Что почитать: свежие записи из разных блогов
Записи с тэгом #цены из разных блогов
Журналист Игорь Глуховский, блог «Пером, как шпагой»
«Сгноим и выбросим, но цены не снизим» — гримаса капитализма
На фоне предрекаемого значительного подорожания любимого многими шоколада не плохо вспомнить про нашумевший в конце прошлого года «яичный кризис». Когда резко и основательно подорожали яйца.
скрытый текст
Каких только причин подорожания не указывалось, какие версии только не выдвигались. Тут и резко возросшее потребления яиц населением, и «убыточность» птицефабрик и много еще чего. Но вот одну версию старались не упоминать — жадность современных российских капиталистов. Которые захотели сильно заработать на популярном у россиян продукте.
А в подтверждение этому — находка на окраине Омска. Огромный «полигон» выброшенных яиц обнаружили на пустыре в Омской области, пишет издание «Свободная Пресса». Ещё вчера по Омским пабликам распространилась видеозапись, на которой зафиксировано огромное количество выброшенных на свалку яиц. Автор видео сообщил, что на коробках имеются этикетки, а в магазинах десяток этих яиц продавали по 200 рублей.
Банальное проявление алчного капитализма, когда продавец скорее выбросит товар, нежели продаст его по более низкой цене.
Когда нас, словно бычков на верёвочке, увели от социализма, где подобное, в принципе, было невозможно, нам говорили, что капитализм — это открытый рынок, который создаёт конкуренцию, что, в свою очередь, ведёт к снижению стоимости товаров и повышению их качества. А что в реальности? В реальности производители стремятся минимизировать расходы на производство товара или услуг (в основном за счёт снижения качества и уменьшения упаковки) и, при этом, максимально дорого его продать. Ведь вся суть капитализма — получение прибыли и ничто иное. Вот и касаемо яиц — зачем продавать много яиц дешево, если можно продать мало и дорого? И при этом быстро навариться.
Ну а если абстрагироваться от популярного и полезного диетического продукта, то вкусили мы уже капитализма по полной. Нас не лечат, а «оказывают медицинские услуги», наших детей не учат, а «оказывают образовательные услуги.» Бизнесу от медицины не нужны здоровые люди, ему нужны люди, которые вечно болеют и платят за своё лечение. А в итоге... В итоге мы имеем высокий уровень смертности и катастрофическую демографическую ситуацию...
Точно такой же бизнес построен и в сфере образования. Детям дают не знания, а ЕГЭ-шный суррогат, за получение которого ещё надо заплатить. Как итог — полнейшая деградация образования. Целая орда необразованных блогеров и тик-токарей то же следствие «образовательного бизнеса».
А что наше государство? Чиновники поощряют всё это. Ибо нередко и сами «в доле» от этих процессов.
Ну а пока наблюдаем типичную капиталистическую картинку: во множестве российских магазинов и торговых точек к приобретению предлагаются куриные яйца стоимостью примерно в 200 рублей за один десяток, а кто-то просто занимается небрежным выкидыванием большого количества куриных яиц на помойную свалку.
Да, на сегодняшний день подешевели продукты от курочки Рябы. Просто гигантский скачок цен вниз. Цены на куриные яйца в России с 23 по 29 января снизились на один процент, а куриное мясо подешевело на полпроцента, следует из данных Росстата. А «Руспродсоюз» недавно заявил, что средняя розничная цена за десяток яиц в России за неделю снизилась на «гигантские» 1,5 процента и составила 131,62 рубля.
источник Аргументы недели
скрытый текст
Каких только причин подорожания не указывалось, какие версии только не выдвигались. Тут и резко возросшее потребления яиц населением, и «убыточность» птицефабрик и много еще чего. Но вот одну версию старались не упоминать — жадность современных российских капиталистов. Которые захотели сильно заработать на популярном у россиян продукте.
А в подтверждение этому — находка на окраине Омска. Огромный «полигон» выброшенных яиц обнаружили на пустыре в Омской области, пишет издание «Свободная Пресса». Ещё вчера по Омским пабликам распространилась видеозапись, на которой зафиксировано огромное количество выброшенных на свалку яиц. Автор видео сообщил, что на коробках имеются этикетки, а в магазинах десяток этих яиц продавали по 200 рублей.
Банальное проявление алчного капитализма, когда продавец скорее выбросит товар, нежели продаст его по более низкой цене.
Когда нас, словно бычков на верёвочке, увели от социализма, где подобное, в принципе, было невозможно, нам говорили, что капитализм — это открытый рынок, который создаёт конкуренцию, что, в свою очередь, ведёт к снижению стоимости товаров и повышению их качества. А что в реальности? В реальности производители стремятся минимизировать расходы на производство товара или услуг (в основном за счёт снижения качества и уменьшения упаковки) и, при этом, максимально дорого его продать. Ведь вся суть капитализма — получение прибыли и ничто иное. Вот и касаемо яиц — зачем продавать много яиц дешево, если можно продать мало и дорого? И при этом быстро навариться.
Ну а если абстрагироваться от популярного и полезного диетического продукта, то вкусили мы уже капитализма по полной. Нас не лечат, а «оказывают медицинские услуги», наших детей не учат, а «оказывают образовательные услуги.» Бизнесу от медицины не нужны здоровые люди, ему нужны люди, которые вечно болеют и платят за своё лечение. А в итоге... В итоге мы имеем высокий уровень смертности и катастрофическую демографическую ситуацию...
Точно такой же бизнес построен и в сфере образования. Детям дают не знания, а ЕГЭ-шный суррогат, за получение которого ещё надо заплатить. Как итог — полнейшая деградация образования. Целая орда необразованных блогеров и тик-токарей то же следствие «образовательного бизнеса».
А что наше государство? Чиновники поощряют всё это. Ибо нередко и сами «в доле» от этих процессов.
Ну а пока наблюдаем типичную капиталистическую картинку: во множестве российских магазинов и торговых точек к приобретению предлагаются куриные яйца стоимостью примерно в 200 рублей за один десяток, а кто-то просто занимается небрежным выкидыванием большого количества куриных яиц на помойную свалку.
Да, на сегодняшний день подешевели продукты от курочки Рябы. Просто гигантский скачок цен вниз. Цены на куриные яйца в России с 23 по 29 января снизились на один процент, а куриное мясо подешевело на полпроцента, следует из данных Росстата. А «Руспродсоюз» недавно заявил, что средняя розничная цена за десяток яиц в России за неделю снизилась на «гигантские» 1,5 процента и составила 131,62 рубля.
источник Аргументы недели
Арабелла, блог «Англия Джейн Остин»
Пошить нельзя купить. Викторианская Англия
Викторианцы ожидали от одежды, что она прослужит им многие годы, а бог даст, перейдет по наследству детям, как передавались подвенечное платье и фраки. Бедные изготавливали одежду сами от начала до конца, как это было принято на фермах: пряли, ткали, кроили и шили; или покупали с рук ношеную, как это было в городах. Крашеные вещи стоили дороже, поэтому яркие краски были привилегией богатых людей.
скрытый текстОднако в середине XIX века, когда из-за развития мануфактур цены на вещи упали, низшие классы уже смогли позволить себе приобретать разноцветные юбки и брюки (если на них все еще возможно было увидеть цветовую гамму), доставшиеся им после долгого пути, проделанного этой одеждой, переходившей из рук в руки.
Сколько денег необходимо было потратить для того, чтобы достойно выглядеть, зависело от класса. В середине 1870-х годов рабочая семья из пяти человек одевалась на шесть фунтов в год или на два шиллинга три пенса в неделю. В обеспеченной семье среднего класса джентльмен одевался на тридцать фунтов в год, леди — на пятьдесят. На наряды детей тратилось от десяти до пятнадцати фунтов.
Однако Джанет Маршалл и ее сестра Ада, принадлежавшие к высшему классу и имевшие репутацию конформисток (очень современных девушек), никогда не тратили более тридцати фунтов каждая, хотя, не в пример многим женщинам, имели гардероб из сорока новых платьев в год. В основном экономия производилась за счет того, что девушки шили платья сами. Они прибегали к помощи портнихи только в крайних случаях, когда требовалась высококвалифицированная работа: при изготовлении вечерних туалетов и для шитья лифов.
В основном платья они шили к зимнему и летнему сезонам и тратили на эту работу по три часа ежедневно. Кроме того, девушки постоянно искали в магазинах нужные материалы, узоры, кружева, ленты, отделку. Чаще всего приходившая на дом портниха раскраивала платье и сшивала корсаж, в то время как женщины сами шили юбки и нашивали простую отделку. За самую простую работу портниха получала в день два шиллинга и не тратилась на еду, поскольку ее кормили в домах, куда приглашали. За сложную, тонкую работу — три шиллинга в день.
Если семья была очень богата, то леди могла позволить себе шить у портних, державших ателье. Тогда на пошив тратилось приблизительно сто фунтов в год.
К одежде относились бережно. По утрам надевалось платье, которое было сшито два года назад для работы по дому, и в нем же леди могла принимать близких гостей и не очень важных знакомых От большинства женщин среднего класса ожидалось, что они будут носить платья до десяти лет и покупать очередную обновку через три-четыре года.
Однако в более бедных семьях изобретательные женщины умудрялись приобретать платье каждый год всего за десять шиллингов, выбирая темные тона, чтобы оно могло быть использовано в дальнейшем для домашней работы. С помощью различных отделок ему придавался привлекательный вид, а меняя кружева на ленты, они давали понять, что у них новый наряд.
Также оборотистые дамы покупали две новые пары сапог или ботинок каждый год за один фунт три шиллинга, цветные чулки на зиму и белые на лето обходились им в один фунт десять шиллингов. Шесть пар перчаток: четыре темных и две светлых — за один фунт один шиллинг, пять шиллингов они отдавали за белые и цветные воротнички и манжеты, соломенные шляпки ежегодно обходились им в один фунт восемь шиллингов, новый капор — еще в один фунт.
