Что почитать: свежие записи из разных блогов
Записи с тэгом #фольклор из разных блогов
Darth Juu, сообщество «Там, где восходит солнце»
Японская сказка.
Случилось это давным-давно. Как-то раз поздним дождливым вечером шла девушка по имени Ямато с поля домой. А дорога ее вдоль деревенского кладбища пролегала. Шла Ямато, шла, как вдруг послышалось ей, будто где-то младенец плачет. Огляделась она вокруг, видит — лежит на заброшенной могиле ребенок, пригляделась получше — а это и не ребенок вовсе, а большая черная кошка.
Не успела Ямато испугаться, как раздался тут из заброшенной могилы хриплый страшный голос:
— Эй, кошка, что ты здесь распищалась?!
Перестала кошка мяукать — прислушалась. А Ямато за деревом спряталась. Стоит — не шелохнется.
— Ну вот что,—продолжал хриплый голос,— в первый же ясный вечер, пока в деревне фонари не зажгут, отправляйся-ка ты к большому дому с каменной оградой. Сядь у ворот и начни мяу- кать, да пожалостливей. Пусть думают, что ребенок плачет. И тогда младенец, что в том доме недавно родился, чихать начнет. Как чихнет три раза, душа его вылетит вон, он и умрет.
— Так, значит,— замурлыкала кошка,— нет ему спасения, коль три раза чихнет?
— Нет,— ответил хриплый голос.— Хотя от этих людей можно всего ожидать. Знай, что когда ребенок чихать начнет, а кто-нибудь произнесет волшебное слово «кусукэ», не будут наши чары действовать. Беги тогда прочь!
Снова заплакала кошка голосом младенца, спрыгнула с могилы и исчезла в темноте.
Стоит Ямато за деревом — ни жива, ни мертва. Страшно ей стало. Дождалась девушка, пока затихнут все звуки вокруг, выбралась неслышно из своего укрытия и побежала в деревню. «Какое странное волшебное слово я узнала»,— думает.
Решила Ямато никому в деревне ничего не говорить и стала ждать первого ясного вечера. Очень ей хотелось спасти ребенка, который недавно в большом доме с каменной оградой родился.
С утра до вечера работала девушка в поле. И вот, наконец, настал первый ясный вечер. Только стало смеркаться, подошла она к дому с каменной оградой.
— Эй, Ямато, что ты сегодня так рано с поля вернулась?— удивился хозяин дома.
— Слышала я, что ребенок у вас нездоров,— ответила девушка,— вот и решила его проведать.
— Добрая ты, Ямато! Спасибо тебе за заботу,— сказал хозяин,— а ребенок наш и вправду болен.
Вышла тут хозяйка, Ямато в дом приглашает. А тем временем на дворе совсем темно стало. Вот-вот фонари зажгут. В стойлах коровы замычали. А на улице пусто — никого не видать.
Глянула Ямато за каменную ограду, видит — крадется вдоль нее черная кошка, та самая, что дождливым вечером на кладбище с темными силами говорила. Все ближе к дому подбирается, а глаза злобным синим блеском сверкают. Шипит кошка, изгибается. «Пришла-таки»,— подумала со страхом Ямато.
А кошка тем временем совсем близко подошла, села у ворот и замяукала жалобно-прежалобно.
— Ой, что это? Смотрите — кошка! А плачет совсем как младенец!— встревожилась хозяйка и еще крепче обняла своего ребенка.
— Вот бестия! Да еще и черная! — воскликнул хозяин и перегнулся через каменную ограду.— Пошла прочь! Кыш! Кыш!
Но тут ребенок чихнул.
— Апчхи!
— Кусукэ! — быстро проговорила Ямато.
— Апчхи! — вновь чихнул ребенок.
— Кусукэ! — вновь сказала Ямато.
— Апчхи!
— Кусукэ!
Только произнесла она волшебное слово в третий раз, перестала черная кошка мяукать, посмотрела злобно на Ямато и бросилась прочь.
