Что почитать: свежие записи из разных блогов

Она с особой тщательностью, даже скорпулезностью вырисовывала руны. Сверялась с фолиантом рядом, подправляла, убирала руну нетерпеливым взмахом ладони, если не была довольна результатом.

Она не была заучкой. Не стремилась заслужить похвалу преподавателей, или что там ещё можно отнести к мотивации типичной заучки. Всё, что ей было нужно — Сила. Как возможность контролировать свою жизнь.

Идея контроля появилась в её жизни с тех самых пор, как проявилась её волчья грань. Нет, трансформации не было — слишком истощенной оказалась, но… страх потерять контроль, ужас от того, что ещё совсем немного — и бежать ей в обличии зверя в ближайшей город, где полно людей… Не то, чтобы слишком боялась за жизни неизвестных горожан, тогда она беспокоилась только о себе, и не хотелось получить в бок вилами или, того хуже, заклинание-другое от магов.

На её кровати лежал кот, с гладкой темной шерстью и внимательными, не по-кошачьи умными жёлтыми глазами. Лениво щурясь, он наблюдал за учебным процессом, на кошачьей морде — снисходительное внимание.

Кот что-то промурчал. Девушка покосилась на него, но промолчала. Зверь муркнул ещё.

— Заткнись. Или в человека вернись.

 

Мне редко удаётся запечатлеть героя, который зашёл всем, кому я его показал. Этот волхв - счастливое исключение. Причём его в книге вообще быть было не должно, но, видимо, у него свои планы )

сам отрывок из черновика второй главы"Нужно придумать легенду и имя. Буду странником. Странствующим магом с какой-нибудь исследовательской работой. Инквизиции, что-то мне подсказывает, здесь нет. Имя… Почему бы не взять имя Омен. Кратко и звучно… Интересно, здесь есть языковой барьер? Если так, будет очень весело объяснять окружающим, что мне нужно. Но, опять же, что-то мне подсказывает, что такой проблемы у меня не возникнет. Главное — никакого насилия. И не из-за страха, — осадил Стас внутренний ехидный голос. — Некромаг остался там, на Земле. Здесь другой мир, и я буду другим».
Он усмехнулся.
«До чего же просто, болтая с самим собой, оставить того, кто ты есть…»
— Ты не можешь, пожалуйста, отойти от этого дерева? Оно нужно мне для работы.
Керенский вскочил и замер, увидев совсем рядом с собой незнакомца. Длинный, тощий… Светло-пепельные волосы всклочены, странные бесцветные глаза смотрят внимательно и собранно.
— Напугал тебя. Извини, — и ни капли раскаяния в голосе.
— Нет, чего ты, — вырвалось на автопилоте с той же интонацией. — А как ты…
—Я умею ходить бесшумно, некромаг.
Стас едва заметно скривился.
— У меня на лбу написано?
— Нет. На самом деле, ты хорошо маскируешь род занятий. Я — волхв. Мне просто, говоря технически, «сгружают» информацию сверху. Факты, как они есть.
— Говоришь на русском?
— На любом языке, который знает тот, с кем я говорю.
— Ага-а-а…
Молодой вохв добродушно усмехнулся и коснулся дерева пальцем.
— Хм. Под этим деревом когда-то давно один некромаг… ну, можно без подробностей, но деревьям это не понравилось. Ты будишь их плохие воспоминания.
— Это я умею, — обронил Стас.
— Да расслабься. Я не собираюсь с тобой драться, зачем? Ты тут не с дурными намерениями.
— А если был бы? — Стас всё пытался ужалить невозмутимого волхва, найти брешь, понять слабое место. Разумеется, он не испытывал щенячьего восторга от того, что какому-то незнакомцу разом стало известно о нём всё, или многое.
Незнакомец вдруг рассмеялся. Громко и заливисто. Керенский опешил окончательно. Волхв оборвал смех так же внезапно, как и начал.
— Вот все вы любите играть в эту игру: выведи на эмоции бедного Рэймла. Ну вот, тебе удалось.
Некромаг выдохнул. Да, тут всё сложнее, чем думалось.
— Да, кстати, деревня на юго-востоке. Вообще, стороны света тут называются несколько по-иному, но для удобства… Там, как пройдёшь ворота, сразу поворачивай вправо вдоль стены, затем налево. Увидишь вытянутое деревянное здание. Там можно перекусить.
— Стены? В деревне?
— Конечно. Разное тут бегает по ночам. У тебя денег местных нет. Держи.
Керенский настороженно посмотрел на горсть монет, которую протянул ему волхв.
— Что?
— Монеты с других рук вызывают у меня плохие воспоминания. В былые времена через монеты передавались сильнейшие проклятия.
— Хммм…
— Неужто не знал?
— Я не ходячая энциклопедия, хотя, зная меня, можно подумать об обратном, — терпеливо объяснил Реймл.
— Ты знаешь, откуда я.
— Не от сюда точно.
— Почему ты решил мне помочь?
— Потому что тебе нужна помощь. Всё просто.
Рэй внезапно скривился, словно от сильной головной боли. Стас, чья интуиция сейчас была неимоверно обострена, тут же понял, в чём дело.
— Если лезешь в моё прошлое, я убью тебя.
— Не нужно угроз. Не лезу. Вижу, ты не слишком настроен общаться, потому желаю тебе хорошей дороги.
— Скажешь кому-нибудь, кто я?
— Мне кажется, ты сам покажешь. Удачи тебе.
— Твоё имя… Рэймл. Оно странное, — зачем-то сказал Стас.
— Сокращенный вариант длинного.
— Ну-ка?
— Ты не слишком ли нагл, некромаг? Не все мои друзья его знают.
— А я не твой друг, потому имею право.
— Рэймлайнес. Когда-то в давние времена так звали одного древнего дракона. Доволен?
— Просто сказочно удовлетворен. Ну, удачи и спасибо за деньги.
— Тебе я пожелал удачи дважды, в третий раз тебе будет слишком жирно.
Волхв с именем одного древнего дракона без страха повернулся к магу смерти спиной и зашагал по своим волхвьим делам.

