Jack of Shadows, блог «Pandemonium»
– Ничего не получается! – Нора минут десять безуспешно гипнотизировала изящный столик на колёсиках, но была вынуждена сдаться и вылезти из постели. Добытый столь тяжкими трудами поднос с кофейником и чашками она водрузила перед собой, небрежным движением разлив добрую половину содержимого, и застыла, напряжённо глядя на получившийся натюрморт.
– Если тебе зачем-то понадобились простыни коричневого цвета, – буркнул не вполне проснувшийся Малефицио, – позови слуг и потребуй сменить, незачем красить бельё собственноручно. – Выпутавшись из покрывал, он налил кофе в одну из чашек и вместе с нею переместился в кресло. Нора последовала его примеру.
– Как ты здесь жил? – Устало поинтересовалась она.– Ничего не получается! – Нора минут десять безуспешно гипнотизировала изящный столик на колёсиках, но была вынуждена сдаться и вылезти из постели. Добытый столь тяжкими трудами поднос с кофейником и чашками она водрузила перед собой, небрежным движением разлив добрую половину содержимого, и застыла, напряжённо глядя на получившийся натюрморт.
– Если тебе зачем-то понадобились простыни коричневого цвета, – буркнул не вполне проснувшийся Малефицио, – позови слуг и потребуй сменить, незачем красить бельё собственноручно. – Выпутавшись из покрывал, он налил кофе в одну из чашек и вместе с нею переместился в кресло. Нора последовала его примеру.
– Как ты здесь жил? – Устало поинтересовалась она. – Ладно бы во дворце и правда не работала ничья магия, кроме княжеской – так ведь нет. Иногда она работает даже у меня. Я на днях пыталась мысленно позвать горничную – получила мигрень. Но снять головную боль мне удалось. Потом попробовала сменить воду в бассейне на что-нибудь более интересное – и опять облом. А высушить волосы после купания оказалось легко. И вот теперь – я сперва хотела перетащить столик поближе к постели, потом – убрать разлитый кофе – и ни-че-го. Кроме – какой приятный сюрприз – очередного приступа мигрени, хорошо хоть, легко убравшейся.
– Так и жил, – пожал плечами Малеф. – Разве что иногда пользовался всякой безобидной бытовой магией – то ли благодаря папашиной крови, то ли ещё почему, у меня она иногда работает. Правда, не всегда и не без сюрпризов, да и сил уходит столько, что проще не мучиться. – Он сосредоточился, глядя на постель. Пятна кофе сперва изменили цвет на ультрамариновый, затем расплылись и лишь потом побледнели, но до конца не исчезли. Малефицио вытер пот со лба и прикрыл глаза. – Вот плюс-минус так это обычно и выглядит – и при этом я вымотался, будто открыл полдесятка новых порталов. Проще дёрнуть за шнурок для вызова слуг и потребовать, что надо. Или сделать самому.
– Очами сердца вижу, как ты стираешь простыни… В бассейне или в ванне, не иначе, – захихикала Нора. – Но если все так сложно, то почему снять мигрень или высушить причёску у меня получается?
Малеф вздохнул, молча вышел из спальни и вскоре вернулся, оставляя на ковре мокрые следы – судя по текущим с густой шевелюры ручейкам, княжеский сынок вместо умывания просто нырнул в бассейн.
– Суши, – ухмыльнулся он. После пары минут усилий Нора сдалась.
– Сушись сам или так и ходи мокрым чучелом, – она беспомощно покачала головой. – Ничего не понимаю!
– Я тоже долго не понимал, – утешил подругу Малефицио, вытираясь наименее пострадавшей простынёй. – Понял, когда папаша приволок Тойфеля и Аиду. Пацан ставил на уши всю прислугу, перекидываясь по полсотни раз на день, словно никаких запретов на магию в Осеннем не существовало.
– Если зависит от крови, – протянула Нора, – то почему ты не можешь даже кофе с простыней убрать?
– Он тоже не мог бы, – Малеф закончил вытираться и швырнул скомканную простыню на пол. – Насколько я понял, запрет не действует, если ты что-то делаешь с собственным телом. Перекинуться, царапину залечить или волосы просушить – можно. Но только себе. Другому – нет. Воздействовать на вещь, даже на собственную – тоже. Свобода воли, главный папашин фетиш…
– То есть, он не сможет воспользоваться никакой магией, если я его найду? – уточнила Нора.