— Ха-ха-ха! — засмеялись хозяева.— Что за странные слова ты говоришь?
— Ха-ха-ха! — вдруг засмеялся ребенок.
— Смотрите, ребенок ваш поправился! — обрадовалась Ямато.— Смеется даже!
Теперь могла девушка рассказать обо всем, что слышала на кладбище.
— Вот почему пришла я сегодня с поля пораньше,— закончила она.
— Какие страшные вещи ты рассказываешь! — воскликнули хозяева.— Тебе мы обязаны жизнью нашего ребенка. Будь же всегда в нашем доме желанным гостем!
Стали они Ямато благодарить, угощать и подарки подносить.
С тех самых пор, говорят, и появился на островах Рюкю обычай: чихнет ребенок — обязательно кто-нибудь скажет волшебное слово «кусукэ».
Darth Juu, сообщество «Там, где восходит солнце»
Возвращение Тамы.
У торговца Кадзарии Кюбэя была девушка-служанка по имени Тама. Тама работала споро и весело, но она очень небрежно относилась к своим нарядам. Однажды, когда она проработала в доме Кюбэя уже пять лет, ее хозяин спросил:
– Тама, почему ты, в отличие от большинства других девушек, не стараешься выглядеть привлекательно? Когда ты выходишь куда-нибудь, то надеваешь то же самое платье, в котором работала. Конечно же тебе следовало бы в таких случаях одеваться понаряднее.
– Добрый господин, – отвечала Тама, – вы вправе меня упрекать, ведь вы не знаете, почему все эти годы я носила старую одежду и не пыталась носить нарядное платье. Когда мои отец и мать умерли, я была еще ребенком, и так как у меня не было ни братьев, ни сестер, на меня легла обязанность заказывать поминальные службы по моим родителям в буддийском храме. Для того чтобы осуществить это, я копила деньги, что вы мне давали, и тратила на себя как можно меньше. Теперь же поминальные дощечки моим родителям помещены в храме Дзёракудзи, и после того как я отдала деньги монахам, они исполняют священные обряды. Я осуществила свое желание и прошу вас о прощении, ибо теперь я буду одеваться подобающим образом.
Перед смертью Тама попросила свою хозяйку сохранить скопленные ею деньги. Вскоре после ее смерти в дом Кюбэя залетела огромная муха. В это время года, период жесточайших холодов, появление мухи было необычным, и хозяин дома был очень этим озадачен. Он осторожно вынес насекомое из дома, но муха тотчас же вернулась обратно, и каждый раз, как он ее выносил, она все время возвращалась обратно.
– А что, если, – сказала жена Кюбэя, – это Тама переродилась в муху?
Кюбэй отрезал маленький кусочек от крыла насекомого и отнес муху подальше от своего жилища. Но на следующий день она снова прилетела. На этот раз хозяин покрасил крылья мухи и ее тельце румянами в красный цвет и отнес еще дальше от дома. Два дня спустя муха вернулась, и метка на ее крыле и красные румяна, которыми она была покрашена, не оставляли больше сомнения у Кюбэя и его жены в том, что этим настойчивым насекомым действительно была Тама.
– Думаю, – сказала жена Кюбэя, – что Тама возвращается к нам, потому что она хочет, чтобы мы сделали для нее кое-что. У меня есть те деньги, которые она просила сохранить. Давай отдадим их монахам, чтобы они помолились за ее душу.
И не успела она произнести эти слова, как муха упала замертво на пол.
Кюбэй и его жена положили муху в шкатулку и с деньгами девушки пошли к монахам. Над трупом мухи была прочитана сутра, и ее должным образом похоронили на территории храма.
От себя: не смог не принести эту легенду сюда - отношение к перерождению очень интересное.