Вчера ходили с супругой на спектакль "Баллады сэра Акколона" театра "Волки Мибу". (Подробно про спектакль вот тут: https://vk.com/volki_mibu?w=wall-15460841_1786) Очень понравилось (хотя лично я к кельтике как-то не очень, но тем не менее). Кто любит музыкальные спектакли — сходите, не пожалеете.

 

(А началось это всё на маленькой игре "Осень Логрии" https://fall-of-logrys.livejournal.com/profile, которая, так уж получилось, была для бобикофф последней из выездных. Вот, такие дела.)

История про то, как не надо рассказывать истории, или Опять не получилось не стать
Жанр: роад-стори с неуместной философией и постмодернизЬмом
Рейтинг: PG
Саммари: просто дорога домой, просто разговор с воображаемым собеседником, просто... а нихрена не просто.
Предупреждения: прямые и непрямые цитаты из различных литературных произведений.





скрытый текстЗнаешь, мне как-то незаметно стало не о чем тебе рассказать. Одинаковый топ-топ в сторону дома, одинаковые пунктирные разговоры... впору болтать о погоде, как истинные англичане, которых ни я, ни ты ни разу не видели. А хоть бы и о погоде. Вот, скажем, снег — он так и не перестал, так и сыплется потихоньку и еле слышно шелестит, а города за ним не видно, потому что город молчит. Устал, наверно, за день, устанешь тут. А если идти короткой дорогой, то даже и фонарей почти не видно, просто шелестящая темнота... зачем короткой? Да шут его знает, по привычке. И правда, зачем, кто меня там ждёт? Разве что те, которые неправы в интернете.
Тропинка петляет, огибая деревья и лавочки, прижимается к парковой ограде, за которой совсем темно и совсем тихо, как будто вообще ничего нет, как будто мир взяли и обрезали по границе забора; жутковато, да, и хочется взять, да и свернуть туда, вот только дырок в заборе нет, поэтому пойдём по тропинке. Которая тоже не тропинка, а так — просто кто-то прошёл по снегу совсем недавно, шаг влево, шаг вправо, размашисто, враскачку... интересно, а он кто? и зачем он не спит в этот снег, куда он тут шёл? И куда я приду вслед за ним?
«В Несбывшееся», — говорит в голове почти сразу, как будто слово сидело наготове и только и ждало, чтобы выскочить, и надо бы отмахнуться, но всё-таки останавливаешься, прислушиваешься внутрь, ждёшь холодной, тянущей пустоты, которая...
«Ниже горла высасывает ключицы...»
...которая была. Раньше. И из неё приходили слова. Несбывшееся, ага. Вот оно и не сбылось, логично же. А тут просто снег, снег и ничего более, и мы давно уже стали другими, дорогой мой Гарвей, другими и не очень собой, а впрочем, и были — не очень. И петь я теперь не умею, разве что повторить за кем-нибудь, подстроиться шаг в шаг, вот как на этой тропинке, чтобы...