– Боевой или пространственной – не больше, чем человек, – заверил Малеф. – Может перекинуться – метаморф при превращении пользуется только собой, не влияя на иные предметы или существ. Но вряд ли он спрятался во дворце. Тойфель – сумасшедший, но не дебил. Всё, что происходит в Осеннем, немедленно становится известно отцу: с тем же успехом братец мог бы явиться с повинной. На его месте я бы удрал на какую-нибудь из дальних, мало кому нужных Пластин и сидел бы там тише мыши.
– Тише мыши? – Нора отставила чашку и ушла в гардеробную. – Вот, пожалуйста, полюбуйся, – в Малефицио полетел кристалл. Перехватив камешек на лету, Малеф некоторое время смотрел в него, потом броском вернул кристалл.
– Выглядит омерзительно, – признал он, – но не как шедевры дражайшего младшенького. – Крови мало, расчлёненки нет, девчонку грубо изнасиловали – не знаю, почему граф решил, что искать надо именно его.
– Ищут не только его, – ответила Нора, – но относительно постоянства почерка ты, скорее всего, ошибаешься. – Очередной кристалл полетел в Малефицио. – Смотри.
На этот раз Малеф вглядывался в кристалл дольше.
– Не понимаю, – он покрутил камешек. – Насколько могу судить, никаких повреждений нет. Ему не сломали шею, не удушили, ядов в Бездне взять неоткуда. Медики считают, что парень убит? Я бы не удивился совпадению – совершенно естественной смерти, которой Тойфель сумел воспользоваться. Ты же знаешь, что санитарами в Бездну берут желающих из всех разумных рас, а человек или получеловек – существо довольно хлипкое и внезапно смертное.
Нора вздохнула.
– Его выпили, примерно так, как это, по словам Мора, делала Лилит. Жизненная сила даже у обычного существа немного похожа на магию, она может закончиться, вытечь, её можно забрать – если уметь.
Малефицио кивнул.
– Ну да, одна из способностей Третьего дома и, как говорят, мамаши наших близнецов – в постели питаться чужой энергией и магией. Отсюда и шуточка, что главная валюта в пандемских борделях – отнюдь не шеолы. Но никаких способностей вытягивать энергию из других не было ни у Тойфеля, ни у Аиды – когда они были детьми, нянькой при них служила человечица. Дети неспособны контролировать голод, они выпили бы её, не заметив – но, насколько я знаю, она по сей день жива и здравствует, хотя обычно человечки столько не живут.
– Хаос непостоянен, всё меняется, твой брат тоже мог измениться, – Нора забрала у Малефа кристалл. – Ищут убийцу девушки, ищут сбежавшего из Бездны – а одно это лицо или два, неважно. Чтобы не пугать добрых горожан, половина патрулей наряжена приезжими и простыми обывателями – не удивляйся, если увидишь в компании «заезжих» вервольфов или провинциалов из Лазури знакомые морды. Если твой брат в Пандеме, его найдут. Да и по Адмиру ему долго не пробегать. Раймирских граф предупредил, в таких случаях они обязаны нам помогать. Нагнать сюда толпу егерей, перепугать до полусмерти твою сестру и выдать толпе женихов с присными, что хвалёная охрана Бездны дала сбой, нельзя, поэтому проверять, нет ли здесь твоего брата, буду я. Тихо, незаметно, древними немагическими методами…
– Тихо, незаметно, древними немагическими методами ты вряд ли дойдешь дальше кухни, – Малеф потянулся. – Ладно, заниматься здесь все равно нечем, а заботиться о безопасности невесты я обязан как представитель Первого дома и любящий брат. Кроме того, высочайшим приказом папаша заставил меня торчать в Осеннем, но, к счастью, не уточнил, в каких именно частях дворца следует обретаться. Не забудь распихать по карманам служебные амулеты – по идее, они должны здесь работать, хоть и слабее.
В покоях Аиды постоянно дежурили фрейлины, вцеплявшиеся в любого нового посетителя, как репей в лисий хвост, – очевидно, придворный курятник тосковал без свежих сплетен. Сестра не слишком обрадовалась визитёрам – точнее, не обратила на них особенного внимания, забавляясь с новой игрушкой – то ли подобранной в парке, то ли притащенной кем-то из желавших выслужиться лисичкой-отоционом. Не вовсе прирученная юная пушистая самочка при виде гостей удрала под кресло, но потом высунулась и даже соизволила взять из рук Норы пару ломтиков персика. Служебный амулет, который должен был показывать реальную, не искажённую магией картинку, никак не отреагировал ни на княжескую дочь, ни на её хвостатую питомицу, ни на закуски, вино, мебель, книги или многочисленные побрякушки, не говоря уж о фрейлинах.