Итого семь фунтов в год на одежду. Перчатки являлись прекрасным показателем статуса: если они облегали руку и легко отделялись друг от друга, это означало, что их хозяйка не обременяла себя работой. Их было очень трудно чистить и дорого заменять. Можно было купить полуфабрикат платья, когда одежда была либо раскроена по определенному фасону, либо сшита самая трудная часть — лиф. Хотя при этом всегда оставалась угроза того, что платье будет морщинить сзади.
Нам трудно понять сегодня, что когда-то, зайдя в магазин, мы не увидели бы развешанных повсюду юбок, блузок, жакетов и другой приготовленной для продажи одежды, зато обнаружили бы необыкновенный выбор материалов, отделок, крючков, ниток, бисера, гаруса, пуговиц, шнуров, бахромы — то есть всего, что нужно было мастерицам для шитья.
Готовое платье можно было купить, только если в ателье клиентка отказалась от своего заказа и покупательнице подошел ее размер, либо в местах, где торговали поношенным товаром, или у портних, которые, заметив какой фасон очень популярен в этом сезоне, решили скопировать его для нескольких заказчиц.
В 1861 году в магазине мод впервые предлагалась реклама полностью готовых платьев, а через десять лет клиентам уже рассылались журналы с предлагаемыми видами услуг в магазине «Дэбенхэм»: целиком сшитый туалет; одежда, сшитая в магазине по меркам клиента; сшитый на заказ лиф с готовой юбкой. Материал и предлагаемый фасон отсылались даме, и она, обмерив себя, заказывала наряд. Готовое платье стоило дешевле, и с 1880 года леди постепенно стали пользоваться уже готовой купленной одеждой, чего не было никогда ранее.
"Повседневная жизнь викторианской Англии" Т. В. Диттрич
скрытый текстОднако в середине XIX века, когда из-за развития мануфактур цены на вещи упали, низшие классы уже смогли позволить себе приобретать разноцветные юбки и брюки (если на них все еще возможно было увидеть цветовую гамму), доставшиеся им после долгого пути, проделанного этой одеждой, переходившей из рук в руки.
Сколько денег необходимо было потратить для того, чтобы достойно выглядеть, зависело от класса. В середине 1870-х годов рабочая семья из пяти человек одевалась на шесть фунтов в год или на два шиллинга три пенса в неделю. В обеспеченной семье среднего класса джентльмен одевался на тридцать фунтов в год, леди — на пятьдесят. На наряды детей тратилось от десяти до пятнадцати фунтов.
Однако Джанет Маршалл и ее сестра Ада, принадлежавшие к высшему классу и имевшие репутацию конформисток (очень современных девушек), никогда не тратили более тридцати фунтов каждая, хотя, не в пример многим женщинам, имели гардероб из сорока новых платьев в год. В основном экономия производилась за счет того, что девушки шили платья сами. Они прибегали к помощи портнихи только в крайних случаях, когда требовалась высококвалифицированная работа: при изготовлении вечерних туалетов и для шитья лифов.
В основном платья они шили к зимнему и летнему сезонам и тратили на эту работу по три часа ежедневно. Кроме того, девушки постоянно искали в магазинах нужные материалы, узоры, кружева, ленты, отделку. Чаще всего приходившая на дом портниха раскраивала платье и сшивала корсаж, в то время как женщины сами шили юбки и нашивали простую отделку. За самую простую работу портниха получала в день два шиллинга и не тратилась на еду, поскольку ее кормили в домах, куда приглашали. За сложную, тонкую работу — три шиллинга в день.
Если семья была очень богата, то леди могла позволить себе шить у портних, державших ателье. Тогда на пошив тратилось приблизительно сто фунтов в год.
К одежде относились бережно. По утрам надевалось платье, которое было сшито два года назад для работы по дому, и в нем же леди могла принимать близких гостей и не очень важных знакомых От большинства женщин среднего класса ожидалось, что они будут носить платья до десяти лет и покупать очередную обновку через три-четыре года.
Однако в более бедных семьях изобретательные женщины умудрялись приобретать платье каждый год всего за десять шиллингов, выбирая темные тона, чтобы оно могло быть использовано в дальнейшем для домашней работы. С помощью различных отделок ему придавался привлекательный вид, а меняя кружева на ленты, они давали понять, что у них новый наряд.
Также оборотистые дамы покупали две новые пары сапог или ботинок каждый год за один фунт три шиллинга, цветные чулки на зиму и белые на лето обходились им в один фунт десять шиллингов. Шесть пар перчаток: четыре темных и две светлых — за один фунт один шиллинг, пять шиллингов они отдавали за белые и цветные воротнички и манжеты, соломенные шляпки ежегодно обходились им в один фунт восемь шиллингов, новый капор — еще в один фунт.
Итого семь фунтов в год на одежду. Перчатки являлись прекрасным показателем статуса: если они облегали руку и легко отделялись друг от друга, это означало, что их хозяйка не обременяла себя работой. Их было очень трудно чистить и дорого заменять. Можно было купить полуфабрикат платья, когда одежда была либо раскроена по определенному фасону, либо сшита самая трудная часть — лиф. Хотя при этом всегда оставалась угроза того, что платье будет морщинить сзади.
Нам трудно понять сегодня, что когда-то, зайдя в магазин, мы не увидели бы развешанных повсюду юбок, блузок, жакетов и другой приготовленной для продажи одежды, зато обнаружили бы необыкновенный выбор материалов, отделок, крючков, ниток, бисера, гаруса, пуговиц, шнуров, бахромы — то есть всего, что нужно было мастерицам для шитья.
Готовое платье можно было купить, только если в ателье клиентка отказалась от своего заказа и покупательнице подошел ее размер, либо в местах, где торговали поношенным товаром, или у портних, которые, заметив какой фасон очень популярен в этом сезоне, решили скопировать его для нескольких заказчиц.
В 1861 году в магазине мод впервые предлагалась реклама полностью готовых платьев, а через десять лет клиентам уже рассылались журналы с предлагаемыми видами услуг в магазине «Дэбенхэм»: целиком сшитый туалет; одежда, сшитая в магазине по меркам клиента; сшитый на заказ лиф с готовой юбкой. Материал и предлагаемый фасон отсылались даме, и она, обмерив себя, заказывала наряд. Готовое платье стоило дешевле, и с 1880 года леди постепенно стали пользоваться уже готовой купленной одеждой, чего не было никогда ранее.
"Повседневная жизнь викторианской Англии" Т. В. Диттрич
Арабелла, блог «Англия Джейн Остин»
Как издавались книги в эпоху Джейн Остин
Джейн приняла предложение брата Генри стать ее литературным агентом, и он добился успеха. Зимой 1810 года роман "Чувство и чувствительность" был принят к публикации. Книгу должен был выпустить Томас Эджертон, издававший книги военной тематики. Странное соседство для "Чувства и чувствительности", но Эджертон был солидным издателем, его книги выходили большими тиражами, а главное, он согласился печатать Джейн. Вероятно, она была довольна заключенной сделкой, несмотря на значительный финансовый риск. "Чувство и чувствительность" планировалось издать "на средства автора", то есть возможные убытки ложились на нее, зато ей причиталась часть прибыли. Сегодня мы назвали бы подобную схему "изданием за счет автора" — в наше время это довольно редкое явление, но в 1810 году она была стандартной в издательском деле.
скрытый текстРадость Джейн, по-видимому, постепенно угасала, поскольку процесс печати книги растягивался до бесконечности. Вычитывать гранки она приехала к Генри в Лондон. Жизнь в доме Генри подразумевала множество удовольствий, но Джейн признавалась Кассандре, что на первом плане у нее работа. "Разумеется, ни одно другое занятие не заставит меня полностью отбросить мысли о "Ч. и ч.", — писала она. — Я не могу забыть о нем, как мать не может забыть свое грудное дитя". Генри тоже помнил о своих обязанностях: "Он поторопил издателя и говорит, что сегодня снова увидится с ним".
В сущности, экономика издательского дела не поощряла Томаса Эджертона к спешке. Даже продав все 750 экземпляров "Чувства и чувствительности", он получил бы всего 35 фунтов прибыли, поскольку книга издавалась "на средства автора". Риск и потенциальный выигрыш приходились на долю Джейн (точнее, на долю Генри). Максимальная сумма, которую они надеялись получить, составляла 140 фунтов.
С чего начинал издатель, которому не надо спешить? Прежде всего, ему требовалось "определить объем" книги. То есть он должен был подсчитать, сколько потребуется больших листов бумаги — из каждого получалось двадцать четыре страницы, или двенадцать листов. Бумага составляла основную долю расходов, и с нее уплачивались налоги. Это заставляло издателей экономить на тиражах, в чем уже убедилась Джейн. Лучше получить небольшую прибыль от 750 экземпляров, чем напечатать 2000, а нераспроданный остаток отправить в макулатуру.
Затем издатель должен был разделить текст на части и отдать их нескольким наборщикам, которые работали одновременно. Эта работа требовала необыкновенной сноровки. Наборщик брал из деревянных лотков металлические литеры и ставил на нужное место, отделяя каждую строчку текста тонкой металлической планкой — шпоной.
К металлическому шрифту прикладывали кожаные тампоны с деревянными ручками, смоченные густой и жирной черной краской. После нанесения краски деревянные рычаги печатного пресса опускали лист бумаги на шрифт и плотно прижимали к нему. Текст наконец переносился на бумагу. Первый паровой печатный пресс в Лондоне был приобретен газетой "Таймс" в 1814 году. До этого работа выполнялась вручную, с применением мускульной силы.