И снова останавливаешься, потому что тропинка кончилась. Посреди нигде, метрах в трёх от дороги и от торчащего из сугроба светофора, который всё мигает и мигает зелёным. Как будто шёл себе человек, шёл, месил потихоньку снег, а потом рраз — и... и два изогнутых росчерка по обе стороны от того места, где я стою; или просто ветка какая-нибудь упала и оставила отметину, или... а чего тогда раньше не взлетел? зачем тащился вдоль ограды столько времени, вот нечего же было делать... И, выбираясь на дорогу, проваливаясь по колено, ворчишь — да уж, крылья бы не помешали, удобная штука по такой погоде. И красиво, а что. И опять же романтика. Летишь такой прекрасный над улицей, живой литературный штамп... и в шубе до пят, потому что холодно там, наверху. Или в шкуре. Или в чешуе. И на работу тоже в чешуе, почему нет. «Они называли тебя земляным червяком...» Тьфу. Сам такой. В конце концов, я просто ползу домой пешком и рассказываю дурацкие истории, могу я хоть раз глупость придумать? Вот и придумываю; так вот, если бы у меня были крылья...
...то ничего бы не изменилось. Совсем. Себе-то зачем врать. «Тысячу лиц сменил я, чтоб обрести свободу...» Да так ничего и не обрёл, запутался в этих лицах и именах и застрял ждать рассвета в холодной темноте, где даже ветра нет. И уже почти стал камнем, архитектурным излишеством на обочине, инвентарный номер тысяча двести восемьдесят четыре эс-эм-зет... нет, дорогой Гарвей, это уже другая книжка, и тебе не надо её читать, там всё кончилось криво и жутко нелепо, да и моря там нет. А может, и есть, просто я до него так и не добрался. И не придумал, да. Впрочем, я и себя так до конца и не придумал — видишь, и здесь тоже застрял, на середине истории и на половине дороги, не умея хоть что-нибудь рассказать до точки; а туда же, крылья ему подавай... Ладно, чего стоять, недалеко уже.
Стоило двинуться — и свет догнал со спины, распугал тени деревьев, и они задрожали, забегали поперёк дороги, и моя тень тоже шлёпнулась на снег, широкая и кособокая, втянула голову в плечи, заёрзала неудобно... Автобус кряхтит, подползает, давит колёсами колею — отступить вбок, чтобы его пропустить, повернуться и...
...и прыгнуть почти под колёса, ещё не до конца поняв, что увидел, схватить, откатиться; а время вязкое, как будто замёрзло, и тянется еле-еле, и за шиворот сыплется снег, а шапка осталась где-то там, в колее, да и чёрт с ней. А далеко-далеко, где пыльные камни и нет моря, хрипло орёт архитектурное излишество, которое не я, орёт, что на этот раз успел... потому что и правда успел, чего уж.
Котёнок. Рыжий. Живой.
Всё, всё, не плачь, дуралей, сейчас домой пойдём, нас там в интернете заждались, да и вообще... И пожрать, ага, пожрать непременно.
И это, Гарвей... эй, ты тут ещё? ладно, будь по-твоему. Мы и правда стали другими, мы банальны до зубовного скрежета и говорим цитатами, а ещё пафосны совершенно не к месту... ну да, например, вот сейчас. Но мы всё ещё зачем-то. И только соберёшься впасть в элегическое уныние и запилить очередную историю ни о чём... ну да, что ты знаешь о Фудзи, улитка, ползи давай. И плеер включить не забудь.
Ладно. Прорвёмся. Ничего ещё не кончилось.
Да и рассвет наконец-то.