На вторую неделю поисков, облазив в компании любовника самые малоизвестные дворцовые закоулки, где, по его словам, можно было прятаться годами, Нора склонялась к мысли, что Малеф оказался прав – никаких следов беглеца не обнаружилось. Единственным заслуживающим внимания трофеем оказался портсигар из какого-то фиолетового искрящегося камня с выгравированным на крышке княжеским гербом – судя по слою пыли, вещица валялась в нежилом крыле Осеннего как минимум полтысячи лет. Пара почти рассыпавшихся от ветхости скелетов, в незапамятные времена лишившийся пробки флакон от зелья или духов и прочий не заслуживающий внимания мусор показывал, что убирают в Осеннем достаточно усердно – Нора ожидала увидеть куда более неприглядную картину в пустующих частях этой мрачной громады. В винном погребе и на кухне – не то, чтобы кто-то всерьёз рассчитывал обнаружить беглеца среди бутылок и бочек или в пышущей жаром печи, на противне, со скорлупками на ушах и яблочком во рту, но почему бы не совместить приятное с полезным? – регулярно удавалось обрести пару бутылок превосходного вина и нежнейшее каре ягненка или ещё тёплые пироги с гусятиной. Еда и выпивка экспроприировались не желавшей прерывать поиски ради обеда парочкой без зазрения совести, но на беглого метаморфа не тянули.
***
Война прислонилась спиной к дереву и блаженно зажмурилась. Если не прислушиваться к доносящемуся отовсюду гомону на разных языках, можно представить, будто бы ничего не изменилось. И она не участвует в этом фарсе в роли то ли дуэньи, то ли посажёной матери, то ли подружки невесты. И может в любой момент отправиться домой – или на любую из Пластин, не дожидаясь окончания спектакля. Хаос бы побрал Темнейшего и его сногсшибательные – частенько в прямом смысле этого слова – идеи.
Из раздумий её вырвал шум – неподалёку какая-то обнаглевшая скотина, наплевав на негласные правила, требовавшие перекидывать порталы на пустую лужайку около ворот, открыла проход прямо в центр парка. Судя по искажению пространства – ощутимо шатнуло даже старый платан, и Война спиной ощутила эту дрожь – портал был из тех, через которые можно хоть армию протащить. Интересные дела, и где в таком случае Легион? Где хотя бы бестолковые маклиновские подопечные… простите, подчиненные? Что вообще здесь творится? Рыжая внимательно оглядела продолжавший шелестеть листьями, но, к счастью, не упавший платан, и решительно зашагала прочь. Судя по тому, что земля продолжала едва заметно вибрировать, неизвестная сволочь – или, скорее, сволочи, вряд ли демон уровнем ниже членов обоих Советов мог устроить этот локальный катаклизм – продолжала держать портал. Они что, и правда перекидывают сюда пару подразделений? Кому бы могла взбрести в голову подобная дурь? Нападать на женихов, их свиту, невесту или кого-то из её родни запрещено – нарушитель станет законной добычей любого желающего.
Возмутители спокойствия оказались Войне знакомы – не все, конечно, и ни в коем случае не поименно, но достаточно: невысокий крепкого сложения демон, командовавший этим безобразием, был ей совершенно точно известен.
– Рю, дорогой, это армия вторжения или сезонная миграция? – нежно поинтересовалась рыжая, прикоснувшись к плечу старого приятеля. Тот отвлекся буквально на секунду – но этого хватило, чтобы оставшиеся без поддержки маги утратили контроль, и полупрозрачная, переливающаяся всеми цветами радуги, словно нефтяная плёнка на воде, арка дрогнула.
Война вздохнула и коротким резким движением поймала задрожавшую структуру.
– Брысь, парни, – свободной рукой она сделала недвусмысленный жест, почти на всех Пластинах означавший одно – сгинь и не отсвечивай. Маги повиновались. Арка перестала дрожать и увеличилась – теперь через неё можно было проходить группами, а не поодиночке. Когда последние визитёры оказались в парке, Война обернулась:
– Рю, надеюсь, ты пересчитал по головам своё кубло? Все змеёныши на месте и лавочку можно прикрывать, пока в Осеннем не подняли тревогу?