Отпечатанный лист отдавали вычитать и отредактировать автору (иногда его заменял издатель), после чего изготавливали требуемое количество копий. Затем металлический набор разбирали, и наборщики приступали к работе над следующим листом. Отпечатанные листы разрезали, складывали и сшивали — как правило, эту работу выполняли женщины. Наконец, сшитую книгу отправляли переплетчику. По желанию клиента он мог изготовить для конкретного экземпляра любую обложку, например аналогичную обложкам других книг его библиотеки.
Все это занимало много времени. Роман "Чувство и чувствительность" отдали в печать в январе 1811 года, а к читателям он попал только в октябре. За три дня до выхода книги напряжение Джейн достигло предела. Она волновалась: как ее примет публика? — и пыталась об этом не думать. "Когда лежишь в постели, — писала она, — и голова раскалывается от боли… тебе не до великих дел!"
Наконец 30 октября 1811 года в газете "Стар" появилось объявление о выходе в свет новой книги. На следующий день такое же объявление напечатала "Морнинг кроникл". Роман под названием "Чувство и чувствительность" был издан в трех томах и стоил пятнадцать шиллингов. В феврале 1812 года "Критикал ревью" опубликовал благожелательный отзыв о книге, что способствовало росту ее продаж. В рецензии говорилось, что персонажи Джейн "благородны и естественны… события правдоподобны, чрезвычайно увлекательны и интересны… что делает честь автору, который демонстрирует глубокое знание человеческой природы и удачно сочетает толику здравого смысла с более легкомысленным подходом". Еще одна рецензия появилась в мае в журнале "Бритиш критик". Подруга Джейн вспоминала, что та получала огромное удовольствие от знакомства с рецензиями, восклицая: "Как приятно! С этими персонажами я намучилась больше всего, и автор меня раскусил".
Люси Уорсли «В гостях у Джейн Остин. Биография сквозь призму быта»
скрытый текстРадость Джейн, по-видимому, постепенно угасала, поскольку процесс печати книги растягивался до бесконечности. Вычитывать гранки она приехала к Генри в Лондон. Жизнь в доме Генри подразумевала множество удовольствий, но Джейн признавалась Кассандре, что на первом плане у нее работа. "Разумеется, ни одно другое занятие не заставит меня полностью отбросить мысли о "Ч. и ч.", — писала она. — Я не могу забыть о нем, как мать не может забыть свое грудное дитя". Генри тоже помнил о своих обязанностях: "Он поторопил издателя и говорит, что сегодня снова увидится с ним".
В сущности, экономика издательского дела не поощряла Томаса Эджертона к спешке. Даже продав все 750 экземпляров "Чувства и чувствительности", он получил бы всего 35 фунтов прибыли, поскольку книга издавалась "на средства автора". Риск и потенциальный выигрыш приходились на долю Джейн (точнее, на долю Генри). Максимальная сумма, которую они надеялись получить, составляла 140 фунтов.
С чего начинал издатель, которому не надо спешить? Прежде всего, ему требовалось "определить объем" книги. То есть он должен был подсчитать, сколько потребуется больших листов бумаги — из каждого получалось двадцать четыре страницы, или двенадцать листов. Бумага составляла основную долю расходов, и с нее уплачивались налоги. Это заставляло издателей экономить на тиражах, в чем уже убедилась Джейн. Лучше получить небольшую прибыль от 750 экземпляров, чем напечатать 2000, а нераспроданный остаток отправить в макулатуру.
Затем издатель должен был разделить текст на части и отдать их нескольким наборщикам, которые работали одновременно. Эта работа требовала необыкновенной сноровки. Наборщик брал из деревянных лотков металлические литеры и ставил на нужное место, отделяя каждую строчку текста тонкой металлической планкой — шпоной.
К металлическому шрифту прикладывали кожаные тампоны с деревянными ручками, смоченные густой и жирной черной краской. После нанесения краски деревянные рычаги печатного пресса опускали лист бумаги на шрифт и плотно прижимали к нему. Текст наконец переносился на бумагу. Первый паровой печатный пресс в Лондоне был приобретен газетой "Таймс" в 1814 году. До этого работа выполнялась вручную, с применением мускульной силы.
Отпечатанный лист отдавали вычитать и отредактировать автору (иногда его заменял издатель), после чего изготавливали требуемое количество копий. Затем металлический набор разбирали, и наборщики приступали к работе над следующим листом. Отпечатанные листы разрезали, складывали и сшивали — как правило, эту работу выполняли женщины. Наконец, сшитую книгу отправляли переплетчику. По желанию клиента он мог изготовить для конкретного экземпляра любую обложку, например аналогичную обложкам других книг его библиотеки.
Все это занимало много времени. Роман "Чувство и чувствительность" отдали в печать в январе 1811 года, а к читателям он попал только в октябре. За три дня до выхода книги напряжение Джейн достигло предела. Она волновалась: как ее примет публика? — и пыталась об этом не думать. "Когда лежишь в постели, — писала она, — и голова раскалывается от боли… тебе не до великих дел!"
Наконец 30 октября 1811 года в газете "Стар" появилось объявление о выходе в свет новой книги. На следующий день такое же объявление напечатала "Морнинг кроникл". Роман под названием "Чувство и чувствительность" был издан в трех томах и стоил пятнадцать шиллингов. В феврале 1812 года "Критикал ревью" опубликовал благожелательный отзыв о книге, что способствовало росту ее продаж. В рецензии говорилось, что персонажи Джейн "благородны и естественны… события правдоподобны, чрезвычайно увлекательны и интересны… что делает честь автору, который демонстрирует глубокое знание человеческой природы и удачно сочетает толику здравого смысла с более легкомысленным подходом". Еще одна рецензия появилась в мае в журнале "Бритиш критик". Подруга Джейн вспоминала, что та получала огромное удовольствие от знакомства с рецензиями, восклицая: "Как приятно! С этими персонажами я намучилась больше всего, и автор меня раскусил".
Люси Уорсли «В гостях у Джейн Остин. Биография сквозь призму быта»
Арабелла, блог «Каминный зал»
По следам ШХ. Кофе, сэр...
Холмс сидел спиной ко мне, и я думал, что мои манипуляции остаются для него незаметными.
— Откуда вы знаете, чем я занят? Можно подумать, что у вас глаза на затылке!
— Чего нет, того нет, зато передо мной стоит начищенный до блеска серебряный кофейник, — ответил он.
скрытый текстСила человеческого ума прямо пропорциональна количеству выпитого кофе”, - так сказал сэр Джеймс Макинтош (1765-1832), шотландский юрист, политик и историк. Это правило легко можно было применить к мистеру Холмсу и доктору Ватсону, поскольку оба часто предпочитали кофе чаю в течение дня и до поздней ночи. На завтрак обязательно подавался кофейник с горячим и крепким напитком. Впервые кофе упоминается в "Этюде в багровых тонах".
Когда Холмс неустанно работал над расследованием, кофе служил стимулятором как мышления, так и действий. Для доктора Ватсона, который часто задерживался в разных назначенных местах, чтобы дождаться Холмса, кофе служил необходимым подкреплением, как показано в “Морском договоре”. В этом приключении привокзальный швейцар использовал спиртовку для приготовления необходимого напитка. И в случаях, когда ночью приходилось бодрствовать, кофе был идеальным эликсиром.
***
Хотя Англия считается страной любителей чая, так было не всегда. В 17-18 веках кофе был королем: англичане потребляли его в 10 раз больше, чем чая. В Лондоне появилось не менее 2000 кофеен, которые привлекли самых разных посетителей, от врачей, торговцев и писателей до политиков. Гонцы ходили от кофейни к кофейне, чтобы передавать информацию о главных событиях дня. 23 декабря 1675 года король Карл II издал указ о запрете кофеен. Массовые протесты граждан привели к отмене этого правила 8 января 1676 года.
В бухгалтерских книгах того периода сохранились записи о продаже чая и ряда других товаров широкому кругу людей, как джентльменам в сельской местности, так и владельцам кофеен. Одним из них был мистер Баттон, владелец кофейни Button в Ковент-Гардене.
В период с 1716 по 1722 год Баттон почти каждый день покупал пакетики обжаренного кофе в количестве одного-двух фунтов, а также делал дальнейшие заказы на чай bohea (бохия), чай pecoe (пеко), зеленый чай, минеральную воду (spaw water) ром, арак, нюхательный табак, сахар и шоколад. За кофе Баттон платил от 5ш.6п. до 6ш.8 пенсов за фунт, а за чай bohea - от 16 до 18 шиллингов за фунт.
Также на середину 18-го века (1740-1770)
Фунт кофе - 4ш.9п. - 6 ш.
Фунт чая - 7ш.6п. - 9 ш.
Лайза Пикард в "Dr Johnson's London"
Сохранился чек на имя преподобного Чарльза Тонина, датированный 1807 г., на две посылки чая.
Первая - на два пакетика чая "Файн Сушонг" стоимостью 6 ш.6 п. каждый, в сумме получается 13 ш.
Вторая - за один пакетик "прекрасного зеленого" чая по цене 9 ш. За все - 1 фунт 2 ш. Это большие деньги по тем временам.
Для простого рабочего - его жалованье за две недели. отсюда
К середине 1780-х годов торговля кофе пришла в упадок, и популярность завоевал чай - из-за давления со стороны могущественной Британской Ост-Индской компании с требованием снизить импортные пошлины. Частные торговцы, которые привозили кофе из британских вест-индских колоний, не обладали таким политическим влиянием, поэтому цены на чай упали, а потребление увеличилось. Возникновение "клубов джентльменов" также способствовало снижению популярности английских кофеен. Чай вошел в моду при дворе, и начали набирать популярность чайные домики, которые привлекали как мужчин, так и женщин.