...кто не любил, пусть остаётся в живых...

 

Эжен д'Альби "Смерть Юкио Мисимы":

Город: Ленс
Население: 244 тыс. человек
Расположение: Иллинойс, неподалеку от Чикаго
Концепт: Нитакой из нитаких
скрытый текстЧто делать, если ты самый обычный американский город, которому не повезло оказаться рядом с центром развлечений, ночной жизни и шума? Что делать, если ты обычный город, жителям которого не повезло оказаться рядом с оплотом Камарильи и Старейшин, чьи щупальца дотягиваются до тебя даже сквозь расстояние?
Жители Ленса никогда не считали себя неудачниками. Подумаешь, у них нет такого количества кабаре – тьфу, какая невыносимая мерзость. Зато у них есть прекрасная филармония, у них есть институты, есть военная академия, где готовят морских котиков и прочую живность, есть отличнейший зоопарк с редкими видами, общественная активность и прочее, достойное правильного американца. Нет, никаких глупых плясок и дурных развлечений, это так некрасиво и так безвкусно, что даже и говорить не хочется. Не сходить ли нам в музей, миледи? О нет, я так занята, мистер, у меня в пятницу концерт…
В городе почти нет высоток, а дома старательно украшаются цветами, как в Европе. Или лепниной. Или хотя бы американским флагом! Патриотизм – это важно. Хотя бы в виде флажков и кепок. А еще в Ленсе есть своя бейсбольная команда «Озерные быки», лучшая во всей Америке. Кто против – тому не только глаз вон, но и кадык. И красивые церкви – правда, в них ходят только по воскресеньям, потому что так положено, но говорят, что есть среди них и настоящие. И даже собственные места, полные легенд – городская библиотека, например. И музей истории, где,
как говорят, хранятся настоящие амулеты умерших индейцев, и даже есть старое индейское кладбище… застроенное ныне, но об этом уже никто не помнит, и потому им назначено совершенно другое кладбище. Но кого это волнует?
Истинное золото не блестит, как фальшивые стразы. Не стоит гнаться за яркой жизнью. Так хотелось бы думать.
Но все же, все же…

PC
скрытый текстДжейсон Хольмберг


Лиам



Мери Джордан


Алиса Шоу


NPC
скрытый текстВиталий, Ласомбра
Рашен мафиози


Шедоу, Бруджа
Бывший помощник Шерифа


Марк Терри, Вентру


Теренц, Гангрел
Шабашит с внешностью неандертальца

Джаэлл, Равнос
Боевая подруга Виталия

Прорва, сатир

имя неизвестно, кличка Прорва, знаменит тем, что сумел перепить взрослых мужиков. Вроде как не то чтобы богатый, но деньги всегда водятся. Репутация плута и мошенника, но совершенно не способного удерживать в руках деньги. Отлично играет в карты

Боливий
Господин Боливий имел итальянскую внешность, был сухопарым, но грациозным (даже слишком грациозным, пожалуй, для человека), и очень любил себя. Еще он любил драться, но себя - больше.


Кларисса Неспящий Кошмар, Слуа
Девушка выглядела не очень. Была бледной даже для готического образа, говорила очень тихо, но не производила впечатления запуганной. В лице явственно были видны азиатские черты, слегка сглаженные макияжем. Одета была с подростковым шиком, но явно из дешевого секонд-хенда на углу. Зато украшения, похоже, были ручной работы и из настоящего серебра - что-то в эльфийском духе - и рядом с ними соседствовали фенечки из подручных материалов. Роста девушка была чуть выше среднего, движения еще угловатые, но с затаенной где-то в глубине грацией, которой мешало слишком уж выросшее тело. Она двигалась почти бесшумно, очень мягко, но сдержанно, подолгу замирая, если жеста не требовалось.
Назвалась она Клариссой. Кларой.