– Я был уверен, что её уже подняли, и именно поэтому мы с тобой наконец встретились после стольких лет разлуки, – не повышая голоса, отозвался «дорогой», наблюдавший за держащей портал женщиной с холодным ровным вниманием снайпера.
– Ты приволок едва ли не весь молодняк Горного Удела, чтобы я сорвалась сюда по тревоге? – фыркнула Война.
– Не скажу, что это было моей главной целью, но видеть тебя я всё же рад, – золотисто-зелёные, словно гелиодор, глаза на бледном, редко видящем солнце лице глядели спокойно и весело.
– Взаимно, – Война обняла старого приятеля. – Каким попущением Хаоса тебя занесло в наш дурдом?
– Долгая история, – князь Горного Удела улыбнулся, но улыбка вышла скорее официальной, нежели весёлой. – Кстати, я признателен тебе за помощь с порталом, и желал бы выразить эту признательность. Как насчёт обеда?
– В парке в честь знаменательного события понаставили временных ресторанчиков и кафе, – Война махнула рукой в сторону, где предположительно находились ворота. – Там наверняка найдется и корм для многочисленных змеёнышей – вряд ли твои охламоны успели соорудить лагерь.
– Помнится, во время Первой Вселенской ты сокрушалась, что я принц, дескать, кабы не обязанности наследника, вышел бы недурной интендант, – на этот раз Рюбецаль улыбнулся открыто и вполне искренне. – Задолго до того, как я здесь появился, в парке похозяйничали мои ребята – лагерь давно разбит. Готов поспорить, что змеёныши соорудили для своего владыки и его гостей куда лучший обед, чем сможет предложить любой адмирский прохиндей.
***
Война дотронулась до полога шатра, словно прицениваясь к ткани, огляделась и заметила:
– Не то, чтобы скромненько, но со вкусом.
– Предпочту считать это комплиментом, – горный князь сдержанно улыбнулся. – Никогда не понимал Пластины, на которых скромность числят среди добродетелей. Располагайся, где пожелаешь, – плавным лаконичным жестом Рюбецаль обвёл шатер, обставленный с варварски небрежной роскошью – вполне строгого вида стол и кресла соседствовали с нагромождением шкур и подушек, возле одной из ковровых «стен» находилось низкое и очень широкое ложе, полускрытое пологом, возле другой – причудливо изогнутый диван. Где-то в тени поблёскивало то, что намётанный глаз Войны немедля оценил на вес золота. Правда, зачем, кроме как для понтов, тащить с собой коллекцию антикварного, украшенного ныне исчезнувшими драгоценными камнями оружия, она не очень понимала. Рядом возвышалось нечто, похожее на дольмен – грубо обработанная, едва тронутая резцом каменная глыба – Война смерила её пристальным взглядом и недоверчиво хмыкнула – глыба то ли упиралась в тканый потолок, то ли вовсе пронизывала его насквозь.
Она дотронулась до камня. Агат или сердолик – расходящиеся полупросвечивающие полосы напоминали нарисованные не слишком прилежным ребёнком на смятом листе бумаги старинные ворота.
– Это подарок невесте? – засмеялась женщина. – Помню, ты рассказывал, что у вас принято дарить будущей супруге украшения-артефакты. Магией от этого булыжника несёт за версту, но я не представляю, как этакую многотонную махину вставить в кольцо или кулон.
Рюбецаль рассеянно провёл пальцами по волосам, пряди цвета тёмной бронзы шевельнулись,словно потревоженные змеи.
– Если захочешь, позже покажу, что это за подарок… Кстати, приказать подать обед или предпочитаешь сначала выпить по бокалу вина?
– Если не возражаешь, – Война осторожно коснулась камня пальцами, – я предпочла бы выяснить, для чего ты приволок этот раритет? Я отвечаю за безопасность княжеской дочери и не разбираюсь в вашей горной магии, а штуковина очевидно старая и сильная… Мне не нужны неожиданности.
– Мне тоже, но подробности, – князь Горного Удела развел руками – только после клятвы. Даже тебе, дорогая, – особенно тебе, учитывая тот изысканный узор, что светится на твоём плече сквозь одежду, если применить магическое зрение. Ни с тобой, ни из тебя, ни для тебя… – древнюю формулу он произнёс размеренно, словно вспоминая на ходу.