Чай также был проще в приготовлении – не требовалось обжаривания, помола и умелой варки. Но вкус к кофе благодаря благоприятным обстоятельствам сохранялся. Memoirs from Mrs. Hudson's Kitchen
скрытый текст
К концу 19 века цены снизились, и к тому времени, как миссис Хадсон стала сдавать комнаты двум беспокойным джентльменам, она могла приобрести в бакалейной лавке:
Фунт хорошего чая - за 2 шиллинга
Молотый кофе (Мокко) - 1ш.6п за фунт
Какао - 1 шиллинг за фунт
Сахар - 10 пенсов за 4 фунта
Правда, как рачительная хозяйка, миссис Хадсон скорее всего, покупала кофе в зернах по цене 1ш.5п.(за фунт), чтобы затем смолоть самой. Необжаренные кофейные зерна выходили еще дешевле - 1ш.2п. за фунт.
И не только в целях экономии. Продавцы ради увеличения прибыли нередко подмешивали в молотый кофе изрядную долю молотого цикория. Цикорий, в свою очередь, также часто фальсифицировался примесью печеной моркови и подобных ей сахаристых корней.
***
Также с развитием торговли, и снижением ввозных пошлин, число кофеен в Лондоне и других городах вновь возросло. Если к 1815 г. в Лондоне их насчитывалось не более 20, и стоимость чашечки кофе редко обходилась дешевле 6 пенсов, то к середине и концу века ситуация изменилась. После того, как в 1824 г. ввозная пошлина на кофе упала с 1 шиллинга до 6 пенсов за фунт, потребление кофе по всему королевству за следующие семь лет выросло почти втрое.
Число кофеен превысило 300, а стоимость чашечки кофе упала до 1-3 пенсов.
В иных кофейнях каждый день бывало от 700 до 1300 покупателей. Туда доставлялись 40 экземпляров ежедневных газет, помимо провинциальных и иностранных газет и журналов. Также в некоторых кофейнях была возможность заказать мясное блюдо, на что могло еженедельно уходить ок. 330 фунтов ветчины и говядины. Такие заведения, где мужчина мог позавтракать за полтора-два шиллинга, или же получить хороший ужин за четыре с половиной (исключая вино), встречались почти на каждой улице.
Если же поблизости не находилось кофейни, или нужно было быстро перекусить, то существовали кофейные киоски.Их устанавливали на углах улиц, где было достаточно места. Кофейный киоск обычно представлял собой тележку на пружинах с двумя, а иногда и четырьмя колесами. Некоторые состояли из столов, а у некоторых имелись козлы и доска. Поверх всего этого укладывались две или три, а иногда и четыре большие жестяные банки, вмещающие в среднем по пять галлонов каждая. Под каждой из этих банок находилась небольшая жаровня в виде дырчатого железного котелка, в котором постоянно горел древесный уголь, чтобы кофе или чай в жестяных банках/баллонах оставались горячими в течение раннего утра.
Кофейный киоск
На стенке киоска также имелось отделение для хлеба с маслом, сэндвичей с пирожными и ветчиной, а другое - для кофейных кружек. Обычно под каждым прилавком находилась небольшая ванна, в которой мыли кружки и блюдца. Эта нехитрая еда служила завтраком для многих служащих, извозчиков и полицейских. Чашка кофе и два тонких куска хлеба с маслом стоили пенни в Вест-Энде и Сити; у доков, где клиентами были исключительно представители рабочего класса, цена была вдвое меньше. отсюда
— Откуда вы знаете, чем я занят? Можно подумать, что у вас глаза на затылке!
— Чего нет, того нет, зато передо мной стоит начищенный до блеска серебряный кофейник, — ответил он.
скрытый текстСила человеческого ума прямо пропорциональна количеству выпитого кофе”, - так сказал сэр Джеймс Макинтош (1765-1832), шотландский юрист, политик и историк. Это правило легко можно было применить к мистеру Холмсу и доктору Ватсону, поскольку оба часто предпочитали кофе чаю в течение дня и до поздней ночи. На завтрак обязательно подавался кофейник с горячим и крепким напитком. Впервые кофе упоминается в "Этюде в багровых тонах".
Когда Холмс неустанно работал над расследованием, кофе служил стимулятором как мышления, так и действий. Для доктора Ватсона, который часто задерживался в разных назначенных местах, чтобы дождаться Холмса, кофе служил необходимым подкреплением, как показано в “Морском договоре”. В этом приключении привокзальный швейцар использовал спиртовку для приготовления необходимого напитка. И в случаях, когда ночью приходилось бодрствовать, кофе был идеальным эликсиром.
***
Хотя Англия считается страной любителей чая, так было не всегда. В 17-18 веках кофе был королем: англичане потребляли его в 10 раз больше, чем чая. В Лондоне появилось не менее 2000 кофеен, которые привлекли самых разных посетителей, от врачей, торговцев и писателей до политиков. Гонцы ходили от кофейни к кофейне, чтобы передавать информацию о главных событиях дня. 23 декабря 1675 года король Карл II издал указ о запрете кофеен. Массовые протесты граждан привели к отмене этого правила 8 января 1676 года.
В бухгалтерских книгах того периода сохранились записи о продаже чая и ряда других товаров широкому кругу людей, как джентльменам в сельской местности, так и владельцам кофеен. Одним из них был мистер Баттон, владелец кофейни Button в Ковент-Гардене.
В период с 1716 по 1722 год Баттон почти каждый день покупал пакетики обжаренного кофе в количестве одного-двух фунтов, а также делал дальнейшие заказы на чай bohea (бохия), чай pecoe (пеко), зеленый чай, минеральную воду (spaw water) ром, арак, нюхательный табак, сахар и шоколад. За кофе Баттон платил от 5ш.6п. до 6ш.8 пенсов за фунт, а за чай bohea - от 16 до 18 шиллингов за фунт.
Также на середину 18-го века (1740-1770)
Фунт кофе - 4ш.9п. - 6 ш.
Фунт чая - 7ш.6п. - 9 ш.
Лайза Пикард в "Dr Johnson's London"
Сохранился чек на имя преподобного Чарльза Тонина, датированный 1807 г., на две посылки чая.
Первая - на два пакетика чая "Файн Сушонг" стоимостью 6 ш.6 п. каждый, в сумме получается 13 ш.
Вторая - за один пакетик "прекрасного зеленого" чая по цене 9 ш. За все - 1 фунт 2 ш. Это большие деньги по тем временам.
Для простого рабочего - его жалованье за две недели. отсюда
К середине 1780-х годов торговля кофе пришла в упадок, и популярность завоевал чай - из-за давления со стороны могущественной Британской Ост-Индской компании с требованием снизить импортные пошлины. Частные торговцы, которые привозили кофе из британских вест-индских колоний, не обладали таким политическим влиянием, поэтому цены на чай упали, а потребление увеличилось. Возникновение "клубов джентльменов" также способствовало снижению популярности английских кофеен. Чай вошел в моду при дворе, и начали набирать популярность чайные домики, которые привлекали как мужчин, так и женщин.
Чай также был проще в приготовлении – не требовалось обжаривания, помола и умелой варки. Но вкус к кофе благодаря благоприятным обстоятельствам сохранялся. Memoirs from Mrs. Hudson's Kitchen
скрытый текст
К концу 19 века цены снизились, и к тому времени, как миссис Хадсон стала сдавать комнаты двум беспокойным джентльменам, она могла приобрести в бакалейной лавке:
Фунт хорошего чая - за 2 шиллинга
Молотый кофе (Мокко) - 1ш.6п за фунт
Какао - 1 шиллинг за фунт
Сахар - 10 пенсов за 4 фунта
Правда, как рачительная хозяйка, миссис Хадсон скорее всего, покупала кофе в зернах по цене 1ш.5п.(за фунт), чтобы затем смолоть самой. Необжаренные кофейные зерна выходили еще дешевле - 1ш.2п. за фунт.
И не только в целях экономии. Продавцы ради увеличения прибыли нередко подмешивали в молотый кофе изрядную долю молотого цикория. Цикорий, в свою очередь, также часто фальсифицировался примесью печеной моркови и подобных ей сахаристых корней.
***
Также с развитием торговли, и снижением ввозных пошлин, число кофеен в Лондоне и других городах вновь возросло. Если к 1815 г. в Лондоне их насчитывалось не более 20, и стоимость чашечки кофе редко обходилась дешевле 6 пенсов, то к середине и концу века ситуация изменилась. После того, как в 1824 г. ввозная пошлина на кофе упала с 1 шиллинга до 6 пенсов за фунт, потребление кофе по всему королевству за следующие семь лет выросло почти втрое.
Число кофеен превысило 300, а стоимость чашечки кофе упала до 1-3 пенсов.
В иных кофейнях каждый день бывало от 700 до 1300 покупателей. Туда доставлялись 40 экземпляров ежедневных газет, помимо провинциальных и иностранных газет и журналов. Также в некоторых кофейнях была возможность заказать мясное блюдо, на что могло еженедельно уходить ок. 330 фунтов ветчины и говядины. Такие заведения, где мужчина мог позавтракать за полтора-два шиллинга, или же получить хороший ужин за четыре с половиной (исключая вино), встречались почти на каждой улице.
Если же поблизости не находилось кофейни, или нужно было быстро перекусить, то существовали кофейные киоски.Их устанавливали на углах улиц, где было достаточно места. Кофейный киоск обычно представлял собой тележку на пружинах с двумя, а иногда и четырьмя колесами. Некоторые состояли из столов, а у некоторых имелись козлы и доска. Поверх всего этого укладывались две или три, а иногда и четыре большие жестяные банки, вмещающие в среднем по пять галлонов каждая. Под каждой из этих банок находилась небольшая жаровня в виде дырчатого железного котелка, в котором постоянно горел древесный уголь, чтобы кофе или чай в жестяных банках/баллонах оставались горячими в течение раннего утра.
