Что почитать: свежие записи из разных блогов

     Есть у французского драматурга комедия "Господин де Пурсоньяк". Переводя ее в начале XX века на русский язык, поэт и переводчик Николай Минский столкнулся с непростой проблемой. Завязывая интригу, Люсетта и Нерина выдают себя за уроженок Гаскони и Пикардии и говорят на соответствующих диалектах. Разумеется, в переводе этот нюанс пропадает.      Выпускник Минской гимназии Николай Максимович Виленкин не случайно взял именно такой псевдоним. Местные реалии он знал, поэтому и пошел на рискованный шаг. Читаем ремарку переводчика к сцене восьмой второго действия: В подлиннике Люсетта и Нерина говорят на лангедокском и пикардийском наречии. Чтобы передать сценический эффект этого разноязычия, переводчик воспользовался языками малорусским и белорусским, вполне сознавая искусственность такого приема.      В результате диалог между говорящим на классическом французском лиможским адвокатом и двумя мнимыми представительницами... гм... национальных окраин выглядит по-русски так: полный текст

В какой ситуации на каком языке они говорили? Оказывается, Толстой, у которого по тексту иногда встречаются страницы французского текста делал это осознанно. Смена языка имела смысл и в некоторых случаях значила очень много.

Вот еще некоторые факты:

***

Служебные письма к государю и высшим сановникам предписано было писать по-русски, на языке государственной службы. Французский в письме к государю выступал как знак неофициальности обращения, обращения к царю как к частному лицу.

***

Бенкендорф, всегда писавший служебные письма по-русски, однажды, желая дать Вяземскому частный совет, инспирировал французское письмо. Французский был необходим, чтобы подчеркнуть неофициальность предписания.

***

При общении людей, стоявших на разных ступенях социальной или служебной лестницы, французский, переключая общение в иную систему отношений, где русская табель о рангах не играла никакой роли, — был знаком интимности. При общении равных по рангу, наоборот, интимным было обращение по-русски — на неэтикетном языке.

***

Рассуждению о русской политике французский язык давал внешнюю, чужую точку зрения, смягчавшую любую вольность <...> Французский язык сопровождал типовые роли, и ему позволено было многое — ласковые обращения, комплименты, любезности, дерзости и упреки, так же, как и политические вольности, звучали как общее место, безжизненное клише, безличный штамп — и ни к чему не обязывали.

***

Русский язык оставался языком индивидуальных ролей. И если невесте Пушкин и Вяземский писали по-французски (отношения с невестой подчинялись в начале XIX века строжайшим нормам этикета), то жене — интимные письма — по-русски. По-французски писали к родным (выступавшим в этом случае как носители социальной функции) письма, продиктованные долгом и приличием, по-русски — личные письма к близким людям.

***

Там еще много интересного. Смена языка общения в разговоре позволяла обозначать изменение позиции. Так, переход на французский в частном разговоре мог обозначать обиду говорящего. Так, как если бы мы вдруг подчеркнуто перешли на Вы.

Много такого, о чем мы просто не догадываемся. Но, если держать в голове этот нюанс, то какие-то вещи, в русской литературе становятся понятнее.

Целиком тут: «О двуязычной переписке пушкинской эпохи», И. А. Паперно

via

Хорошо было бы составить такой список для русского языка. Тем более, что есть множество "авторских" слов, установить время появления которых не очень сложно.

Салтыков-Щедрин придумал слова: благоглупости, пенкосниматель, злопыхательство, мягкотелый, головотяп.

Брюллов – отсебятина. Северянин – бездарь. Каменский – самолет.

К предыдущему посту. Немного про язык офенский язык.

Коробейники шифровали корни слов, а саму грамматику русского языка оставляли без изменений. Очень часто офени присоединяли, например, к тюркским словам русские приставки и суффиксы. Например, донгузятина - свинина. “Дунгыз” по-татарски “свинья”, а суффикс -ятин, обозначает в русском языке мясо животных. “Тугур” по-марийски “рубашка”. Добавив к нему нужные приставку и суффикс, офени легко получали понятное, но странное на слух «безтугурный», то есть голый.

Получалось примерно так:

— Мае скудается — устрекою шуры не прикосали бы и не отъюхтили шивару. (Я боюсь — как бы нас дорогою не побили воры и не отняли товару).

— Поёрчим масы бендюхом, а не меркутью и шивару пулим ласо, а возомки забазлаем щавами; не скудайся! (Так мы поедем днем, а не ночью, и товару купим немного, а возы завяжем веревками; не бойся!)

— Елтуженка, повандай побрять: кресца, вислячков, сумачка, спидончика поклюжи на стропень, подъюхчалки да жулик не загорби, а самодул снозна постычь. Счабану набусаемся поскенне — клёвее мияшит. Дрябану в выксе скенно, не жалкомни, а счабану да сластиму привандырим. (Женушка, подай поесть: мясца, огурчиков, хлебца, пирожка положи на стол, вилки да ножик не забудь, а самовар снова поставь. Чаю напьемся побольше — лучше будет. Воды в реке много, не жалей, а чаю да сахару привезем).

— Да позагорбил басве слемзить: астона басвинска ухалила дряботницей. (Да позабыл тебе сказать: жена твоя померла весною).

— Ропа кимать, полумеркот, рыхло закурещат ворыханы. (Пора спать, полночь; скоро запоют петухи).

Любопытна история слова шапка. Несколько сот лет назад оно было заимствовано русским языком (через польский и немецкие языки) из французского (старая форма chape, современное французское chapeau) в значении "головной убор европейского образца". Однако позднее французский язык сам заимствовал это слово из русского: теперь наряду со словом chapeau в современном французском языке есть и слово chapka, которое означает теплый головной убор на меху "русского образца".

Список Сводеша – самые "устойчивые" слова в языке. Слова из этого списка исчезают из языка очень медленно: за тысячу лет в среднем исчезает 15 слов из 100.

Несколько веков высшие слои английского общества говорили на старофранцузском языке. В Венгрии несколько веков говорили по-немецки, а в древней Польше по-чешски (потому что чешские короли были в эту эпоху очень могущественными и польские земли от них зависели).

Слов "клевый" (отличный, замечательный) пришло из языка офень.

Привычное русское слово глаз когда-то было жаргонным. "Нормальным" словом было "око", а глаз вплоть до XVI века был известен только в значении "шарик, камушек". Позднее это слово почти полностью вытеснило слово "око" из русского языка. Первоначально же называть "очи" "глазами" было примерно тоже самое, что называть "глаза" "шарами".

Так бывает не только в русском языке. Во многих романских языках слово со значением "голова" восходит к латинскому слову testa (например, французское tete и др.). Одна в латинском языке голова называлась словом caput, а слово testa появилось в латыни позднее и означало нечто вроде "черепок, твердая скорлупа" (так и в современных русских жаргонах голова называется то котелок, то черепок или просто череп).

В андийском языке (Северный Дагестан) слова "я", "ты", "человек", "убивать" и некоторые другие звучат по-разному в речи мужчин и женщин.

Есть очень небольшое число языков (на них говорят в Северной и Центральной Америке, на Новой Гвинее), где не различаются глухие и звонкие согласные. Говорящим на таких языках (например, индейцам племени делавэр или тамилам Южной Индии) трудно уловить разницу в произнесении русских "том" и "дом", так же, как говорящим на английском и многиз других языках – разницу между русскими "вяз" и "вязь". Один мой знакомый африканец жаловался мне, что никак не может понять, почему в начале совершенно одинаковых русских слов "тесный" и "честный" пишутся разные буквы.

Владимир Плунгян "Почему языки такие разные"