Война демонстративно закатила глаза, но клятву вернула, дополнив её совершенно неканоничной фразой:
– Надеюсь, ты понимаешь, что в случае чего я буду вынуждена выполнить любой приказ тату-мастера?
– Первое, что нужно знать о горной магии, – невозмутимо отозвался Рюбецаль, – она не карает невольных клятвопреступников. Если поклявшийся предаст ради выгоды, из страха или при виде пыточной камеры – это одно, если обезумеет от горя, боли или иной неподвластной камням силы – другое. В горах быстрее всего убивает страх. Я не стану оскорблять тебя вопросом, не испугаешься ли, – он приложил ладони к камню, туда, где, будь полосы на поверхности очертаниями ворот, сходились бы створки, и с силой нажал. Медленно, словно очень тяжелые двери, в странной глыбе открылся проход, за которым смутно угадывался ведущий вниз широкий пандус. Война недоуменно взглянула на Рюбецаля.
– И куда ведет эта штука? Твои охламоны умудрились выкопать в парке неизвестно что на неизвестно какую глубину, и при этом ни егеря, ни безопасники даже не почесались? Рю, одолжи мне этих ребят. Сначала мы с ними доведем до инфарктов СВРиБ и Третье, а потом навестим пару Пластин, где такие сапёры-диверсанты оказались бы кстати.
– Можешь забрать, конечно – если кто-то из них решит завербоваться в адмирскую армию, я не стану удерживать, – фыркнул Рюбецаль. Он галантно подал женщине руку. – Пойдем – и не забудь, предложение насчёт вина и обеда останется в силе и внизу.
Война кивнула и, держась за руку Рюбецаля, зашагала вниз. Идеальное ночное зрение не помогало – темнота пещеры, коридора или куда там вел её горный князь, оказалась абсолютной. Она хихикнула, подумав, что старый приятель, будучи едва ли не на голову ниже ростом, ведёт её, словно папаша малолетнюю дочку – совершенно не считая нужным что-либо объяснить. Зато про то, что важно не бояться, предупредил, ну не прелесть ли?
Провожатый, по всей видимости, счёл хихиканье нервным – движение воздуха подсказало, что он обернулся.
– Скоро придем, – ровный низкий голос напомнил рокот каменной осыпи. – Сделать путь ещё короче для не владеющего каменной магией я не смогу. Прости, я не всесилен даже здесь.
– Не извиняйся, можем погулять подольше, наслаждаясь этими прекрасными пейзажами, – съехидничала Война.
Ответа не последовало, но шаг Рюбецаль ускорил – пандус шёл заметно под уклон, и теперь пара почти бежала. Война подстроилась под ритм ведущего и неслась, как на тренировке, уже не обращая внимания на темноту. Поэтому пропустила момент, когда вокруг совершенно неожиданно, словно первые рассветные лучи, возникло странное свечение. Постепенно испускаемый стенами холодный зеленовато-жёлтый свет становился ярче и менял окраску, из мертвенного становясь все более похожим на свет пасмурного дня. Когда серебристая пустота сменилась сиянием полуденного солнца, Война остановилась – ровно тогда же остановился и отпустил её руку проводник. Он с интересом наблюдал за озирающейся женщиной. Та сделала пару шагов вперед, но тут же обернулась.
– Рю, куда ты меня приволок?
– В свой дворец, разумеется, – Рюбецаль снова провел пальцами по волосам. – Здесь, конечно, не всё, но достаточно, чтобы составить впечатление. Будь как дома. И подумай насчёт вина и закусок.
– Да уж, – согласилась Война с нервной усмешкой. – От вина после такого кросса не откажешься, да и поесть бы не помешало, – рыжая с неподдельным, почти детским интересом разглядывала огромную залу, где всё – от пола и стен до потолка – было искусно расписано хаотичными сплетениями деревьев, лиан, цветов и трав. Создавалось впечатление, будто вокруг тропический лес. Подойдя ближе, Война обнаружила, что кисть художника в создании этого великолепия не участвовала – буйная зелень, крупные бутоны и даже мошкара, зависшая над упавшим наземь перезрелым причудливым плодом, оказались инкрустацией. За окном, занимавшим целую стену, была видна совершенно иная картина – горные склоны, поросшие смешанным лесом. Кое-где деревья явно проигрывали битву за жизненное пространство, и среди зелени виднелись крутые осыпи и отвесные серые скалы. Она подошла к окну, но, дотронувшись до створки, поняла, что касается не стекла – казавшаяся эфемерной преграда была настоящей стеной из горного хрусталя, а возможно, из огромных алмазных пластин. Война не слишком разбиралась в камнях и не ощущала желания вникать в тонкости геммологии под пристальным немигающим взглядом хозяина этих мест.