Кофейный киоск
На стенке киоска также имелось отделение для хлеба с маслом, сэндвичей с пирожными и ветчиной, а другое - для кофейных кружек. Обычно под каждым прилавком находилась небольшая ванна, в которой мыли кружки и блюдца. Эта нехитрая еда служила завтраком для многих служащих, извозчиков и полицейских. Чашка кофе и два тонких куска хлеба с маслом стоили пенни в Вест-Энде и Сити; у доков, где клиентами были исключительно представители рабочего класса, цена была вдвое меньше. отсюда
Арабелла, блог «Англия Джейн Остин»
О библиотеках и отношении к романам
Во времена, когда еще не было телевидения, или музыкальных проигрывателей, основными занятиями в часы досуга были игры, шитье и чтение. Однако, если Пемберли, допустим, мог похвастаться богатой семейной библиотекой, большинству людей среднего класса было сложнее пополнять свои частные коллекции, в соответствии с предпочтениями всех членов семьи.
Во времена Джейн Остин книги были дороги. К примеру, трехтомник Вальтера Скотта продавался за довольно большие деньги, в 1ф.10 ш. (или 30 шиллингов), при этом за такую же сумму можно было приобрести отличный годовой абонемент в библиотеке по подписке, с правом брать на дом 10 томов (для живущих в городе), или 15 - в сельской местности, что обеспечивало семью юных леди, таких как Беннеты, всем необходимым восхитительным чтением. Были и более дешевые абонементы, но с меньшими преимуществами.
скрытый текстКурсив мой. Для сравнения - большинство англичан, которые смело относили себя к среднему классу, имели 100 - 300 фунтов годового дохода. Их (за вычетом 10% налогов) нужно было аккуратно распределить на питание, одежду, дрова/уголь для отопления, аренду жилья (если не было своего), свечи и другие необходимые в хозяйстве вещи. А также выплату жалованья слугам (семья с очень скромным доходом в 100 фунтов могла позволить себе лишь одну молоденькую служанку с платой в 5 ф. в год).
Также надо уточнить. По трехтомником подразумевается не привычное нам собрание сочинений, а именно что один роман (книга) в трех томах.
Т.е, к примеру романы "Айвенго", или "Квентин Дорвард" упомянутого выше В.Скотта были выпущены трехтомниками.
Антикварный ныне трехтомник "Квентина Дорварда" в 3 томах, издания 1823 года.
По мере того, как растущий средний класс получал все больше свободного времени, увеличился спрос на новые развлекательные произведения. отсюда популярность "Романа", жанра, созданного совсем недавно, после публикации "Робинзона Крузо" в 1719 году. В эту пустоту пришла идея циркулирующей библиотеки или библиотеки по подписке. По определению, это "библиотека, которая поддерживается за счет частных средств, собранных в виде членских взносов или пожертвований.
В отличие от публичной библиотеки, доступ к книгам в частной предоставлялся только тем, кто является её членами. Часто такие библиотеки были основаны в оппозиции к «мусорной литературе» (так иногда называли романы), предлагаемой более массовыми библиотеками. Но большинство библиотечных каталогов содержали не только романы и легкое чтение, а целый ряд других работ: пьесы, биографии, драмы, журналы, книги о путешествиях, мемуары, словари и т.д.
Библиотека, подобная той, которую посещает Лидия в Брайтоне, могла бы также служить своего рода магазином подарков для своих клиентов, где продаются такие очаровательные предметы, как броши, шали, зонтики, перчатки и веера, предназначенные для удовольствия покупателей.
Библиотеки не были тем, чем являются сегодня - учреждениями, несущими грамотность в массы. Вовсе нет. Критики новой доступности книг и последующей тенденции писать в угоду широкой публике, утверждали, что "уклон в сторону литературной деградации, которое оказывали книготорговцы и операторы библиотек в их попытках удовлетворить некритичный спрос читающей публики на легкое потакание чувствам и романтике", вызвало "чисто количественное утверждение доминирования" женщин-авторов и читательниц, а также жанра готического романа.
А именно, что "распространяемые библиотеки вульгаризировали литературу, потворствуя вымыслу женщин, слуг и других людей, которые ранее были лишены возможности читать из-за высокой стоимости книг или из-за неграмотности". Неудивительно, что Джейн Остин предлагает такую решительную защиту избранному ею способу выражения. В аббатстве Нортенгер возникает тема романов, и в редком порыве личных чувств она пишет:
"Человек, будь то джентльмен или леди, не получающий удовольствия от хорошего романа, должен быть безнадёжно глуп".
"Развитие дружбы между Кэтрин и Изабеллой было быстрым, поскольку ее начало было теплым, и они так быстро прошли через все ступени возрастающей нежности, что вскоре не осталось ни одного нового доказательства этого, которое можно было бы предоставить их друзьям или им самим. Они называли друг друга по имени, всегда шли рука об руку, когда гуляли, подкалывали друг другу шлейфы для танцев и были неразлучны в любом обществе; и если дождливое утро лишало их других удовольствий, они по-прежнему были полны решимости встретиться, несмотря на сырость и грязь, и запереться, чтобы вместе почитать романы".
Да, романы, ибо я вовсе не собираюсь следовать неблагородному и неразумному обычаю, распространенному среди пишущих в этом жанре, — презрительно осуждать сочинения, ими же приумножаемые, — присоединяясь к злейшим врагам и хулителям этих сочинений и не разрешая их читать собственной героине, которая, случайно раскрыв роман, с неизменным отвращением перелистывает его бездарные страницы. Увы! если героиня одного романа не может рассчитывать на покровительство героини другого, откуда же ей ждать сочувствия и защиты?"
Давайте предоставим рецензентам самим злоупотреблять подобными излияниями фантазии на досуге, и над каждым новым романом рассуждать в избитых выражениях о мусоре, от которого сейчас стонет пресса. Давайте не будем оставлять друг друга; Хотя наши произведения доставляли более широкое и искреннее удовольствие, чем произведения любой другой литературной корпорации в мире, ни один вид композиции не подвергался подобному порицанию. Из-за гордости, невежества или моды, наших врагов почти столько же, сколько наших читателей.
И в то время как способности девятисотого сокращателя "Истории Англии" или человека, который собирает и публикует в одном томе несколько дюжин строк Мильтона, Поупа и Прайора вместе со статьей из "Зрителя" и главой из Стерна, восхваляются тысячью голосов, кажется почти всеобщим желание осудить способности, недооценивать труд романиста, а также пренебрежительное отношение к исполнению, которое можно рекомендовать только благодаря гению, остроумию и вкусу.
"Я не читаю романы - я редко заглядываю в романы - Не думайте, что я часто читаю романы - Это действительно очень хорошо для романа". Такова расхожая поговорка.
"И что вы читаете, мисс ...?"
"О! Это всего лишь роман!" - отвечает молодая леди, откладывая книгу с притворным безразличием или минутным стыдом.
"Это всего лишь Сесилия, или Камилла, или Белинда"; или, короче говоря, лишь какое-нибудь произведение, в котором проявляются величайшие силы ума, наиболее полное знание человеческой природы, наиболее удачное описание ее разновидностей, живейшие излияния остроумия и юмора доносятся до мира наилучшим образом подобранным языком.
Но если бы та же самая юная леди держала в руках том "Зрителя" вместо романа, с какой гордостью она показала бы книгу, упомянув ее название; хотя шансы, что она будет увлечена какой-либо частью этого объемного издания, где ни суть, ни манера написания не вызвали бы отвращения у молодой особы со вкусом, должны быть невелики. Содержание его статей так часто состоит в изложении невероятных обстоятельств, неестественных характеров и тем для разговоров, которые больше не касаются никого из ныне живущих. И их язык зачастую тоже бывал настолько груб, что дает не очень благоприятное впечатление о веке, который мог это вынести."
**
Независимо от чьих-либо чувств по этому поводу, невозможно отрицать пользу, которую библиотека по подписке оказала на выбор книг, доступных читателям во времена Регентства. По словам Ивонн Форслинг, "За весь восемнадцатый век на английском языке было опубликовано около 150 000 наименований. За последние два десятилетия того столетия объем книгоиздания увеличился примерно на 400% и продолжал расти в эпоху регентства ". С принятием Закона о публичных библиотеках в 1850 году большинство библиотек по подписке были заменены или переданы городским властям и открыты бесплатно для публики.
Бесплатные публичные библиотеки не были чем-то новым, они зародились у греков и римлян и прославились в 1606 году благодаря Бодлианской библиотеке Томаса Бодли, которая была открыта для "всей республики ученых", но таких хранилищ знаний и высшего образования было немного, и они, скорее всего, содержали больше академической, чем развлекательной литературы. Без библиотеки по подписке и публики, которую они обслуживали, вполне вероятно, что многие из самых любимых классических произведений литературы, включая все романы Остин, никогда бы не были опубликованы. За это мы всегда благодарны.
по материалам отсюда
Во времена Джейн Остин книги были дороги. К примеру, трехтомник Вальтера Скотта продавался за довольно большие деньги, в 1ф.10 ш. (или 30 шиллингов), при этом за такую же сумму можно было приобрести отличный годовой абонемент в библиотеке по подписке, с правом брать на дом 10 томов (для живущих в городе), или 15 - в сельской местности, что обеспечивало семью юных леди, таких как Беннеты, всем необходимым восхитительным чтением. Были и более дешевые абонементы, но с меньшими преимуществами.