Culturally Jewish, блог «Хатуль мадан»
Нельзя, но если очень хочется, то можно
Кто не слышал, что возвращаться домой за забытой вещью — плохая примета? А если уж пришлось вернуться за кошельком/сумкой/ключами, то следует посмотреться в зеркало. Или что нельзя отдавать деньги вечером? Но если сильно надо, то положите пачку на какую-нибудь поверхность — стол/стул/диван, и вуаля, сделка закрыта (узнала об этом от молодого парня, у которого покупала б/у ноутбук:)
О некоторых распространенных способах избегания пишет, например, Альберт Байбурин.
В свою очередь, Мария Каспина изучила, как ашкеназские евреи Восточной Европы обходили ряд прямых религиозных запретов, которые были выработаны в еврейской традиционной культуре. А столкновение закона и обычая было довольно частым явлением. Например, на праздник Пурим принято было, чтобы мужчины переодевались в женские костюмы и наоборот. В то же время в Торе прямо сказано: «Да не будет одежды мужской на женщине, и да не наденет мужчина женское платье, ибо мерзость пред Богом, Всесильным твоим, всякий делающий это (Втор 22:5)».
Каспина выделяет три типа обхода прямых запретов или способов нарушения предписаний. Первый путь укоренен в галахической* еврейской традиции и называется пикуах нефеш — «спасение жизни». Суть его состоит в том, что если очень нужно сделать что-то запретное, чтобы спасти жизнь человека, то можно нарушить законы субботы или разрешить больному есть во время поста в Йом Киппур. Амулеты строго запрещены в Библии, однако если они помогли спасти жизнь человеку, закон разрешает их использование. Поэтому на многих амулетах часто можно видеть надпись «проверено, действенно». продолжение следует…
Culturally Jewish, блог «Хатуль мадан»
Антропологическая фотография
Все на том же портале «История России в фотографиях» нашла подборку «В фотообъективе Кунсткамеры: антропологическая фотография». В связи с этим позволю себе лирическое отступление. В прошлом году мне довелось поработать в пресс-службе нашего губера. В сентябре были выборы, и за несколько месяцев наш отдел изъездил практически весь регион — от пыльных заволжских степей-полупустынь до лесов и холмов Правобережья. Надо сказать, что Саратовская область довольно пёстрая в этническом плане. Какие только народы не живут здесь, и в общем-то глаз привык к самым разным типажам. Однажды мы поехали на Акатуй — чувашский праздник, посвященный началу посевной. Его праздновали в селе на краю географии, где мобильные превращаются в тыкву (нет сети). Когда видишь эти смуглые скуластые лица и слышишь незнакомую речь, пресловутое «разнообразие народов» обретает смысл.
К чему это я? К тому, что можно бесконечно всматриваться в лица людей на фотографиях из Кунсткамеры и размышлять, как много всего получилось из одного ковчега:) Если мало, то вот ещё подборки: раз и два.
Culturally Jewish, блог «Хатуль мадан»
Суслика жалко
Прекрасное из Facebook к годовщине смерти Ленина.
Леонид Соловьев (будущий автор книг про Ходжу Насреддина) дебютировал в центральной печати сборником «Ленин в творчестве народов Востока» (Московский рабочий, 1930) – собранием якобы фольклорных текстов, якобы услышанных составителем-энтузиастом из уст народных сказителей на просторах Средней Азии и записанных по свежим следам. В действительности сборник представлял собою наглую мистификацию – плод оригинального творчества Соловьева. По преданию, вскоре после выхода книжки по следам Соловьева была направлена из Ташкента фольклорная экспедиция (автор с понятным трепетом ожидал результатов), которая (автор с облегчением выдохнул) «нашла» узбекские и таджикские оригиналы всех – за исключением одной (!) – песен, «записанных и переведенных» Соловьевым...
Сведения об этом издании и его неординарной судьбе подробно изложены в остроумной статье Михаила Гронаса «Лосев, Бродский, Уолкотт, Хини, Элиот, Оден, Йейтс, Вертов, Ленин и Ходжа Насреддин».