– Когда закончишь любоваться, – равнодушно сообщил тот, – дай знать, я прикажу подать вино.
– Пить будем без излишеств, на каменном полу, или залезем на одну из лиан на стене? – Война преувеличенно внимательно оглядела зал. – После пейзажа и обоев я не удивлюсь, если и вино здесь окажется насыпанными в кубок гранатами или рубинами…
– Красное, – тем же тоном, но громко произнес Рюбецаль. – «Мёртвая лоза» полувековой давности и прошлогодний «Княжеский каприз» – он достаточно приятен, чтобы предложить гостье. – Он лениво хлопнул в ладоши. Возле крупной лианы с застывшей на ней большеглазой зверушкой неизвестной породы возник накрытый на двоих стол. Помимо двух хрустальных – или всё-таки бриллиантовых, так искриться мог и неимоверно редкого качества хрусталь, и бриллианты – кувшинов, наполненных вином, на гладкой каменной плите красовались бокалы и несколько блюд с закусками. Тарелки и даже столовые приборы, как удивлённо отметила Война, также оказались каменными.
– Спасибо, не вся обстановка из камня, – женщина расслабленно откинулась на спинку широкого кресла, обтянутого чьим-то коротким, но густым и шелковистым серебристым мехом. – Поскольку мы оба под клятвой, может, в качестве приправы к обеду раскроешь секрет: неужели весь дворец состоит из одной великолепной залы, где по хлопку ладоней властителя появляется все необходимое?
– Подобный аскетизм не в моих привычках, – Рюбецаль снова наполнил бокалы. – Сюда я смог перенести лишь часть дворца и наиболее интересный пейзаж за окнами восточного крыла Сердца Гор – должна же невеста, если, паче чаяния, она согласится стать моей супругой, знать, где ей придется воспитывать наследников. Девушка имеет право заранее выяснить такие подробности, чтобы не столкнуться с разочарованием, когда все клятвы будут принесены.
– Разумно, – Война задумчиво грызла рассыпчатое сырное печенье, мимоходом отметив, что здешний повар на розмарин не поскупился. – Но мне, признаться, непонятно, зачем ты полез в наш балаган? Да ещё потащил с собой свиту, больше похожую на армию? Прости, не поверю, что ты воспылал любовью, увидев голографический портрет годящейся тебе в правнучки девицы, а от страха перед будущим тестем прихватил с собой чуть ли не дивизию бойцов…
– Почему же только бойцов? – горный князь, казалось, счёл нужным слегка обидеться. – Уж при твоей наблюдательности не заметить, что едва ли не треть свиты – девицы и дамы… Я озадачен.
– Ах да, и это тоже, – Война внимательно глядела в золотисто-зелёные глаза визави. – Не боишься, что невесте донесут, мол, владыка гор привез с собой огромный гарем, чем открыто продемонстрировал неуважение к её персоне?
– Это неважно, – тот еле заметно улыбнулся. – Мне будет очень приятно, если достойные молодые пандемцы решат увести у меня из-под носа этих прелестных девиц, да и женитьбе мальчишек на столичных аристократках я буду несказанно рад.
Война прищурилась.
– Мне слабо верится в то, что Горный Удел превратился в брачное агентство, а ты – в сваху, – протянула она. – Ещё скажи, что среди достопримечательностей этой части дворца числится и сокровищница…
– И не только, – Рюбецаль ничуть не смутился. – Спальня тоже – я же сказал, что девушка вправе до свадьбы выяснить все подробности. Финансы и постель важнее для удачного супружества, чем вид из окна, не находишь?
– Экскурсионная программа на зависть, – Война отщипнула немного винограда, – не поспоришь.
– Предлагаю продолжить экскурсию, – горный князь знакомо, по-мальчишески обаятельно улыбнулся и поднялся из-за стола, предлагая Войне руку.
– Сейчас ты похож на себя времен Первой Вселенской, – Война переплела пальцы с пальцами Рюбецаля и добавила с коротким смешком, – надеюсь, подушки в спальне не из камня, а простыни не из стекла?
– Как можно, дорогая, – Рюбецаль расхохотался. – Я до сих пор не забыл, как удирал от наших ребят, когда вся посуда, включая полковые котлы, стала каменной. Готовить удобно, а вот возить с собой – уже не очень. Нашлось, кому превратить обратно, но поначалу человечки были очень недовольны.
– И ты устроил клоунаду, улепётывая от существ, которые даже толпой не могли тебе ничем повредить, – хмыкнула Война. – Помню, как же… Неудачливым, хоть и довольно сильным магом-человеком тебя потом считали все, кто наблюдал за этим театром.
***
Горный князь рассеянно-ласково гладил по спине уткнувшуюся ему в плечо женщину, бережно обходя пальцами татуировку. Цветные полоски на коже напоминали тонкие порезы, и ему казалось, что прикосновение к ним может быть болезненным. Что делают узоры лояльности, он знал лишь понаслышке – сам этой магией не владел и уж точно не пытался испробовать безоговорочное подчинение на себе. Война завозилась во сне, и Рюбецаль прикрыл её шелковым покрывалом.
Вероятно, ритуальную фразу «буду должен» можно было и не произносить – в конце концов, всячески подталкивать фрейлин и свитских повеселиться со змеёнышами было выгодно и ей – дворцовые интриги, которых в Осеннем было больше, чем алмазов в синей глине, наверняка мешали следить за благополучием подопечной. Возможно, не следовало откровенничать и делиться одной из главных, охраняемых пуще Сердца, тайн – рассказывать, что магия, которая доступна почти любому адмирскому аристократу, чистокровному демону, для столь же чистокровных демонов гор с каждым поколением становится все менее реальной. Горная магия повинуется без труда – но что толку в умении безошибочно вынуть из многометровой скалы золотую жилу и смотать её в клубок, будто нитку, когда нужно создать портал или перейти между Пластинами? Что толку в способности взглядом огранить бриллиант или изменить цвет турмалина, если нужно исцелить? Какой смысл в поголовном умении превращаться в гигантских змеев, если эта форма удобна лишь во тьме пещер? Рюбецаль прикрыл глаза. Ещё мальчишкой он пытался спорить с отцом, ратовавшим за чистоту крови. Доказывал, что браки между роднёй, оттачивающие навыки магии гор до совершенства, но низводящие всё, что не связано с камнем, до едва заметных, почти человеческих способностей у большинства змеёнышей, рано или поздно приведут к тому, что они превратятся в обслуживающий персонал. Мастеров и горнодобытчиков, поставляющих Раймиру, Адмиру и Лазури дорогостоящие побрякушки, но не способных ни воевать, ни участвовать в политических играх. Отец не внимал, но теперь князь – он. И он сделает все, чтобы исправить ошибки предков… Если для того, чтобы вернуть все оттенки магии родному краю, понадобится переженить сыновей самых чистых родов Полоза на незаконных дочках захудалых адмирских Домов – будет сделано. Если понадобится выдать собственных дочерей за сильных демонов без сколько-то знатного родства – он согласится. Лишь бы браки были заключены без насилия, по обоюдному согласию, как велит древний закон. Если девчонка, родившаяся от союза древней пустынной ведьмы и владетеля Адмира, удостоит его согласием – он сделает всё, чтобы даже когда подрастут их внуки, она ни на секунду не усомнилась в своем выборе. Впрочем, девочка вряд ли захочет оказаться на горном престоле – знакомясь с невестой, Рюбецаль не заметил в её глазах особого интереса. Что ж, не беда, он точно так же отнесется к любой обладательнице недюжинной магической силы, которая захочет стать княгиней Горного Удела.
Он почувствовал, что Война проснулась, раньше, чем женщина открыла глаза и потянулась.
– В твоём заколдованном замке неожиданно приятно спится, – она погладила Рюбецаля по щеке. – Даже возвращаться обратно в наш нынешний балаган неохота.
– Не хочешь – не возвращайся, – горный князь повернул голову и легко коснулся губами гладящей его ладони. – Если пожелаешь, я готов назвать тебя своей супругой в любой выбранный тобой день.