скрытый текстКурсив мой. Для сравнения - большинство англичан, которые смело относили себя к среднему классу, имели 100 - 300 фунтов годового дохода. Их (за вычетом 10% налогов) нужно было аккуратно распределить на питание, одежду, дрова/уголь для отопления, аренду жилья (если не было своего), свечи и другие необходимые в хозяйстве вещи. А также выплату жалованья слугам (семья с очень скромным доходом в 100 фунтов могла позволить себе лишь одну молоденькую служанку с платой в 5 ф. в год).
Также надо уточнить. По трехтомником подразумевается не привычное нам собрание сочинений, а именно что один роман (книга) в трех томах.
Т.е, к примеру романы "Айвенго", или "Квентин Дорвард" упомянутого выше В.Скотта были выпущены трехтомниками.
Антикварный ныне трехтомник "Квентина Дорварда" в 3 томах, издания 1823 года.
По мере того, как растущий средний класс получал все больше свободного времени, увеличился спрос на новые развлекательные произведения. отсюда популярность "Романа", жанра, созданного совсем недавно, после публикации "Робинзона Крузо" в 1719 году. В эту пустоту пришла идея циркулирующей библиотеки или библиотеки по подписке. По определению, это "библиотека, которая поддерживается за счет частных средств, собранных в виде членских взносов или пожертвований.
В отличие от публичной библиотеки, доступ к книгам в частной предоставлялся только тем, кто является её членами. Часто такие библиотеки были основаны в оппозиции к «мусорной литературе» (так иногда называли романы), предлагаемой более массовыми библиотеками. Но большинство библиотечных каталогов содержали не только романы и легкое чтение, а целый ряд других работ: пьесы, биографии, драмы, журналы, книги о путешествиях, мемуары, словари и т.д.
Библиотека, подобная той, которую посещает Лидия в Брайтоне, могла бы также служить своего рода магазином подарков для своих клиентов, где продаются такие очаровательные предметы, как броши, шали, зонтики, перчатки и веера, предназначенные для удовольствия покупателей.
Библиотеки не были тем, чем являются сегодня - учреждениями, несущими грамотность в массы. Вовсе нет. Критики новой доступности книг и последующей тенденции писать в угоду широкой публике, утверждали, что "уклон в сторону литературной деградации, которое оказывали книготорговцы и операторы библиотек в их попытках удовлетворить некритичный спрос читающей публики на легкое потакание чувствам и романтике", вызвало "чисто количественное утверждение доминирования" женщин-авторов и читательниц, а также жанра готического романа.
А именно, что "распространяемые библиотеки вульгаризировали литературу, потворствуя вымыслу женщин, слуг и других людей, которые ранее были лишены возможности читать из-за высокой стоимости книг или из-за неграмотности". Неудивительно, что Джейн Остин предлагает такую решительную защиту избранному ею способу выражения. В аббатстве Нортенгер возникает тема романов, и в редком порыве личных чувств она пишет:
"Человек, будь то джентльмен или леди, не получающий удовольствия от хорошего романа, должен быть безнадёжно глуп".
"Развитие дружбы между Кэтрин и Изабеллой было быстрым, поскольку ее начало было теплым, и они так быстро прошли через все ступени возрастающей нежности, что вскоре не осталось ни одного нового доказательства этого, которое можно было бы предоставить их друзьям или им самим. Они называли друг друга по имени, всегда шли рука об руку, когда гуляли, подкалывали друг другу шлейфы для танцев и были неразлучны в любом обществе; и если дождливое утро лишало их других удовольствий, они по-прежнему были полны решимости встретиться, несмотря на сырость и грязь, и запереться, чтобы вместе почитать романы".
Да, романы, ибо я вовсе не собираюсь следовать неблагородному и неразумному обычаю, распространенному среди пишущих в этом жанре, — презрительно осуждать сочинения, ими же приумножаемые, — присоединяясь к злейшим врагам и хулителям этих сочинений и не разрешая их читать собственной героине, которая, случайно раскрыв роман, с неизменным отвращением перелистывает его бездарные страницы. Увы! если героиня одного романа не может рассчитывать на покровительство героини другого, откуда же ей ждать сочувствия и защиты?"
Давайте предоставим рецензентам самим злоупотреблять подобными излияниями фантазии на досуге, и над каждым новым романом рассуждать в избитых выражениях о мусоре, от которого сейчас стонет пресса. Давайте не будем оставлять друг друга; Хотя наши произведения доставляли более широкое и искреннее удовольствие, чем произведения любой другой литературной корпорации в мире, ни один вид композиции не подвергался подобному порицанию. Из-за гордости, невежества или моды, наших врагов почти столько же, сколько наших читателей.
И в то время как способности девятисотого сокращателя "Истории Англии" или человека, который собирает и публикует в одном томе несколько дюжин строк Мильтона, Поупа и Прайора вместе со статьей из "Зрителя" и главой из Стерна, восхваляются тысячью голосов, кажется почти всеобщим желание осудить способности, недооценивать труд романиста, а также пренебрежительное отношение к исполнению, которое можно рекомендовать только благодаря гению, остроумию и вкусу.
"Я не читаю романы - я редко заглядываю в романы - Не думайте, что я часто читаю романы - Это действительно очень хорошо для романа". Такова расхожая поговорка.
"И что вы читаете, мисс ...?"
"О! Это всего лишь роман!" - отвечает молодая леди, откладывая книгу с притворным безразличием или минутным стыдом.
"Это всего лишь Сесилия, или Камилла, или Белинда"; или, короче говоря, лишь какое-нибудь произведение, в котором проявляются величайшие силы ума, наиболее полное знание человеческой природы, наиболее удачное описание ее разновидностей, живейшие излияния остроумия и юмора доносятся до мира наилучшим образом подобранным языком.
Но если бы та же самая юная леди держала в руках том "Зрителя" вместо романа, с какой гордостью она показала бы книгу, упомянув ее название; хотя шансы, что она будет увлечена какой-либо частью этого объемного издания, где ни суть, ни манера написания не вызвали бы отвращения у молодой особы со вкусом, должны быть невелики. Содержание его статей так часто состоит в изложении невероятных обстоятельств, неестественных характеров и тем для разговоров, которые больше не касаются никого из ныне живущих. И их язык зачастую тоже бывал настолько груб, что дает не очень благоприятное впечатление о веке, который мог это вынести."
**
Независимо от чьих-либо чувств по этому поводу, невозможно отрицать пользу, которую библиотека по подписке оказала на выбор книг, доступных читателям во времена Регентства. По словам Ивонн Форслинг, "За весь восемнадцатый век на английском языке было опубликовано около 150 000 наименований. За последние два десятилетия того столетия объем книгоиздания увеличился примерно на 400% и продолжал расти в эпоху регентства ". С принятием Закона о публичных библиотеках в 1850 году большинство библиотек по подписке были заменены или переданы городским властям и открыты бесплатно для публики.
Бесплатные публичные библиотеки не были чем-то новым, они зародились у греков и римлян и прославились в 1606 году благодаря Бодлианской библиотеке Томаса Бодли, которая была открыта для "всей республики ученых", но таких хранилищ знаний и высшего образования было немного, и они, скорее всего, содержали больше академической, чем развлекательной литературы. Без библиотеки по подписке и публики, которую они обслуживали, вполне вероятно, что многие из самых любимых классических произведений литературы, включая все романы Остин, никогда бы не были опубликованы. За это мы всегда благодарны.
по материалам отсюда
Денис Миллер, блог «Очень Дикий Запад»
* * *
http://archive.diary.ru/~Indiana/p30136194.htm
Бизоны
Масса взрослых быков доходит до 1000 кг, высота в холке до 190 см, а в длину - 3 метров; коровы значительно мельче и легче. Питаются степные бизоны травой, а лесные, помимо травянистой растительности, широко используют в пищу листья, побеги и ветки кустарников и деревьев. Для бизонов пригодны различные места обитания: открытые прерии, как равнинные, так и холмистые, редколесье, даже более или менее сомкнутые леса.
Как вид Bison bison появился на территории Сев Америки ок 3000 г. до н. э. Первобытный бизон очень быстро освоился на просторах американского континента и расселился в лесах и прериях на огромной территории от Большого Невольничьего озера в Канаде до Северной Мексики. Тысячелетиями путем естественного отбора бизоны приучились к летней засухе и зимней непогоде. В XVIII веке американские бизоны стали самым многочисленным видом копытных на планете.
Журнал «Harper’s Weekly» в 1874 г. объяснял истребление бизонов якобы повышенным спросом на кожу. К тому времени торговля бизоньими шкурами приносила баснословные прибыли. Необработанную шкуру покупали за $1.25, а на рынках Европы, уже выделанная, она могла принести $100. Чистый доход охотника в год в среднем равнялся 1000 долларов.
скрытый текстЦивилизация неумолимо надвигалась на Великие Равнины. Началась эпоха строительства железных дорог. И теперь железнодорожные магнаты поощряли истребление бизонов, ставших помехой на пути строительства. Устраивались экскурсионные поездки по прерии, во время которых все желающие могли стрелять по бизонам. Проезжающие по железной дороге джентльмены развлекались тем, что стреляли бизонов, не имея возможности даже подбирать их. Просто развлекались стрельбой. Убивали и ранили животных. Иногда, когда поезд останавливался, пассажиры, перебив несколько сот бизонов, у некоторых вырезали языки, чтобы их поджарить, но мясо и даже шкуры оставались нетронутыми. Они были богатые, им это было не нужно. В результате этого за четверть века, к концу 1800-х, миллионные стада бизонов сократились до нескольких сотен голов. Американские прерии могли бы кормить весь мир бизоньим мясом. Но этого не произошло, а произошло истребление миллионных бизоньих стад и, как следствие, полностью разрушилась экосистема Великих Равнин, складывавшаяся веками. Вместе с ней была уничтожена и целая культура народа, являвшаяся гармоничной частью этой системы.
Люди, вставшие во главе колонизации Дикого Запада, его освоения, несшие «цивилизацию на дикие земли», были готовы прибегнуть к любым способам, гарантировавшим им достижение цели. Несмотря на показное благородство, на удаль, часто вызывавшую безрассудство, крайний индивидуализм и самодурство, их карьера была всего лишь судьбой верных слуг экспансии, а сомнительная популярность - дешевой популярностью буржуазного мифа.
В то время имена стрелков и охотников Билли Диксона, Райта Мура, Джона Линдли, Билла Тилгнэма (впоследствии маршала и шерифа г. Додж-Сити) знал каждый, кто занимался охотой на бизонов. Имена эти и теперь звучат для белых американцев как легенда, и с ними связывают невероятные истории об опасных похождениях. В числе таких «героев» был Кит Карсон, проводник первых экспедиций в глубь материка, выдвинувшийся как упрямый воитель с индейцами, позже ведший с племенами юго-запада жестокую войну на уничтожение.
Мелочность, самовластная жестокость, тщеславие - основные качества генерала Джорджа Армстронга Кастора. Опьяненный азартом истребления индейских становищ, этот эгоистичный и грубый человек обладал непомерными претензиями на роль Наполеона и рыцаря без страха и упрека.
Подстать Кастеру был и «легендарный» Баффало Билл - излюбленный герой вестернов. Разведчик прерий, работавший на Кастера, он принимал в 1850-х годах самое активное участие в истреблении бизонов. Он похвалялся, что за полтора года убил 4280 бизонов! Склонный к показной славе и франтовству, Баффало Билл в 1873 году совместно со своими друзьями по разведке - Диким Биллом Хиккоком и Джеком Омохундро из Техаса поставил шоу « Дикий Запад», с которым пустился по свету, торгуя американской экзотикой и, прежде всего, рекламируя самого себя. Плакаты, сделанные для шоу «Дикий Запад», были настоящими произведениями искусства. Образ Баффало Билла, представленный на них, с пафосом утверждал его героический имидж. Очевидно, что даже сам по себе Билл являлся главным аттракционом шоу. Уже при жизни он представил бульварной литературе героя, которого она давно искала.
Благодаря таким героям американский фольклор обогатился повествованиями в духе «Как Поль Баньян вырубил все леса в Северной Дакоте»… Этими героями по сей день гордится американское общество.
Индейцы ни когда не могли понять ту алчность и страсть, с которой белые раздирали их земли. «Мы мерили расстояния так же, как птицы, земля была открыта для наших дорог, как небо для их полетов… Только для белого человека природа была «непроходимыми дебрями», а земля была «наводнена дикими зверями и дикарями». Для нас она была домом. И лишь когда явился человек с востока и нагромоздил друг на друга жестокости и несправедливости, Запад стал для нас «диким». Когда даже звери устремились в бегство с его приближением, вот тогда начался для нас Дикий Запад», - вспоминал об этом времени индейский вождь Стоящий Медведь.
В конце XIX века, обеспокоенные уже не столько своей судьбой, сколько судьбой исчезающего «оплота прошлой жизни», в 1873 г. индейцы начали разводить диких бизонов в домашних условиях, чтобы сохранить этот вид. Началось с того, что индеец по имени Бродячий Койот поймал двух молодых бизонов и спрятал их от охотников. Через несколько лет у него было уже целое стадо бизонов (около 300 особей), которое он продал правительству США. Бизоны были переселены в Йллоустонский национальный парк, и заботу о них взяло на себя правительство.
В 1883 году Фредерик Дюпре - французкий траппер, женившийся на женщине лакота - спас 5 телят. Он нашел их у Гранд ривер. Через 15 лет его стадо насчитывало 57 животных.
После смерти Дюпре, в 1901 году, Джеймс «Скотти» Филип - шотландский скаут - купил его стадо. Вместе со своей женой Сарой Ларриби, наполовину француженкой, наполовину чейенкой, он перевез бизонов на свое ранчо недалеко от Форт Пьер и к 1914 году стадо состояло уже из 400 животных.
В 1905 г. под эгидой Бронкского зоопарка было основано Общество «Американский бизон», президентом которого стал Вильям Хорнэдэй. Под руководством Хорнэдэя и директора Бронкского зоопарка Общество способствовало созданию лесного заповедника «Вичита Маунтинз» в Оклахоме и передало в него из зоопарка 15 бизонов. Впоследствии было создано еще два заповедника в Монтане и Южной Дакоте.
Изображение бизона нарисованное по описанию 1521 года сделанное историком Э.Кортеса Антонио де Солис Риваденейрой. Впервые в Европе рисунок был опубликован в 1552 году.
Первые европейцы, проникшие на равнины, увидели истинно царственное создание - огромное животное, с львиной гривой и горбом, как у верблюда. Первые европейские исследователи и охотники были поражены неисчисляемым количеством «диких коров», бродящих по безграничному «травяному морю». Предполагают, что до начала освоения американского Запада и массового истребления бизонов на Великих Равнинах насчитывалось от 50 до 150 миллионов голов. Величина стад колебалась от нескольких сотен до нескольких тысяч. Один очевидец наблюдал стадо, которое растянулось по территории, которую можно было бы пресечь за 5-6 дней.
Популяция бизонов оставалась стабильной до середины XIX века. Планомерная сезонная охота на бизонов индейских племен не могла нанести серьезного урона их численности. Индейцы, убивая бизонов, использовали тушу животного так, чтобы ни одна часть не пропадала. После убийства зверя индейцы молились о его благополучной реинкарнации. Джозеф Кэмпбелл, всемирно известный мифолог, изучавший традиции коренных американцев, всегда восхищался уважением, которое индейцы проявляли по отношению к животным.
Освоение североамериканского континента под давлением прибывающих масс переселенцев из Европы сопровождалось жестоким истреблением индейских племен. И чтобы подорвать их жизненный уклад переселенцы принялись безжалостно уничтожать стада бизонов. Истребляя этих животных - основной источник пищи индейцев, - европейцы надеялись усмирить непокорные племена. Войска регулярной армии помогали охотникам на бизонов боеприпасами, преследую вполне конкретную цель: охота велась на индейской территории, и охотники, отстреливая бизонов, по существу проводили карательные акции, лишая индейцев главного природного ресурса, от которого зависела жизнь целых племен. Ни одна армия не могла нанести такой урон противнику в условиях боевых действий, как десяток отличных охотников. В таких условиях военные смотрели на охотников за бизонами как на свою опору, если не авангард армии на территории противника. С исчезновением бизонов, лишенные своих земельных и охотничьих угодий, были обречены на вымирание и индейцы.
Генерал Шеридан, прославившийся жестокой политикой по отношению к индейцам и своим высказывание: «Хороший индеец - мертвый индеец», сказал по этому поводу: «Пускай убивают, снимают шкуры, продают, пока не изведут всех... Это единственный способ достичь прочного мира и ускорить поступь цивилизации».
В результате такой политики многие на Диком Западе были просто одержимы бизоньими охотами, и этот промысел выливался в настоящую «бизонью лихорадку», где вместо золотых россыпей выступали шкуры бизонов. Авантюристы со всех концов Америки слетались в эти места в надежде на легкие деньги. Многие люди вкладывали в бизонью охоту свои последние средства, дезертировали из армии, бросали жен и детей, оставляли любимую и доходную работу в городе, отказывались от всего и рисковали своим здоровьем и жизнью. Делалось это с единственной целью - быстро сколотить капитал на, казалось бы, очень простом и выгодном деле. Многие из этих людей были абсолютными профанами в вопросах охоты и выживания в условиях прерии.
За один день охоты обычно добывали 20 - 25 бизонов. Больше отстреливать было просто бесполезно: если шкура не будет снята, то патрон будет потрачен даром, и охота пойдет в убыток. Последнее было просто недопустимо, так как на это занятие смотрели исключительно как на бизнес. Конечно, при таком размахе были и потери. Нормальными считались отходы до 20% от общего числа шкур. Сам процесс снятия шкуры с бизона был очень тяжелым физическим трудом, да и шкура зимнего бизона была так крепка, что любой нож моментально тупился. Охота велась до тех пор, пока фургон до самого верха не заполнялся шкурами. Общий вес доходил в этих случаях до 9000 фунтов (более 4000 кг).
К 2000 году поголовье бизонов достигло 250,000 голов. Наибольшие по численности стада находятся в резервации Чейен ривер - 2,200 голов, в национальном парке Кастер - 1,500 голов, в национальном парке Бэдлэндс - 600 голов, 500 животных принадлежат индейцам оглала и находятся в резервации Пайн Ридж
Бизоны
Масса взрослых быков доходит до 1000 кг, высота в холке до 190 см, а в длину - 3 метров; коровы значительно мельче и легче. Питаются степные бизоны травой, а лесные, помимо травянистой растительности, широко используют в пищу листья, побеги и ветки кустарников и деревьев. Для бизонов пригодны различные места обитания: открытые прерии, как равнинные, так и холмистые, редколесье, даже более или менее сомкнутые леса.
Как вид Bison bison появился на территории Сев Америки ок 3000 г. до н. э. Первобытный бизон очень быстро освоился на просторах американского континента и расселился в лесах и прериях на огромной территории от Большого Невольничьего озера в Канаде до Северной Мексики. Тысячелетиями путем естественного отбора бизоны приучились к летней засухе и зимней непогоде. В XVIII веке американские бизоны стали самым многочисленным видом копытных на планете.
Журнал «Harper’s Weekly» в 1874 г. объяснял истребление бизонов якобы повышенным спросом на кожу. К тому времени торговля бизоньими шкурами приносила баснословные прибыли. Необработанную шкуру покупали за $1.25, а на рынках Европы, уже выделанная, она могла принести $100. Чистый доход охотника в год в среднем равнялся 1000 долларов.