(статья и правда остроумная — как «Бродский оплакал Элиота вслед за Оденом, который оплакал Йейтса вслед за безвестными узбекскими или туркменскими сказителями, которые оплакали Ленина в фильме Вертова»)
Ниже вниманию читателей предлагается только один (потому что один из самых коротких) «народно-поэтический отклик» на кончину Ленина, якобы записанный в Старом Коканде восемнадцатилетним фольклористом-собирателем.
Culturally Jewish, блог «Хатуль мадан»
Жизнь и удивительные приключения гефилте-фиш
Историк и кулинарный критик Шмиль Холланд так вкусно рассказывал на «Эшкофесте» о местной кухне и переплетении кулинарных традиций что я пропала. К тому моменту я уже попробовала лахух в йеменском гараже-«ресторане» у Кармеля и всё думала, зачем же они едят недожаренные оладьи.
Холланд рассказал много интересного. Что хала «прибыла» в Эрец Исраэль из Европы, лахух — из Йемена, а лепешки, напоминающие любимый лаваш с рынка, — из Бухары. Что репатрианты искали замену привычным ингредиентам и способам приготовления — и находили. Так, в Восточной Европе гефилте-фиш готовили из «подручной» рыбы, благо рек было в изобилии. Классический вариант — из щуки. Только в Одессе (понятно почему) готовили иначе. В Израиле репатрианты не нашли полноводных рек и пресноводной рыбы. Зато были пруды, организованные агентством «Сохнут», с карпами. «И теперь здесь, если ты делаешь гефилте-фиш не из карпа, это почти приравнивается к тяжкому греху», — иронизирует Холланд.
Государство умудрилось найти замену рису, кускусу и пасте «ферфалах». Потом, когда наладился импорт риса, на него перешли палестинцы, доселе использовавшие пшеницу (булгур и фрике).
Адаптировались и к отсутствию печей с глиняными горшками. Кугл/кугель стали готовить на примусах в форме с отверстием посередине. И «целое поколение выросло со знанием, что у кугла в середине есть дырка».
Холланд говорит, что еда динамична. Остается только порадоваться, что при всех изменениях кулинария тот ещё консерватор.
Culturally Jewish, блог «Хатуль мадан»
Свадьба русская, страсти вологодские
Фольклор — одна из интереснейших тем. Не псевдорусские псевдококошники, а то, чем жили предки, что было для них плотью и кровью. Мои предки были людьми простыми: с одной стороны — «просто» бедняки-крестьяне, с другой стороны — старообрядцы-беспоповцы, обжившие территорию вокруг реки Большой Иргиз.
В прошлом году наткнулась на книгу «Русская свадьба», где авторы подробно описали свадебный обряд в нескольких селениях Вологодской области. То есть надо держать в уме, что это северная локальная традиция, а не общероссийская, как можно было бы подумать из названия. Очень интересное чтение: и про заселение края, и про устройство дома, и про семейную жизнь, и про сложные социальные связи. Сделаю несколько «выжимок» оттуда.
Еще не так давно девицы и женщины наших деревень постоянно пряли. Пряли всю зиму, пряли днями и неделями. Трудно представить, какое количество пряжи надо было наготовить, чтобы одеть всю большую крестьянскую семью. Потому и были красивы прялки, что с ними не расставались с осени до весны. На все посиделки или беседы девушка ходила с прялкой—«пресницей». Причем, уходя из дому на беседу, брали уже не простую, которая служила «позався», а самую нарядную, резную, чаще всего подарок парня—«вечеровальника». И пока пелись песни, пока шутили и смеялись, заигрывали с парнями, руки безостановочно работали, пальцы, смоченные слюной, сучили пряжу, тянулась и тянулась нить. Ткали в великий пост, а пряли с филипьева дня до великого поста. За всю зиму только на святках дозволялось не прясть. Да и то родители требовали, чтобы дочь хоть простень (одно веретено с пряжею) да напряла.