мелкой, - подобные союзы, как правило, бывают завязаны на наследственные и имущественные дела и на укрепление международных отношений. Английские рыцари могут отправиться на шотландское или ирландское пограничье, если им хочется порезвиться на просторе (т.е., попросту говоря, пограбить), заслужить прощение или благоволение короля службой в «горячих точках» или попросту на время куда-нибудь спрятаться...

Отсюда
https://sherwood-arrow.livejournal.com/95041.html

Пишет [J]Легионер в отставке[/J]: