Свежие записи из блогов older than dead

Что-то я так конкретно, на целую неделю, запоздала в публикации впечатлений о парфюмере. А ведь это бесспорный шедевр литературы хотя бы за выбранную стилистику речи, полностью переносящую во Францию восемнадцатого столетия. «Парфюмер» издан в 1985 году, но полноценно ощущается «приветом» из куда более далёкого прошлого.

Ни для кого не загадка, о чём повествует Патрик Зюскинд в своём романе — предназначение главного героя (или скорее антигероя) раскрыто в названии, однако очень много мелких сатирических и пронзительных деталей таится непосредственно на страницах произведения. Автор не только чарует любопытными описаниями запахов или интригует сюжетом, он метко и, при этом, довольно тонко вскрывает людей самых разных слоёв населения, создавая смрадящее своими бесконечными недостатками общество, на фоне которого малообразованный, грубый и лишённый эмпатии «клоп» (а именно таковым прозвищем Зюскинд наделяет своего парфюмера) кажется эталоном одухотворённости, проницательности и ума — вопреки всем недостаткам, этот изворотливый и нелюдимый ублюдок вызывает желание болеть за него, хотя, казалось бы, он всего-навсего никчёмный паразит с особым талантом. Зато каким! Он гениальный, феноменально тщеславный и невероятно целеустремлённный. Жан-Батист Гренуй, как и большинство литературных чудовищ, с самого младенчества обделён тем, что во многом формирует человека как животное социальное. В нём отсутствуют привязанности, сострадание и большинство человеческих (и, вместе с тем, человечных) стремлений, да и он попросту одержим идеей — словно одержим дьяволом. Идя к тому, чтобы получить всеобщее признание и всепоглощающую любовь, он выясняет, насколько презирает современное ему общество из глупых, суетливых и пустых людей.

«Парфюмер. История одного убийцы» — это полная психологизма притча, которая несёт в себе двусмысленность и междустрочье...

Если выходить за рамки избыточной литературности отзыва, могу смело заявить, что роман горячо рекомендую любителям пгсить (таким же, как я, братья и сестры!) и, в особенности, тем, кого влечёт психология литературных чудовищ в художках. Он был моей давней мечтой на прочтение, но добраться смогла лишь недавно (конец ноября этого года, соответственно). Парфюмер стопроцентно оправдывает свой имидж и, в отличии от многих прочих приставленных к т.н. «лику святых» произведений, история уникальна и остроумна. Она не выносит какой-либо морали, не доводит до сведения, не является инструментом громкого высказывания — это попросту очень интересный роман, захватывающий с первых строк, и при этом довольно короткий, чтобы «слопать» его за вечер. После него я где-то сутки не хотела прикладываться к другим книгам, а, учитывая, что человек я не настолько впечатлительный, это говорит о том, насколько мощно отзовётся «Парфюмер. История одного убийцы» — естественно, если к автору/слогу/тематике читатель сопричастен. Я не считаю, что есть какая-либо литература, которая обязательна к прочтению ну просто потому что. Это всё из-за того, что я за осознанное чтение. Нет таких произведений или авторов, которым хоть какой-либо человек обязан с рождения, а потому и нет таких произведений и авторов, чтение коих — это общественный долг. Я уже ранее затрагивала данную тему, но кратко освещу свою точку зрения вновь: даже классика в первую очередь принадлежит человеческим рукам, а люди лишены многовековой и стопроцентной объективности; то, что было неоспоримо двести лет назад, в окружающей современной действительности может не иметь ничего общего с актуальностью — творчество тоже продукт и зачастую продукт лишь своего времени, продукт, скованный рамками тогдашнего/нынешнего менталитета, и ничего не существует в отрыве от темпорального контекста. А бессмертные произведения порой бывают бессмертными лишь благодаря привилегированности и авторитетности авторов, его поклонников и тех, кто записывает всё это дело в обязаловку. Читайте то, к чему сопричастны, — вот моя заповедь правильного чтения.

В «Парфюмере» Зюскинд изящно раскрывает занимательные идеи, а основная пахучая тема не была тронута ни ранее, ни позднее, по крайней мере, на своём опыте ничего подобного я не встречала. Написанная история Гренуя в 1985 году для меня оказалась свежа, как тихий и по-своему сочный ветер с книжных лугов. Пока не собираюсь кусать другие работы автора, возможно, всё обаяние его творчества для меня будет заключаться лишь в «Парфюмер. История одного убийцы», но Патрик Зюскинд заслуживает, с моей колокольни, внимания.

ссылка на публикацию в инсте: https://www.instagram.com/p/B5oPsT3IAe-/

Доброе утро, а я снова не спала.

Забавно, но вместо разбитости при минимуме сна или с его полным отсутствием я обычно живее, бодрее, сильнее и воодушевлённее, нежели после здорового восьмичасового сеанса (хотя не помню, когда последний раз отсыпала восемь часов). Мой максимум для ощущения себя человеком — это 5 часов. Проспав более пяти часов я встаю варёная и вялая.

What the f-

Ладно, сейчас бахну чаю, захуярю книжную публикацию и начну собираться на пробежку, а там дальше уже дела.

// пометка пересмотреть на досуге кинчик с римельтом. :333

«Здесь курят» цепляет мгновенно и держит до самого конца. Несмотря на остроты и общее настроение всепоглощающего цинизма, концовка вышла то ли сплошной взяткой для потенциальной аудитории, то ли чистой воды рофлом. Честно, ни женитьбы с дитятками главгера, ни ухода вроде как сильной персонажки в роль любящей жены не ожидаешь. Если бы концовка наступила в момент мести, то я была бы вполне удовлетворена, но автор то ли сам потакает массам девяностых — когда в провокацию уже можно, но давайте не сильно —, то ли это была переработка на стадии редактуры, то ли это вообще намеренно. В целом, время проведено отлично, я словно перешла сквозь воронку в конец девяностых. Книга определённо является товаром своей эпохи, местами всё ещё актуальна, однако уже больше в России. Возможно, поэтому перевели её только в этом году, хотя издана в 1997.

«Номер 11». Из американских реалий — в британские! Это книга, в которой абсолютно все ружья выстреливают. Преимущественно, прямиком в сердце. Ни одной лишней детали, ни одного лишнего персонажа. Колючая ирония, злободневность, интриги и завораживающая метафоричность в последней части. Книга вообще не отпускает, пока не закончишь. Респектую авторскому садизму, с которым он окунает персонажей в чан с говном. В моём вкусе. Коу берёт людей и распределяет их жизни по зёрнышку, как бы говоря: «век доступной информации? а, может, лучше век искажённой информации? век случайных и намеренных недопониманий? век, в котором как будто бы можно найти всё, но в котором ты никогда не отыщешь хрустального сада».

«Неизвестный террорист». А теперь мы в Австралии. Вещь абсолютно потрясает тем, насколько легко создать искусственного злодея в глазах общественности. Я в кристальном восторге от трагической иронии финала, и это, пожалуй, главное и бесспорное отличие от выше упомянутых произведений. Если в американских девяностых антигерой «побеждает в себе зло», а в британской сатире — зло наказано, то у австралийского Флэнагана зло отсутствует, но именно оно всё равно побеждает.

Все три книги так или иначе связаны с навешиванием ярлыков и с тем, как это влияет на объекты — в руках влиятельных люди являются просто объектами. Забавно, что особое сопереживание вызывает Куколка (где-то тут мимоходом пробежала теория, чем подышал Зак Снайдер со своим запрещённым приёмом) не из-за её судьбы в деталях, а из-за того, что она несправедливым образом оказалась втянута в бессильную борьбу против целого мира масс-медия, копов, которые окончательно перепутали, с чем и за что они должны работать — но так и не получила возможности постоять за себя.