скрытый текстЦивилизация неумолимо надвигалась на Великие Равнины. Началась эпоха строительства железных дорог. И теперь железнодорожные магнаты поощряли истребление бизонов, ставших помехой на пути строительства. Устраивались экскурсионные поездки по прерии, во время которых все желающие могли стрелять по бизонам. Проезжающие по железной дороге джентльмены развлекались тем, что стреляли бизонов, не имея возможности даже подбирать их. Просто развлекались стрельбой. Убивали и ранили животных. Иногда, когда поезд останавливался, пассажиры, перебив несколько сот бизонов, у некоторых вырезали языки, чтобы их поджарить, но мясо и даже шкуры оставались нетронутыми. Они были богатые, им это было не нужно. В результате этого за четверть века, к концу 1800-х, миллионные стада бизонов сократились до нескольких сотен голов. Американские прерии могли бы кормить весь мир бизоньим мясом. Но этого не произошло, а произошло истребление миллионных бизоньих стад и, как следствие, полностью разрушилась экосистема Великих Равнин, складывавшаяся веками. Вместе с ней была уничтожена и целая культура народа, являвшаяся гармоничной частью этой системы.
Люди, вставшие во главе колонизации Дикого Запада, его освоения, несшие «цивилизацию на дикие земли», были готовы прибегнуть к любым способам, гарантировавшим им достижение цели. Несмотря на показное благородство, на удаль, часто вызывавшую безрассудство, крайний индивидуализм и самодурство, их карьера была всего лишь судьбой верных слуг экспансии, а сомнительная популярность - дешевой популярностью буржуазного мифа.
В то время имена стрелков и охотников Билли Диксона, Райта Мура, Джона Линдли, Билла Тилгнэма (впоследствии маршала и шерифа г. Додж-Сити) знал каждый, кто занимался охотой на бизонов. Имена эти и теперь звучат для белых американцев как легенда, и с ними связывают невероятные истории об опасных похождениях. В числе таких «героев» был Кит Карсон, проводник первых экспедиций в глубь материка, выдвинувшийся как упрямый воитель с индейцами, позже ведший с племенами юго-запада жестокую войну на уничтожение.
Мелочность, самовластная жестокость, тщеславие - основные качества генерала Джорджа Армстронга Кастора. Опьяненный азартом истребления индейских становищ, этот эгоистичный и грубый человек обладал непомерными претензиями на роль Наполеона и рыцаря без страха и упрека.
Подстать Кастеру был и «легендарный» Баффало Билл - излюбленный герой вестернов. Разведчик прерий, работавший на Кастера, он принимал в 1850-х годах самое активное участие в истреблении бизонов. Он похвалялся, что за полтора года убил 4280 бизонов! Склонный к показной славе и франтовству, Баффало Билл в 1873 году совместно со своими друзьями по разведке - Диким Биллом Хиккоком и Джеком Омохундро из Техаса поставил шоу « Дикий Запад», с которым пустился по свету, торгуя американской экзотикой и, прежде всего, рекламируя самого себя. Плакаты, сделанные для шоу «Дикий Запад», были настоящими произведениями искусства. Образ Баффало Билла, представленный на них, с пафосом утверждал его героический имидж. Очевидно, что даже сам по себе Билл являлся главным аттракционом шоу. Уже при жизни он представил бульварной литературе героя, которого она давно искала.
Благодаря таким героям американский фольклор обогатился повествованиями в духе «Как Поль Баньян вырубил все леса в Северной Дакоте»… Этими героями по сей день гордится американское общество.
Индейцы ни когда не могли понять ту алчность и страсть, с которой белые раздирали их земли. «Мы мерили расстояния так же, как птицы, земля была открыта для наших дорог, как небо для их полетов… Только для белого человека природа была «непроходимыми дебрями», а земля была «наводнена дикими зверями и дикарями». Для нас она была домом. И лишь когда явился человек с востока и нагромоздил друг на друга жестокости и несправедливости, Запад стал для нас «диким». Когда даже звери устремились в бегство с его приближением, вот тогда начался для нас Дикий Запад», - вспоминал об этом времени индейский вождь Стоящий Медведь.
В конце XIX века, обеспокоенные уже не столько своей судьбой, сколько судьбой исчезающего «оплота прошлой жизни», в 1873 г. индейцы начали разводить диких бизонов в домашних условиях, чтобы сохранить этот вид. Началось с того, что индеец по имени Бродячий Койот поймал двух молодых бизонов и спрятал их от охотников. Через несколько лет у него было уже целое стадо бизонов (около 300 особей), которое он продал правительству США. Бизоны были переселены в Йллоустонский национальный парк, и заботу о них взяло на себя правительство.
В 1883 году Фредерик Дюпре - французкий траппер, женившийся на женщине лакота - спас 5 телят. Он нашел их у Гранд ривер. Через 15 лет его стадо насчитывало 57 животных.
После смерти Дюпре, в 1901 году, Джеймс «Скотти» Филип - шотландский скаут - купил его стадо. Вместе со своей женой Сарой Ларриби, наполовину француженкой, наполовину чейенкой, он перевез бизонов на свое ранчо недалеко от Форт Пьер и к 1914 году стадо состояло уже из 400 животных.
В 1905 г. под эгидой Бронкского зоопарка было основано Общество «Американский бизон», президентом которого стал Вильям Хорнэдэй. Под руководством Хорнэдэя и директора Бронкского зоопарка Общество способствовало созданию лесного заповедника «Вичита Маунтинз» в Оклахоме и передало в него из зоопарка 15 бизонов. Впоследствии было создано еще два заповедника в Монтане и Южной Дакоте.
Изображение бизона нарисованное по описанию 1521 года сделанное историком Э.Кортеса Антонио де Солис Риваденейрой. Впервые в Европе рисунок был опубликован в 1552 году.
Первые европейцы, проникшие на равнины, увидели истинно царственное создание - огромное животное, с львиной гривой и горбом, как у верблюда. Первые европейские исследователи и охотники были поражены неисчисляемым количеством «диких коров», бродящих по безграничному «травяному морю». Предполагают, что до начала освоения американского Запада и массового истребления бизонов на Великих Равнинах насчитывалось от 50 до 150 миллионов голов. Величина стад колебалась от нескольких сотен до нескольких тысяч. Один очевидец наблюдал стадо, которое растянулось по территории, которую можно было бы пресечь за 5-6 дней.
Популяция бизонов оставалась стабильной до середины XIX века. Планомерная сезонная охота на бизонов индейских племен не могла нанести серьезного урона их численности. Индейцы, убивая бизонов, использовали тушу животного так, чтобы ни одна часть не пропадала. После убийства зверя индейцы молились о его благополучной реинкарнации. Джозеф Кэмпбелл, всемирно известный мифолог, изучавший традиции коренных американцев, всегда восхищался уважением, которое индейцы проявляли по отношению к животным.
Освоение североамериканского континента под давлением прибывающих масс переселенцев из Европы сопровождалось жестоким истреблением индейских племен. И чтобы подорвать их жизненный уклад переселенцы принялись безжалостно уничтожать стада бизонов. Истребляя этих животных - основной источник пищи индейцев, - европейцы надеялись усмирить непокорные племена. Войска регулярной армии помогали охотникам на бизонов боеприпасами, преследую вполне конкретную цель: охота велась на индейской территории, и охотники, отстреливая бизонов, по существу проводили карательные акции, лишая индейцев главного природного ресурса, от которого зависела жизнь целых племен. Ни одна армия не могла нанести такой урон противнику в условиях боевых действий, как десяток отличных охотников. В таких условиях военные смотрели на охотников за бизонами как на свою опору, если не авангард армии на территории противника. С исчезновением бизонов, лишенные своих земельных и охотничьих угодий, были обречены на вымирание и индейцы.
Генерал Шеридан, прославившийся жестокой политикой по отношению к индейцам и своим высказывание: «Хороший индеец - мертвый индеец», сказал по этому поводу: «Пускай убивают, снимают шкуры, продают, пока не изведут всех... Это единственный способ достичь прочного мира и ускорить поступь цивилизации».
В результате такой политики многие на Диком Западе были просто одержимы бизоньими охотами, и этот промысел выливался в настоящую «бизонью лихорадку», где вместо золотых россыпей выступали шкуры бизонов. Авантюристы со всех концов Америки слетались в эти места в надежде на легкие деньги. Многие люди вкладывали в бизонью охоту свои последние средства, дезертировали из армии, бросали жен и детей, оставляли любимую и доходную работу в городе, отказывались от всего и рисковали своим здоровьем и жизнью. Делалось это с единственной целью - быстро сколотить капитал на, казалось бы, очень простом и выгодном деле. Многие из этих людей были абсолютными профанами в вопросах охоты и выживания в условиях прерии.
За один день охоты обычно добывали 20 - 25 бизонов. Больше отстреливать было просто бесполезно: если шкура не будет снята, то патрон будет потрачен даром, и охота пойдет в убыток. Последнее было просто недопустимо, так как на это занятие смотрели исключительно как на бизнес. Конечно, при таком размахе были и потери. Нормальными считались отходы до 20% от общего числа шкур. Сам процесс снятия шкуры с бизона был очень тяжелым физическим трудом, да и шкура зимнего бизона была так крепка, что любой нож моментально тупился. Охота велась до тех пор, пока фургон до самого верха не заполнялся шкурами. Общий вес доходил в этих случаях до 9000 фунтов (более 4000 кг).
К 2000 году поголовье бизонов достигло 250,000 голов. Наибольшие по численности стада находятся в резервации Чейен ривер - 2,200 голов, в национальном парке Кастер - 1,500 голов, в национальном парке Бэдлэндс - 600 голов, 500 животных принадлежат индейцам оглала и находятся в резервации Пайн Ридж